Читать книгу Книга, которую написала няня - - Страница 3

Судьба часто забрасывает меня в семьи, где не родителям нужно помогать, а детей спасать. И такой поворот событий был для меня немного неожиданным.

О том, как воспитывают детей, как и все мы, в большинстве своем, я судила по примеру родственников, друзей, знакомых. Но даже среди своего окружения я наверняка знала не все о том, как там воспитываются дети. Но того, что наблюдала, было вполне достаточно, чтобы понимать, что детей там точно спасать не надо. Любви, заботы, внимания, как, впрочем, и строгости дети в этих семьях получали достаточно, что я и могла наблюдать в процессе нашего многолетнего общения. Тем не менее мои рассуждения на предмет того, какую семью можно назвать благополучной, а какую нет, так и не привели меня к четким и однозначным выводам.

В одной семье, на первый взгляд вполне благополучной, мне пришлось пообщаться с ребенком, психика которого была крайне неуравновешенной, а его поведение делало обстановку в этой семье совершенно невыносимой. И причиной тому – неправильно выстроенные отношения родителей с ребенком. А вот другая семья, без сомнения, неблагополучная, которую знаю уже долгие годы, и в которой отец семейства довольно длительное время злоупотреблял алкоголем, доходило вплоть до белой горячки, в то время как жена его работала на трех работах, чтобы хоть как-то прокормить, одеть, обуть двоих детей. Ценой нечеловеческих усилий женщине удалось убедить мужа пройти курс лечения от алкоголизма, после чего обстановка в семье в корне изменилась. Мужчина начал работать не покладая рук, старался сделать для семьи все, что было в его силах. Да и дети у них, надо сказать, выросли замечательные – воспитанные, добрые, умные и не проблемные.

***

Семьи, в которых родители пьют, ведут аморальный образ жизни, не занимаются воспитанием своих детей, называют неблагополучными. Но и семьи, в которых царят разлад и непонимание, в которых умерли любовь и уважение, где измена и предательство, тоже не являются благополучными. Обстановка в таких семьях порой бывает абсолютно невыносимой, и дети там страдают не меньше. Но кто, как не мы, родители, должны понимать, насколько нелегко детям нести на плечах психологический груз наших бесконечных «взрослых» проблем, кто, как не мы, просто обязаны беречь такую ранимую детскую психику и стараться наконец уже быть разумнее.

В одной из семей, куда забросила меня судьба, мама детей была женщиной совершенно неуравновешенной. Если она начинала ругаться, то крик ее сразу же переходил в откровенную истерику. Она могла кричать на детей не только дома, но и на улице, в присутствии соседей и совершенно посторонних людей, абсолютно ни в чем себя не сдерживая и никак не контролируя свои эмоции. Такой же неуправляемой в плане эмоций была и ее двенадцатилетняя дочь – в школе учителя мечтали «избавиться» от девочки, а родители подруг запрещали им общаться с ней. Об этом без стеснения рассказывала сама мама, а позже мне пришлось не только наблюдать отвратительное поведение девочки по отношению к окружающим, но испытать и на себе.

И был в этой семье мальчик Миша восьми лет – к слову, замечательный ребенок, который панически боялся своей сестры и не желал оставаться с ней наедине, так как она, впадая в состояние неконтролируемого гнева, не раз предпринимала попытки душить его. Мишутка рассказывал мне, как дважды она набрасывалась на него, накрывала ему лицо подушкой, пытаясь изо всех сил удерживать ее руками. А когда силы ее были на исходе, так как он делал мучительные попытки вырваться, она садилась на подушку и, обхватив его ногами, еще сильнее начинала на нее давить. Она запугала брата до такой степени, что с моим появлением в их семье он стал ходить за мной как хвостик, хватался за меня как за спасительную соломинку, не оставаясь один ни на минуту. Девочка выплескивала на окружающих столько злобы, ненависти и зависти, что ожидать от нее можно было все, что угодно.

Мальчик ложился спать только в моем присутствии, так как сестра, находясь в своей комнате, умудрялась издавать какие-то невообразимые звуки, которые пугали брата и доводили его до истерики. Она могла заранее спрятаться под его кроватью, чтобы «завыть волком» именно в тот момент, когда он начинал засыпать. Зная все эти ее «приемы», я вытаскивала девчонку из-под кровати брата, каждый раз давая понять, что подобные поступки не делают ее умнее. Мама детей, к сожалению, относилась ко всему этому … да, в общем-то, никак.

Рассказанное мной, наверняка может показаться кому-то обычными детскими шалостями, если, конечно, не учитывать тот факт, что сестра дважды пыталась задушить брата, била его по голове при любом удобном случае и запугивала до такой степени, что у мальчика было регулярное недержание.

Я не знаю хорошо историю этой семьи, знаю только, что дети в раннем возрасте были отданы на воспитание бабушке с дедушкой и виделись со своей мамой очень редко, так как с ними она не жила. Когда бабушка тяжело заболела, она вынуждена была вернуть детей матери. Вот тогда эта самая «мать» и начала искать помощницу, так как заниматься детьми у нее не было никакого желания.

Мне дико было слышать, как мама отзывалась о бабушке, которая на тот момент была неизлечимо больна. Не стесняясь в выражениях, она при детях озвучивала свои обиды и претензии к бабушке, рассуждая, что та долго не протянет, чего ей и желала. Обиды же, как выяснилось, были вызваны тем, что бабушка заболела не вовремя и вернула ей детей в самый неподходящий момент.

Миша, видимо, впитал воспитание бабушки с дедушкой, был добрым и понимающим ребенком и, предполагаю, больше пошел характером в отца, которого я никогда не видела, но уж точно не в мать. Он всегда пытался помочь, когда его о чем-то просили, с уважением относился к девочкам, даже несмотря на то, что рядом был такой отвратительный пример в виде его сестры. У него было какое-то врожденное благородство. Всегда от всех наполовину скрытые его нервозность и раздражительность никогда не доходили до крайностей, в том виде как это проявлялось у его сестры и мамы. Еще он панически боялся учиться читать, он очень отставал в этом, так как учила его сестра, которая всегда кричала на него, била головой о стол и постоянно твердила, абсолютно не стесняясь в выражениях, что он «полный идиот, дурак и дебил».

Мне не потребовалось много времени, чтобы снять у Миши страх к чтению и к обучению в целом. Достаточно было проявить к ребенку немного любви, понимания, терпения, подбодрить добрыми словами, сказать что он умный, что у него все хорошо получается и что он все сможет. Однако сестра, находившаяся в такие моменты рядом, слыша в адрес брата слова одобрения и поддержки, тут же начинала выкрикивать оскорбления в его адрес, пытаясь в очередной раз унизить его и довести до слез.

Если же ругались мама с дочерью, то в их перебранках обильно использовалась нецензурная лексика со словами оскорблений, криками и визгами. Уровень развития и воспитания мамы не сильно отличался от уровня развития и воспитания ее двенадцатилетней дочери.

Глава семейства жил в другом городе и периодически высылал им деньги, которые «прогуливались» мамой и дочкой – каждой по-своему. Когда деньги у них заканчивались и мне ставилась задача накормить детей, а в холодильнике на ближайшие три дня в ограниченном количестве оставались курица, яйца и молоко, то приходилось выкручиваться. Макароны еще правда были, и мука выручала, пекли блины.

В те редкие моменты, когда звонил папа детей, общалась с ним, как правило только дочка. Иногда она сама ему набирала, возмущенная тем, что он долго не звонит, и потому что ей нужны деньги. Она жаловалась на маму, говорила, что жить с ней невыносимо, и просила, чтобы папа забрал ее к себе. Мальчик никогда с ним не разговаривал. Несколько раз я его спрашивала, почему он не общается с папой, на что всегда в ответ была полная тишина, и мне не удавалось из него вытянуть ни слова. Меня беспокоило, что он уходил в себя, когда мы затрагивали эту тему, и мне казалось, что ему просто необходимо выговориться. Я догадывалась, что вероятно этот вопрос, был болезненный для него, и решила, что, может, как-нибудь потом мы обязательно поговорим с ним об этом. А мама категорически отказывалась общаться с отцом своих детей, но это уже их взрослые дела.

В конце концов мне все-таки пришлось уйти из этой семьи, так как все дальнейшие отношения с мамой этих детей продолжать по многим причинам я более не могла. И переживала, конечно, за Мишутку: сколько еще ему придется терпеть это психологическое давление и все эти унижения со стороны своей сестры. Проведя с ней определенную работу за время нашего общения, назовем это воспитательным процессом, я все же верила, что, пусть хоть немного, но мне удалось вселить в нее капельку человечности, добра и любви. Иногда рассказывала ей про своего брата, который ушел из жизни, когда ему было всего двадцать четыре года, пытаясь тем самым дать понять, что все в этом мире непостоянно и надо ценить, любить и учиться понимать родных и близких, когда они рядом с нами, и обязательно беречь. При всем моем отвращении к повседневным, ужасающим своей жестокостью поступкам и вульгарному поведению этой девочки, старалась не показывать ей весь свой негатив по отношению к ней, старалась решать все конфликтные ситуации, собрав всю свою волю в кулак, по-доброму и по-дружески. Ведь только добро может сеять добро. Но при этом немало возникало ситуаций, когда я была по отношению к ней и строгой, и требовательной.

Как-то девочка приболела, слегла с высокой температурой. Мама ее, находясь в соседней комнате, за весь вечер ни разу не подошла к дочери и ни разу не поинтересовалась, как она себя чувствует. Чтобы хоть немного сбить температуру, помимо лекарств я приносила ей воду и заставляла пить. В какой-то момент, ощутив особую жалость к этому ребенку, когда она уже засыпала, я поцеловала ее в лобик. Мне очень хотелось верить, что мое теплое отношение, обязательно посеет в ней зерна доброты и сострадания. Мне хотелось помочь ей, мне хотелось сделать ее лучше.

Как только я завоевала доверие и уважение девочки, а на это ушло месяца три, уже можно было хоть как-то влиять на ее поведение и на ее отношение к окружающим. Она начала прислушиваться ко мне, советоваться со мной и даже делиться сокровенным. А однажды она меня обняла.

Но надолго ли хватит того тепла и доброты, которые я с таким трудом взрастила в ней? Думаю, ненадолго, если учитывать, кто и как воспитывает ее. И как там сейчас Мишутка? Каким он вырастет, воспитываясь в этой семье? У него очень доброе сердце, он обладал какой-то, как мне казалось, природной интеллигенцией, но вероятнее всего это тоже заслуга бабушки с дедушкой, это они успели заложить ему основы мужского воспитания и порядочности. Верю, что он вырастет хорошим человеком, возможно, не малого достигнет, у него хорошая энергетика, если, конечно, выстоит в условиях жесткого морального давления со стороны сестры и явного безразличия ко всему происходящему со стороны мамы.

***

После, пригласили меня в семью с двумя девочками, сестренками. Мама – бизнесвумен, очень уверенная в себе женщина, папа – в поисках работы, какой он человек сразу и не определишь, но по понятным причинам нервный, с частыми приступами раздражительности. Вспоминается, как мы возили одну из девочек на занятия верховой ездой. За рулем был папа, он пытался обогнать каждый проезжающий мимо нас автомобиль, но, если кто-то обгонял его, он тут же начинал нервничать, он заводился с пол-оборота и устраивал обгоны с торможением, подрезанием и прочими маневрами, характерными для подобных ситуаций. Находясь вместе с ним в машине, мы постоянно пребывали в состоянии стресса, и каждый раз я замирала в ожидании, что кто-нибудь из невольных участников этих соревнований не выдержит, выйдет из своей машины и отдубасит зачинщика по полной программе. К счастью, таких совместных поездок было немного.

В дальнейшем я предложила возить девочку на занятия верховой ездой на своей машине. В дороге я включала ей легкую, спокойную музыку, под нее она расслаблялась, и в такой обстановке общаться с ней было гораздо легче.

Девочки были погодками – одной семь, другой восемь лет. С той, которая была помладше, я прекрасно находила общий язык, мы понимали друг друга в буквальном смысле с полуслова. Другая, что постарше, была ребенком озлобленным, с ней было сложно (вот ее-то я и возила на занятия в секцию верховой езды). Родители же, напротив, лучше находили общий язык со своей старшей дочерью.

В один из дней мне с детьми нужно было идти в поликлинику, чтобы взять для старшей девочки справку у врача о разрешении посещать школу после болезни. Когда пришло время выходить из дома и младшая уже была в полной готовности, у старшей вдруг резко изменилось настроение, она залезла на шкаф и категорически отказалась куда-либо идти. Не помогли ни уговоры, ни разговоры, ни даже мамин звонок с работы. Я понимала, что ситуация зашла в тупик и ребенка нужно оставить на время в покое. Ни о какой поликлинике речи идти уже не могло. Она сидела на шкафу, не разговаривала, злобно смотрела на нас, а, как только мы с младшей вышли из комнаты, тут же захлопнула дверь и, пока мы находились в другой комнате, придвинула к двери комод и закрылась на замок. Тогда я еще не знала, как можно было открыть его с моей стороны, это потом мне показали. Думала: все должны понимать, что замки на дверях в детскую делать нельзя, хотя что осуждать, может, уже въехали в такую квартиру. Ни на какое общение, ни со мной, ни с сестрой девочка идти не хотела. С ужасом я отметила про себя, что этаж, на котором жила эта семья, высокий, решеток на окнах, конечно же, нет. Вот тут меня охватила паника, ведь ребенка я знала еще недостаточно хорошо и не понимала, что от нее можно ожидать и что могло прийти ей в голову. Я тут же перезвонила маме девочек, мама связалась с папой, и папа, к счастью, находясь не так уж и далеко, уже минут через двадцать был дома. По отлаженным действиям папы я поняла, что все это происходит не впервые.

В детской комнате, где произошла эта ситуация, да и на кухне тоже, видеокамеры стояли. Правда, было у меня ощущение, что это муляжи. После случившегося твердо для себя решила, что, если меня будут приглашать в семьи с детьми возрастной категории от шести лет и старше, то без наличия в квартире камер видеонаблюдения, пожалуй, не раз подумаю, соглашаться на дальнейшее сотрудничество или нет. Желательно, чтобы и решетки металлические на окнах тоже были установлены.

Спустя, наверное, месяц, как начала посещать эту семью, заметила у младшей девочки синяки на шее – четко отпечатавшийся на коже след от пяти пальцев руки. Когда я решила удостовериться и спросила, что это такое и откуда, она неохотно рассказала мне, что на днях папа разозлился на нее сильно и в гневе схватил рукой за шею. В один момент я представила: это с какой силой нужно было сдавить шею ребенка, чтобы остались синяки? Я попыталась выяснить, часто ли папа так делает, на что она ответила, что такое было впервые, однако ругается и замахивается на нее он достаточно часто. Я же всегда наблюдала, как девочка радостно обнимает папу, когда он приходит домой. Да и он всегда был внимателен и к ней, и к другой дочери. Возможно, это действительно был единичный случай, но после, я стала чаще расспрашивать младшую о том, как проходит каждый их день в отсутствие меня.

Надо сказать, что родители девочек – люди не пьющие, обеспеченные, порядочные – для дочерей старались сделать все, что могли. Дети посещали различные секции, у них была разнообразная культурная программа, им покупали наряды и старались ни в чем не отказывать. Но что-то, конечно, в семье было не совсем в порядке. Впрочем, как и в большинстве семей, которые мне довелось посещать.

К слову, недолго мне пришлось сотрудничать с этой семьей. Родители пригласили меня в надежде на то, что папа устроится на новую работу, а девочки останутся под моим присмотром. Но папа не отработал и трех месяцев. На этом мои посещения закончились.

***

Конечно же, мне встречаются семьи, в которых между родителями и детьми царят любовь и взаимопонимание, но это единичные случаи. Да и кто знает, сегодня у них так, а как будет завтра – неизвестно. Но зато, когда приходишь в такую семью, даже тебя, постороннего человека как будто окутывает облаком тепла, доверия и единения: и радость на душе, и гармония, и какое-то особенное настроение витает в воздухе. Это наполняет энергией, придает уверенности, как будто тебя кто-то защищает. И хочется, чтобы так было у всех и всегда.