Читать книгу Прошедшее неоконченное - - Страница 3

Лера вертелась перед зеркалом и улыбалась своему отражению. Сегодня её зелёные глаза светились весельем. Девушка была давно одета и готова к выходу и в ожидании провожатого развлекалась тем, что подбирала подходящий под пальто шарфик.

Всё-таки идея Ирины Константиновны с добровольно-принудительным конвоем была хорошей, хотя поначалу Лера всё-таки пыталась протестовать. Услышав боевую задачу «прекрасная дама в опасности», Марат, как истинный сын своего народа, активировал рыцарский режим и насел на Леру уже вместе с начальницей. Услышав сбивчивые возражения жертвы, Марат грозился принудить Леру к согласию механическим способом, то есть иммобилизовать путём пеленания. Он поклялся немедленно припахать к вопросу охраны горячо любимой сотрудницы весь выводок своих братьев, по одному на каждую брыкающуюся Лерину конечность. На это Лера залепетала ещё отчаяннее. Когда же Марат с самым серьёзным видом потянулся к телефону с намерением вызвать подмогу, Лера сдалась. Марат довольно сверкнул своими ореховыми глазами и отпустил телефон.

Уже через десять минут Лера осознала, что идти домой в компании высокого широкоплечего спортивного парня, галантно придерживавшего её на обледенелых тротуарах, гораздо интереснее, спокойнее и безопаснее, чем ковылять одной. Марат улыбался, шутил, но светлые тигриные глаза цепко осматривали улицу из-под упавшей на лоб чуть вьющейся челки. Глядя на это зрелище, Лера повеселела и заулыбалась. До этого вечера она сама не замечала, насколько сильно втягивала голову в плечи и торопилась по пути на работу и обратно.

Девушка с ненавистью посмотрела на две квадратные упаковки с таблетками, лежащие на столике в прихожей, а потом всё же засунула их в сумку. Вместе с рецептами. Сильные седативные. Те, что нужно было принимать ежедневно, и те, что требовались только в тех случаях, когда у Леры случались срывы. Она терпеть не могла их вида, вкуса и запаха. Девушка только полчаса назад справилась с нервной тошнотой, которая наступала каждый раз, когда девушка принимала эти чертовы пилюли. Терапевт сказал, что это происходит от того, что Лера до сих пор не приняла свою болезнь и не смирилась с тем, что принимать препараты требуется постоянно и неукоснительно.

Да, не смирилась. Да, не приняла. Лера до сих пор не верила в то, что больна, хотя все убеждали её в том, что она свихнулась. Девушка устала всем доказывать свою правоту и только молча смотрела зверем, когда кто-то заводил с ней душеспасительную беседу. Она утопала в страхе, но всё-таки до конца не верила. Не верила, хотя никто больше не замечал тех вещей, о которых она рассказывала матери и врачу. Никто её не слушал. И временами девушка мучилась сомнениями и скатывалась в банальную истерику. Особенно после регулярных визитов к терапевту, доброму дядечке с внешностью Айболита, который с теплотой в голосе убеждал её всецело отдаться лечению. Но после всё проходило, и Лера снова находила внутреннюю опору. Несмотря на это, таблетки она принимала хотя бы потому, что они помогали справиться с неотступной тревогой и страхами.

Она была одна. В окружении всех этих терапевтов и родни, этих лжецов с заботливыми лицами, она всё-таки была одна. Против них всех и против своего страха. Каждый раз, когда она нервничала, её начинали таскать по врачам снова. И Лера научилась прятать свои эмоции за каменной маской. Девушка научилась усилием воли заставлять себя дышать ровно, унимать нервную дрожь в руках. Это сработало. Визиты к врачам сократились до минимума. Но всё это было ложью, ведь то. Что пугало её, не исчезло.

Лера тряхнула головой. Нечего об этом думать! Сегодня никаких мыслей о болезни! Она летит в Рим! О прекрасный Рим! С этими мыслями Лера снова закружилась по прихожей и едва не споткнулась о стоящий у двери чемодан. Почти собранный, он неделю в ожидании стоял на самом видном месте, с аппетитом раззявив широкую пасть. Лера, охваченная тем самым настроением, что появляется, когда билеты уже игриво торчат корешками из паспорта, а дата отпуска всё ближе, собирала его несколько раз. Она, в приступе модной лихорадки, то забрасывала в него ещё какой-нибудь туалет, то снова ворошила всё уложенное, тщательно отбирая гардероб.

Подумать только! Отпуск! Настоящий отпуск с путешествием! И не ради работы. Никаких встреч, после которых её мозг полыхал и требовал долгого сна. Никаких командировок, в которых ей приходилось так много говорить, что потом она молчала сутками. Она будет отдыхать, наслаждаться прогулками по древнему городу, осматривать памятники и есть настоящую пиццу. Чёртик на левом Лерином плече отплясывал вместе с ней и задорно подёргивал за мочку уха, призывая к озорству. От избытка чувств Лера протанцевала к стоящему в комнате фортепиано и бегло наиграла Итальянскую польку Рахманинова, промахнулась мимо клавиши на второй фразе, захихикала и простучала по клавишам «Так судьба стучится в дверь».

Предстоящая поездка радовала ещё больше потому, что была честно лично оплаченной заработанными деньгами. Вот вам всем, кто отговаривал её идти в лингвистический! На «болтологии», как её нелестно называли родственники, можно заработать! И на аренду отличной квартиры, где Лера и плясала сейчас, и на отпуск. Заветный билет никак не хотел помещаться в крохотную сумочку полностью и показывал Лере язык, заставляя девушку улыбаться шире. Лера подмигнула ему в ответ.

Над самым ухом Леры раздался громкий звонок, и девушка чуть не упала, сбившись с шага. Глянув в глазок, она узнала Костю, водителя Ирины Константиновны. Вечно хмурый и серьёзный Костя стоял на площадке, положив руки в карманы и глядя в пол. Лера быстро щёлкнула замком и лучезарно улыбнулась парню. Ничто не могло её расстроить этим утром. Кроме проклятых таблеток.

При виде сияющей Леры Костя, казалось, даже чуть улыбнулся, но быстро вернулся к своему пасмурному образу. Окинув взглядом прихожую, он потянулся к чемодану.

– Валерия Сергеевна, я помогу. Готовы?

– Конечно! И зови меня просто Лера, ладно?

Лера подхватила пальто и сумочку и снова одарила Костю светлой улыбкой.

– Ладно, – чуть мягче буркнул Костя и одной рукой легко поднял чемодан, который Лера пихала в прихожую с некоторым усилием.

Лера летела по лестнице, как на крыльях. Всё казалось ей прекрасным. Костик был не отвратительно хмур, а загадочно суров. На улице царил не собачий холод, а Пушкинский скрипучий морозец. И предстояло им не тягомотное торчание в пробке по дороге в аэропорт, а начало волшебного путешествия. В общем, ощущение было такое, что Лера едва касается земли своими сапожками на шпильке.

– Лера, садись вперёд. Я чемодан в багажник положу.

Лера кивнула так, что рыжие кудряшки взлетели и хлестнули её по лицу. Она счастливо засмеялась и застыла перед дверью дорогого внедорожника Ирины Константиновны. Забраться на такую верхотуру без посторонней помощи было сложно. Косте пришлось с лёгким смешком подпихнуть свою пассажирку. Внедорожник плавно тронулся, и Лера прижалась носом к стеклу.

Как и обещал Костя, в пробке, тянущейся далеко на юг от Москвы, они мучались долго и вдумчиво. Но Леру это ничуть не смутило. Машина была невероятно комфортной, а водитель под градом вопросов, наконец, сдался и включился в разговор. В аэропорту Лера с невероятным удовольствием скинула тёплый пуховик и вынула лёгкое пальто. В Риме ждала приятная осенняя температура, плюс двенадцать. Ледяной апокалипсис для аборигенов и семечки для коренной москвички.

После мучительных проверок, снятия обуви, многочисленных рамок металлоискателей и паспортного контроля девушку наконец-то пустили в самолёт. Лера много летала по работе. В частности – в Рим. Но никогда ещё она не делала этого для собственного удовольствия. Надо признать, это сильно скрашивало более чем пятичасовой перелёт и прибавляло вкуса отвратительной самолётной еде и не менее отвратительному чаю.

Через пять часов в иллюминаторе наконец показался город. Маленькие коричневато-бежевые домики, почти правильными рядами расставленные по долине почему-то напомнили Лере нарезанную кубиками сливочную помадку, что продавалась в магазинчике недалеко от её дома. Из динамиков раздалось стандартное приветствие:

– Signore e signori. Per favore, prendi i vostro posti e allaccia le cinture. Arriviamo all'aeroporto di Fiumicino-Leonardo Da Vinci. Grazie.[1]

Лера нетерпеливо смотрела на приморский городок, над которым кружил самолёт. Благополучно преодолев все стандартные «Buonasera! Qual è lo scopo della sua visita in Italia[2] ?», она наконец ввалилась со своим огромным чемоданом в экспресс «Леонардо Да Винчи», который должен был за полчаса доставить её до центра Рима. Всё казалось нереальным. Люди вокруг громко болтали по-итальянски, непривычно часто улыбались и много жестикулировали.

Именно это непринуждённая весёлая толпа, так непохожая на угрюмых москвичей, и заставила Леру наконец ощутить, что она далеко от дома. Здесь всё немного незнакомо. Все люди – новые. И абсолютно ничто не напоминало о привычной жизни. И это расслабляло. Будто Лера убегала от чего-то и, наконец, смогла вырваться. С каждым новым километром какое-то незримое напряжение отпускало девушку, и на её лице расцвела лёгкая улыбка. Она сама не заметила, как расправила плечи и выпрямилась.

Добраться до Тестаччо, где Лера и забронировала номер, было нетрудно. Правда, Лера успела несколько раз проститься с жизнью, пока сумасшедший, как и все римские водители, таксист с дрифтами и запрещёнными разворотами мчал её по улицам древнего города. Больше всего её беспокоил тот факт, что большую часть пути таксист сидел, развернувшись к ней лицом, непрестанно размахивая правой рукой и тягуче сюсюкая: «Che bella ragazza[3] !» – во всех возможных вариантах. Так что, единственным человеком, кто смотрел на дорогу, была сама Лера. И только её глаза становились совсем уж круглыми от ужаса, водитель нехотя поворачивался прямо по курсу, чтобы дёрнуть руль, взмахнуть рукой в открытое окно и проорать: «Сhi ti ha insegnato a guidare?!»[4] Затем всё повторялось. Лера была, как никогда, рада, что Рим в два раза меньше Москвы. Более длительной поездки нервы девушки могли и не выдержать.

Рим встретил её теплом. Лера хихикала над кутающимися в пуховики местными жителями. Самой ей хватило лёгкого пальто. Прохожие смотрели на неё недоумённо, мол, совсем обалдели эти turisti ходить голышом в такой мороз. В отель она ступала с серьёзной миной, но как только девушка сунула портье чаевые и закрыла дверь, вся напускная серьёзность слетела с неё. Лера с девчачьим визгом разбежалась и прыгнула в кровать, чтобы с задушенным хохотом закопаться в подушки и одеяла. Устав беситься, она подошла к окну, открыла его настежь, перегнувшись через широкий подоконник, и полной грудью втянула свежий воздух свободы.

Номер технически выходил окнами на Тибр, но практически вид заслоняли деревья, густо росшие вдоль набережной. Река, горевшая огненными всполохами в лучах закатного солнца, посылала задорные зайчики сквозь сбросившие листву кроны. Девушка, не раздеваясь, бросилась обратно в прихожую, чтобы впрыгнуть в сапожки на каблуках и выбежать на улицу. Одетый в камень мутный Тибр, неспешно катился на юг в сторону моря, где и приземлился Лерин самолёт. Девушка оперлась о каменный парапет и долго смотрела на реку. В эту ночь она спала спокойно, как в далёком детстве. Всё было хорошо.

Утром Лера встала чуть ли не до восхода и поспешила на улицу. Ещё днём, во время их экстремальной поездки на такси, девушка поняла, что короткие десять дней, которые были у неё в запасе – это слишком мало для того, чтобы посмотреть всё, так что ей придётся поторопиться. Даже утренний ненавистный ритуал с приёмом таблеток почти не вызвал привычного желания вывернуть желудок наизнанку. На этот раз она влезла в удобные кроссовки и отправилась на поиски новых впечатлений.

Было тридцать первое декабря. Для Италии – почти обычный день. Рождественские праздники уже отгремели, хотя город не спешил избавляться от праздничной мишуры. Наряженные ёлки мелькали тут и там, по улицам бродили подвыпившие туристы в шапочках Санта Клаусов. С первого взгляда было непонятно, то ли они уже вышли и начали веселиться, то ли ещё не успели вернуться к месту спячки для приведения себя в нормальное состояние. Лера пропитывалась этим праздничным настроением, вдыхала его, пила горстями.

К концу дня обтоптавшая весь Капитолийский холм Лера хотела дать отдых гудящим ногам и побаловать себя в честь надвигающегося праздника Нового Года. Наугад она зашла в первый попавшийся ресторанчик в Сант-Анджело, ни на что не надеясь. Новогодний вечер, самый центр Рима… Каково же было её изумление, когда il cameriere[5] показал ей на крошечный свободный круглый столик в самом углу. На этом столике можно было поместить разве что бокал и блюдечко, впрочем, большего Лере и не требовалось.

В ресторанчике было тепло, вкусно пахло едой из кухни и хвоей – от развешанных на стенах венков. Лера щурилась, как пригревшаяся кошка и лениво осматривала прохожих за окном, спешащих по домам к празднику. Она заказала spumante[6] и пирожное с огромной шапкой из воздушного крема. Сверху на креме возлежала крохотная полусфера из красноватого желе – мякоти плода опунции, finico d’India. На красиво сложенной салфетке блестела десертная ложечка, и глядя на неё Лера физически почувствовала, как на левом плече запрыгал чёртик. Бесёнок требовательно дёрнул её за ухо и зубасто улыбнулся.

Девушка украдкой огляделась по сторонам – на неё никто не смотрел, и она наклонилась и с невыразимым наслаждением сняла фруктовую мякоть прямо губами. Лицо Леры измазалось в креме, который потом пришлось долго с хихиканьем слизывать. Убедившись, что никто не обратил внимание на её мелкое хулиганство, она одним махом проглотила полбокала своего вина. Пузырьки мгновенно ударили в нос, а спустя минуту миновали абсолютно пустой желудок и достигли самого сердца, согрев его. Чёртик на левом плече приосанился, пьяненько покачнувшись, осмотрелся и потёр ручки в предвкушении.

Вслед за ним осмотрелась и Лера. Мигом захмелевшая, она жаждала продолжить хулиганить. Окинув взглядом небольшой зал, она увидела стоявший в углу прекрасный полированный миньон[7] , размяла пальцы, проверяя, достаточно ли они согрелись, и с уверенностью, подпитанной текущим по венам spumante, начала пробираться к инструменту.

Марко сидел в ресторанчике и медленно потягивал вино из бокала. Есть не хотелось. Домой – тоже. Дома его ждал только им же устроенный бардак, который некому убрать в связи с рождественскими выходными. С Паолой они разошлись почти два месяца назад, и почему-то сегодня одиночество ощущалось особенно остро. Нет, к Паоле не хотелось, эти отношения изжили себя и завершились удивительно тихо. В момент разрыва они оба не испытали ничего, кроме облегчения. Марко сам не знал, чего ему хотелось. Сидящие вокруг парочки и компании раздражали. Все были разодеты в красное к новому году, праздновали, смеялись, фотографировались. Он же сидел один, покручивая бокал кончиком пальца. Даже дивные ароматы с кухни не соблазняли его.

Все мышцы отчаянно болели – сегодня Джорджо мучил его с особым остервенением. К концу тренировки Марко проклинал автора, придумавшего боевые сцены в книге, сценаристов, выпятивших эти сцены чуть ли не на первый план, и себя – за то, что ввязался в эту авантюру. Режиссёр был в восторге от игры Марко, но вот его навыки бойца оставляли желать лучшего. Ну не дрался Марко никогда! Он предпочитал более благородные способы выяснения отношений. Да и спорт любил командный, а не этот мордобой.

На экране это, к сожалению, было очень видно. Марко сам признавал, что его попытки даже понарошку начистить физиономию условному противнику выглядели жалко. Но Марко Геррьеро от трудностей не бегает! И вот уже полгода Джорджо, тренер по боям без правил, измывался над ним в спортивном зале. Сегодня тренер был особенно беспощаден, будто пытаясь наставить Марко синяков впрок, чтобы на выходные хватило. Отбитый об пол зад противно ныл, в унисон ему ныл и сам Марко. Оба, Марко и его зад, как настоящие мужчины, скрывали свою боль за маской сурового напряжения. Завтра должен был быть выходной, но Марко не отпускало чувство, что расслабиться ему никто не даст. И это бесило ещё больше.

Дверь ресторанчика открылась, и в зал впорхнула девушка. Рыжее кудрявое высокое нечто в лёгоньком пальтишке. Пальтишко, впрочем, быстро объяснилось: девушка заговорила с официантом, и Марко услышал лёгкий интересный акцент. Туристка. «Надоели туристы!» – подумал Марко и уткнулся в свой бокал. Девушка прошествовала за чудом освободившийся столик в противоположном от Марко углу и начала оглядываться своими огромными глазищами.

Марко сам не понял, почему задержал на ней взгляд. Возможно, потому, что она тоже была одна в Новогодний вечер. Девушке принесли огромную тарталетку с кремом и бокал вина. Дальше рыжее чудо внимательно посмотрело на пирожное, а потом – почему-то воровато огляделось. «Ну, сейчас стащит ложку на память!» – устало подумал Марко, но девчонка отчебучила совершенно другое. Она мягко раскрыла полные губы и вкусно провела самым кончиком розового язычка.

Марко сглотнул. Его поле зрения мгновенно сузилось до крошечного пятна, в центре которого было раскрасневшееся лицо рыжей бестии. С выражением вожделения девчонка склонилась над пирожным, бережно обхватила губами красноватую мякоть индийского финика и с видимым наслаждением втянула её в рот. При этом движении её щёки чуть втянулись. Девушка чуть запрокинула голову и прикрыла глаза, смакуя сладость на языке. На её губах остались едва заметные следы белого крема.

Кровь Марко мгновенно взбурлила. Он с силой сжал ножку бокала. Мужчина отклонился дальше в тень, чтобы никто не заметил, как он вперился взглядом в девушку. Он невольно разомкнул губы, глядя, как она со вкусом покатала мякоть фрукта на языке, после чего начала с хихиканьем слизывать остатки крема с губ. Марко мысленно чертыхнулся, почувствовав непрошенную тяжесть в паху, и вдруг разозлился.

Он разозлился на Паолу за то, что гордость не позволит ему позвонить ей и пригласить на вечер, чтобы скинуть напряжение. На Джорджо – за ноющие ноги и руки. На все эти парочки за столиками – за то, что они так веселы и громко смеются. И наконец, на девушку – за неумение пользоваться ложкой и салфеткой. Марко резко отвернулся, успев заметить, как девчонка хапнула полбокала вина, как простую воду. Пьянь!

Через минуту эта ведьма уже топала куда-то через весь зал. По её раскрасневшемуся лицу Марко понял, что вино достигло цели и теперь руководит её действиями в большей степени, нежели мозг. Пить девчонка явно не умела. Он презрительно хмыкнул и отвернулся. А девушка тем временем добралась до стоявшего в углу миниатюрного рояля, замешкалась на секунду, а потом решительно плюхнулась на банкетку и начала чуть слышно наигрывать какую-то рождественскую мелодию.

Марко невольно обернулся и посмотрел на девушку. Её изящные пальцы порхали над клавиатурой, стройная ножка топала по педали. Интересно, как эта ножка выглядит без обуви? Лисичка покачивалась в такт мелодии, на её губах играла лёгкая улыбка. Она явно наслаждалась тем, что делает. Марко выругался снова, бросил на столик несколько купюр и вышел из ресторанчика, не успев нормально натянуть пальто.