Читать книгу Ты не заставишь меня - - Страница 2

ДЕМЬЯН

К ней не пускали весь день. А когда я растолкал врачей и рванул по коридору – меня скрутили санитары.

Вкололи успокоительное.

Они бы со мной не справились, не будь я так слаб.

Но у меня даже резервный запас сил закончился, все ушло на то, чтобы спасти ее, не дать утонуть.

Она бы не умерла, я бы не позволил, скорее река бы высохла.

Шагнул в палату.

В окно падает свет фонарей, желтоватая полоса по постели слабой краской, и Алину не видно почти. Узкое лицо. Темные волосы по подушке разбросаны. Под одеялом хрупкое тело.

Сглотнул.

Шагнул ближе.

Моя девочка.

Чтобы выжить в воде нужно сбросить лишнюю одежду. Открыть окно, и выбираться, но сначала вытолкнуть ее – ту, за которую я сам бы умер.

И если бы не моя физическая подготовка мы бы вдвоем отправились кормить рыб.

– Демьян? – какой тихий голос, шелест.

Помню берег, и ее синее лицо, и как воду из ее легких выталкивал помню, и как по щеке ее ударил, когда не мог пульс нащупать.

А после сбежались люди.

– Как ты? – спросил хрипло и остановился. Ближе подойти не решился, оробел. Если прогонит – уйду, перетерплю, дождусь, когда местные лекари поставят ее на ноги.

Она молчит, разглядывает меня блестящими глазами, а я стою, жду приговора.

Кожу жжет под узкой футболкой, почесать хочется. Скоро появятся волдыри, но мне плевать на рубцы, она не полюбила меня раньше, а теперь не шрамы ее оттолкнут.

Я сам ее отталкиваю, такой, какой есть.

– Где папа, Демьян? – она попыталась привстать, и я дернулся к ней.

– Лежи, не вставай, Алина, – дотронулся до края одеяла, неловко подтянул выше. – Потом поговорим. Обо всем. Сейчас нужно лечиться.

– Ко мне полиция приходила, выясняли, – она кашлянула, – сказали, что дом сгорел. Я не понимаю.

– А ты не помнишь? – спросил.

И замер.

В коридоре зашуршала по полу тапками медсестра, снаружи, с улицы, в тишине раздался шум двигателя.

Секунда бесконечно длилась, я взглядом вцепился в покрасневшее лицо Алины.

Мы оба красные, как из бани.

– Нет. Ничего не помню. Холодную воду. А до этого универ. Господи, – она поморщилась, коснулась виска, – голова кружится. Что-то с папой случилось. С домом. А Лара как же?

Показалось, что я ослышался.

Засыпал, и мертвецом был внутри, тем, кто на кон поставил всё и проиграл.

А проснулся и увидел – сам дьявол за меня, и он дает мне отсрочку.

– Совсем ничего не помнишь? – присел на край кровати. – А как мне звонила? И в долг просила. Пять тысяч баксов.

– Когда? – она все же привстала и охнула, упала обратно в подушку. Повторила. – Господи. С головой что-то. Сотрясение?

Наверное.

Жадно смотрел на нее и не верил, искал признаки вранья. Она притворяется, она всё помнит и мечтает на могиле моей станцевать.

– А Лара, что с ней? – она коснулась моей руки, и я напрягся.

Она тоже, почувствовала, отдернула пальцы.

– Извини. Просто. В голове каша, – шепнула.

Кивнул.

Она не помнит. Иначе бы не притронулась, в лицо мне плюнула.

– С Ларисой все нормально. В отличие от тебя, – встал с постели. – Не о том думаешь, Алина.

Отошел к окну, посмотрел на снег. С неба падает, в свете фонарей белой крупкой на ветру кружит.

Я привык быть честным. За все мои грехи меня кто-то другой судить будет, не люди. Я не жалею. Никого из тех, кто отправился к праотцам из-за моей одержимости этой женщиной.

И я готов был ломать ее, пока она не поймет, что не будет других в ее жизни, буду я только.

Но сутки назад, на мосту, она искренне желала мне смерти. Я ненависть на вкус еще в детстве распробовал, а вчера в глазах ее увидел тот же огонь.

Она ненавидит меня.

И не знает пока об этом.

А напоминать я не буду.

– Надо отдыхать, Алина, – обернулся и посмотрел на нее, маленькую, больную, в кровати. Скрипнул зубами. – Память восстановится, со временем, – подошел, наклонился. – За отца не думай. Дела разгребет и вернется. Поняла?

– Да. А ты сам… – она помолчала. – Как?

– Как я? – мрачно усмехнулся.

Выпрямился, пальцами сдавил переносицу. В тихом голосе забота, от которой меня отучили вечность назад, километры времени.

Странно обратно привыкать, это ведь все фантомно, неправда, она не знает, в чем я виновен.

– Я в норме, Алина, спасибо, – отступил и широким шагом рванул к выходу. – Позову медсестру, если больно.

Прикрыл дверь.

И в коридоре столкнулся с медсестрой.

– Вам же велено лежать, – ахнула блондинка, туго затянутая в белый халат. – У вас обморожение, боли.

– Ничего не болит. К девушке загляните, в эту палату, – повел подбородком и двинулся по коридору.

– А одежду кто вам дал? – она не отстала, побежала за мной. – Почему вы в брюках?

– Лучше бы было без них? – остановился.

Она покраснела под моим взглядом.

– Да. И лучше бы было лечь в постель, – прозвучало двусмысленно, к ее пожеланию добавился игривый тон.

С поста в холле прибавилось света, и я рассмотрел ее, и накрашенные глаза, и помаду на губах. В больницах частый гость, и еще неделю назад предложением медсестры бы воспользовался, она бы в палате моей голая акробатикой занималась.

Мне и сейчас хочется, несмотря на слабость. Но не с ней, не с той, кто губы призывно облизывает, а с той, что там осталась, за спиной, и демоном считает меня.

Но как только Алину выпишут.

Я свое возьму.

– К девушке зайдите, – повторил.

Развернулся, прошел мимо поста, глянул на беззвучно работающий телевизор, где в новостях уже обсасывают нашу аварию.

Свернул к своей палате и толкнул дверь.