Читать книгу Прикосновение, что нежнее ветра - - Страница 2

Неделю спустя Арт и Даша сидели на полу уже полностью обжитой мною гостиной, прислонившись спинами к дивану. Между ног у подруги покоилось огромное ведро с соленым попкорном, а Быков крутил в руке бутылку пива и периодически запускал ладонь в воздушную кукурузу, когда девушка отвлекалась. Мы как и планировали собрались у меня в воскресенье. Андрей прийти не смог из-за подработки, но я была этому даже рада. В компании лучших друзей легко и комфортно, можно не стараться производить впечатление, и просто быть самой собой. Никаких дежурных фраз и обмена любезностями, которыми люди привыкли заполнять тишину.

– Посмотрим последний сезон программы про экстрасенсов? – Даша закинула целую жменю попкорна в рот, так что ее вопрос прозвучал невнятным мычанием из-за забитых щек. Поразительно, как мы с Артемом умудряемся понимать Витебскую.

– Давай. – Согласился друг, потянувшись за пультом от телевизора. – Только это все равно лохотрон.

Даша резко обернулась, так что ее каштановые кудряшки подпрыгнули как пружинки. Она выбрала одну воздушную кукурузу покрупнее и запустила в Арта.

– Ну, а что? Не говори, что вы верите в духов и всю эту белиберду? – Он заливисто рассмеялся.

Девушка что-то буркнула, а я напряглась. Все это время я молча сидела на диване, подогнув ноги под себя, наблюдая за ребятами. Но та тема, что они невольно затронули, была подобна пружине, которая натягивается от малейшего давления.

– О, у нас тут сразу медиум! Если она с духами общается, то точно пройдет испытание.

– Ты только что сказал, что в это не веришь! – Сказала с прищуром Витебская.

– Дари, слово сарказм тебе не знакомо? – Парировал друг, кинув в нее ее же кукурузину.

С плазменного экрана на нас смотрела женщина со странными украшениями из перьев в черных как смола волосах и с такой тонной косметики на лице, что одной бутылкой мицеллярной воды ей потом не обойтись. Она разговаривала грубым замогильным голосом, вызывающим холодок по коже и неуправляемую дрожь, и я в который раз задумалась, зачем вся эта напускная актерская игра. Участница шоу описывала дух погибшего в аварии отца героини, не скупясь на яркие эпитеты и отталкивающие ужасные подробности в виде засохшей крови на лице и изуродованных участков тела. Камеру периодически переводили на молоденькую девушку с большими зареванными глазами и потухшим взором. Губы ее дрожали, и вся боль и ужас транслировались перед многомиллионной аудиторией. Мне было не по себе, но подруга расчувствовалась. Даша шмыгала носом, сдерживая слезы.

– Эй, ты чего? – Артем пихнул ее локтем и пригладил свои отливающие медью русые волосы, он всегда их поправлял от растерянности или смущения.

– Грустно. Вот так потеряла отца и винит себя, так как была за рулем. – Слезинка все же скатилась по ее щеке. – Хорошо, что есть такие люди как эта медиум, чтобы передать его последние слова и напутствие.

Я слишком громко вздохнула. Меня не только не пронимала история, но и злила ситуация.

– Она шарлатанка, которая нагло использует чужие чувства и страдания ради победы в этом шоу.

Даша обернулась, насупившись. Я редко рубила с плеча и делала столь категоричные умозаключения относительно других людей, стараясь быть более тактичной. Не говоря уже об эмоциях, которые всегда сдерживались внутри, но сейчас я вложила их чуть больше положенного в голос.

– Рад, что я тут не один здравомыслящий человек. – С довольной моськой сказал Быков, отсалютовав мне бутылкой. – О, смотрите, другой участник начал испытание.

Он разрядил обстановку, спасая от дискуссии с Витебской. Это позволило вернуться в привычный кокон и к роли наблюдателя. Как объяснить друзьям, что духи, они же призраки, привидения, не появляются в том виде, в котором приняли смерть? Они всегда выглядят как живые, только чуть блеклые и размытые по контуру силуэта, и порой подсвечиваются как неоновые вывески. На них любимая одежда, как правило выглаженная, даже если при жизни они не дружили с утюгом. Отнюдь не в том образе, который описала доморощенная медиум. И как сказать, что они не могут очутиться в месте, где при жизни до этого ни разу не бывали? Как объяснить, откуда я это знаю? И то, что даже в данный момент в этой самой комнате нас вовсе не трое, а четверо.

…

Впервые я увидела призрака когда мне было пять лет. А может это произошло и раньше, но было не осознано ребенком, который только начинает изучать мир вокруг. Я отчетливо помню именно тот осенний день. Помню, во что была одета – милое красное платьице в крупный белый горошек, белоснежные гетры до колен и с ободком на голове, украшенным цветами. Помню даже ощущения в груди по дороге в детский сад – вибрацию как у котиков от предвкушения встречи с друзьями после лета, так сильно я хотела похвастаться поездкой на море и тем, что держала в руках медузу. Даже погода отложилась в памяти – пока еще теплая, характерная для ранней осени, но с уже опадающими листьями и облаками, что кучкуются над головой, закрывая лазурь неба. То первое сентября разделило мою жизнь на до и после.

Я не относилась к тем детям, которые плакали при расставании с родителями по утрам. Уверенно махнув ладошкой на прощанье, я как правило скрывалась за дверями группы и тут же организовывала вокруг себя суматоху. С другими детьми мне было комфортно, я любила общаться и играть, участвовала в коллективных мероприятиях и не стеснялась выступать посредником между воспитателем и друзьями. Никогда не хулиганила и не подстрекала на шалости, поэтому меня любили все взрослые, начиная от поварих вплоть до заведующей учреждения. Но больше всего души во мне не чаял наш старенький охранник, который работал вахтами, периодически сменяясь с молодым парнем. Дедушки у меня не было ни с папиной ни с маминой стороны, и Евгений Борисович заменил его, мужичок с добрыми глазами и пышными седыми усами. Он подкармливал меня шоколадками, на вечерних прогулках всегда улучал минутку и играл с нами, подшучивал и поддерживал беседы, хотя чаще ему приходилось выслушивать бредовые детские идеи или пересказы последней серии Смешариков. Он никогда не повышал голос, не жаловался и не кряхтел, как другие старички, за которыми я наблюдала в общественном транспорте или торговых центрах. В какой-то мере я относилась к нему как к доброму другу, а не взрослому.

Вернувшись тогда после летних каникул, первым кого я увидела в воротах детского сада был Антоша, второй охранник, что меня неслыханно расстроило. Поделиться новостью о медузах я мечтала сначала с дедушкой Женей. А когда на вечерней прогулке неожиданно увидела его, сидевшего в нашей беседке, то от радости даже взвизгнула и пулей помчалась в ту сторону. В детском сознании не возникло вопросов, как оба охранника могут одновременно выйти на смену, или почему мужчина не на посту. Я просто села рядом как привыкла это делать, подмяв под себя нарядное платье, и стала запоем рассказывать о своих летних каникулах. Евгений Борисович слушал как обычно и смеялся, в уголках его глаз появлялись морщинки, из-за которых он выглядел еще более старым. О том, что что-то не так, осознание пришло лишь когда на меня уставились ребята из моей и соседней группы. Мальчишки тут же покрутили у висков пальцами, а девочки стояли с открытыми ртами, периодически шушукаясь.

– Сама с собой разговариваешь? – Крикнул один.

– За лето успела чокнуться, перегрелась на пляже. – Фыркнул другой.

– Вот же тупица.

– У нее галюсинасии.

Тогда я переводила взгляд с одного прыщавого лица на другое, совсем не задумываясь над смыслом сказанного. Впервые мое детское сердце столкнулось с жаром обиды, разгорающимся все сильнее и сильнее, пока он не превратился в ярость. Как они смеют так говорить в присутствии деда Жени?! Уже в пять лет я понимала, что даже взрослому человеку может быть больно от плохого обращения, и что слова ранят сильнее всего. В итоге я кинулась на Сашку Петрова и колотила его кулаками по животу, глотая соленые злые слезы.

Вечером родители после выхода из кабинета заведующей завернули в соседнюю кофейню, где накормили меня приторно-сладким пирогом. Вкус его, между прочим, тоже очень сильно запомнился. Совсем небольшая прослойка бисквита со взбитыми сливками и ягодами клубники. Меня не наказали, даже не поругали. Но я бы отдала все на свете за кнут вместо пряника, лишь бы не наблюдать за изменившимися лицами родителей, печалью в их глазах и словами, что последовали за минутным перерывом:

– Евгений Борисович умер этим летом. У него остановилось сердце. Он был уже старенький. Малышка, нам с папой очень грустно, так же как и тебе. Всем его не хватает. Но сейчас дедушка Женя на небесах, приглядывает за детишками как и раньше.

Слова из уст мамы казались каким-то бредом. Вот же каких-то полчаса назад он сидел в беседке в любимой клетчатой рубашке.

– Нет. Я видела его.

– Ты хотела бы его увидеть. – Отец потрепал по щеке, и это стало первым разом, когда прикосновение вызвало отторжение.

Хуже того, что ты видишь нечто за гранью объяснимого, может быть только то, что тебе никто не верит. А если при этом ты еще ребенок, хуже стократно. В тот день, когда и родители столкнулись с этим впервые, они не восприняли мои слова всерьез. Лишь утешали своего ребенка, который, как им казалось, был очень подвержен эмоциям. Гладили по голове и прижимали к груди, не задумываясь о мире, который сокрыт и открывается не всем. Поверь они мне тогда, изменилось бы что-нибудь? Смогла бы жизнь пойти по другой колее? Эти вопросы навсегда останутся без ответов.

Поверят мне родители лишь спустя годы, когда их дочь станет изгоем, мишенью для насмешек, когда ситуация настолько выйдет из-под контроля, что семья будет вынуждена переехать в область, в отдаленно стоящий на улице коттедж, подальше от знакомых, и начав жизнь с чистого листа.

К одиннадцати годам я стану замкнутой, нелюдимой, странной, угрюмой, молчаливой… и еще уймой других эпитетов, которыми меня наградят окружающие. Мой мир скукожится, сосредоточится вокруг одной точки – страха. Страха быть вновь пойманной на связи с необъяснимым, страха получить еще один общественный ярлык, страха расстроить в который раз родителей, страха остаться в одиночестве.

Именно после переезда получится привыкнуть жить с призраками на периферии зрения, наложив табу на всякое любопытство, истребляя его в корне. Никаких связей, ноль эмоций, и эти бестелесные души останутся лишь задним фоном, не мешающим реальной жизни. Проглотив горькую пилюлю в ситуации с дедом Женей, я поняла, что больше не хочу видеть насмешливых взглядов. А еще больше чувствовать себя бессильной в окружении духов, которым не могу помочь. Не в моих силах разрушить то, что держит их в нашем мире.

Все годы старшей школы я обходила потустороннее стороной, после поступила на заочную форму обучения в университете, лишь бы реже появляться в городе, специальность графический дизайн и умение рисовать позволили найти работу фрилансером.

И вот одно маленькое решение с переездом, как все полетело в тартарары.

В моей квартире обитает призрак. Все надежды на спокойную жизнь пошатнулись. Я знала, что в городе буду ощущать их присутствие постоянно. Маленьких детей, бродящих на детской площадке, которая стала местом-маяком, мужчин возле бизнес-центров, где они проводили большую часть жизни, стариков, которые сидят на любимых скамейках в парках. Я привыкла видеть призраков, игнорировать их голоса, абстрагироваться от боли и печали, но обнаружение подобного прямо у себя дома выбивало почву из-под ног. Молодой парень с копной светлых волос и ярко-голубыми глазами встретил меня в тот же день, когда я вернулась из родительского дома, навьюченная сумками. Он молча парил в дверном проеме, скрестив руки на груди, и наблюдал за мной, нахмурив брови. Куда он прятался, пока я делала обход квартиры, специально для этого выпроводив риелтора и друзей на лестничную клетку, остается загадкой. Но теперь бывший хозяин жилья стал довеском, который я приобрела, подписав договор аренды на год. И от этой подставы вселенной хотелось выть волком и рвать на себе волосы.

…

– Ты о чем задумалась? – Из размышлений меня вырвал голос Даши, она приподняла ведерко с попкорном по направлению ко мне. – Смотри, сейчас новое испытание. Им надо узнать, чей питомец в клетке.

– Возьми побольше, а то тебя скоро ветер сносить будет. – Арт запрокинул голову и взглянул на меня. – Хоть до пятидесяти килограмм веса доскреби.

Я отсыпала себе в ладонь немного попкорна и благодарно кивнула Даше, Артем же получил в свой адрес скептически выгнутую бровь и высунутый язык. Но сосредоточиться на экране вместе с друзьями не смогла. Призрак перестал сидеть за кухонным островком и наблюдать за нами, как делал до этого несколько предыдущих часов. Он встал и направился в мою сторону, чтобы уместиться рядом на диване. Если бы это был обычный человек, то сидение прогнулось, но этого не произошло, и я вздрогнула, обхватив себя за плечи. Присутствие духов всегда сковывает, к нему невозможно привыкнуть, сколько бы времени я ни старалась и попыток ни делала. Не выгляди призраки так по-живому, еще можно было расслабиться, но они продолжали двигаться, наблюдать, выражать по привычке эмоции, разговаривать с окружающими или сами с собой. А этот лишь одним присутствием смущал меня.

Первая неделя нашей совместной жизни прошла совсем не так как я представляла. Я упорно игнорировала полупрозрачного парня, сторонилась его, ничем не выказывая ни намека на то, что его вижу. И ожидала подобного с его стороны – перемещений по квартире подальше от меня. Думала, он будет как и другие духи злиться, что мир обошелся с ним несправедливо, или возмущаться, что какая-то клуша теперь спит в его кровати, сидит за его столом и касается ручек дверей, которые он когда-то выбирал в мебельном магазине. Но этот дух оказался любопытен. Постоянно заглядывал мне через плечо в экран ноутбука и с интересом вникал в суть моей работы, комментировал выбор телевизионных каналов, часто выказывая недовольство по поводу корейских дорам вместо спортивных телепередач, сетовал на питание, которое у меня было далеко от правильного, демонстративно закрывал уши, когда я включала попсу. Если и была злость, то по бытовым мелочам. Будто он не дух, а сосед по квартире. В его присутствии я начинала переставать думать о нем как о том, кто умер, а это было очень опасно и чревато последствиями. Порой хотелось ответить колкостью на сарказм, согласиться с чем-то, хмыкнуть или посмеяться. Игнорировать выходило все сложнее, абстрагироваться полностью невозможно. И сама не заметила, как призрачный парень становился неотъемлемой частью новой городской жизни.

И вот он вновь вторгся в мое личное пространство, сев с широко расставленными ногами и заведя руки за голову. Перетянул одеяло на себя, приковав внимание к собственной персоне. Он недовольно сжал губы в тонкую линию, наблюдая за тем, как ребята опять завели какой-то спор и стали перекидываться попкорном. В этот раз одной кукурузиной не обходилось, попкорн покрывал пол как не растаявшие снежинки.

– Почему мой турецкий ковер страдает?! – Призрак процедил сквозь зубы, прикрыв глаза. – Есть следует на кухне за столом, а не как варвары, неужели люди не способны этого запомнить?! Хотя, что с нее взять, с новой хозяйки…

Он повернулся в мою сторону и приоткрыл один глаз, после чего покачал головой. Снисходительный жест по отношению к малому дитя, хотя между нами была незначительная разница в возрасте. Может быть, пара-тройка лет. От негодования мои щеки вспыхнули, но я сдержала порыв вставить на его реплику какую-нибудь смачную ремарку. Вместе с этим постаралась не выдавать эмоции, стала смотреть не на него, а сквозь него. Самое главное правило – не встречаться глаза-в-глаза, поэтому просто уставилась в точку у него над переносицей, сделав вид, что о чем-то задумалась.

– Если вы не против, я немного порисую.

Ребята, увлеченные экстрасенсами, как болванчики покивали головами. И я со спокойной совестью взяла со столика планшет, закинула под голову подушку и легла на спину, согнув колени, чтобы разместить его на бедрах. Я открыла графический редактор и нажала на чистый лист. Стилус завис над экраном, а потом рука сама стала выводить тонкие линии карандашного наброска. Рисование – удел тех, кто хочет перенестись из реального мира в другой, который ты способен создать сам, для этого нужен всего лишь белый фон и грифель. Именно это хобби стало моей отдушиной, спасением, переросло в источник небольшого дохода. А еще это был отличный способ успокоить нервы.

На экране стал появляться портрет. Идеальный аристократический профиль – прямой нос, слегка нависающие надбровные дуги, светлые вьющиеся волосы, выпирающий кадык на шее в распахнутой сверху рубашке. Лишь глаза, в которые я не могла заглянуть по-нормальному, ускользали. Несколько раз моргнула, удостовериться – передо мной не мираж. Я рисовала его, призрачного парня из этой квартиры. Так глубоко погрузилась в себя и мысли и не отдавала отчет, что именно выводит собственная рука. А самое странное, что портрет удавался с первого раза, не приходилось даже постоянно смотреть на фигуру рядом. Парень был хорошенький, многие бы девушки сказали, что сексуальный. Но мертвый. Все же он был мертвый!

– Черт возьми!

Слова вырвались раньше, чем я подумала. Три головы тут же обернулись на меня. Две настоящие, одна призрачная.

– Что случилось? – Арт попытался изогнуться и взглянуть в планшет.

– Творческий кризис. Ничего не выходит. – Я слегка улыбнулась, понадеявшись, что они не заметят лжи.

– Ты всегда так говоришь и переживаешь, а потом справляешься.

Друзья привыкли к тому, что я могла уйти из реальности на несколько часов, а то и дней, полностью погруженная в творчество и работу, вечно недовольная промежуточными результатами трудов. Сами они были далеки от графического дизайна, иллюстрирования, скетчей, оттого вместо советов по делу могли предложить поддержку лишь в виде крепких объятий, добрых улыбок и походов за чем-нибудь вкусненьким. Вот и сейчас они выжидательно уставились на меня, задавая немой вопрос, нужно ли прибегать к такой поддержке. Получив в ответ отрицательный кивок, Арт и Дари тут же обернулись к телевизору. Но вот другая пара голубых глаз осталась прикованной ко мне. Я чувствовала, что призрак смотрит на меня пристально, прямо пожирает взглядом. Это не могло не вызвать волнения, которое поднималось изнутри и выступало капельками пота на моем лбу.

В пару движений он преодолел расстояние между нами. Его лицо склонилось над планшетом. Будь он реальным, то волосы на его макушке защекотали бы мне нос. У меня оставалось совсем мало времени, чтобы что-то придумать. Заметь призрак свой портрет, точно задался бы вопросами. Я нашла выход в том, чтобы резко зажать боковую кнопку и погрузить экран в темноту. Сожаление, что не сохранила работу, мазнуло по груди, но безопасность душевного покоя была важнее. Я сделала вид, что действительно не смогла ничего нарисовать и надрывно вздохнула. Актриса из меня еще та. Широкие брови парня сошлись на переносице, а лоб прорезала морщинка. Наши лица разделяло всего пару сантиметров. Ком подкатил к горлу, а сердце забилось в груди с удвоенной силой. Этот призрак не дурак. День за днем он все пристальнее смотрит и изучает меня и реакции моего тела, что-то подозревает. Порой так же замирает и пытается поймать мой взгляд. При жизни этот парень был хорошим эмпатом, или же в нем была развита прекрасная интуиция. И надо мной навис страх темнее грозовой тучи не выдержать и встретиться глазами, раскрыть секрет, так долго спасающий от навязчивого внимания.

– Кстати, как там Андрюша?

Вопрос Даши стал палочкой-выручалочкой. Я начала приподыматься, так что кончик носа парня плавно погрузился в мой, и он резко отпрянул, будто бы обжегшись. Я сделала это намеренно, откинув стыд и свою брезгливость по отношению к призракам в сторону. Чем шире пропасть проведу между нами, тем лучше, ему не стоит забывать, что он неосязаем и нереален.

– Кузьмин предложил встретиться завтра вечером в кафе. Устроился на подработку по выходным в типографию к знакомому, поэтому сегодня присоединиться не смог.

– Значит, позвал на свидание?! – Радостно воскликнула подруга.

– Ты и правда думаешь с ним замутить? – Арт облокотился о диван локтем и уместил щеку в ладони, скептически выгнув бровь и сканируя меня взглядом.

– Ты что-то имеешь против? – Резко переменила тон Даша.

– А ты нет? Он целый год посвятил милой переписке с Ликой, то ли дружеской, то ли флирт. Какой парень в девятнадцать лет так делает? Уверен, что находил кого-то на стороне для удовлетворения своих мужских потребностей. И сейчас ищет того, кто согреет ему постель на пару-тройку ночей.

– Фууу! – Даша тут же схватила декоративную подушку с дивана и запустила в друга. – Ты отвратительный!

– При чем тут я?!

В который раз диалог этих двоих начал превращаться в поле боле, только вместо копий и стрел летели острые слова и фразы. Кажется, они совсем забыли про меня, увлекшись друг другом. Я к этому привыкла, улыбнулась. Но в словах Артема все же была ложка правды, она же дегтя. Андрей относился к той категории парней, которых не обходит женское внимание, и он об этом прекрасно знает.

– А кто сказал, что мне с ним нужны отношения? – Наконец подала голос я, прерывая перебранку друзей, к которой уже не прислушивалась. – Обычный секс меня тоже устроит.

Даша была готова перекреститься, а Арт засмеялся во весь голос. Даже призрак, что завис на другом конце дивана сейчас, усмехнулся в кулак. Конечно, я сама не верила произнесенным словам, но реакция окружающих была уж больно бурной, так что меня она невольно задела за живое.

– Ага, пошути получше. – Фыркнула подруга.

– Лик, вообще-то мы твои лучшие друзья с пятого класса и знаем, что ты поцеловалась в первый раз на выпускной, и то из-за того что перебрала шампанского. И при условии, что парней в радиусе метра вокруг тебя не крутилось, не говори, что девственности ты лишилась со святым духом.

Я подавилась слюной и резко закашлялась. Очень неуместная шутка в моем случае, Быков.