Читать книгу Кофе со вкусом убийства - - Страница 9

– И что, банк даже ничего не сделал? – сердито проворчала Пэт. Тельма кивнула; она выполнила свое домашнее задание.

– Банк обязан исполнить пожелания клиента, хотя в случае сомнений они должны протестовать.

Это было на следующий четверг. Снова их любимый стол, снова перед ними набор кофейных чашек и блюдец.

– Даже если эти пожелания безумны? – Пэт не могла поверить в такую несправедливость.

– Оказалось, что кассир даже знала ее, – с тоской вставила Лиз. – Она училась в школе Святого Варнавы. Еще до тебя. Лет пятнадцать назад была в нашем классе. Мэнди Пиндер.

– Только теперь она не Пиндер, – добавила Тельма. – Вышла замуж за кого-то с польской фамилией, но не поляка…

– Тихоня, – добавила Лиз. – Но с пристальным взглядом.

– С ума сходила по пони из «Дружба – это чудо», – сказала Тельма.

– И эта Мэнди Пиндер даже не остановила Топси? – снова спросила Пэт. Она никак не могла поверить в это.

– Она никогда не любила брать ответственность на себя, – сказала Тельма.

– Неудивительно, что Келли-Энн расстроилась. – Пэт и сама была расстроена, от потрясения она даже не могла справиться со своим пирогом.

Лиз печально кивнула, вспомнив – мысленно поморщившись и сжав костяшки пальцев – треск разрываемых конвертов.

– Похоже, это случается чаще, чем ты думаешь, – вздохнула она.

Тельма достала из сумочки распечатку с сайта «Йоркшир пост»: «160 миллиардов фунтов стерлингов утеряно из-за банковского мошенничества» – гласил заголовок.

Пэт пробежала глазами статью.

– Поверить не могу, что банки сидят сложа руки, – заявила она.

– Наверное, у них есть «тренинги» на эту тему, – сказала Тельма, складывая распечатку.

Повисла пауза. Не было нужды делать акцент на слове «тренинг»; оно тут же вызвало в памяти различные эпизоды из их практики: остывший кофе, неинтересные презентации, докладчики, чей певучий голос усыплял не хуже лошадиной дозы транквилизаторов.

– Но ведь, – продолжила Пэт, – несомненно, если б она поговорила с банком, объяснила, что ее мать нездорова. Рассказала бы о болезни Альцгеймера…

Лиз скорбно покачала головой. Келли-Энн уже проходила этот путь. И неоднократно. Она рассказала им в исчерпывающих подробностях о длительной переписке – настойчивой и обвинительной со стороны Келли-Энн, безучастной и незаинтересованной со стороны банка. В конце концов «Роял Йорк» выразил соболезнования семье и их обстоятельствам, но сделать ничего нельзя было; Келли-Энн следовало смириться с тем, что деньги уже не вернуть. Финансовый уполномоченный был должным образом проинформирован, и два месяца спустя он повторил сказанное банком, только гораздо более формальным языком. Но не стоит забывать, что финансовый уполномоченный получает доход от банков, так что – как выразилась Тельма – «ничего удивительного».

На этом дело было закрыто.

– Дело в том, – объяснила Тельма, – что Топси действительно перевела деньги.

– И никто не заметил, что она была не в себе? – Пэт была на взводе, но это не помешало ей съесть кусочек пирога.

– Мэнди Пиндер утверждает, что она пыталась возражать, – сказала Лиз. – И ее ничего не насторожило.

– И как же это она возражала, если ее ничего не насторожило? – проворчала Пэт, невольно откусив еще.

– С другой стороны, она привыкла к тому, что Топси указывает ей, что делать, – задумчиво произнесла Тельма. Все помолчали: у каждой было достаточно ярких воспоминаний о том, как Топси руководила другими; так что Мэнди Пиндер в целом можно было понять.

– В общем, все сводится к тому, что это слово Топси против слова банка, – сказала Лиз, а на ее лице было написано тоскливое «что уж тут поделаешь».

Она поставила чашку на место, и та ободряюще звякнула. Снова шел дождь; женщины слышали приглушенный стук по стальной крыше. С их места открывался вид на выставку, посвященную Дню матери: розовые, голубые и желтые пятна утиных яиц выглядели жалкими и неубедительными на фоне серого неба за запотевшими окнами.

– И что, прямо все деньги пропали? – уточнила Пэт. – Все акции Гордона и прочее?

– Очевидно, все было переведено на счет Топси, когда он умер, чтобы облегчить ей жизнь, – сказала Тельма.

Они потягивали кофе и размышляли о семье, у которой всегда было так много: летний домик в Алгарве, уроки вождения Келли-Энн и серия премиальных автомобилей, свадьба с ветеринаром из Ричмонда в Лотертон-Холле[9]. (Разве забудешь струнный квартет, игравший «Мое сердце будет биться дальше»?) Топси вполне могла рассчитывать на безбедную старость, и Келли-Энн тоже, если уж на то пошло. А теперь ничего.

– Конечно, у них остался дом, – произнесла Пэт. – Он, должно быть, стоит прилично.

– Но Топси понадобятся эти деньги. Когда придет время, – ответила Тельма. Все понимали, что за «время» она имеет в виду. Яркие глянцевые брошюры на гранитной столешнице. Жарко натопленные здания с цветными вазами, организованными мероприятиями, протертыми овощами и пластиковыми кувшинами с водой.

Все это быстро поглотит стоимость дома, даже в таком месте, как Рейнтон. В наши дни старость требует столько же инвестиций и начального капитала, как собственный бизнес. Тельма мрачно посмотрела на парковку, пытаясь отогнать от себя тяжелые мысли.

– По крайней мере, продажа дома позволит оплатить уход за Топси, – наконец сказала Лиз.

– Все-все деньги, – задумчиво повторила Пэт.

– Вот почему им пришлось уволить садовника. Они даже не могут позволить себе сиделок, чтобы присматривать за Топси. Только Паулу, – объяснила Лиз.

– В каком-то смысле мы должны быть благодарны. – Лиз и Пэт посмотрели на Тельму. Ее способность находить светлые стороны в тяжелой ситуации была поистине легендарной, но сейчас даже ей пришлось потрудиться. – Я немного читала об этом. И зачастую после успешной аферы план состоит в том, чтобы… ну, зачистить концы. – Она сделала едва заметный, но выразительный жест, проведя чайной ложкой по горлу.

Собеседницы уставились на нее с недоверием.

– Но ведь деньги пропали. – В голосе Лиз слышалась паническая нотка. – Зачем кому-то… ну, вы понимаете? – Не желая произносить это вслух, она указала на чайную ложку Тельмы.

– Деньги да, но не тот, кто их украл, – ответила Тельма.

– Топси и в самом деле говорила, – медленно произнесла Пэт, – что к ней кто-то приходил. Она повторила это несколько раз.

– Она и в тот раз это упоминала. – Лиз обеспокоенно нахмурилась. – А Келли-Энн сказала, что у них отбою нет от посетителей. Даже торговец чаем из Райдейла.

Тельма могла бы добавить к этому сказанное в туалете. Та фраза преследовала ее наяву каждый день.

Было бы лучше, если б она умерла.

Но Тельма промолчала. Она не говорила об этом никому, кроме Бога, а тот, вероятно, уже и сам все знал. Глядя на своих подруг, она пожалела, что вообще завела этот разговор. Попытка обратиться к светлой стороне вещей обернулась чем-то тревожным и уродливым.

Лиз смотрела на нее широко раскрытыми глазами, что всегда предвещало неприятности. Даже Пэт выглядела встревоженной.

И тут в другом конце зала официантка уронила тарелку и начала громко извиняться перед всеми, а чайник сочувственно просвистел ей в ответ. Мгновение прошло, и Тельма с благодарностью позволила миру кафе вновь утвердиться вокруг нее.

– Ей явно нужна наша поддержка, – только и сказала она.

– Я собираюсь снова навестить Топси, – бодро заявила Лиз. – Может быть, в следующий раз приведу ее сюда.

Отъезжая от садового центра под моросящим дождем, Тельма с некоторым удивлением поняла: несмотря ни на что, ей стало немного легче на душе. Она хотела знать больше. И теперь она знала больше. История об афере более чем объясняла слезы и эмоции Топси. Она даже придала некий сумбурный смысл тем тревожным словам. Как естественно, как очень естественно было бы для Келли-Энн, только узнавшей о случившемся, сказать что-то в таком духе? Но Келли-Энн была, без сомнения, привязана к матери – Тельме с облегчением припомнилось то внезапное объятие. А таинственный «он», который думал, что Топси спит? Это мог быть кто угодно – возможно, помутненному сознанию Топси померещился Гордон.

Поэтому, несмотря на только что состоявшийся тревожный разговор, она не считала, что существует реальная опасность; деньги пропали, но едва ли Топси знала личность мошенника. В тех случаях, о которых она читала, никто не знал. Никого никогда не привлекали к ответственности; очень часто преступников даже не было в стране. Келли-Энн, похоже, бдительно присматривала за матерью, но она и сама может помочь. Верна обучает нового волонтера и вполне может дать ей одно свободное утро, если только эта чертова сигнализация не станет шалить.

Но, как оказалось, все эти планы были напрасными. К следующему понедельнику Топси была мертва.