Читать книгу Последний консул - - Страница 17

Алексей незамедлительно подал прошение о переводе в Европу. Внешне он выглядел совершенно больным – он так похудел и осунулся, что вполне мог сойти за душевнобольного, или каторжанина, только-тоько освобожденного из многолетней ссылки. Оларовский, знавший о личной драме своего секретаря, сразу подписал ему курьерскую дачу и посоветовал – ещё до приезда в Петербург, остановиться где-нибудь в Германии, – на водах, и пройти полный курс, ставшей тогда модной гидропатии.

Алексей ответил, что первую остановку хотел бы сделать в Париже, чтобы сначала найти Кири, и Оларовский посоветовал ему ехать через Америку. По его мнению, этим путем можно было добраться за пять – шесть недель из-за хороших стыковок-пересадок в дороге.

В начале 1905 года Транссибирская железная дорога была ещё далеко не закончена, и из Сиама в Европу ехали либо вокруг Индии – через Суэцкий канал, либо в восточном направлении. Дабазов решил, что поедет через Америку. На свою «курьерскую дачу» – две тысячи золотых империалов, он, морем, с пересадкой, добрался до Шанхая, где купил билет прямого сообщения до Парижа. Этим путём он мог пересечь Тихий и Атлантический океаны на пароходах недавно организованной английской линии «Эмпресс-лайн», а от Ванкувера до Нью-Йорка доехать на поезде по новой трансконтинентальной канадской железной дороге.

Таким образом, в Шанхае он сел на пароход до Ванкувера – недавно спущенный быстроходный лайнер «Эмпресс оф Джапан», и в японский порт Иокогама, где была первая остановка, они дошли за 48 часов. Чтобы скоротать несколько часов стоянки, Дабазов поехал в Токио навестить лицейского приятеля Хитрово, служившего там посланником, и чуть было не опоздал к отходу своей «императрицы».

Добираясь до Ванкувера, они пробыли ещё одиннадцать суток в море, и почти всё это время Алексей не покидал каюты, скрываясь от скучавших коллег по профессии.

А коллег его – иностранных дипломатов, на пароходе было необычно много и ему, приписанному к их «дипломатическому столу» в салоне-ресторане и так по три раза в день приходилось вести дискуссии о международной политике.

Чтобы как-то поддерживать форму он вечерами после ужина заставлял себя немного играть в крикет – пассажиры имели возможность заниматься на пароходе различными видами спорта и для палубного крикета натягивалась сетка, чтобы шары не падали в море.

В Ванкувер пароход пришел рано утром и Дабазов целый день слонялся по городу, убивая время до вечернего поезда в Нью-Йорк. Из тихого рыбачьего поселка по берегам длинного залива в устье реки Фрейзер, Ванкувер, оказавшийся конечным пунктом канадской тихоокеанской железной дороги, быстро превращался в крупный морской порт.

Повсюду открывались взгляду строящиеся многоэтажные здания банков и торговых контор, меж которых ещё лепились ветхие, дожидающиеся сноса, рыбацкие лачуги, но всё новое в городе делалось по последнему слову техники: через залив и реку с её рукавами строились величественные мосты, прокладывались асфальтовые мостовые, на них обустраивали трамвайные пути и ставили газовые фонари.

Перед тем как отправиться на вокзал, Алексей ещё долго бродил по Стэнли-парку и, когда наконец, вошёл в своё купе и сел на кушетку, то мгновенно уснул.

* * *

За ночь их состав практически пересёк Скалистые горы, но рано утром Дабазов все же успел издали увидеть скалистые пики безмолвных и прекрасных вершин и, свисающие, бело-голубые языки длинных и узких ледников.

Железнодорожный путь пролегал по лесистому ущелью и почти параллельно с ним проходила колёсная дорога, но она была совершенно заброшена и местами разрушена горными обвалами. В разгаре стояла Канадская зима и все последующие четыре дня пути до Нью-Йорка поезд шёл по однообразной снежной равнине и только в районе Великих озёр пейзаж стал более живописным – холмы и перелески здесь сменялись большими и малыми ледяными блюдцами озер, а, чем ближе они подъезжали к Атлантическому побережью, тем больше становилось поселений и городков.

Днём Алексей много времени проводил в вагоне-ресторане, поедая уже надоевшие бараньи котлеты или лососину, и отрешённо глядел на мелькавшую за окном Северную Америку, так похожую на Россию… О чём бы он ни думал, – мысли постоянно возвращались к Кири, и хотел он только одного: быстрее добраться до Парижа, увидеть её, заключить в свои объятия и уже не отпускать никогда… Он всё ей расскажет, она поймет и этот дурацкий узел наконец развяжется… И еще, её отец их благословил! «Господи, скорее бы уже доехать!» – думал Дабазов и даже в монотонном перестукивании колес поезда ему слышалось – «скорей-скорей, быстрей-быстрей».

В Нью-Йорке он сел на одноименный пароход, идущий в Саутгемптон, и этот недельный переход через Атлантику оставался последним большим перегоном на его пути. После него только короткий переезд через Ла-Манш – из Кале в Дувр, и тогда до Парижа останется уже совсем немного…