Читать книгу Мои любимые преподы - - Страница 4

– Это шутка такая?

Если бы шутка. Чувство юмора у меня есть, и столь по-кретински я бы не стал шутить. Не такими печальными вещами, как свадьба с Настей.

– Не шутка, Яр.

– И зачем? – друг бледен, он похудел, и больше всего на вампира смахивает. На вампира в убогом антураже российской системы исполнения наказаний. – Постой, она залетела, да? Ты трахал ее, и Настя залетела, и теперь тебе придется всю жизнь с этой сукой мучиться!

Мысленно перекрещиваюсь, хоть я и не религиозен. Для спокойствия я бы еще и сплюнул трижды, да только охранники не поймут. Упаси Боже иметь ребенка от такой, как Настя!

«А ведь придется. Вряд ли мне скоро позволят развестись с идиоткой, а будущий тесть уже намекнул, что хочет внука» – думаю с ужасом, только сейчас начиная понимать, в какую глубокую задницу я попал.

Зашибись просто.

Но Яр того стоит – лучший друг, почти брат, ближе никого нет у меня, даже отцу я так довериться не могу, как Воронцову. И год этот безумный, в который врагом его считал, почти меня уничтожил. Так что придется на Насте жениться, хотя, я бы предпочел уйти в монастырь, лишь бы с сукой этой не связываться.

– Ну так что? Залетела, да? – допытывается Яр, и мне не остается ничего, кроме как ответить:

– Да.

Друг своим предположением оказал мне охеренную услугу, ведь он бы не понял, скажи я, что женюсь на Насте по большой любви. А правду говорить я не хочу – что не брак это, а гребаная сделка, от которой, как мне кажется, никто не выигрывает.

– Сочувствую, что еще я могу сказать. Насколько я помню, ты всегда боялся, что от тебя кто-то залетит, – Яр шутить пытается, и я поддерживаю это грустное веселье таким же смешком – невеселым и неуместным.

– Да ты тоже не горел желанием становиться папочкой.

– Мне и не светит в ближайшее время. И не в ближайшее тоже, – хмуро парирует Яр. – Ладно, забей. Я…

– Нет уж, Воронцов, по этапу ты не пойдешь, я ведь слово дал. Так что не спеши готовить перья и заточки, или чем вы, зэки, развлекаетесь на нарах. Скоро выйдешь! Месяц, два, и на свободе будешь, – говорю, и еле сдерживаю желание показать фак охраннику, насторожившемуся при упоминании заточек и перьев.

Яра нужно подбодрить, на него смотреть тошно, до того он паскудно выглядит. Но и о Насте я должен был сказать: в СИЗО, насколько я знаю, прекрасно узнают обо всех новостях с воли, и лучше уж я сам сообщу другу, чем он услышит эту «приятную весть» от кого-то другого.

Мы ведь своего рода знаменитости сейчас: Яр – злодей и поганый мажор-маньяк, Настя – несчастная невеста, верившая подонку, а я – благородный герой, решивший жениться на этой самой несчастной невесте.

И имена наши в веках прославятся.

– Ева… – заговаривает Яр снова, а я зубами скриплю при упоминании этого имени, и обрываю его.

– Хватит о ней! Говорю же: уехала, дома пока, скоро вернется с каникул, тогда и пообщаемся по поводу… нее.

Имя произнести не могу, трясет всего. Чертова обманщица, лгунья! А я, как лох последний, удержать пытался, бежал на вокзал за ней, за Евой, наплевав на их знакомство с Богданом.

И на то, что Ева просто трусиха, которая даже пяти минут не дала, чтобы объяснить все. Все время лгала, и даже в последнюю нашу встречу пыталась выкрутиться, что Богдан – случайность.

Так я и поверил!

– Давай я продиктую тебе письмо Еве, а ты отправишь, – Яр, как помешанный, но он ведь правду не знает, да и не надо ему знать.

А слушать его признания в любви Еве я не готов, так что пора прощаться.

– Мне пора, Яр. Дела, я просто должен был сообщить про свадьбу. А без письма она обойдется, скоро приедет, и тогда… тогда все будет, – лгу другу, и вешаю трубку.

Ева… и не забыть ведь ее никогда, сам я как Яр, только пытаюсь пока в руках себя держать, и не рвануть в ее город – дела держат, Яр держит, и надежда на то, что Ева не вернется.

И что мы оба ее забудем, она ведь прекрасно без нас проживет.

Выхожу из здания СИЗО, забрав паспорт, и морщусь: Настя, все-же, дождалась меня. Стоит у машины, затягивается тонкой сигареткой, пахнущей яблоками, и этот запах я в последнее время стал ненавидеть люто.

– Ну и как он? Обрадовался за нас? – хихикает «невеста». – Эх, жаль меня в этом списке посетителей нет, но я думаю попросить папу, чтобы он устроил мне свидание с Яром. Дорогой, ты ведь не будешь ревновать?

Вместо ответа вынимаю сигарету изо рта Насти, выкидываю ее в урну, и указываю на машину.

– Садись, хватит паясничать.

– Значит, будешь ревновать? – продолжает издеваться она. – Ох, неужели я дождалась глубоких чувств от своего жениха? Сереж, если поцелуешь меня, то я поклянусь, что никакого свидания с Яром у меня не будет. А если не поцелуешь – прости…

Отрываюсь от руля, не успев завести машину, и резко притягиваю Настю к себе за ее длинные волосы. Целую жестко, болезненно и для нее, и для меня, дышать мешаю, и сам задыхаюсь от злости и отвращения, но продолжаю терзать ее губы, пока Настя сама не начинает вырываться.

Она оскорблена, глаза блестят, а на щеках розовый румянец, поверх которого искусственный оранжевый. Почувствовала ведь, не могла не почувствовать, что я испытывал, целуя ее.

– Что? Понравился поцелуй? – улыбаюсь ей нежно. – Так поехали домой, я тебя и трахнуть могу, если неймется.

– Сволочь, – шипит она. – Это не ты меня трахать будешь, дорогой, это я вас всех поимела! И тебя, и Яра, и идиотку Лилю!

Невозможно не согласиться.

Пожимаю плечами, и завожу машину.