Читать книгу Две сестры - Захар Сергеевич Левин - Страница 2

Прежде чем начать записывать этот рассказ, я постоянно находил повод отложить эту работу на неопределенный срок. Я терпеливо ждал, когда же та сущность, с которой столкнулись люди в настоящем изложении, снова себя проявит в любом другом уголке нашей необъятной планеты. Любому терпению приходит конец, и вот мой читатель уже начинает погружаться во мрак тех дней, о которых будет написано кратко, но содержательно.

Календарь в кабинете детектива штата Виргиния сообщал об окончании лета. То был сентябрь 1999 года. Двое мужчин в почти одинаковых костюмах скинули с себя легкие пальто и шляпы. Оба были коротко стрижены и гладко выбриты. Один был лет тридцати пяти, другой десятком лет постарше. Они заняли свои руки какими-то документами и поторопились покинуть кабинет через деревянные двери с большим прямоугольным стеклом. На стекле висела табличка со следующей информацией: «Детектив Джонатан Райзли. Помощник Энтони Робинсон». Проходя по коридору, они вполголоса что-то обсуждали. В конце коридора тот, что помладше, он же был Энтони, открыл левую дверь и вошел в помещение, следом за ним шагнул и старший. Теплый желтый свет освещал стол, изобретению Эдисона по сей день не нашлось аналога. За тем столом сидел темноволосый мужчина в очках с черной оправой. Он сверлил стол взглядом, руки его были окованы наручниками. Служители порядка сели напротив и разложили папки с бумагами. На правой части стола стояло звукозаписывающее устройство с двумя катушками. Одна из них была полностью заполнена магнитной лентой, а вторая была пока еще пуста. Джонатан щелкнул клавишу записи, и бобины медленно начали вращаться.

– Назовите ваше имя для протокола, – низким голосом произнес он.

Повторюсь: я вменил себе обязанность писать, ничего не утаивая. Человек в наручниках, ввиду роли, которую он играет в этом рассказе, заслуживает подробного описания. Имя того человека было Джозеф. Джозеф Итан. Он был далеко уже не молод, носил очки, волосы и щетина его сверкали проседью. Он был главным редактором одного известного книжного издательства, которое, узнав о судьбе своего начальства, пребывало в растерянном состоянии – никто не верил в то, что он на такое способен. Джозеф – отец-одиночка, он растил двух дочерей – Николь и Софию. Николь было одиннадцать. София была младше на два года, ей было девять. Девочки были прилежными и красивыми, точь-в-точь как их мать. Сара, мать этих прекрасных дочерей и супруга Джозефа, погибла в автокатастрофе в прошлом году. Она была известной журналисткой. В рабочей поездке в штате Огайо, на пятьдесят шестой миле трассы, пьяный дальнобойщик уснул за рулем, тягач резко вылетел на встречную полосу, по которой двигался автомобиль Сары. Когда из жизни мужчины уходит женщина, всегда тяжело, но если прежде этого она ушла из своей? Впервые в жизни я уповаю на то, что читатель меня не поймет. Пережить такую боль не пожелаешь даже врагу. Джозеф с достоинством стерпел этот мощнейший удар судьбы и скрепя сердце заботился о своих дочерях.

– Мое имя Джозеф Итан, – спокойно ответил он.

– Дата рождения?

– Первый день апреля 1947 года.

– Я детектив Джонатан, это мой помощник Энтони, я боюсь, вам придется привыкнуть к его особой манере общения, и, надеюсь, она не помешает нашему допросу.

– Чего мы с ним возимся? У него на лице написано все, – врезался Энтони.

– Расскажите во всех подробностях события вчерашней ночи, – не обращая внимания на выпад коллеги, продолжил Джонатан.

– Я не убивал их, поверьте, я не способен на такое!

– Бла-бла-бла! У нас таких нытиков в каждой камере любят, твое счастье, что я не старший, без допросов бы отправился лет на пятнадцать, – рычал помощник.

– Джозеф, начинайте, – сказал детектив и откинулся в кресле, доставая сигаретку из пачки.

* * *

Джозеф стоял с букетом цветов перед могилой Сары. Грустный взгляд его раз за разом перечитывал надгробные надписи. Был солнечный летний день, но ветер стоял сильный. Он надувал рубашку Джозефа и теребил его волосы. Деревья шумели зелеными листьями.

«Очевидно, в последующие дни начнутся дожди, недаром так дует», – подумал он, оглядываясь по сторонам.

Он положил цветы и пошел по кладбищу в сторону ворот. Сев за руль своего джипа, он посидел некоторое время, наблюдая за окружающими. Время было раннее, он еще успевал заехать в издательство, а позже отправиться в школу за дочерьми. Пока он шел до своего кабинета, к нему то и дело подскакивали различные сотрудники с вопросами или же какой-либо информацией. Джозеф был ответственным руководителем и ничего не упускал из виду. В своем кабинете он попросил помощницу заварить кофе, а сам провалился в широкое кожаное кресло. Обивка приятно заскрипела под его весом. На столе стояла рамка с фотографией Сары и дочерей, он любовался их счастливыми лицами, пока помощница не внесла кофе в кабинет.

– Мистер Итан, пришли какие-то бумаги из нотариальной палаты, вот взгляните, – пропищала помощница, поправляя очки.

– Хорошо, спасибо, Менди, можешь быть свободна.

Джозеф отложил бумаги и вдохнул аромат кофе. На компьютере открыл почтовый ящик, который всегда был забит письмами. Он прилежно разгребал этот завал и никого не оставлял без ответа. Последнее письмо показалось ему странным, оно было от нотариуса. Он тут же кинул взгляд на бумаги, которые принесла ему помощница. Джозеф внимательно их изучил, в них говорилось о смерти его дальнего родственника, который некогда владел большим земельным участком и домом, расположенным на нем. Единственным наследником оказался Джозеф. Новость его удивила, но каких-то определенных эмоций не принесла, вероятно, он не поверил в нее до конца. Мысль о возможном переезде на новое место являла собой выход из стрессового состояния после смерти Сары. Новый дом и перемена обстановки помогут ему и его девочкам оправиться после трагедии. Он хоть и убеждал себя в том, что это какой-то розыгрыш, но все же поселил в своей голове эту навязчивую мысль и строил планы на будущее уже из нового дома. После обеда он отправился в школу за дочками. На крыльце школы он поднял их обеих на руки, поцеловал и понес в сторону своего автомобиля.

– Ну, как прошел день? – спросил отец, находясь уже за рулем.

– Папа, вот зачем мне химия? Я не могу ничего понять в этих буквах! Тебе на работе пригодилась химия? – спрашивала младшая.

– Милая, если бы я был лаборантом, например, или врачом, то пригодилась.

– Ну, вот мне нравится литература, я выучусь и тоже стану главным редактором!

– Обязательно станешь, радость моя. Николь, детка, ты чего молчишь?

– Все хорошо, пап, – ответила она несколько странно.

– Да? Тогда отправимся домой есть мороженое!

София была несказанно счастлива такому предложению и захлопала в ладошки.

* * *

На часах было уже за полночь. Девочки в качестве подушки предпочли своего отца. Младшая уснула на его коленке, старшая на плече. Джозеф уставился в телевизор. Взглянув на настенные часы, он аккуратно выбрался из сонного плена своих дочерей и поочередно на руках унес их на второй этаж. Преисполненный заботы и любви, он аккуратно укладывал их в постель и накрывал одеялом. Спустившись вниз на кухню, открыл холодильник, достал бутылку пива и прошел в свою комнату. Она скорее напоминала рабочий кабинет. Компьютер был всегда включен. Доступ к рабочей почте из дома обеспечивал небывалый прогресс тех лет в области интернет-технологий. Он открыл то письмо, единственное письмо, оставленное без внимания еще утром. Оно было точной копией корреспонденции, которую он получил от помощницы. Целью его изучения был адрес того самого дома. Точного адреса указанно не было, было лишь уточнение о поселке, состоящем из частных домов, в тридцати милях к северо-востоку в сторону штата Ричмонд. На минуту Джозеф замер. В его памяти проносились некоторые фразы о событиях в тех краях. До его слуха когда-то доходили сведения об убийствах и найденных телах в лесу рядом. Все эти воспоминания смешались в его сознании, вследствие чего решено было не забивать голову негативными мыслями. Легкое волнение и неприятное предчувствие все же осталось в его разуме, которое он всячески пытался подавить. Допив пиво, он отправился спать.

Ранним утром он проснулся от звуков на кухне. Дочери собирались в школу. Николь поджарила тосты и налила всем апельсиновый сок.

– Ах, какие вы умницы, собрались без меня, быстро взрослеете, – потирая сонное лицо, произнес Джозеф.

Он сел за стол и отпил полстакана сока.

– Сегодня я отвезу вас в школу пораньше, у папы много дел, и нужно успеть на работу.

По дороге в школу Джозеф боролся с желанием поделиться с девочками новостью. Радостное предчувствие переполняло его и искало пути выхода наружу. Холодная расчетливость противилась такому порыву, ведь необходимо было сначала самому осмотреть дом, стоит ли он вообще такой радости. То непонятное ощущение страха, которое зародилось в нем этой ночью, было едва ощутимым фоном ко всем остальным чувствам. Он молча отвез девочек в школу, а сам поторопился к нотариусу по указанному в документах адресу. В нужном ему кабинете его ждал толстый усатый мужчина с залысиной на затылке.

– Мистер Итан, вот документы на земельный участок и постройку, расположенную на нем. Это бумаги о наследстве, при помощи которых вы можете перевести дом в свое законное владение, там указан адрес и все характеристики недвижимости, – проговорил чиновник и с громким стуком поставил печать.

Джозеф поставил уйму подписей и посетил соответствующие органы для перевода дома в свою собственность. После он с трепетом заторопился к своему джипу, дабы скорее отправиться на участок и оценить размеры удачи, неожиданно подкинутой судьбой. Дорога была долгой, Джозеф несколько раз останавливался и разворачивал карту. После продолжительных поисков он наконец-таки нашел нужную дорогу, и по правую сторону как из-под земли вырос огромный двухэтажный дом с небольшим земельным участком, огороженным забором. Джозеф уставился взглядом на его фасад и, не заметив острый пень, торчащий из земли, пробил переднее правое колесо. Выругавшись шепотом, он вышел из джипа.

– Черт бы меня побрал, придется ставить запасное, – промолвил он и направился осматривать владения.

Дом когда-то был розового цвета, фасад от старости потускнел, но розоватый оттенок еще выделялся на фоне старых окон и девичьего винограда, который обвивал натянутые веревки вдоль стен дома. Земля была пустая, местами была заметна обработка почвы, но, очевидно, давно уже заброшенная. Слева от дома стоял амбар, в нем пылился старый «Кадиллак» 67 года, богатый садовый инвентарь и огромное разнообразие прочих ржавых инструментов. Левее от амбара ярдах в двадцати был вход в погреб. Размер земельного участка, согласно документам, равен двум акрам. При осмотре местности эти цифры удваивались по причине пустоты на участке. Джозеф пошел в дом. Крыльцо заскрипело под его ботинками, дверь, свежевыкрашенная, со стеклянными вставками, была, видимо, последней частью этого дома, которой бывший хозяин уделил внимание. Ключ повернулся с трудом, замок проржавел и требовал смазки или же замены. Дверь без скрипа открылась внутрь, и новый хозяин шагнул в прихожую. Половицы скрипнули. Было пыльно и тускло. Шторы утратили свой белый оттенок, оконные стекла требовали тщательной мойки. Убранство дома было вполне годное для жизни, необходимо было лишь провести генеральную уборку и вынести кучу хлама, который, как правило, любят хранить пожилые люди. Прихожая переходила в кухню, где было множество шкафчиков и огромный стол посередине. Гостиная с ободранным диваном и обилием собачей шерсти на коврах и мебели была очень просторная. Полки с сотнями книг и старенький телевизор, множество фотографий в рамках и много-много пыли. Дом казался невероятно огромным, все его комнаты могли вмещать до пяти человек без тесноты. Убранство спален на втором этаже так же требовало хозяйского вмешательства. Джозеф, сверкая радостной улыбкой, уже продумывал интерьер и мысленно расписывал, что подвергнется ремонту либо замене. Девочкам на выходных будет поручена генеральная уборка. Переезд состоится в конце недели в пятницу, это через три дня. Радостная спешка овладела Джозефом, и он поторопился к своему автомобилю, где даже пробитое колесо не отняло у него ни капли энтузиазма. После ловкой и быстрой замены колеса он резко сорвался с места, подняв столб пыли. В окрестностях стояли подобные дома, расположенные на таких же земельных участках. Ни на одном он не обнаружил жителей, но его это нисколько не насторожило. Утопив педаль газа в пол, он промчался по полевой дороге в сторону трассы. Спешка была вызвана не только приливом радости от переезда, но и опозданием на работу.

* * *

Вечером того же дня, обрадованные новостью о переезде, София и Николь начали собирать вещи. Множество коробок и пакетов было расставлено по комнатам. Во всех своих действиях они были изрядно старательны и аккуратны. Такое состояние достигается при позитивных перспективах, в которых человеку предстоит важное и желанное событие. Джозеф собрал свой скромный гардероб, все инструменты и личные документы. Предметы первой необходимости оставались на своих местах до заветного дня. Будние дни пролетели незаметно для этой маленькой семьи. Сестры уговорили отца завести собаку, хотя слово «уговорили» едва ли здесь уместно. Джозеф и сам этого хотел, но и из-за неуместной родительской бдительности выдал разрешение только после длительных уговоров. Слезы обиды на щеках Софии разрушили все доводы Джозефа против собаки. В пятницу, в тот самый заветный день, битком набитый вещами джип Джозефа, сопровождаемый детским смехом, медленно выкатился на проезжую часть. На переднем сиденье рядом с Джозефом сидела молодая немецкая овчарка, она своим периодическим воем подпевала сестрам на заднем сиденье. Отец предусмотрительно воспользовался услугами шиномонтажа, прежде чем отправиться в новый дом. Все будние дни у него постоянно вылетала из головы мысль о проколотом колесе. Подъезжая к дому, девочки были удивлены его могущественным видом и обилием вьющегося растения по его стенам. Овчарка шустро выпрыгнула в открытое окно, а сестры поспешно торопились схватить по коробке в одни руки и бежать осматривать дом. Внутри же их ожидало полное разочарование в виде толстого слоя пыли, сырого запаха и кучки разбежавшихся в стороны крыс. Николь, в силу своей боязни грызунов, с громким визгом подпрыгнула и уронила коробку. София закатилась здоровым смехом, став свидетелем такой картины. Овчарка, которую нарекли Бонни, активно применяла нюх в каком-то суматошном поиске чего-либо по всем углам дома. Раз за разом она громко чихала от обилия пыли, что вызывало громкий детский смех. Когда Джозеф вернулся к джипу за ящиком с инструментами, к нему подошел мужчина лет восьмидесяти. В ходе разговора выяснилось, что это сосед.

– За сколько вы купили этот дом? – спросил он, сузив глаза, как подобает всем престарелым людям.

– Он достался нам в наследство.

– Вам?

– Да, мне и моим двум дочерям, вот они.

– О! – протянул старик. – А как зовут этих прелестных дам?

– Меня Софи, а это моя сестра Николь.

– Чудесно, а теперь простите, милые леди, мне нужно поговорить с вашим папой.

Девочки взяли коробки и побежали обратно в дом.

– Меня зовут Майкл, я прожил по соседству с твоим родственником с десяток лет. Война сильно сказалась на нем, поговаривают, он черт-те что творил в этом доме, будь осторожен. Старина Генри застрелился на чердаке, первым делом поднимись и проверь там все.

Джозеф кивнул головой и снял с кузова здоровенную коробку. Инструменты он положил на верстак в гараже и направился в дом. Внимая соседской осмотрительности, он занялся поисками входа на чердак, но на его беду одна из дочерей нашла его раньше. Поднявшись по лестнице и высунувшись через люк, Джозеф увидел, как София разглядывала пистолет. Ребенок, судя по движениям его рук, осознавал, что вещь в ее руках опасная, но детский мозг так и не смог идентифицировать находку.

– Детка, замри, аккуратно держи эту вещь, сейчас я медленно заберу ее у тебя. – Джозеф аккуратно и быстро отнял у дочери пистолет и вытащил магазин. – У этой штуки плохая энергетика, никогда ее не трогай!

София послушно кивнула и убежала вниз. Джозеф внимательно разглядел оружие. На его рукоятке были выгравированы инициалы родственника. «Странно, – подумал он, – Генри прошел с ним всю войну, а в итоге сам же умер от него». Чердак наполняло всякое старое пыльное барахло. Джозеф нашел старые письма с фронта. Более всего его заинтересовало одно из ответных писем супруги Генри, в котором она жаловалась на посторонние шумы в доме и шорохи по ночам.

– Да что ты нам мозги пудришь, писатель, мать твою, эту бредятину вы можете толкать в своих книжках, за этим столом такие фокусы не пройдут! – завопил Энтони. – Джо, поехали возьмем кофе, не могу я без кофеина и сигарет слушать этот бред!

– Прервемся на некоторое время, скоро мы вернемся, – промолвил Джонатан и поставил запись на паузу.

Детективы, придерживая плащи, сели в старенький «Форд» и отправились в ближайшую кофейню. Джонатан остановил машину через два квартала и отправился сначала за кофе. На обратном пути зашел в слабо освещенный павильон и попросил пачку «Рэд Эппл». Он подкурил сразу две и отправился к автомобилю. Вторую сигарету он передал напарнику вместе с кружкой кофе.

– Ты опять взял «Данкинз»? Оно же воняет жженым навозом! – возмутился Энтони.

– Да пусть хоть чем воняет, лишь бы дотянуть до конца дежурства, – ответил Джонатан.

– Ты и этому сказочнику взял перекусить? Он сейчас под действием кофеина еще более красочные сказки плести начнет.

– Поехали обратно, не терпится послушать, что он сочинит дальше, – сказал старший и повернул ключ зажигания.

Подозреваемый оставался неподвижным. Он взглядом изучил каждую царапинку на столе. Его покой нарушил Энтони, который пинком открыл дверь и швырнул на стол кофе и пирожок. В ходе допроса Джозеф охотно попивал кофе, не прикоснувшись к пирожку. Джонатан щелкнул кнопку записи и произнес: «Двадцать второе сентября 1999 года, штат Виргиния, продолжение допроса подозреваемого в деле номер семьдесят два». Бобины медленно закрутились, Джозеф продолжил.

* * *

Субботним утром девочки проснулись рано. На их удивление, в доме стоял жуткий холод, в носу было неприятное ощущение от пыльного воздуха. Отец к этому моменту уже разбирал инструменты и каждому из них назначал место на стене с вбитыми гвоздями. Сегодня предстояла генеральная уборка и освоение новых территорий. Бонни везде и всюду следовала за хозяином.

– Так, мои принцессы, надевайте вот это, а то у нашего нового дома свой собственный климат, – улыбаясь, говорил Джозеф. – Сегодня нам нужно все убрать.

Принцессы, потирая сонные глаза, натянули на себя свитера и пошли умываться. Бонни крутилась рядом с ними, приветливо виляя хвостом. Джозеф встал у окна на кухне. Кружка кофе в его руках распространяла приятный запах напитка, единственный приятный в этом доме. Он сморщил свое щетинистое лицо в попытке внимательно разглядеть вход в погреб. Странно, но мы его как будто совсем не замечаем, и почему я еще не проверил его? Эту мысль своим веселым громким лаем прервала Бонни.

– Да? Как я мог такое допустить, измучить бедное животное голодом, подожди-ка, что тут у нас, давай-ка посмотрим.

Он достал огромный мешок корма, Бонни встала на задние лапы, пытаясь обнюхать лакомство. После завтрака поднялась веселая суета. Воздух оглашался громким смехом девочек и лаем собаки.

Сейчас я опишу знакомое любому человеку чувство. Джозеф не снимал улыбки со своего лица весь этот день. Он был счастлив находиться здесь со своими девочками. Их звонкие голоса пробуждали в нем ощущения счастливого покоя, но глубоко внутри еще оставалась та последняя кошка, которая драла его душу. Она пыталась сковать его чувства, будто он не имел никакого права на радость. Воспоминания о потере любимой женщины находили отклик в его растревоженной душе. В тот момент, когда он начинал обращать свое внимание на смех дочерей, та самая кошка снова царапала его, и что-то внутри него замыкалось обратно в себя. Борьбе этой не было конца.

После обеда София и Николь приступили к уборке второго этажа, отец же взял на себя обязанность вынести весь хлам с чердака. С десяток мешков, набитых старыми вещами и давно устаревшими предметами быта, вывозились с участка при помощи тележки. Джозеф наложил целую гору этих мешков в кузов своего джипа. Прежде чем сесть за руль и вывезти мусор, он вытерся от пыли и пота. С соседнего участка неловкими движениями в его сторону торопился сосед Майкл. Люди, предпочитающие жить в одиночестве, всегда имеют в душе то, что они охотно бы рассказали.

– Сынок, что в этих мешках?

– Старый хлам.

Старик смутился.

– Хлам? А среди него ты не нашел ничего подозрительного? – растерянно допрашивал сосед.

– Нет, я даже и не всматривался, что попадало под руку, то и распихивал по мешкам.

Майкл сохранял недоумевающее выражение лица.

– Что с тобой, Майкл?

– Свалка примерно в двух милях по шоссе, не оставляй девочек в одиночестве в этом доме, когда будешь вывозить мусор, – полушепотом произнес старик.

Теперь и на лице Джозефа застыло такое же выражение. Их разговор прервал громкий крик из дома. Джозеф молниеносно рванул на крыльцо, влетел в открытые двери в прихожей, где ему встретилась София. Она смеялась.

– Что случилась, детка?!

– Николь и крысы, ничего нового, – с широкой улыбкой отвечала дочь.

– Папа, я уже начинаю ненавидеть этот дом! – кричала Николь со второго этажа.

Джозеф поднялся и застал ее в испуге стоявшую на стуле, он подошел и взял ее на руки.

– Не беспокойся, родная, завтра я съезжу в город, закуплю ловушек и других средств от прочих незваных гостей этого дома. Это всего лишь грызуны, я избавлюсь от них, – целуя в лоб свою дочь, проговорил Джозеф.

Николь успокоили слова отца, и она с медленной осторожностью продолжила натирать широкое окно в их новой спальне. Джозеф, не придавая значения соседской паранойе, отправился вывозить мусор в одиночку. Девочки молча продолжали уборку комнаты. Спустя примерно десять минут их, одновременно обеих, обеспокоил беспрерывный лай Бонни. Он все эти десять минут глухо доносился откуда-то с улицы. Девочки, так усердно занятые уборкой, не обратили на него внимания до этого момента. Через окно в прихожей их взору предстала довольно странная картина. Собака, сгруппировавшись в позу, которая означала полную готовность броситься в бой, стояла перед дверью в погреб. Раз за разом, оскаливая белые острые клыки, она громко лаяла на то, что возмутило ее за дверью. Ее лай начал звучать взахлеб, и всем туловищем она попыталась совершить прыжок в сторону дверей. В эту секунду ее окликнул Джозеф. Разгневанный зверь усмирил свой пыл и пару раз вильнул хвостом. Когда Джозеф подошел к месту конфликта, овчарка продолжала тихо рычать. Он заглянул в щель между створками, которая образовалась в результате ржавления болта. Петли, предназначенные для амбарного замка, были сведены болтом и гайкой, но старой резьбе было уже не под силу выполнять даже такую простую работу. В сумраке подполья он ничего не разглядел и решил вернуться обратно с фонариком. Бонни заскулила.

– Папа, у тебя все в порядке? – Послышался голос Николь.

Она стояла на крыльце, а сестра ее осталась в прихожей у окна.

– Да, милая, кажется, Бонни разозлили болтающиеся двери. Завтра я с этим разберусь, – громко произнес отец, вперя взгляд в темноту погреба.

Он повернулся в сторону дома и увидел испуганные лица дочерей.

– Скоро стемнеет, нам нужно заканчивать, я сильно устал. Я даже и подумать не мог, что здесь так много работы, – подходя к крыльцу, сказал отец, и они все вместе зашли в дом.

Спустя час в окнах некогда брошенного дома зажегся свет. Его новые жители суетились на кухне, очевидно, готовился ужин. София старательно повесила шторы на окна, и теперь внешнему миру стала недоступна бытовая суета этого дома. Отец приготовил великолепную пасту с индейкой и отварил фасоль. Николь и София трудились над салатом со шпинатом. За столом они бурно обсудили будущее убранство дома и неопровержимый успех в его уборке. Джозеф взял отпуск, дабы довести до ума весь дом и провести больше времени с дочками, пока они адаптируются к новому месту. В тот вечер все легли спать рано, физические нагрузки и плотный ужин – две важные составляющие крепкого сна. Девочки уже давно спали, пока Джозеф дочитывал главу одного из романов Джейн Остен. Его отвлек шорох на лестнице, с минуту глядя на дверь комнаты, он продолжил чтение. После шорох повторился с большей интенсивностью. Джозеф списал его появление на собаку и перелистнул страницу. Спустя пять минут на кухне что-то упало с громким грохотом, и поднялся собачий лай. Джозеф подскочил с кровати и поторопился вниз. Бонни гавкала на стол, с которого упала тарелка с фруктами, при виде хозяина она усмирила свой пыл и вильнула хвостом.

– Веди себя как подобает воспитанной собаке, хорошо хоть не разбилась, – прошептал Джозеф, Бонни в ответ заскулила.

Он поднялся к себе и, потирая уставшее лицо, выключил светильник. Книгу положил на тумбу и всем весом повалился на кровать. Когда переезжаешь в новый дом, сначала боишься всяких звуков, но позже привыкаешь к ним и всем находишь объяснение. То домашнее животное балуется, то сквозняк в прихожей. Джозеф спал очень тревожно, он то и дело вертелся с боку на бок. Его лоб покрылся испариной, несмотря на то, что в доме снова поднялся жуткий холод. Сновидения его быстро чередовались мерзкими и пугающими картинами, которые поутру он забыл, но вот одна ему запомнится на всю жизнь. Он впал в то состояние, которое узкие специалисты называют сонным параличом. Лежа на спине, он ясно видел свою комнату. Из полумрака в углу справа от двери на него вылетела белая птица и села ему на лицо. Превозмогая телесный блок и выходя из такого состояния, он прибегнул ко всем своим жизненным силам. Это было похоже на полет вверх обратно из бездны, в которую он только что упал. С громким жадным вдохом он проснулся и соскочил с кровати. Рядом с его ногами упала мертвая птица.

– Надо же, ты еще и бедную птичку завалил. Ну что ж, поздравляю, общество защиты животных тебя покарает, – язвил Энтони.

В комнате допроса застыла тишина.

– Я никого не убивал! Слышите! Я не убийца! Черт вас дери! – завопил в слезах подозреваемый.

Он предпринял тщетную попытку раскаяться, будучи уже связанным на стуле. Джозеф повернулся в сторону звукозаписывающего аппарата и четко с расстановкой произнес: «Я, Джозеф Итан, находясь в здравом уме и памяти, утверждаю, что вчера и вообще никогда в жизни я никого не убивал!»

– Я смотрю, ты не только литератор, но и актер, – обронил Энтони.

Он раздражающе щелкал ручкой, что привлекло внимание Джозефа, и его лицо, залитое слезами, испепеляло это ненавистную ручку взглядом.

– Мистер Итан…

– Какой, мать его, мистер! Я уже устал слушать эту дребедень, Джонатан! – сотрясая воздух, произнес Энтони.

– Мистер Итан, мое терпение превосходит терпение моего напарника стократно, но даже оно имеет свой предел, – спокойно проговорил Джонатан.

Дайте мне закончить, я все расскажу!

* * *

Джозеф набросил на свои плечи куртку и обул на босые ноги ботинки. В руках у него был труп птицы, замотанный в какую-то ткань. Он отправился в амбар за лопатой, чтобы похоронить птицу в дальнем углу участка. Тем временем в доме София проснулась от жуткого холода, ножка, которую она по обыкновению привыкла держать вне одеяла, побелела от обморожения. Она села и потерла сонные глаза. Дверь в их комнату была открыта, и малышка подняла взгляд на дверной проем. Громкий крик в тот момент застыл в ее горле, страх сковал его стальным тросом, и бедняжка не смогла произнести ни звука. Детский мозг не смог справиться с наплывом страха и отказал в проявлении любых чувств. С полминуты ее зеленые глаза мучительно разглядывали это через пелену соленых слез, которые искажали изображение, добавляя ему более ужасающий вид. Холод усилился, что стало причиной пробуждения сестры.

Глазами Софии:

– Николь, посмотри в коридор, – пропищала младшая,– посмотри!

В коридоре стоял мужчина. Он был такого роста, что ему пришлось склониться под потолком. Такая поза позволила ему смотреть на Софию только исподлобья. Он был одет в светлую пижаму, волосы его были черные, до ушей. Ноги его были босые и огромного размера.

Глазами Николь:

– Что? Ты бредишь? – сонным, слегка хриплым голосом спросила старшая сестра.

Она протерла глаза и увидела, что младшая лежит с закрытыми глазами на кровати и просит ее посмотреть в коридор. От такого вида Николь была шокирована, но страх не овладел ей полностью. Ее кровать стояла рядом с дверью, слева от нее, в то время как кровать сестры была в дальнем углу напротив двери. Николь, не слезая с постели, потянулась к дверному проему. Одним глазом она выглянула в коридор, в котором ничего не было. Она внимательно осмотрелась и села обратно в постель.

Глазами Софии:

– Николь, проснись, Николь! – уже еле слышно пищала София.

Старшая сестра спала крепким сном. Человек, стоявший в коридоре, сделал вдох, который по звуку напоминал вдох лошади, и на выдохе из его ноздрей вышел пар. Он сделал тяжелый, но быстрый шаг, и половицы под его весом заскрипели. Его огромные ступни издавали глухой стук на каждый шаг. В момент, когда он должен был уже просунуть сначала голову, а потом всем телом пройти в детскую, дверь с громким хлопком закрылась.

Этот хлопок был слышен даже в конце участка, где отец закапывал птицу. В секунду он откинул лопату, и все силы бросил на бег широкими шагами. Спустя минуту он был уже на втором этаже. Дочери плакали навзрыд, обнявшись на полу. Что происходило с отцом в этот момент, едва ли можно подобрать слова для описания. Он бросился к своим дочерям и обнял их.

– Господь праведный, что произошло!? – дрожащим голосом спросил он, укутывая обеих своей курткой.

– Я видела дядю в коридоре он… он был такой огромный и… и такой страшный, – пытаясь одержать вверх над плачем, произнесла София.

– Я видела, что она во сне просила меня посмотреть в коридор, но там ничего не было, – вытирая слезы, произнесла Николь.

– Что за выстрел был? Этот дядя стрелял!?

– Нет, это дверь захлопнулась сама, когда он начала заходить в комнату, – на последних словах София зашлась в рыданиях, дергаясь всем телом.

– Господи, боже мой, что творится? – прошептал отец и еще сильнее обнял дочерей.

В ту ночь девочки уснули под утро. Стресс вымотал их до изнеможения так, что обе они предались грезам с мокрыми от слез щеками. Отец уснул за час до будильника. Все втроем они спали на отцовской кровати.

Тем утром, сидя за завтраком, никто из них не проронил ни слова. Окончив трапезу, отец решил нарушить это молчание.

– Мне нужно съездить в ближайший городок в строительный магазин. Необходимо срочно наладить отопление, заменить всю сантехнику, электрика тоже требует внимания.

– А ты купишь нам семена роз? – вполголоса спросила младшая.

– Да, папа, мы бы хотели растить много разных цветов возле дома, – подхватила старшая.

– Цветы? Я считаю, что это замечательная идея. Идите собирайтесь.

Джозеф копошился возле своего джипа, и, вдруг почувствовав на себе взгляд, он обернулся на соседский участок. Майкл сидел в кресле на веранде и сверлил его своим проницательным взором. Их дуэль взглядов прервала шумная компания троих новых жильцов, Бонни заняла свое любимое место рядом с водителем, а девочки устроились на заднем сиденье. Сосед сопроводил их взглядом и перевел взор на горизонт. Весь путь все четверо молчали. Джозефа обуревали мучительные мысли о вчерашнем происшествии. В юной психике девочек сработала блокировка воспоминаний, и им уже отчасти казалось это сном. Сном, который отложится стрессом в их сознании и будет мучить их во взрослой жизни. Вот на горизонте показались одноэтажные строения по обеим сторонам дороги, через два перекрестка Джозеф остановил джип возле магазина «Мастер». Девочки с собакой остались в джипе. Отец взял два смесителя, монтировку, отраву для грызунов и три ловушки, ведро пропитки против плесени и множество мелких сантехнических деталей. На кассе его поприветствовала женщина средних лет, в очках, с седовато рыжими волосами и пухлыми щеками.

– Доброе утро! Все нашли, что было нужно?

– Да, – протянул было он, – хотя нет, постойте, амбарные замки!

– Замки здесь, за прилавком, большие или маленькие?

– По одному обоих размеров, пожалуйста.

– Вы приехали выполнять какие-то работы в наших краях?

– Да, то есть нет, мне в наследство достался дом, и я занимаюсь его обустройством.

– Дом? В наследство? – удивилась продавец и прекратила подсчет товара.

– Да, дом покойного Генри.

Продавщица замерла. Амбарный замок выпал из ее рук.

– Что с вами?

– Нет-нет, все в порядке, что-нибудь еще?

– Надеюсь, ничего не забыл.

– С вас три доллара и сорок центов.

– И подскажите, пожалуйста, где я здесь могу найти магазин автозапчастей?

– Проедете первый перекресток, а на следующем поверните налево, там, в конце улицы, увидите магазин.

– Спасибо, всего вам доброго! – сказал Джозеф, забирая пакет.

– Берегите себя, – испуганным шепотом произнесла продавщица.

Смущенный таким прощанием он вышел на улицу и положил пакет в кузов.

– Папа, ты не забыл семена? – возразила София.

– Вот черт! Я на минутку обратно.

Джозеф вернулся за семенами и застал продавщицу за каким-то нервным разговором по телефону. Увидев его, она резко бросила трубку.

– Все-таки что-то забыли?

– Да, семена, желательно роз.

– Есть только красные.

– Отлично, подойдет.

Девочки с удовольствием получили каждая свой пакетик семян и поблагодарили отца. Они отправились в магазин автозапчастей. Джозеф тихонько зашел в павильон и застал продавца за просмотром эротического журнала. На его приветствие толстый парень в кепке и красной клетчатой рубахе подскочил со стула и поторопился спрятать журнал под прилавком.

– Добрый день, сэр, чем могу помочь?

– «Кадиллак» 67-го, что-то барахлит карбюратор… – не успел договорить Джозеф, как толстяк его перебил.

– На это старье карбюратор уже не найти, есть один выход: починить старый вот этим ремкомплектом.

– Отлично, еще канистру моторного масла.

– Один момент, – отскочил продавец и вернулся с канистрой обратно к прилавку, – вот, что-нибудь еще?

– Нет, сколько с меня?

После расчета Джозеф пополнил кузов своего джипа новым пакетом и сел за руль.

– Я заприметил вот там закусочную, может, у них есть мороженное?

– Да, давай заедем, пап! – в один голос залепетали сестры.

На обратном пути Джозеф, попивая кофе, любовался детьми в зеркало заднего вида. Они с наслаждением лопали мороженое, любуясь бескрайними полями. Отцовское сердце ныло. Он временами ощущал пудовую гирю в груди, предчувствие чего-то страшного нарастало в его сознании. Дабы заглушить тревогу, он включил радио, из динамиков послышался голос старины Фрэнка Синатры. Джозеф потеребил Бонни за шею и слегка улыбнулся.

По прибытии домой он взялся за дело: отопление и сантехника были первым на очереди, после занялся электропроводкой. После обеда девочки вышли играть на участок, а отец занялся старым, давно безжизненным «Кадиллаком». Николь запустила воздушного змея. Младшая сестра с громким заразительным смехом бегала под ним. Джозеф любовался этой сценой, вытирая руки от моторного масла и попивая пиво. Когда карбюратор был демонтирован, он удалился в гараж для дальнейшего его ремонта. Сестры принялись играть в мяч. Бонни принимала активное участие. Она своим черным мокрым носом шустро гоняла его по участку, что вызывало бурный смех у сестер. Их светлые волосы поднимались на ветру, а счастливые лица были полны детского забвения. София перехватила мяч у собаки и что есть сил совершила бросок в сторону своей сестры. Ветер подхватил мяч и унес в сторону. В силу того, что Джозеф еще не установил новые замки на амбар и погреб, на дверных створках последнего, в этот несчастный день, ржавчина одержала победу над болтом. Одна створка была немного приоткрыта, и образовавшейся щели было достаточно для мяча. Бонни всеми четырьмя лапами предприняла попытку остановить свой прыткий бег, когда увидела, что мяч улетел в погреб. Девочки не придали никакого значения этому происшествию, и Николь побежала к дверям. Отодвинув створку, она нырнула в погреб, а Бонни осталась у дверей наблюдать. Младшая в тот момент собирала волосы в хвост. После сего действия она, улыбаясь и припрыгивая, ждала сестру из погреба, но та не торопилась возвращаться. Прошло несколько минут. С лица Софии сошла улыбка. Собака тихо скулила у входа в погреб. София подошла к погребу и заглянула между створок вниз. Тишина и сырой холодный воздух обдал ее личико. Она предусмотрительно отправилась в гараж сообщить отцу.

– Папа!

– Да, милая!

– Мы играли в мяч, и его сдуло ветром в погреб.

– Надо же? Створки скручены болтом, как он туда попал? В общем, неважно, сейчас достану. – Он вытер руки от масла и вышел из гаража.

– Николь спустилась туда и не выходит.

– Что?! Почему вы сразу не попросили меня!?

Джозеф прытью направился к погребу, где у входа неподвижно стояла собака. Он решительно шагнул к спуску вниз и включил карманный фонарик. Медленными шагами он спускался и звал дочь. В ответ был слышен только писк крыс и звук сквозняка. Откуда вообще в погребе сквозняк?

– Ниииколь! – продолжал отец.

Когда он достиг конца лестницы, сквозняк стих. Он осветил все вокруг, но темнота казалась такой густой и плотной, что даже прожектор едва ли с ней смог справиться. Джозеф начал углубляться в погреб вдоль левой стены. София стояла у входа и с замиранием сердца ждала. Отец еще несколько раз позвал дочь, но ответа не последовало. Его ботинки хлюпали в грязи, воздух становился мерзким и затхлым. Казалось, будто этот погреб бесконечный. Чем дальше он заходил, тем яснее слышал звук, который мог происходить, если два огромных металлических листа начать шоркать друг об друга. Наконец-таки он достиг угла. Оглядевшись вокруг, он продолжил движение вдоль другой стены, возле которой на земле сидела Николь.

– Николь! Милая! Что с тобой!? Очнись! – в испуге залепетал отец.

Дочь не отвечала и никак не отреагировала на присутствие отца. Глаза ее были открыты и смотрели прямо в середину погреба. Отец взял ее на руки и осторожно направился к лестнице. Выходя из темноты, он смог разглядеть ее бледное лицо. Оно навело на него страх, и он поторопился скорее наверх. Джозеф сразу и не заметил, что бежит по лестнице слишком долго. Он бежал и бежал, бежал и бежал, как вдруг остановился. Обернулся назад и обомлел от ужаса: они находились на одном и том же месте, где начиналась эта лестница. Он направился обратно вниз. Оттуда он поднял взгляд наверх и увидел свет, проходящий между створок. В эту секунду за его спиной раздался тихий трескучий звук. За ним последовал выдох с тихим рычанием. Чьи-то шаги захлюпали в темноте. Джозеф рванул обратно, обронив фонарик, и то, на что пролился свет от него, я, пощадив чувства всех живых, описывать не стану. Вторая попытка покинуть погреб увенчалась успехом. Он на полном ходу, выбив створки плечом, вылетел из погреба и упал вместе с дочерью в паре метров от входа. Бонни громко лаяла в темноту погреба, которая отвечала приглушенным эхом. София подбежала и упала на колени возле отца и сестры. Николь была мертвенно бледна, но в сознании. Зрачки ее глаз медленно и беспорядочно двигались. Джозеф закутал ее в свою рубашку и понес в дом. Собака прекратила свой лай и побежала за хозяином.

Отец уложил Николь в ее кровать. Она вся горела, но оставалась мертвенно бледной. Он напоил ее горячим чаем с медом и дал жаропонижающие лекарства. Спустя час она заснула. Отец с дочерью сидели на соседней кровати и смотрели на Николь. Цвет ее лица сливался с цветом пропитанного водой белого полотенца у нее на лбу.

– Что теперь мы будем делать? – спросила София.

– Дождемся утра, если ей не станет лучше, отвезем ее в город, в больницу.

– Папа, прости, что сразу не пошла за тобой.

– Ничего, малыш, ложись спать, уже поздно.

Джозеф вышел из детской, оставив дверь открытой. Он прошел на кухню, открыл еще пиво и сел за стол. Лицо его не выражало никаких эмоций. Он предавался различным думам, которые тяготили его. Сделав еще глоток, он оглянулся на погреб. Створки его болтались на ветру. Он долго всматривался в эту картину, не отводя взгляд. «Чертов погреб», – подумал он и выбросил бутылку в мусорное ведро. После чего он отправился спать.

Ночью, когда весь дом был погружен в крепкий сон, Николь резко открыла глаза. Цвет ее кожи обрел здоровый вид, а во взгляде появился живой блеск. Она сошла с постели и тихо вышла из комнаты. София проснулась от шагов сестры. Она, поправляя волосы, разглядела сквозь темноту пустую постель сестры. Малышка спустилась с кровати, ногами нащупала тапочки и украдкой пошла по коридору. Отец спал. Она спустилась вниз по лестнице и вышла на кухню. Свет из открытого холодильника создавал сумрак в помещении. Ребенок оглядывался вокруг в поисках сестры, но вместо привычного голоса она услышала тихое шипение. Следом последовал тихий рык. София взяла с тумбочки фонарик и включила его. Кухня была пуста. Где-то в ее глубине послышались частые шаги, будто кто-то пробежал вприпрыжку. Испуганная девочка навела свет фонарика на край столешницы и увидела сестру на полу. Та, сменив манеру здорового прямоходящего человека, передвигалась по кухне рысью, издавая глухой топот. По полу были разбросаны продукты, которые Николь в прямом смысле этого слова пожирала, фыркая в процессе трапезы. Она рысью перебегала от одного лакомства к другому, не замечая лучей света, направленных на нее. София проглотила крик и побежала обратно наверх. Перед лестницей она неловко остановилась и оглянулась назад. Сестра очутилась впритык лицом к лицу Софии. Ее мерзкая улыбка и кровь, стекающая по лицу, все-таки заставили малышку закричать. Отец проснулся, подскочил с кровати и устремился в коридор. Там в него влетела испуганная София с фонариком в руках. Он подхватил ее на руки и поспешил вниз. Дитя, освободив руки от фонарика, обхватила крепкую шею отца и спрятала лицо. Когда Джозеф крался по кухне, над их головами послышался топот. «Она на чердаке», – подумал он. Через мгновенье они уже были там. Малышка набралась смелости осмотреться.

– Николь! – позвал Джозеф.

В ответ было слышно фырканье. Повторно произнесенное имя вызвало бурную реакцию у того существа, которое сейчас больше всех на планете было похоже на Николь, но едва ли ею являлось.

– Папочка, Николь нас убьет? – прошептала София.

– Детка, беги к нашему соседу Майклу за помощью, я останусь здесь. – Он снял ребенка с рук и поцеловал в лоб.

София тихонько убежала. Судя по звериному воплю, Николь не одобрила такой план действий, и не успел отец подняться с колен, как над его головой молниеносно пролетел темный силуэт и нырнул в люк чердака.

– Софииии! – возопил отец.

Непонятно, как Николь имела такую подвижность и скорость, несмотря на то, что волосы слиплись от свернувшейся крови и закрыли ей все лицо. Она галопом мчалась за сестрой. Малышка издавала периодический визг в попытках убежать, но это было невозможно. Некогда любившая ее старшая сестра своей левой рукой, или, точнее сказать, уже лапой, без особых усилий резким взмахом швырнула ребенка в верхние шкафчики кухонного гарнитура. София сильно ударилась головой, проломив своим хрупким тельцем дверку шкафчика. Она упала на столешницу у окна. Николь, фыркая, обнюхала ее пока еще теплый труп и ринулась обратно на чердак. Эта сцена происходила настолько быстро, что отец успел только преодолеть лестницу вниз, где и состоялась их встреча. Джозеф замер. Николь громко дышала. Вдох ее сопровождался непонятными щелчками, а выдох был короткий с паром из ноздрей.

– Николь, что с тобой, милая!? – прошептал Джозеф.

В ответ она рыкнула, обходя его кругом и пристально разглядывая.

– Детка, послушай…

Николь схватила его за ногу и, как мусорный пакет, вышвырнула на улицу через окно, возле которого на столешнице покоилась ее младшая сестра. Джозеф вылетел на веранду и ударился о перила. Николь вышла из дома уже на двух ногах. Ее кроткая поступь была настолько спокойна, что едва ли верилось в то, что происходило минутой ранее. Она подошла к отцу, он был в сознании, и она это чувствовала. Она чувствовала на расстоянии, как кровь в его венах еще толкалась по организму. Он медленно повернул голову наверх и попытался разглядеть ее лицо. Она снова издала эти щелчки на вдохе и таким же спокойным шагом направилась вглубь участка. Джозеф выдохнул и с полминуты погодя перевернулся на бок. Размытым зрением он успел разглядеть, как его старшая дочь спустилась в погреб. После он потерял сознание.

– И ты считаешь, что я должен сейчас подскочить и с возгласом «Боже, как мы могли так ошибаться, он же не виновен!» снять с тебя наручники и отпустить? – выдыхая сигаретный дым, промолвил Энтони.

– Мистер Итан, ваш рассказ не дает нам ответов на главные вопросы: где ваша старшая дочь и как была убита младшая, – спокойно произнес Джонатан.

– Я вам все изложил в точности!

– Ни один судья не поверит в эти слова, записанные на пленку, – парировал старший детектив.

– Слушай, сказочник, я за свою жизнь никогда еще не вел таких длинных допросов, а это многое значит! Так давай-ка поторопись нам объяснить, где, твою мать, ты закопал Николь?! – Как гром разразился помощник.

– Мистер Итан, вы водите нас за нос. В своей речи вы описывали сцены и события, свидетелем которых вы не являетесь, судя по вашим же словам, – продолжал Джонатан.

– Я не, я не…

Заморгал свет.

– Не мямли, ублюдок, где она!?

Свет потух.

– Если это проделки этого сказочника, я всажу пулю в его литературную башку, сейчас же!

– Энтони, убери пистолет! – скомандовал Джонатан.

Он зажег свою коллекционную зажигалку «Зиппо» над столом и обомлел от ужаса. Он услышал, как кровь шумит в его ушах. Слева от него, за звукозаписывающим устройством было лицо Николь, обмазанное кровью с широкой улыбкой и пронзающим взглядом.

– Все это время в его голове была я, – нечеловеческим басом произнесла Николь.

Свет начал моргать, стол с прибором отлетел в стену. Джонатан в сидячем положении на стуле был прибит к стене за его спиной.

– Мой мозг! Мой мозг. Боже как сильно давит в голове, – стиснув зубы, произносил Джозеф.

– Вот сука! – закричал Энтони и произвел несколько выстрелов наугад.

Когда Джонатан вместе со стулом упал на пол и множество бумаг медленно полетели вниз с потолка, освещение восстановилось. Оба детектива в шоковом состоянии глубоко дышали. Одна из пуль попала Джозефу в лицо. Его голова склонилась вниз и кровь струйкой текла по его груди.

– Какого хрена? – проговорил Энтони.

Сотрудники отдела сбежались на шум и встали в дверях.

Дело было закрыто по причине смерти главного подозреваемого. Николь все так же числится без вести пропавшей. Обыски дома и приусадебного участка не дали никаких результатов. Дом был опечатан. За всем этим пристально наблюдал сосед, сидя в своем кресле на веранде. Рядом с могилой Сары появились могилы ее дочери и мужа. Они обрастали плющом и приобретали заброшенный вид. Посещать их было некому. Энтони был помещен в психиатрическую больницу. Он окончательно потерял рассудок, а приступы агрессии усилились. Суд, беря во внимание невменяемость помощника детектива, назначил ему лечение под строгим присмотром. Освобождение из клиники регламентировалось главным врачом. Джонатан уволился со службы и прошел психотерапию. Он хоть и с трудом, но оправился после увиденного и старался забыть это как страшный сон. Все подробности тщательно скрываются от общественности. Ни одно СМИ не осветило этого дела. На первых полосах газет был снимок того опечатанного дома, а текст под снимком вводил в заблуждение отсутствием каких либо фактов. С того дня я тщательно слежу за всеми странными новостями, но все тщетно. Все же я искренне надеюсь, что это последний рассказ об этом доме, о Николь и том, что живет в том погребе, скрываясь от ненужных глаз за пеленой густой темноты.