Читать книгу По острому лезвию ножа - - Страница 4

Киллиан с детства привык к роскоши. К комфорту. К уюту. С детства привык к повышенному вниманию со стороны служанок богатого поместья. Привык к соответствующему обществу, от которого буквально источалась, остро чувствовалась власть и деньги. Он с детства не знал, что такое нищета, денежные проблемы и горькие от бессилия слезы, опаляющие глаза. Демьян, его отец, был довольно известным и успешным предпринимателем в высшем слое общества. Знающий все тонкие аспекты мира бизнеса. Способный ловко извлечь выгоду даже в самой бесполезной сделке. Никто не знал секретов такого ошеломительного, головокружительного успеха, но все восхищались его упорным трудом и высшим статусом. Одно имя, одна фамилия, и все тут же падали ниц, будто он был не бизнесменом, а чертовым Богом. И именно по этой причине его сыну было неуютно находиться в маленькой квартире с узким коридором не в самом благополучном районе города.

Вайт и Деланс спустились вниз. Дождь утих. Редкий свет обшарпанных фонарей освещал дорогу. Сегодня парень решил, что не стоит так сильно выделяться из общей массы. Человек, которого всю жизнь окружали наглые, назойливые журналисты и у которого был личный водитель, сегодня отдал предпочтение более простому автомобилю из своей коллекции и сам решил сесть за руль мустанга.

– Я никогда не каталась на таких, – в голосе Кессади сквозило плохо скрываемое восхищение. Глаза лихорадочно, почти что безумно блестели детским, невинным восторгом, а пухлые, блестящие от блеска губы изогнулись в счастливой, беззаботной улыбке. Сердце Киллиана дрогнуло, раздирая в бесполезные клочья остатки чертова самообладания, разрушая толстые, прочные стены непоколебимого, абсолютного спокойствия, которое он оттачивал в себе ни один долгий год. Она была похожа на маленького ребенка, которому, наконец, разрешили завести собаку, о которой тот так отчаянно мечтал. Он хитро ухмыльнулся и нажал на газ, демонстрируя скорость. Напряжение отпустило, оставляя после себя лишь едва заметную дымку.

К дому Джулии они подъехали через двадцать минут. Роскошный, современный двухэтажный особняк выделялся на фоне аккуратных, ухоженных одноэтажек. Они вышли из машины и сразу же поспешили к дому. Даже с улицы они слышали зажигательную музыку и непрекращающийся гул возбужденных голосов.

Короткий звонок в дверь, и на пороге их восторженно встречала хозяйка, махая руками. Рыжие волосы собраны в аккуратный пучок. На голове красуется сверкающая корона. Мутные, зеленые глаза щедро подведены черным карандашом, подчеркивающим их очаровательную пронзительность. На веках растушеваны светло-коричневые тени, а сочные губы накрашены бледно-розовой помадой. Ярко-красное платье обхватывало грудь, растекаясь приятной к телу тонкой материей, которая на свету казалась шелковым покрывалом. Она осторожно отошла в сторону на своих черных, лаковых шпильках, впуская их внутрь, в разгар самого веселья. Запах дорогого алкоголя врезался в ноздри, громкая музыка разрывала барабанные перепонки. В руках она держала почти что допитую бутылку виски.

– Прекрасно выглядишь, – после приветствия пропищала Кессади, старательно перекрикивая гулкий шум. Та в ответ задорно подмигнула и осушила остатки янтарной жидкости. Они протиснулись внутрь дома. Кажется, вечеринка началась раньше оговоренного срока.

Макдэвон снова замахала руками, плавно покачивая бедрами. Пустая бутылка полетела на пол, разбиваясь вдребезги. Увлекая Киллиана за собой, девушка прикрыла глаза, позволяя алкоголю разгорячить кровь, проникнуть в разум, оседая приятной дымкой. На губах продолжала играть эта глупая улыбка, когда ловкая рука парня прижимала ее к разгоряченному телу, опаляя чувствительную кожу горячим дыханием. От него пахло сладкой мятой. Наверное, как всегда жевал любимую жвачку. Девушка приподнялась, заглядывая в его глаза. Голоса, музыка, крики мгновенно стихли, и сейчас она сосредоточилась лишь на одном мгновении. Коснуться этих соблазнительных, идеально очерченных губ казалось самым правильным решением в жизни Джулии Макдэвон. А мозг тем временем услужливо, с какой-то отстраненностью подкидывал болезненные воспоминания, толкая ее за грань, за безумную, хрупкую грань вседозволенности.

Деланс отвернулась. Толпа ребят будто ее не замечала, проходила мимо, обязательно толкаясь. И даже двое ее знакомых бросили ее, увлекаясь друг другом. Остальных из компании она не увидела. Стать свидетелем настолько личного момента не хотелось, поэтому она поспешила наверх, неловко пробираясь сквозь толпы пьяных студентов. Она задела кого-то плечом, и вдруг почувствовала, как ее буквально прожигали острым взглядом. Настолько острым, что будто этот взгляд способен сделать несколько аккуратных порезов на лице. Остановилась и подняла глаза. Черные, блестящие волосы были скручены в аккуратный, высокий пучок, и несколько гладких прядок обрамляли миловидное лицо, которое по какой-то причине было перекошено от гнева. Мутные от алкоголя глаза вспыхнули, оттесняя цвет молочного шоколада. Шелковый топ на тонких бретельках был таким коротким, что не оставлял просторов для воображения. На длинных ногах обтягивающие кожаные шорты с колготками и ботинки. Она нахмурилась еще сильнее.

– Извините, – вежливо пробормотала Кессади, не желая вступать в спор. Она снова ринулась вперед, но глумливая насмешка ударила прямо в спину, заставляя повернуться. Раскаленная добела ярость пульсировала по венам, проникая в кровь. Проникая в каждую клеточку напряженного тела. Она тоже одарила ее таким же взглядом.

– Не пялься на меня. Тебе тут не место, – жестко выплюнула та, одарив ядовитой улыбкой. В воздухе застыла ярость. Такая ощутимая. Чистая, до кристальной белизны. Казалось, протяни руки, и пальцы обожгутся о насыщенную, концентрированную желчь, истекающую от нее.

– Прекрати, Димария, – Деланс услышала знакомый голос, и только сейчас заметила Аннику, чьи огненный волосы были собраны в небрежный хвост. У нее тоже были затуманены глаза, однако в них сверкала непреклонность. В руке она изящно покручивала стеклянный бокал, в котором плескалось шампанское. Они, вероятно, были хорошо знакомы и вместе проводили время, имея привилегию входить в близкий круг друзей Джулии. Тот самый близкий круг, с которым шатенка не была знакома.

Ее подруга ничего не ответила и, вильнув в сторону, тоже задела Кессади плечом. От резкого запаха ее вишневых духов заслезились глаза, а пиво из банки пролилось на новенькое, вязанное платье, оставляя отвратительный след.

Димария жестко рассмеялась, явно довольная своим поступком. Анника тут же начала ее отчитывать.

Деланс глухо застонала. Идея пойти на эту дурацкую вечеринку казалось все больше абсурдной. Лучше бы она спокойно сидела дома, без интереса уставившись в экран своего ноутбука. Неприятный запах пива вызывал легкую тошноту, а доносившейся спор двух подружек окончательно лишил ее рассудка. Дверь туалета хлопнула, отрезая ее от внешнего мира.

– Ты пьяна, – настойчиво повторил Киллиан, крепко удерживая хрупкую, стоящую на нетвердых ногах, девушку. Она шаталась из стороны в сторону, хлопая длинными, густо накрашенными ресницами в явном непонимании. Все мужчины заглядывались на нее, провожали вожделенными взглядами. Каждый мужчина мечтал зарыться в ее густые волосы и ощутить сладкий, дразнящий вкус губ. Она знала это, и всегда оставалась довольна таким повышенным вниманием, но сейчас… Прямо сейчас мир Джулии рухнул, развалился на куски, превращаясь в бесполезный пепел. Он отверг ее. В глазах затуманились слезы. Мотнув головой, она подняла затравленный взгляд на парня. – Что с тобой? – тон был щедро разбавлен нарастающей паникой, и она снова заморгала. Он не тот. И она прекрасно об этом знала.

– Я… Прости, – смущенно пролепетала, отстраняясь. Ловко схватив ее за руку, парень помог подруге удержать равновесие. – Я так много выпила, – захныкала, наспех вытирая соленые капли, стекающие по грустному лицу. Будто это хоть как-то могло оправдать ее в глазах друга. Даже со смазанным макияжем и слегка покрасневшими глазами Джулия оставалась такой же красивой. Сильная рука прошлась по статной, девичьей спине, утешая, успокаивая этим нежным, дружеским жестом.

– Ты сильно напилась, – сурово заявил он, помогая подниматься ей по лестнице. – И это не первый раз. Объясни мне, что с тобой?

– Ох. Совсем ничего.

Больше они не разговаривали. Ей было и так трудно передвигаться, а говорить о чем-то еще попросту не было сил. Парень отвел ее в комнату и помог лечь в постель, заботливо укрывая пушистым одеялом. Огляделся по сторонам и плотно задвинул кремовые занавески, чтобы утром солнечный свет не разбудил ее своей настойчивостью. Комната девушки была просторной и уютной, обставленной дорогой мебелью. Огромный шкаф, до отказа набитый потертыми и новыми книжками. Блестящий, письменный стол, на котором царил легкий беспорядок. Просторная, двуспальная кровать в спокойных синих тонах. Плазменный телевизор на всю стену и удобное кресло. Киллиан аккуратно прикрыл дверь, когда ее дыхание стало размеренным, а сама Макдэвон затихла, так и не открывая глаз.

Вайт знал ее уже два года, с тех самых пор, как они познакомились на первом курсе, и впервые за все это время он увидел ее в таком подавленном, непонятном состоянии, граничащим с абсолютным помешательством. Такая пьяная, разбитая, чуткая. Раньше они не думали о большем, питая лишь чисто крепкие дружеские чувства, и сегодняшняя выходка подруги выбила его из колеи. Но об этом всем можно подумать позже. Сейчас самое главное разогнать эту никудышную вечеринку, которая обернулась маленькой катастрофой. По крайней мере, для него точно.

И тогда он заметил Кессади, покидающей ванную комнату. Ее хрупкие плечи поникли, а волосы теперь были собраны в косу. Она медленно повернулась, заметив парня, и попятилась назад, не желая вступать с ним в словесный или зрительный конфликт.

– Чего ты там делала? – рявкнул, быстро преодолевая дистанцию между ними. Судорожный вздох в ответ, и только сейчас он заметил, что на ней не осталось макияжа. Девственно чистое лицо с сияющей кожей и едва заметная краснота на нежных щеках. Она плакала? Нахмурившись, он схватил ее за тонкое запястье, притягивая к себе. Последовала незамедлительная реакция. Напряглась. Глаза вспыхнули неистовым, обжигающим, готовым сжечь дотла, огнем, лицо побледнело, а губы плотно поджались. – Да что ты, в самом деле! Опять не о том думаешь? – зашипел. Девушка затихла, перестав брыкаться и недовольно засопела, будто бы ее последним желание было находиться рядом с ним. Пауза затянулась до тех пор, пока он не убрал за ухо выбившуюся прядь шелковистых, мягких волос. – Выглядишь так, будто убить меня хочешь.

– Я все еще не исключаю такой возможности, – холодно осведомила та, натянуто улыбаясь. Только сейчас парень понял, что все еще держал ее за запястье, и именно это заставило его расслабить пальцы, позволяя девушке незамедлительно выбраться и чуть отойти, сохраняя приличную дистанцию. Она выпрямилась, чуть приподнимая голову. – Я ухожу домой, чтобы ты знал.

***

Эта вечеринка могла бы стать самой масштабной и ярко запоминающейся, если бы ее так жестоко не прервали. Киллиан обо всем позаботился: многим ребятам вызвал такси, нанял клининговую компанию, чтобы придать дому Джулии благоприятный, первоначальный вид.

Анника тоже хотела помочь, но он пресек ее попытки, аргументируя это тем, что сейчас ее помощь нужна больше Димарии, которая, кажется, слишком много выпила и позволила себе недопустимые вольности. Стирая все грубо очерченные грани, игнорируя их недавние договоренности, она смело начала флиртовать, пожирая его жадным взглядом и непристойно облизывая губы, на которых уже стерлась это тошнотворная помада. Неинтересно.

И сейчас с важным видом парень вальяжно развалился в кресле гостиной, медленно попивая кофе и прожигая взглядом одну точку. Ему не давало покоя состояние Джулии, то, какой ранимой она выглядела, будто действительно случилось что-то очень серьезное, то, что заставило растворить ее свое горе в алкоголе. Он пообещал себе завтра поговорить с ней и выяснять все, ведь их дружба была построена, прежде всего, на взаимном доверии и поддержке.

Тихие, неспешные шаги потоком ворвались в сознание, заставив Вайта очнуться от своих тягостных размышлений. Кессади аккуратно зашла в гостиную и вперила в него любопытный взгляд, кажется, надеясь хоть на какую-то реакцию.

Переоделась. Он увидел на нелепом платье отвратительное пятно, которое и без того искажало незатейливый наряд. Ему пришлось подняться наверх и вытащить из гардероба своей подруги первое попавшееся платье. Оно было таким легким и воздушным и так плавно обтекало фигуру, что Деланс больше не стала спорить, слишком уж довольная своим собственным видом.

– Даже не буду спрашивать, что с тобой произошло. Переоденься.

По крайней мере стала чувствовать себя гораздо комфортнее, пока снова не вернулась в гостиную.

Его взгляд задержался на ней чуть дольше обычного, но глаза оставались все такими же непроницаемыми, что невозможно было понять, о чем он думал. Киллиан Вайт всегда останется закрытой книгой, которую ей, увы, не прочитать.

– Я думал, ты ушла, – он отвел взгляд, окончательно потеряв всякий интерес. Та лишь пожала плечами и пригладила складки на новеньком наряде. – Тебе тоже нужно вызвать такси?

– Нет, я просто хочу убедиться, что с Джулией все хорошо. Ты толком никому ничего не объяснил.

– А я обязан?

– Она моя подруга, Киллиан. А о друзьях надо заботиться. Не тебе ли этого не знать.

– Кессади, – тихо, едва слышно позвал он. Бархатистый голос ласкал ее имя, чуткий слух, заставляя все внутри сладко сжаться, затрепетать от волнительного восторга. Они оба синхронно обернулись, чувствуя, как быстро исчезло напряжение, пронзившее воздух. Взгляд к взгляду. Глаза в глаза. Шипящее, дикое влечение опустилось душащим облаком, и та невольно затаила дыхание, когда он продолжал держать ее в плену своих глаз, не давая и шанса выбраться. Он так близко. Так невыносимо, но в то же время необходимо близко, что её дрожащие руки тут же легли на тяжелые плечи, ища поддержки. Так близко, что запах дорогого одеколона впивался в легкие, вызвав судорожный выдох. Пока суровая реальность не развеяла навеянные иллюзии. Что происходит? Почему он не отступает? И почему сама Кессади не способна отступить? Это же чертов Киллиан Вайт. Тот, кого необходимо избегать. Ради себя и своей подруги Джулии. – Вы знакомы всего неделю.

Деланс резко дернулась и вильнула в сторону, ловко выбравшись из стального, зрительного плена. Провела между ними жесткую, недосягаемую черту. Поднялась и, даже не взглянув на него, рванула к выходу из гостиной.

Стук закрытой двери заставил Киллиана усмехнуться и вернуться в первоначальное положение. Кажется, девчонка и сама не поняла, что произошло между ними. Какое-то необъяснимое, короткое влечение, которое так же быстро и прошло, не оставляя после себя ровным счетом ничего. По крайней мере для него точно, а она, кажется, смутилась, испугалась собственной реакции.

Темнело.

Они так и не пересекались, предпочитая держать приличное расстояние и не вспоминать о случившемся. Будто этого не было. Будто это не значило ровным счетом ничего.

Кессади терзало, мучило чувство вины. Оно безостановочно проникало под кожу, как неприятный зуд, и оседало на коре головного мозга, вспыхивая подобно неистовому огню. Последний раз она видела Киллиана в крепких объятиях Джулии, и это сложно назвать дружескими отношениями. Да и он сам так трепетно и внимательно оберегал ее, будто только она единственная забота в его жизни, будто никто и ничто больше не имело значения.

Девушка продолжала упиваться собственными эмоциями, уверяя себя, что ничего лишнего не произошло. Просто взгляд чуть задержался и попал в плен этих чистых глаз, в которых впервые можно было увидеть хоть толику эмоций. Любопытство. Впервые можно было почувствовать его кожу под дрожащими пальцами и уловить тонкий аромат тела.

Выдохнула, закрывая холодильник. Она достала бутылку сока и налила себе немного. Может и правда стоит уехать домой? Что она вообще здесь забыла? Джулия в надежных руках, а Кессади очень хотела спать. Она села на барный стул и поставила перед собой полный стакан. Это будет длинная ночь.

Утром с лестницы послышались тихие шаги, и внизу спустилась Джулия. Часы показывали семь утра. Ее изумрудные глаза сузились от недовольства. С размазанным макияжем, со спутанными волосами и в длинной, бежевой рубашке.

– Что происходит? – всплеснула руками в полной растерянности. Обвела взглядом убранную гостиную и прикусила губу, напряженно размышляя о событиях минувшей ночи и стараясь вспомнить хоть что-то. А головная боль между тем упорно давила на виски, мешая здраво и свободно добраться до желанной сути. Воспоминания будто скрыты за непроглядной, плотной пеленой алкоголя. – Боже.

– Как видишь, все в порядке, – усмехнулся Киллиан. – Я как раз приготовил тебе завтрак.

Они прошли на кухню.

Он с наслаждением уплетал поджаренный тост с джемом, ощущая на языке приятную сладость сочной клубники. Облизнув липкие губы, он перевел взгляд на девушку. Та старательно водила ножом по драгоценному сервизу, разрезая пышный блинчик на маленькие, ровные кусочки. Казалось бы, такое приятное утро должно сопровождаться хорошим, приподнятым настроением, но почему-то в воздухе застыло какое-то тягучее, вполне ощутимое напряжение, оседающее на позвоночнике и заставляющее хранить неловкое молчание.

– Что с тобой произошло вчера? – как бы между делом, спросил Вайт, подперев голову руками и вперив свой сосредоточенный взгляд. Большинство людей ломались под этим взглядом, подчинялись, выкладывая все как на духу. Взгляд дьявола, который не оставляет ни единого шанса. Однако на Джулию это не работало. Как и на ту девчонку, которая уснула на кухне. Ему пришлось взять ее на руки и нести в гостевую комнату, но она даже не шелохнулась.

Макдэвон равнодушно пожала плечами и снова положила кусочек блинчика в рот.

Она была сломлена. Раздавлена. Уничтожена. Границы острых чувств стерлись, заостряя внимание на более важных вещах, таких как бескорыстная дружба. Самое время жить дальше. Двигаться вперед, вкушая пьянящий вкус свободы. Сбрасывая тяжелые оковы отчаяния. Она не хотела грузить друга своими ужасными мыслями, которые и без того отравляли сердце. Он помог ей, позаботился и это, как минимум, стоит хорошей благодарности и уверенности в том, что они действительно хорошие друзья.

– Ничего такого, о чем следует беспокоиться. И я должна поблагодарить тебя, Кил, если бы не ты, мой дом бы превратился в черт знает что.

– А где твои домработницы? – полюбопытствовал тот, оглянувшись по сторонам, будто бы надеясь застать кого-нибудь еще на шикарной, оборудованной кухне. Он снова взял с почти пустой тарелки блинчик, щедро поливая его излюбленным джемом.

– Мои родители отпускают их в пятницу утром, чтобы у меня не было лишнего повода закатить вечеринку. Все знают, что я терпеть не могу убираться. Это для меня как…

Она резко замолчала. Ее глаза чуть расширились. Киллиан тоже повернулся и увидел, как у двери, неловко переминаясь с ноги на ногу, стояла Кессади. Ее волосы слегка растрепались от сна, а воздушное платье помялось.

– Я не знала, что ты тоже осталась, – Джулия засияла и подошла к девушке, быстро ее обнимая. – Никаких проблем не было? Прости, что я так внезапно отключилась и толком с тобой не пообщалась. Анника просто принесла такой классный ром, что я не могла устоять и начала гораздо ра…

Снова резко замолчала. Послышалась возня, громкий хлопок двери и голоса. Джулия застыла, словно впадая в глубокий транс. Затем резко подскочила со стула и ринулась в коридор, ничего толком не объяснив. Немного помедлив, Киллиан и Кессади тоже вышли.

Девушка осторожно обнимала худую женщину с безупречно уложенной прической и что-то горячо шептала ей на ухо, легко и непринужденно улыбаясь. Свою красоту она точно унаследовала от матери. Большие, похожие на изумруды, глаза смотрели на девушку с большой теплотой. Полные, очерченные губы идеально прокрашены ярко-красной помадой. Статная, уверенная осанка излучала огромную, всепоглощающую уверенность. Эта леди точно знала вкус денег и власти.

Ее муж, низенький, полный мужчина, с густыми усами и почти что лысой головой, едва тронутой сединой, казался вполне дружелюбным и солидарным человеком. От него дочь унаследовала притягательную улыбку и милые ямочки. Однако вместе с супругами был еще один человек, одетый в безупречный костюм. Высокий, со щетиной и карими глазами. Он держал в руках небольшой чемодан и лениво переговаривался с отцом Джулии.

– Кто твои гости, дорогая? – миссис Макдэвон вперила заинтересованный взгляд на стоящую поодаль парочку. Покачав прекрасной головкой, она снова обратилась к дочери: – Ты опять хотела закатить вечеринку? – руки вбок. Едва заметный прищур, и девушка виновато улыбнулась, заверяя, что такого не планировалось. Затем она представила своих друзей родителям. Те с вежливым интересом пожимали руки и тепло улыбались, кивая. – Познакомитесь, дорогие, это…

– Меня зовут Джон, – вкрадчиво произнес незнакомец, разрушая тихую, дружескую идиллию и бесстыдно перебивая. Его надменный взгляд скользнул по всем собравшимся, и он очаровательно улыбнулся, сделав пару уверенных шагов вперед. Протянул руку, и Киллиан неохотно ее пожал, выслушивая учтиво-вежливое приветствие. Тот продолжал улыбаться, когда Джулия неловко кивнула. Хоть мужчина был красив и невероятно притягателен, было в нем что-то тайное, настораживающее и в то же время необъяснимо отталкивающее. Будто бы за ослепительной улыбкой тщательно прячется звериный оскал, а за вспыхнувшими интересом глазами взгляд настоящего дьявола. Отбросив посторонние мысли, Вайт изумленно наблюдала за тем, как Джон подошел к Кессади и, легко поклонившись, оставил легкий поцелуй на ее руке.

– Очень приятно познакомиться с Вами, – елейным голосом произнес он. Смотрел на нее оценивающе и с явным восхищением, будто перед ним предел всех его тайных мечтаний. Идеализированный, желанный образ. Стыд захватил в плен щёки, обжигая их лихорадочной краснотой. По телу прошелся электрический заряд. Каждый нерв напрягся, когда она ощутила пьянящий, знакомый жар, заставляющий затаить дыхание в томительном ожидании. Тяжелая рука Киллиана мягко опустилась на ее плечо, будто в попытке пресечь любое посягательство. В попытке заявить на нее свои права, демонстрируя сильное собственническое чувство. Воспоминания прокручивались в голове, словно надоевшая пластинка, и он, крепко стиснув зубы, вперил в незнакомца свой излюбленный взгляд. Уйди, тебе здесь не рады.

Хоть это и спектакль, но это ради твоего же блага, девчонка.

В глазах мужчины заплескалось недовольство, но озабоченность на его лице быстро сменилась невозмутимостью.

– Что же, думаю, Джон не откажется с нами позавтракать, – заговорила мать Джулии, прерывая неловкую, напряженную тишину. Тот, наконец, разорвал зрительный контакт с парнем и кивнул. – Наша поездка не состоялась. Ох, как же жаль.

– Кил приготовил потрясающие блинчики, – заявила рыжеволосая. Деланс только сейчас вспомнила о существовании своей подруги, и ее тут же захлестнула волна жгучего стыда. Закрыв глаза, она впитывала в себя эти неприятные ощущения. Чувство вины безжалостно рассекало сердце острыми ножами, сдавливая, вонзая в него свои осколки. Ведь у нее явно было что-то с Вайтом. Нечто особенное, заставляющее глаза сиять от переполнявшего счастья. Нечто особенное, пронзая каждую клеточку тела интенсивностью переживаний. Нечто особенное, заставляющее запрокидывать голову в порыве всепоглощающей страсти, горячо шепча ласковые, нужные слова. Они были влюблены друг в друга, но прямо сейчас вместо того, чтобы быть со своей девушкой, он нагло, бесстыдно трогал ее, разыгрывая этот никому не нужный спектакль. Раскаленный гнев застелил глаза, и она тут же скинула его руку, отправляясь вслед за остальными и подключаясь к общему разговору. Кил озадаченно посмотрел ей в след, явно не понимая такого поведения.

– Что это с ней? – он повернулся к Джулии, ища ответа. Поддержки. Хоть каких-то незначительных объяснений.

Та в ответ пожала плечами и тоже ушла, оставляя парня в полном одиночестве.

Спустя час Киллиан и Кессади вышли из особняка семьи Макдэвон. Сентябрьский ветер чуть поутих. Лишь ветви деревьев плавно покачивались в такт каждому дуновению стихии. Едва они сели в машину, парень заблокировал двери. Вперил разъяренный, острый взгляд и сжал руки в тугие кулаки.

– Держись от него подальше, – глухо зарычал он, приблизившись вплотную к ее лицу. Тут же почувствовал запах ее кожи со слабым отголоском сладких духов. Видел, как она глупо хлопала ресницами в явном непонимании, изумленно глядя в упор. Прожигая его искаженным праведным гневом профиль. Что-то щелкнуло. Что-то адски надломилось, толкая к пропасти. Глаза расширились, когда он жестко вминался в ее раскаленный, прерывисто дышащий рот, требуя взаимности. Требуя полного и безоговорочного контроля над ситуацией. И та сдалась, слабо откликалась, сплетая языки в диком, чувственном танце. Затем резко толкнула его в грудь, откидываясь на сидение и потрясенно прикрыв глаза. Парень аккуратно взял ее за подбородок, заставляя смотреть в глаза. Ясно и прямо. Распахивая душу. Обнажая тщательно скрытые чувства. Ничего не тая. – Это ничего не значит. Но я предупреждаю тебя: ради твоего же блага. Держись от него подальше.

– Ради моего же блага? – едко переспросила та, не веря такой наглости. Закусила губу, старательно сдерживая себя. В голове вспыхнуло множество вопросов, требующих немедленных ответов. – Не учи меня, пока сам не можешь определиться.

Наступила тишина. Он сглотнул, с трудом подавляя дикий, безудержный порыв рассмеяться ей в лицо. Что она там напридумывала? О себе? О Джулии? Об их так называемом треугольнике? Да, он поцеловал ее, но опять же это был всего лишь мимолетный порыв просто почувствовать хоть что-то, хоть какие-то эмоции. Оказалась рядом и поддалась, позволяя ему. Девушка начала дергать ручку двери, пытаясь выбраться.

– Я не буду повторять. Он не производит впечатление человека, которому можно верить. Даже Джулия держится от него подальше, несмотря на то, что он очень уважаемый человек и друг их семьи. А насчет нас, – он неожиданно вспомнил о вечеринке, странном поведении рыжеволосой и о том, как она льнула к нему, требовала взаимности, совершенно не понимая, кто стоит перед ней. – Это всего лишь одна из ее пьяных выходок. Не выдумывай то, чего нет. И насчет себя тоже.

Это был его самый длинный диалог за все время их знакомства. Выдохнула, даже не собираясь с ним спорить. Пусть думает, что хочет. Пусть будет уверен в своей правоте, но, черт возьми, он как ураган, который сносил все на своем пути, и она не хотела связываться с этим. Коснулась рукой своих все еще горящих от поцелуя губ и отвернулась к окну, тем самым завершая разговор.

Киллиан тоже молчал, углубившись в воспоминания. Один раз, около полугода назад, они напились. Жестко, до потери ориентации. До потери последних крупиц здравого смысла. Кровь вскипела, мозг отключился, а горло обожгла горечь выпитого виски. Тогда она казалась ему прекрасной, совершенной и готовой абсолютно к любым его безумствам. Он плохо помнил, как они добрались до первой попавшейся свободной комнаты. Плохо помнил, как они сумели снять с себя всю лишнюю одежду. Но зато мозг услужливо подкидывал вид ее безупречного тела, ее идеальные изгибы. Девушка, недовольно сопя, пыталась расстегнуть кружевной лифчик. Покачиваясь из стороны в сторону, высунув язык. Вайту пришлось помогать, и совершенно ненужная вещица полетела в сторону. Их губы встретились в слабом, пьяном поцелуе. Он чувствовал вкус вишневой водки, сладкий, но такой притягательный. Чувствовал, как она прислонилась к нему своей голой грудью, пытаясь справиться с ремнем. Плавно переместились на кровать, разрывая поцелуй и глупо, по-детски хихикая, будто бы в случайном сексе нет ничего неправильного. Нет ничего абсурдного. А затем… резкое движение, и Джулия оказывается без чувств. Она мгновенно отключилась, и ее руки бессильно падают на обнаженное тело. Веки подрагивали, а рот чуть приоткрылся. Опешив, он быстро поднялся, накрыл своим одеялом и лег рядом, не в силах больше бороться с подступающим сном. Между ними так ничего и не произошло, но воспоминания остались, и вряд ли Макдэвон помнила хоть что-то. А вот он отлично помнил и до сих пор жалел об этом, ведь сейчас мысли заняться сексом со своей подругой, которая буквально стала ему сестрой, казались абсурдными, будто принадлежали его прошлой жизни.

– Поехали уже, – он вырулил со двора. Теперь их путь лежал в совершенно другой район, небогатый и совершенно неблагоприятный для влиятельных людей. По дороге они оба хранили угрюмое молчание. Совсем скоро стук колес по земле затих, и они вышли из машины. Остановились у самой двери, и девушка нетерпеливо отвернулась, ища в сумке ключ от квартиры.

– Ну вот и все, – ухмыльнулся, прожигая взглядом ее спину. Можно даже и не прощаться. Он моментально уловил идущие от нее волны душащего смятения. Косилась. Обжигала глазами, прикидывая, оценивая, как бы лучше поступить. Ее рука осторожно коснулась покрасневших щек, пряча глаза. Ключи упали на пол. Он потянулся и вместе с ними обнаружил какую-то визитку. Быстро прочитал и тут же порвал бумажку в клочья. – Будем считать, что этого не было, – убийственно холодным тоном процедил, чувствуя, как закипала злость, как она медленно, но верно вонзилась в него своими стальными тисками.

Негодование пробралось под кожу, воспламеняя кровь. Он хмыкнул от злобы, старательно блокируя негативные эмоции, силясь добавить что-то едкое, обидное, но язык не слушался. Жуткое чувство не отпускало, оно скользило вверх, по ногам, останавливаясь где-то в затылке. Резко развернулся и пошел по ступенькам, больше ничего не сказав.

Испытывал ли Киллиан Вайт какие-то эмоции в данные момент? Определенно больше нет. Он слишком долго выстраивал вокруг себя стены, свою крепость, слишком долго учился мастерски подавлять любой негатив.

Эмоции – это проявление слабости. Эмоции – это то, что твой противник может использовать против тебя.

Почему-то снова хотелось поговорить с Джулией. Может стоит узнать об этой наглой девчонке как можно лучше? Или об этом Джоне? Раз он уже дал ей свой номер, значит он явно заинтересован в дальнейших встречах. Но с другой стороны, ему-то какое дело? В конце концов он предупредил, а выбор она может сделать и сама. Он набрал номер подруги. Но гудки упорно оповещают о том, что ей совершенно нет до него дело. Набрал сообщение:

«Где ты пропадаешь?»

Но ответа так и не последовало.