Читать книгу Лёд близнецового пламени - - Страница 4

Я накинула халат, провела рукой по тяжелым мокрым волосам, взяла в руку чашку кофе и сэндвич, и вышла из домика на крыльцо, украшенное срубами стволов. Меня встретила спокойная утренняя тишина и свежий воздух, буквально сочившийся влагой. Перед взором раскинулся просторный бледно-зеленый луг, вдалеке границу горизонта очерчивал ровный ряд темно-изумрудных, почти черных сосен. Я спустилась вниз, и мокрые ноги холодной росой лизнула бесцветная трава. Первый глоток кофе – и я растворилась в утреннем молчании северной карельской природы, изредка прорезаемой выкриками какой-то птицы. Эта чарующая картина была скрыта от остальных, здесь не проезжали люди. Я и сама сбежала сюда с незнакомцем на выходные, подальше от большого города, чтобы ненадолго забыться.

На дворе стояла середина октября. Прошло полтора месяца с тех пор, как я попыталась наладить контакт со Львом, человеком из моих снов, и неприятно обожглась, не получив ответа на письмо ни на следующий день, ни через неделю.

«Это всё глупо. Пора оставить эту затею и двигаться дальше», – говорила я себе, но в душе повис нерешенный вопрос, настойчивое чувство, что история еще только начинается. Бессонница беспокоила меня реже, странные жар и голод отступили. Но я пыталась сбежать от себя и своих чувств. Сегодня же, в глухом уголке Карелии, в арендованном на выходные просторном деревянном домике, я спала особенно хорошо. Несмотря на то, что приехала сюда с мало знакомым парнем, чтобы отвлечься и провести вместе ночь и больше никогда не увидеться вновь. Раньше я о таком и не думала – было противно отдаваться мимолетной страсти, но сейчас, сломя голову, пыталась убежать от своих чувств и разочарования во Льве.

Может быть, не такой уж он и прекрасный?

Отставить переживания. Я и так сбежала от них сюда. Пора выезжать – посмотреть на удивительно красивые озёра и мраморные скалы. Их вид почему-то казался мне очень близким, и, глядя на этот северный пейзаж, я забывала обо всём.

***

Чарующая северная природа Карелии осталась далеко позади, и рабочие будни неминуемо затянули в свой поток. В институте на краю пригорода, за бетонным забором и колючей проволокой, кипела интересная жизнь – и нередко наш отдел персонала становился у её истоков. В эти дни поздней осени я впервые лицом к лицу познакомилась с ней – нашим руководителем из топ-менеджмента, Евгенией Петровной. На первый взгляд она слегка напугала меня образом железной леди, которая, подобно орлу, обозревала «владения» с высоты птичьего полета и реагировала молниеносно. Её опасались многие – её настроения и характера, изменчивого, как вода, мощного и обжигающего, как огонь, твёрдого, как сталь. Но во мне это вызывало симпатию и порой восхищение – с первого взгляда было понятно, что у неё можно многому научиться, и мы обе ставили здравый смысл выше сиюминутных симпатий и антипатий.

В эти холодные октябрьские дни шло обсуждение запуска нового проекта – цикла тренингов для сотрудников. Он сразу вызвал у меня интерес – ведь по большей части это была психология, где я себя чувствовала, как рыба в воде. Но так как мой опыт работы стремился к нулю, я была уверена, что участие в этом проекте обойдет меня стороной, и я спокойно продолжу сидеть в своём уголке и набираться ума-разума после окончания стажировки.

Наступил вторник, и нас всем отделом, шестерых человек, вызвала к себе в кабинет Евгения Петровна, наш директор по персоналу. По взволнованному тону коллег я поняла, что это едва ли предвещало что-то хорошее. Мы в молчании поднимались по белоснежной лестнице, отделанной под мрамор, в нос ударил сладковато-стерильный запах моющих средств, которыми начищали до блеска коридоры администрации. Зайдя в кабинет и закрыв за собой тяжелую дверь, мы расселись вокруг длинного стола. Со стен на нас смотрели десятки почетных дипломов, благодарностей и стилизованная под ретро-стиль карта Чили, где размещался филиал нашего института. Я невольно вжалась в стул.

– Чего ты так побледнела? – едва слышно шепнула мне на ухо коллега.

Я помотала головой и медленно моргнула. Мир, суженный до размеров кабинета, слегка поплыл перед глазами. Возможно, сейчас будут вопросы, в которых я ещё не разбираюсь и не могу отвечать в полной мере. А незнание не освобождает от ответственности, правда ведь?

– Ну что, рассказывайте, что вы сделали по нашему проекту? – спросила Евгения Петровна спокойным голосом, не предвещающим ничего хорошего.

Она расслабленно сидела в высоком кресле, обитом белой кожей, но не стоило обманываться её настроением – в любую секунду она могла сменить милость на гнев и обрушить его на нас или любого другого человека. Её сильная фигура, облаченная в тяжелый темный пиджак, буквально давила властью и уверенностью в себе, своих знаниях и силах, обретённых на нелёгком жизненном пути, полном сражений и триумфов. На этих плечах и этой энергии она могла вытянуть кого угодно – и тянула весь институт, всех нас. Может ли жизнь научного центра столь сильно зависеть от того, кто не имеет прямого отношения к научным разработкам и силён совершенно в другом? Оказывается, может – и это вселяло веру в свои силы. Позднее я удивлялась: с таким острым умом, сильным характером и яркой харизмой она могла бы работать где угодно, могла бы рулить процессами в масштабах целой страны – но выбрала наш скромный институт где-то в глуши, на стыке Петербурга и Ленобласти. После её вопроса началось вялотекущее и несмелое обсуждение наработок – все боялись сказать что-то не то и не угодить ей, снискав на свою голову горячую порцию критики.

Она молча слушала и делала заметки, как вдруг подняла голову, и её взгляд, пронзительный как лучи, изучающий нас из-за стёкол очков в тонкой оправе, остановился на мне. Я изо всех сил старалась стать невидимой и слиться с мебелью, хотя понимала, что уже поздно.

– Я тут посмотрела блог Киры…

Я замерла и перестала дышать, слыша, как отдаётся в ушах быстрый стук сердца. Ощущала себя беспомощной куклой под её острым взглядом.

– И предлагаю ей в нашем проекте вести модуль по теме психологии, – закончила она реплику и довольно откинулась в кресле.

Я встрепенулась и резко выдохнула. На лице от неожиданности расплылась улыбка.

«Мои знания заметили и оценили! В меня верят!», – стрелой пронеслось в голове. Я оторвалась от спинки стула, которая, казалось, приросла ко мне, и расправила плечи.

– С удовольствием, Евгения Петровна! Я не подведу! – радостно выпалила я.

И подумать не могла, что моё хобби – ведение блога на философско-психологические темы, где я вот уже пять лет делюсь своими мыслями и открытиями, – даст мне такой толчок в карьере. Как здорово, когда увлечения и работа сплетаются воедино! Евгения Петровна будто почувствовала мою душу – в дальнейшем я не раз слышала, что она видит людей насквозь, подобно хищной птице, с высоты обозревающей гектары земли и замечающей любую маленькую мышку.

У меня будто открылось второе дыхание, и поход в тот самый «страшный кабинет» Евгении Петровны, которым меня иногда пугали коллеги, обернулся для меня новой, невиданной раньше надеждой. Придя домой, я, не раздеваясь, жадно набросилась на свои книги и заметки по психологии – была слишком вдохновлена, и за один вечер набросала скелет лекции, в которую стремилась вложить все свои знания. Эта лекция казалась мне важным шагом на пути к чему-то большему – как выяснилось позднее, не зря.

С детства я замечала, что, стоит мне подумать о чём-то и захотеть очень сильно, это буквально сразу воплощалось в жизнь. Сначала это происходило вне моего контроля, но вскоре я уловила закономерность и стала пробовать управлять этим процессом. Представляла, будто мои мысли и намерения – это раскалённый железный прут, который легко входит в полотно реальности, делая его мягким, пластичным, податливым, и меняет в нужную мне сторону.

Прошло около года осознанных тренировок, и я начала намеренно использовать этот дар. И в этот раз, едва я пришла в институт, я поняла, что не хочу заниматься рутинной работой. Но как я могу об этом сказать начальству, не имея ни навыков, ни опыта в работе? И я просто принялась прокручивать в голове, как сильно я хочу, чтобы мне поручили более важную задачу и дали возможность показать себя коллегам и поделиться с ними знаниями. Интуиция подсказывала мне, что совсем скоро так и будет, но я упорно продолжала прокручивать в голове картину того, как я стою перед рядами сотрудников, и они внимательно меня слушают.

И вот реальность поддалась – и картина в голове стала реальностью, пусть и не так быстро, как обычно это происходило у меня с более мелкими желаниями. Уже позже я, изучая материалы и книги по мистическим практикам, узнала, что так делают все ведьмы – в разных уголках земли и в разные времена. Тогда я этого не знала, и просто следовала за своей интуицией. Облегчает ли такой дар жизнь? Да, но это не просто инструмент, а способ жить, за который вселенная налагает особую ответственность – ведь от моих мыслей во многом зависела реальность и жизнь других людей.

Я понимала тяжесть своей роли, и меня не тянуло совершать что-то во вред другим. Но было одно «но». Я не могла перестать думать о Льве. Пытаясь отвлечься, занимаясь домашними или рабочими делами, я то и дело мысленно соскальзывала в яркие и тёплые картины: вот мы кружимся в танце под песню на радио, вот мы вместе выступаем перед аудиторией, а вот пьём кофе в тишине и спокойствии, или смотрим на реку из окна уютного дома… «Что за вздор, прекрати!», – каждый раз одёргивала я себя, но мысли упорно вырывались из моей крепкой хватки контроля, и я перестала пытаться их удержать. Почему-то Лев казался мне странно знакомым и близким, и отчаянно хотелось видеть его рядом, но я не понимала, как такое может быть. Подсознание знало чего-то, чего не знала я.

Через пару дней мы с коллегами, как обычно, заливисто смеясь и обсуждая последние новости института, отправились в столовую на обед.

– Я буду рис с курицей, спасибо, – кивнула я на раздаче, ставя тарелку на поднос.

Наша очередь на раздаче в наполненном шумом и гомоном людей помещении уже подходила к концу. Я потянулась за столовыми приборами. И вдруг почувствовала на себе тяжелый настойчивый взгляд.

Я обернулась и увидела уставившиеся на меня снизу вверх карие глаза, наполненные… злобой, страхом, неприятием? Женщина словно пыталась отравить меня взглядом, вложить в него всю разрушительную силу, которая может быть у человека внутри, но будто заранее знала, что это ей не по силам. За этим взглядом прятался маленький раненый ребенок, пытающийся через устрашение убедить, что ему самому не страшно. Он разбился о мое внезапно появившееся холодное гордое безразличие и едва уловимое чувство триуфма, уверенно идущее из глубин души и тела.

Внимательно разглядев её лицо, я отвернулась, взяла поднос и молча ушла в другой конец столовой.

Я знала, кто это был. Кристина. Жена Льва. Я не задалась тогда вопросом о том, чем может быть вызван её полный злобы взгляд, но уловила в нём что-то смутно знакомое. Но с чего бы ей так смотреть? Неужели она что-то предчувствует, или просто видит во мне потенциальную соперницу? Глупо – в институте полно красивых молодых девушек. Не может же она видеть мои мысли о её муже насквозь? Видимо, не зря говорят о силе женской интуиции.

«Вероятно, она тоже что-то знает и чувствует. Её взгляд – будто взгляд зверька, который пытается отогнать от себя угрозу, завидев её издалека. Так рано? Она что-то знает?», – беспокойно отметила я про себя, чувствуя, что загадочная ситуация только набирает обороты. В воздухе повисло отчётливое ощущение, что вот-вот должно что-то произойти, будто затишье перед грозой и проливным дождём.

А спустя неделю Евгения Петровна объявила нам обновленный состав спикеров нашего проекта. Среди ещё незнакомых мне имен я заметила то самое – Лев Александрович. Это было неудивительно, учитывая, что его привлекают почти ко всем проектам. Но по спине пробежала волна мурашек от осознания, что встреча лицом к лицу – неминуема.

Я практически слышала, как со скрипом реальность меняет направление и поддаётся моим мыслям о нём, которые каждый день невольно крутились в голове, и от предчувствия скорых перемен у меня начинали слегка подкашиваться ноги.

Хотелось так много всего сделать, столкнувшись с ним с глазу на глаз, поговорить, как бы невзначай и обо всём на свете, и на глубокие темы – но в то же время, хотелось спрятаться, отвернуться и не иметь с ним ничего общего. На всякий случай. Чтобы больше не обжечься. Когда тебя ранят – не спасает ни психология, ни магия.

– Ох, я немного волнуюсь. Даже не знаю, как я буду смотреть Льву в глаза, когда мы будем работать в одном проекте, – поделилась я с коллегой, с которой мы уже стали подругами, когда мы выходили с проходной и шли вдоль плотного ряда машин на стоянке, наслаждаясь свежим ноябрьским воздухом и багряным закатным небом.

– Как? До сих пор? – удивленно улыбнулась она.

До сих пор. Оказалось, что полтора месяца – это вовсе не срок, это краткий миг. И смотреть я в глаза буду ему смело, с вызовом, с наслаждением, нежностью, страстью – но только не сейчас. А когда? Я знала, что эти моменты придут, но не могла сказать, как скоро.

– Я не могу тебе объяснить, почему, но интуиция подсказывает мне, что наша с ним история только начинается. Знаешь, я иногда вижу будущее, – призналась я ей с мягкой, как бы извиняющейся улыбкой. – Вопрос только в том, как скоро это произойдёт. Ещё до приезда в Петербург у меня перед глазами стояла одна и та же смутная картина – я встречаю своего мужчину на работе, когда мы вместе трудимся над каким-то проектом. Он склонился над листом бумаги и сосредоточенно что-то пишет. На нём белый халат, у него тёмные волосы и очки. Только всё это так расплывчато…

Я осеклась на полуслове, испуганно замолчала, переживая, что сболтнула лишнего, и коллега могла неправильно понять. Это была моя реальность и картина мира, но довольно специфичная, и люди, с которыми я работаю, могли неправильно меня понять. Это была магия – и я знала, что она будет работать даже в научном институте.

Может, тот самый мужчина из видения – Лев? В моей душе оставалась ещё свежей болезненная царапина от того, как мы с ним долго играли в эту игру со взглядами и улыбками, мимолетными шутками, а затем он просто проигнорировал меня и мою попытку сделать реальный шаг к сближению, так и не ответив на письмо.

«Так что я буду игнорировать его тоже, никаких больше странных переглядываний!», – строго сказала я сама себе, понимая, что поменяю решение, едва мы столкнемся лицом к лицу.

Когда этот день настал, я старалась выглядеть особенно холодной и невозмутимой. Обычно это задача не вызывала у меня труда, но рядом со Львом что-то во мне оттаивало, и я не узнавала сама себя. В то утро, когда должно было состояться первое совещание участников проекта, я посидела пару минут в тишине, собираясь с мыслями. Затем слегка дрожащими руками взяла тетрадь и медленно направилась к нашей богато украшенной переговорной с дубовым круглым столом, из которой открывался открыточный вид на белоснежные здания лабораторий. Предвкушая встречу, от которой едва заметно скручивало солнечное сплетение, я надела элегантное черное платье, подчеркивающее мой тонкий стан, украсила ухоженные пальцы аккуратными кольцами с жемчугом, а коллега соорудила две тугих косы, слегка давящих на голову – но эти неудобства казались ерундой.

Я прошла в переговорную, медленно опустилась напротив Льва за длинный дубовый стол и невольно скользнула по нему взглядом. «Как он сегодня красив в своём деловом костюме, как искренне и ярко улыбается в это тёмное ноябрьское утро! Но больше нельзя показывать своей симпатии», – подумала я, еле отрывая от него взгляд.

А ведь где-то рядом по институту ходит его жена, уже предчувствуя опасность, узнав во мне фигуру давно забытого врага и испепеляя взглядом. Как же такое может быть?

Я слегка тряхнула головой, отгоняя воспоминания о взгляде её глаз, таких же карих, как у меня, и как бы невзначай гордо отвернулась, демонстрируя Льву изящный профиль, который один художник несколько лет назад сравнил со статуей античной аристократки. Я сделала вид, что полностью поглощена обсуждением проекта и мне нет ни до кого дела. И все же чувствовала, как он украдкой смотрит на меня заинтересованным взглядом, наивно и открыто.

Я специально с ним не поздоровалась и старательно делала вид, что не замечаю его присутствия. Хотя моё сердце часто колотилось, упрямо стучалось в рёбра, заставляя дышать глубоко и часто, а в душе снова зашевелились те самые странные жар и голод, прежде на полтора месяца замолчавшие. Он непринужденно болтал с моими коллегами, громко смеялся и то и дело вставлял комментарии и шутки на грани дозволенного этикетом. В свои тридцать два года он вёл себя иногда слишком по-детски – интересно, как ему удается сохранить такую легкость и молодость духа?

– Итак, уважаемые спикеры, мы выделили направления наших модулей в программе обучения, – Евгения Петровна выслушала наше обсуждение и уверенно перехватила вожжи в свои руки, направляя ход встречи. – А теперь давайте распределимся. Кто что хочет вести?

– Я хочу взять психологию в коллективе! – тут же громко выпалил Лев, который только что болтал с сидящим рядом коллегой.

Я не смогла скрыть своего приятного удивления и бросила на него краткий взгляд, полный одобрения. Так он ещё и психологией интересуется? Интерес к таким вещам у людей не просыпается просто так – обычно это те, чей пытливый ум пытается проникнуть глубже простых ежедневных взаимодействий, увидеть их суть и причинно-следственные связи, достичь сердцевины того, что делает человека человеком. Увы, по моему опыту, многие люди науки ограничивались сугубо профессиональными знаниями, не желая заглянуть глубже. Хочется верить, что это говорит многое о Льве.

Вскоре модули были распределены между спикерами. Евгения Петровна обвела своим цепким взглядом рассевшихся вдоль длинного переговорного стола участников и резко остановила его на мне. На ее лице промелькнула тень лукавой улыбки, а я, уже заранее предчувствуя её слова, расслабилась в кресле, заведя обнажённую руку за спинку кожаного стула, и заинтересованно подалась вперёд.

– Лев, а у меня для тебя есть помощница, – вкрадчиво произнесла она.

Хотя я и была к этому готова, у меня внезапно слегка померкло зрение и едва не начала кружиться голова. Время замерло, и внутри что-то перевернулось от раздирающего предчувствия. Вот-вот грянет гром.

– Тебе поможет Кира, она хорошо разбирается в психологии.

Помимо головокружения, я ощутила, как в моим щекам приливает кровь – ох и красная я сейчас, наверное! Вдобавок ко всему почувствовала взгляд пары моих коллег из отдела, посвященных в мою тайну о симпатии к нему. Я изо всех сил старалась проявить гордость и оборвать всякие призрачные контакты с ним, демонстративно игнорировала всё собрание.

Но Евгения Петровна столкнула нас лицом к лицу. Интересно, она сделала это намеренно? Мне показалось, да. В памяти вновь всплыла история Марины Войковой – того, как Евгения Петровна своими руками построила её семейное счастье с женатым коллегой.

Откуда-то у меня было странное чувство, что она – единственная, кто понимает меня и знает, что мне нужно. Все картины, которые я упорно прокручивала в голове и о которых никому не рассказывала, становятся реальностью именно благодаря ей. С её стороны этот поступок было похож на исследовательский интерес – посмотреть, вспыхнет ли между нами химическая реакция, ведь она видела людей насквозь и точно чувствовала, что это более чем возможно. Распрямив спину и попытавшись вернуть себе самообладание, я посмотрела на нее и с готовностью кивнула.

– Ну что, Лев, берешь себе Киру в помощницы? – с хитрой улыбкой спросила она.

У меня сперло дыхание, несмотря на все попытки показать невозмутимость и сугубо деловую заинтересованность.

– Конечно, беру! – с готовностью выпалил он и повернулся ко мне.

С этих слов начиналась наша история.

В животе что-то рухнуло вниз. Наши взгляды вновь пересеклись, и мы одновременно осторожно и медленно кивнули друг другу, как делали это раньше. Будто закрепляя сейчас наше молчаливое соглашение о начале чего-то нового и принимая неизбежность происходящих событий.

Я вновь опустила голову и принялась деловито делать в блокноте наброски, терпеливо ожидая, когда он сам предложит обсудить формат работы над проектом и способы связи – моя ручка была наготове, чтобы написать свой номер телефона. Идти на контакт первая сейчас я не хотела – с меня хватит ещё с того сентябрьского дня и ситуации с письмом. Но вот заседание закончилось. Я безнадёжно проследила, как он молча торопливо вскочил со своего места и скрылся в дубовых дверях переговорного зала, так и не сказав мне ни слова.

«Ничего страшного, он свяжется со мной позже, обязательно мне перезвонит, теперь мы в одной лодке», – успокоила себя я, отметая зашевелившееся разочарование и легкую тревогу, что все повторится вновь. Я не хотела думать о том, что он, скорее всего, будет игнорировать меня до последнего даже несмотря на то, что теперь у нас общее дело.

Для меня ожидание диалога со Львом показалось вечностью, и было ощущение, что судьба дремала, а теперь решила наверстать упущенное, набрала скорость и вошла в крутой вираж, столкнув нас лицом к лицу. И теперь она, всевидящая и всемогущая, действуя руками Евгении Петровны, заинтересованно следила за нами и громко смеялась с интересного начала очередной трагикомедии, коих происходило миллионы за всю историю человечества.

С другой стороны, я знала, что все происходит в нужное время. Сейчас Лев начнёт со мной общение как с профессионалом, с которым его поставили в общий проект под высшим покровительством Евгении Петровны. Но неизвестно, в каком свете он рассматривал бы меня ранее, так что всё идёт так, как нужно – стоило только отпустить идею сблизиться с ним и сосредоточиться на собственном развитии.

Когда все покинули зал, мы остались вдвоем с коллегой – солнечной, яркой и добросердечной девушкой. Она хитро подмигнула мне, растянув губы в широкой улыбке:

– Ну что, Кира, мечты сбываются, а?

– О да… Не могу поверить! – улыбнувшись, произнесла я шепотом, опасаясь, как бы кто не услышал наш разговор. – У меня аж немного закружилась голова.

– Тебя проводить, помочь дойти до кабинета? – обеспокоенно спросила она и взяла меня под руку.

– Идём, – слегка оттаяла я, и мы вышли в просторный светлый коридор.

Проходя мимо большой стеклянной рамы, я скользнула по ней взглядом – под ней красовалась фотография Льва, увлеченного своим делом в лаборатории, в окружении сложного оборудования и ярких колбочек с растворами. «Ни дать ни взять, современный маг, алхимик. Колдует в своем уголке науки, и ничего ему больше не нужно», – подумала я, и мы медленно спустились в кабинет по скользкой мраморной лестнице. Сидящие там коллеги удивительным образом уже знали обо всем происходящем.

– Ну что, Кира, мечты сбываются? – с радостным блеском в глазах спросила Катя, будто намеренно повторяя слова коллеги, и подмигнула, намекая на наш разговор в её машине в сентябре.

– Да, – только и смогла выдавить из себя я, и моё лицо снова залилось густой краской.

Я почувствовала, что после этого эпизода уважение в коллективе ко мне возросло. Теперь я была не просто новичком без опыта и авторитета, теперь я встала наравне с интеллектуальными сливками института.

– Скоро все будут знать твоё имя, Кира, ведь ты работаешь в паре со звездой нашего института – Львом! – сказала как-то на одной из планёрок начальница, весело улыбаясь, и я помнила о нашем общем секрете, ведь рискнула в день рождения поделиться с ней своей тайной симпатией.

Задней мыслью я отдавала себе отчёт, что моя искренность могла сыграть злую шутку. Я открыто поделилась секретом с коллегами, и, если бы информация в неприглядном виде дошла до высшего руководства, меня могли бы уволить со скандалом. Но, к счастью, я сразу почувствовала, что этим девушкам можно доверять, и теперь моя опасная страсть превратилась лишь в повод для беззлобных шуток.

Я вновь и вновь прокручивала в голове момент, когда Евгения Петровна объединила нас со Львом, и пыталась убедить себя в реальность происходящего. Несколько дней я светилась от счастья, и вставать по утрам стало намного легче, будто за окном не было густой темноты и завывающего холодного ветра.

«Конечно, беру!» – эхом отдавались в моей голове слова Льва, сказанные им с такой готовностью, что они грели мне сердце. Я чувствовала огромный прилив вдохновения и сил, желания вложить в этот проект душу и сделать его символом нашего тандема – интеллектуального, а, возможно, и чего-то большего. С утроенной силой я стала штудировать книги и курсы по теме психологии.

Меня вдохновляли картины, встающие перед внутренним взором. Я четко знала, что это предвидение, а не фантазии, хотя разграничить их было подчас нелегко. Мне виделась длинная светлая лаборатория с оборудованием, за которым сосредоточенно работают люди в белых халатах, ряд узких окон под потолком, и отдельный кабинет руководителя в левом углу: а в нем сидим мы со Львом и не спеша обсуждаем материалы по проекту и психологии в целом, но за этими разговорами растет чувство обоюдного человеческого тепла.

А вот ещё одно видение, краткими эпизодами возникавшее перед внутренним взором наяву, среди бела дня – он накидывает мне на плечи халат и ведет меня по лаборатории, показывает оборудование, объясняет, как оно работает, дает в руки рассмотреть какие-то растворы – на его лице смесь удовольствия, гордости и нежности, он рад рассказать о своем любимом деле ничего не понимающей в этом девушке, а его коллеги растерянно переглядываются и пожимают плечами. Странно, откуда такие чёткие картины наяву? Ведь я ни разу ещё не была в его лабораториях. Но ещё чуть-чуть – и я увижу всё своими глазами. Скорее бы, скорее…

Однако меня смущало одно. Все мои коллеги, спикеры других модулей, уже давно провели встречи по обсуждению своих проектов. Лев же упорно не выходил со мной на связь. День за днем я посматривала на свой рабочий телефон, ожидая увидеть там три заветные цифры его внутреннего номера и услышать этот хриплый, слегка сбивающийся на высокие ноты голос – и каждый раз, когда мне кто-то звонил, я притворно закатывала глаза и объявляла: «Опять не он!», чем вызывала у коллег добрый смех. Но ни юмор, ни серьезное ожидание не приближали заветное событие. Другие спикеры уже вовсю обсуждали свои материалы, и во мне зашевелилась тревога, страх отстать от остальных, не успеть в срок.

«Не стоит писать ему первой снова. Нужно иметь гордость. Это он ответственен за модуль, я лишь его помощница», – проносилось в мыслях. Но нетерпение, желание скорее приступить к делу и излишняя ответственность в рабочих вопросах начинали брать верх.

В конце концов сдавшись, я открыла окно с электронной почтой и опустила пальцы на клавиатуру. «Лев, доброе утро! Это Кира, мы с тобой вместе делаем проект по психологии. Как ты смотришь на то, чтобы собраться и обсудить общий план работы?».

Одно движение мыши. Письмо отправлено.

«Вот и не написала первая, молодец», – иронично подумала я. Для всех людей я представлялась по имени и отчеству, но сейчас намеренно сделала шаг на опережение к установлению доверия, предложив называть меня лишь по имени.

Ответ, на мое удивление, пришел незамедлительно: «Кира, привет! Да, приходи в среду в наш департамент, чтобы не занимать переговорную в администрации». Я несколько раз с упоением прочитала его «Кира, привет!», и внутри что-то щелкнуло, разливая по телу тепло.

***

Настала долгожданная среда. Я долго выбирала утром наряд, чтобы выглядеть в этот ответственный момент, в нашу первую встречу, со вкусом и элегантно – ведь, хоть мы и виделись издалека раньше, сегодня начнётся наше личное общение, и у меня не будет второго шанса произвести первое впечатление. Остановилась на обтягивающей кофейной водолазке, купленной ещё во времена школы, черной юбке-карандаше и длинных ботфортах на каблуке. Последними штрихами стали игриво завитые локоны, обрамляющие лицо и придававшие всему образу флер романтичности. «Ты куда-то едешь после работы?», – вкрадчиво спросила Катя, наблюдая, как я перед зеркалом поправляю прическу. «Нет, не после работы, иду через полчаса», – подмигнула я ей.

Тело реагировало на предстоящую встречу совсем уж странно: прошибали мелкая дрожь и пот, а желудок слегка крутило от волнения. Накинув искусственную шубку из светлого меха, я вышла в колкий морозный воздух ноября и отправилась в путь, минуя старые кирпичные здания производственных цехов, вошла в неприметную дверь с торца и двинулась по светлому лабиринту коридоров.

Вот и заветная синяя дверь. Преодолев дрожь, я протянула руку и нажала на звонок. Мне открыла приветливая темноволосая девушка.

– Здравствуйте, я ко Льву, – кратко кивнула я.

– Проходите, присаживайтесь, он сейчас подойдет, – она проводила меня в тесную комнатку, заставленную шкафами и стульями, и указала на потертый черный кожаный диван.

«Прекрасное начало, я опоздала к началу встречи, а он и сам не торопится», – саркастично отметила я. Наконец он зашел в кабинет, и, не предложив мне ни чая, ни кофе (что, с моей точки зрения, было знаком гостеприимства и уважения, даже в рабочей обстановке), рухнул рядом на диван. Я внимательно всмотрелась в его большие выразительные карие глаза, которые теперь были так близко, как никогда, и меня вновь охватило чувство, будто я знаю этого человека уже очень давно. Вот и случилась эта долгожданная встреча лицом к лицу!

Но сейчас весь его вид выражал явное недовольство. Слегка растрепанные темные волосы, растянутый сиреневый свитер и мелкая дрожь в руках – всё это выдавало в нем человека крайне занятого, которого выдернули из рабочего процесса против его воли.

– У меня ничего не готово, – начал он без приветствия. Заметив мой смущённый вид, он продолжил давить. – У меня нет времени заниматься этой… хренью.

Меня захлестнула растерянность и неловкость. Как же так! Я так готовилась к встрече, перечитала и законспектировала несколько статей по психологии, составила план, и этот проект действительно был многообещающим! Но больше всего задевало другое. Мы так долго переглядывались со Львом, и, наконец, первый шаг уже сделало за него начальство – нас поставили работать вместе. Для него этот проект мог стать поводом сблизиться со мной, но он ясно показывает, что не хочет воспользоваться шансом.

Горло на мгновение сжала обида. «Как он может грубить мне в нашу первую встречу!»

– Ничего страшного, – вежливо улыбнулась я, сохранив самообладание, и перешла в русло работы. – У меня есть несколько идей, как построить работу. Разобьем весь модуль на четыре тематических блока, каждому из нас достается по два. Можно добавить в конце пару упражнений. Презентацию беру на себя – просто пришлешь мне информацию по своим блокам. Ещё начала читать книгу по нашей теме, на мой взгляд, она написана доступным языком, полезно и без воды. Если у тебя будет время, я советовала бы тебе с ней ознакомиться.

Я заметила, что он немного оттаял, взгляд смягчился, и он сел более расслабленно, откинувшись на спинку дивана. Я откинулась вслед за ним. Мы как бы невзначай склонились и пододвинулись друг к другу.

– Как называется книга? – переспросил он и открыл в смартфоне онлайн-библиотеку. Пара нажатий – и она уже была у него в электронном виде.

– Что это за приложение? Я тоже такое установлю, – я проделала пару манипуляций в смартфоне и удовлетворенно кивнула. – Какие сроки установим? К какому числу подготовим черновики своих блоков?

– Как-то ты рано засуетилась… Ещё же почти четыре месяца.

– Лучше начать без спешки пораньше, сделаем все качественно, – пожала я плечами.

Тогда у меня действительно получалось жить по такому принципу – пока дела не начали сыпаться на меня как лавина.

– Двадцать пятого я уезжаю на конференцию в Сочи, на конгресс ученых, – он задумчиво посмотрел на висевший на стене календарь. – А с двадцать первого по двадцать третье я буду в Томске.

– В Томске? – я оживилась и подумала, что ослышалась. У меня до сих пор оставались самые теплые воспоминания об этом уютном интеллигентном сибирском городке. – Там сейчас морозы, одевайся теплее. А что ты там будешь делать?

– Мы презентуем обучающую программу для политехнического университета. Я буду читать лекцию по биотехнологии.

– Как здорово! – мои глаза восхищенно сверкнули. – Политех – хороший вуз, в Томске вообще хорошие вузы. Но я сама из Томского государственного. Слышал про него?

– Да, я там был, общался с ректором. Он у вас немного забавный, напоминает мне героя какого-то сериала, – он рассмеялся.

– Ладно, тогда будем просто работать, ближе к делу договоримся, когда встретимся обсудить, – я встала и направилась к выходу. – Хорошего дня.

Вот и всё. Вся судьбоносная первая встреча заняла не больше десяти минут. Я поджала губы, пытаясь успокоить разгорающуюся внутри досаду.

Я аккуратно прошла на каблуках по свежевымытому скользкому полу и вновь окунулась в мороз, щиплющий кожу. Внутри остался неприятный осадок, и я поёжилась. «Вздор! Значит, всё это время ожидания, томления – и ты мне на нашей первой встрече говоришь, что все хрень, и смеешься над моим ректором?», – я выгнула бровь. Честно, наивно, но у меня внутри была надежда, что он сразу скажет что-то из разряда «Наконец-то мы встретились!», а может, тут же признается мне в любви. Звучит забавно. Но интуиция подсказывала мне, что всё впереди.

Несмотря на странно прошедшую первую встречу, мне было крайне интересно узнать, как ко мне относится Лев, и что кроется за его демонстративно пренебрежительным поведением. Вот бы был способ заглянуть в его мысли…

И тут, по дороге домой, меня осенило. Такой способ есть!

Как только я зашла в квартиру, моя рука сама потянулась к картам Таро, давно покоящимся на полке без дела. Мои верные помощники. Очевидно, сейчас настало их время. Боюсь, я буду часто к ним обращаться, потому что поведение Льва продолжает ставить меня в тупик. Я чувствовала, что это не просто так и в ситуации нашей встречи и общения в целом есть «второе дно».

Я занавесила шторы, заварила себе мятный чай, зажгла несколько свечей, которые залили комнату мягким янтарным светом, и потянулась к картам. Взяла колоду в руки, ощутив от нее привычное странное тепло, и принялась перемешивать.

«Кира, прекрати! Тебя бес попутал? Он же женат, перестань. К чему делать на него расклады?» – билось в моей голове, но я уже не могла остановиться. Я хотела знать правду.

– Карты, подскажите, как меня видит Лев?

Я максимально четко представила его перед собой таким, каким он явился сегодня – в растянутом сиреневом свитере, очках и с растерянным взглядом, и идущую от него ко мне энергию – какая она? Каков его настрой по отношению ко мне?

Легким движением руки я вытянула три карты рубашкой вверх и перевернула. На меня смотрели Верховная Жрица, Девятка Жезлов и Королева Мечей.

Первая карта, Жрица, выделялась на фоне всей колоды ещё с того дня, как впервые оказалась у меня в руках – её пронзительный глубокий взгляд всевидящих глаз гипнотизировал. Карта верховной Жрицы, видимо, говорила о том, что Лев во мне в первую очередь увидел или почувствовал эту холодную, глубокую женственность и интуицию, внутреннюю мудрость и даже, возможно, уловил мои магические способности, которые я чувствовала, но ещё не раскрыла.

Лишь по прошествии нескольких месяцев я узнала, что карта Верховной Жрицы издревле обозначает любовницу.

Рядом со жрицей лежала карта Девятки Жезлов. На ней был изображен длинный ряд жезлов – а на переднем плане стоял человек, прижимая к себе еще один жезл, девятый. Его голова была перебинтована, а на лице явно значился испуг. «Лев думает, что я чего-то боюсь. Или же боится он сам? Меня? Или того, что может между нами возникнуть?»

Наконец, Королева Мечей. Как и положено Рыцарю Мечей, Лев общался со мной в натянутой, деловой форме. Видел во мне преобладание ума и решительно. Но это лишь часть меня! Мне хотелось, чтобы другие люди, и особенно Лев, увидели во мне мой истинный архетип – решительной и душевной Королевы Жезлов, дамы огня.

– Какая наиболее вероятная перспектива развития нашего общения и совместной работы? – задала я следующий вопрос.

Карты дали мне ответ из трех старших арканов: вновь пронзительно смотрела на меня Верховная Жрица в синих одеждах, к которой добавились императрица и сила.

Уже тогда знала, что одно из толкований жрицы карты – тайная любовная связь. Я улыбнулась – а вот и оно.

А вот карта Императрицы вызывала у меня подсознательное отторжение – это солнечная, активная, одобряемая в обществе сторона женственности. В самом архетипе Императрицы нет ничего плохого, но она слишком явно символизировала законную жену и будущую мать, купающуюся в теплых лучах солнца – она принята и любима обществом. Вместе со светлыми волосами она напоминала мне её – Кристину, которая недавно с такой злостью смотрела на меня в столовой.

Да, законная супруга, родственники и коллеги воспринимают её как солнечного человека и хорошую пару Льву. Но внутри неё уже появились первые трещины несчастья – чувствует беду, надвигающуюся от молчаливой и всезнающей «жрицы», карта которой сегодня так часто выпадала в раскладах.

Итак, карты Жрицы и Императрицы, издревле обозначающие любовницу и жену, красноречиво лежали рядом. А меня всё ещё разрывали сомнения – стоит ли мне идти дальше и погружаться в эту историю? Но что-то манило и затягивало меня…

Последняя карта, сила, изображала девушку в ниспадающих белых одеждах и с венком в светлых волосах, которая изящными руками обхватила голову льва и его разинутую пасть с острыми клыками. Символ духовной силы и стойкости, способность совладать с разрушительными импульсами. Но что, если я не хотела рядом с ним обуздывать животную страсть – ни его, ни мою?..

Ещё один – буквальный – смысл этой карты открылся мне позже. На нем буквально изображены наши знаки зодиака: объятия Девы и Льва – вот что нас ждет.

***

Опьянение резким виражом судьбы прошло, и вернулась прежняя вереница будней – работа, работа, работа. Я делала наброски по нашему проекту параллельно с множеством других задач. К сожалению, со стороны Льва было затишье. Я тоже принципиально не выходила на связь.

– Ну что, как у вас работа со Львом? – осторожно спросила начальница в мой последний день перед декабрьским учебным отпуском, перебирая документы на заваленном стопками бумаг столе.

– Что-то он не особо горит желанием заниматься проектом, – я слегка нахмурилась.

– Он сказал, что ты «держишь его в тонусе», – она рассмеялась.

– Да, заставила его читать книжку по психологии.

– Заставила она! Вот как будто у него есть время читать книжки! Он очень занятой, – она нахмурила брови. – Ну да ладно, он мальчик ответственный, прочитает.

«Какой же он мальчик? Он на десять лет старше меня», – удивленно отметила я про себя. Но он действительно был юн духом, ребячлив по характеру и слегка наивен в некоторых своих поступках. К сожалению, к проекту он отнёсся не так серьёзно, как я, отложив его ради руководства лабораторией. Увы, для него это была ещё одна бесполезная задача от высшего руководства, а для меня – тонкая нить между нами, надежда сблизиться.

– Не то, чтобы заставляла, так, порекомендовала, – скромно улыбнулась я.

После чего мы обнялись на прощание, и я на три недели уехала в учебный отпуск.

Началась первая сессия в магистратуре – в том самом вузе, в который я хотела поступить изначально и долго готовилась, поэтому в другие университеты не подавала документы. Год назад передо мной, как и перед многими другими выпускниками университета, встал вопрос – куда пойти учиться в магистратуру? Я выбрала престижный университет в Петербурге, и у меня не было сомнений, ведь это была востребованная на рынке труда специальность – управление персоналом, более перспективная, чем психология.

Поднимая различные темы в блоге по психологии, поняла, что сейчас люди поздно взрослеют – до сорока лет они считаются молодыми, и нередки случаи, когда и в двадцать пять лет они только задаются вопросом, чем они хотят заниматься в жизни. Недостаток внимания к собственным потребностям и желаниям, а также невероятно широкий спектр возможностей, вариантов выбора – всё это рождает у молодёжи неуверенность в выборе, противоречивые желания заниматься сразу несколькими делами сразу, или ставит перед дилеммой – путь заработка или путь дела по душе, которые очень редко пересекаются. Я не стала исключением и тоже оказалась перед этим выбором – хотелось стабильной, сытой, богатой жизни. И пошла учиться в престижный вуз, всё ещё не предавая своего увлечения психологией. Но уже тогда знала, что оно перерастёт в нечто большее – и желание глубоко понять и почувствовать природу человека приведёт меня к… магии.

Но тогда я об этом ещё не думала. Первая сессия в магистратуре пролетела быстро, дни с раннего утра до ночи были заполнены учебой. За окном сыпал снег, мягко припорошив землю. Когда я думала о переезде в Петербург год назад, суровой сибирской зимой, в минус сорок, я была уверена, что зимы здесь – это слякоть и грязь. Я ошиблась. Зимы здесь ничем не хуже. Будто я снова в Сибири.

Летом я летела в Петербург на всех парах, в полной уверенности, что он меня примет и я буду здесь счастлива. Теперь же я получше разглядела этот суровый город, и, день за днём, чувствовала с его стороны какое-то сопротивление. Узкие улицы, старые каменные дома, низкое небо, почти всегда затянутое тучами, давили, и я больше не была уверена, хочу ли я оставаться здесь надолго.

Петербург продолжал разрастаться: триста лет назад он был всего лишь крепостью на Заячьем острове и небольшой кучкой построек, но год за годом его темные метастазы тянулись все дальше и дальше, запутываясь в сети дорог. По центральным венам-улицам города, узким, темным, затянутым строительной сеткой – дабы на головы прохожих не упали куски штукатурки, – устало тянулись вереницы автомобилей. Рядом, на узких тротуарах, выложенных плиткой, толпились горожане, и нередко приходило выставлять локти, чтобы пройти – ходить медленно я попросту не умела. Кровоток, течение энергии и жизни здесь были слишком медленными. Северная Венеция. Это почетное название с романтическим флером оправдывало себя: вода, дикая текучая энергия жизни, была здесь усмирена, приручена, закована в жесткий гранит. А сердцем этого города, названного Достоевским самым «отвлеченным» и «умышленным», возведенным среди болот силой одной человеческой воли, был Эрмитаж1 – «убежище отшельника».

Город был построен всего три сотни лет назад, но будто застыл, заморозился наподобие музея. Но музеи не предназначены для жизни, это красивые картинки, за которыми нет ничего – и действительно, сойдя с центральных маршрутов Петербурга, оказываешься в грязных темных дворах, уже тронутых сепсисом разрушения. Сверху это было загримировано обилием лепнины и краски, а великие произведения архитектуры – Адмиралтейство, Эрмитаж, Исаакиевский и Казанский соборы, – казались анахронизмами, устало взирающими на людей, пытающихся законсервировать свою жизнь здесь. «Петербург – это по любви», – кричало со всех сувенирных лавок, а я мне порой было здесь трудно дышать.

В один из промозглых декабрьских дней я стояла на набережной и смотрела на прирученную синюю Неву с замурованными в гранит берегами. Это город призраков. Но я не зря оказалась здесь, интуиция говорила мне, что нужно завершить какое-то дело из прошлой жизни. Я смутно догадывалась, что оно было связано со Львом – этим странно знакомым мужчиной, который приходил ко мне во снах, и мысли о котором не давали заснуть, но что я должна с ним сделать?

Сессия подходила к концу, и я планировала вернуться на работу на пару дней до Нового года. Внезапно мне пришло сообщение от начальницы: «Срочно составьте тест по материалу вашего модуля». Я нахмурила брови и в раздражении отбросила телефон на кровать. Как всегда, внезапные срочные задачи, которые ломают распорядок дня. Пытаясь успокоиться, я накинула шубку и вышла на улицу, в морозный зимний воздух.

«Снова я должна писать Льву первой и спрашивать про проект? Почему он не выходит на контакт сам?», – подумала я, и на лице промелькнула тень обиды, пока я дрожащими и покрасневшими от холода пальцами набирала ему сообщение.

«Я не успеваю сделать тест до конца недели. Я уже предупреждал твоих коллег», – из его ответа так и сквозило раздражение между строк. Я сжала телефон и шумно выдохнула, нахмурившись. «Лев, мне действительно жаль, что приходится беспокоить тебя, но это не мои выдумки, я сама ничего не успеваю, не срывал бы ты на мне свои эмоции», – писать это ему я, конечно, не буду.

Наше редкое общение по деловым вопросам, инициатором обсуждения которых всегда выступала я, всё больше отдалялось от того, что я предвидела и чего желала на самом деле. Эти сухие ответы были совсем не похожи на взаимное понимание и заботу, общие теплые воспоминания и дурацкие шутки, нежные и страстные поцелуи и проведенные вместе бессонные ночи – о чем я невольно фантазировала перед сном.

«Я понимаю, тоже не успеваю. Давай я вернусь, встретимся и обсудим в начале недели?» – напечатала я в ответ, немного сбавив обороты закипающей злобы.

Встречу назначили на 27 декабря – в этот день ещё можно обсуждать рабочие вопросы, а вот в последующие мозг уже отказывается думать о чем-либо и занят приготовлениями к празднику. А я уже мысленно была в Москве, празднуя новый год с Леной и забыв о недружелюбии Петербурга и странной ситуации со Львом.

Накануне, лёжа в постели, я вновь не могла сомкнуть глаз, глядя в потолок. На подкорке сидела тревожная мысль: совсем скоро наш со Львом проект закончится, и поводов для встреч больше не будет. Я чувствую, что мы с ним действительно можем и неизбежно должны стать близки, но неужели у него нет ответных мыслей? Сколько у нас ещё будет консультаций? Одна, две, три? Нельзя терять время – пора действовать. Что-то должно поменяться.

…Не помня себя, я мягко соскользнула в царство сна. Пробираясь сквозь плотную дымку тумана, я вышла на маленькую поляну. Обернувшись, я увидела, что она кончается резким обрывом, который срывался в бездонное черное ущелье, окруженное высокими суровыми горами. Места на поляне было совсем мало – я будто балансировала на краю здравого смысла, удерживающего меня от падения в пропасть. Почувствовав чьё-то присутствие, я повернула голову и увидела, как из тумана ко мне приближается… Лев. Здесь, в этом маленьком мире, рядом со смертельным обрывом, его присутствие ощущалось иначе – будто ко мне пришёл давно знакомый, когда-то близкий человек. Он мягко взял меня за руку, притянул к себе и улыбнулся, отчего по телу разлился тёплый свет.

– Какое красивое белое платье, – только и произнёс он, и я оглядела свои руки, украшенные кружевными белоснежными рукавами.

Я подняла на него взгляд… Но тут резким, противным звуком меня вырвал из сна будильник, напоминая, что сейчас шесть утра, и пора выбираться на мороз и ехать на работу. Но, вспомнив, что сегодня 27 декабря, я мгновенно встрепенулась, встала с кровати и подошла к шкафу. Сон подсказал мне, что делать.

Мне пару дней назад пришла посылка с новым комплектом украшений и кофтой – белой, изящной и легкой, с кружевными рукавами и глубоким вырезом, подчеркивающим выразительную зону декольте. Вписывается ли это в рамки дресс-кода, вопрос спорный. Хотя сотрудницы института носят и более откровенные наряды, а что не запрещено, то разрешено. С другой стороны, хоть это красиво, женственно и создает праздничное настроение, на глаза в таком виде лучше не показываться Евгении Петровне. Но так как она была уже в отпуске, я решила надеть новую кофточку на работу. Затем, придя ко Льву в переговорную, якобы невзначай склониться над блокнотом, делая вид, что сосредоточенно над чем-то думаю…

О том, что это было бы попадание в десятку, я предположила заранее – и здесь интуиция встретилась со знанием психологии. Хватило взаимных переглядываний и одной деловой встречи, чтобы угадать в нем ярко выраженную «оральную фиксацию». Согласно теории Фрейда, ребенок последовательно проходит несколько стадий развития, и когда на какой-то из них возникают сложности, проблемы, конфликты, она не завершается, вызывая так называемую фиксацию, что накладывает отпечаток на образ жизни уже повзрослевшего человека. Ребенок не получил должной порции любви и принятия на той стадии, когда формируются оральные рефлексы, поэтому во взрослой жизни он пытается это компенсировать, всё так же получая удовольствие оральным способом: еда, алкоголь, курение, разговоры по делу и болтовня без дела. Что ж, сложенные воедино такие фрагменты, как шутки самого Льва и его коллег про чревоугодие, слишком частые перекуры, его отличительная разговорчивость и громогласность, позволили мне предположить наличие у него оральной фиксации. Более того, оральный тип характера определяет, что человеку всегда мало внимания и энергии, он быстро устает и нуждается в подпитке извне, в принятии и ласке через слова, физический контакт, заботу.

Как психологу мне стоило понимать, как тесно связана оральная фиксация и внимание к глубокому декольте. Для таких людей это не просто «красиво» – это по-настоящему притягательно и гипнотизирующе, ведь идёт отклик на давно забытое чувство спокойствия и блаженства, которое испытывал младенец, когда мать прижимала его к своей груди – он слышал её стук сердца, чувствовал тепло тела, и весь мир становился безопасным и дружелюбным.

Поправив шубу и шарф перед зеркалом у входа в лабораторный корпус Льва, я широко улыбнулась себе, не в силах скрыть озорных огоньков в глазах. Я уверена – с этого дня всё будет по-другому.

Я действительно решилась на это! Теперь уже некуда отступать: нужно быть мягкой, привлекательной, интригующей. Даже если сегодня из этого ничего не выйдет, то стоило хотя бы попытаться. Да и что криминального в обычной кофточке с декольте?

Неспешно зайдя в кабинет ко Льву, я опустилась на стул напротив него. И, несмотря на нашу большую разницу в возрасте и рангах, я решила пойти на рискованный манёвр – быстрое сближение через подчёркнуто дружелюбный тон. С другими мужчинами я бы себе этого не позволило – но Лев столь часто являлся ко мне во снах, и я столь явно чувствовала в нём кого-то смутно знакомого, что пошла на этот риск.

– Ну что? Давай сегодня быстренько расправимся с задачей по составлению теста, и будем спокойно отдыхать? – я улыбнулась как можно мягче, глядя ему в глаза и подбадривая лёгким кивком головы.

Сейчас я поняла, что он действительно устал от большого объёма научной работы, которую я даже не в силах понять, и старалась всем видом показать ему, что вхожу в его положение и не хочу грузить дополнительными задачам.

Я медленно склонилась над листом бумаги, открывая его взору декольте, и принялась накидывать идеи для теста по нашему проекту. Но тут раздался телефонный звонок. Он взял трубку и задумчиво слушал говорящего, но его слегка растерянный взгляд блуждал по мне, будто не решаясь сфокусироваться. Наконец, он замер, глядя мне в глаза, и что-то шутливо ответил звонящему, но его открытая и добродушная улыбка была явно адресована мне. Я перехватила его взгляд и слегка игриво улыбнулась в ответ. Когда он положил трубку, я мягко произнесла:

– Кстати, хотела спросить. А была ли у тебя возможность ознакомиться с книгой по психологии, которую я тебе советовала? Хотя бы кратко, избранные главы.

– Да! Так я читаю ее по вечерам полностью.

– Не устаёшь после работы?

– Устаю, обычно есть силы только есть и спать.

Я склонила голову набок, сочувственно улыбнувшись. Прекрасно понимала его усталость. И в то же время, его стремление ответственно подойти к проекту, совершенно не важному для него, вызывало уважение. Очень хотелось его тепло обнять и поддержать…

– Понимаю, я испытала то же самое на сессии… Здорово, что ты нашёл возможность читать книгу, молодец, – я мягко опустила ресницы.

Было приятно и ценно осознавать, что, несмотря на свою занятость и показное недовольство, он по вечерам усердно читал книгу, которую я ему посоветовала.

Лев вновь прошёлся по мне взглядом, и, задумавшись на пару секунд, торопливо выпалил:

– Я прочитал несколько глав и не совсем согласен с авторами. Мне кажется, их модель можно представить иначе…

Он наклонился над столом и принялся сосредоточенно чертить схемы в моем блокноте, то и дело невольно кося глаза на меня, и мы на несколько минут увлеклись обсуждением его идей. Мне было радостно видеть, что он проявляет искренний интерес к психологии, высказывает своё мнение, предлагает решения. Меня зажигала самостоятельность и острота его мышления.

– Возвращаясь к вопросам по тесту. Я предлагаю каждому из нас накидать пять вопросов по своим блокам, – я развернула к нему блокнот с заметками. – Но, если ты занят, я могу сделать и по твоей части, с этим нет проблем.

Его взгляд смягчился. Он перехватил у меня ручку и начал что-то подчеркивать в моих заметках. Я отметила, как задрожали его руки, каким тихим и сбивчивым стал голос.

– Ну что ты, не надо. Я сам составлю по своей части. У нас срок до завтрашнего дня, верно?

– Верно, – улыбнулась я.

Внизу живота внезапно всё потеплело и стало мягким.

Я подняла на него глаза и резко почувствовала, как стало горячо в области грудной клетки и матки. От них будто пробились лучи горячего света и коконом опутали его, сидящего напротив меня. Тело слегка задрожало, и глаза подёрнулись тонкой влажной плёнкой – я ещё не привыкла пропускать через себя такую сильную энергию.

При взгляде в эти выразительные карие глаза, смотревшие теперь на меня иначе, не с холодом и раздражением, а с интересом и пониманием, я чувствовала неистовый жар в этих точках тела. Реальность наконец-то мягко прогнулась под мои настойчивые невольные мысли о Льве и нашем взаимном интересе, и я с небольшим страхом в глазах наблюдала, как разворачивается картина, которая, как я думала, никогда не воплотится по-настоящему. Судьба будто ускорилась и приготовилась войти в ещё один вираж. Вот бы протянуть руку, ласково провести по его растрепанным темным волосам и щеке, немного колючей от щетины… Мне не хотелось уходить из этого тесного светлого кабинета в холод зимы и суету в своем отделе. Мир остановился, время замерло в этих тесных белых стенах.

– Как ты, кстати, съездил на конгресс? – внезапно уцепилась я за ниточку, лишь бы продлить этот теплый момент равновесия и побыть здесь подольше.

– Ужасно! Два дня торчать там, чтобы прочитать доклад на пять минут! – воскликнул он.

– Понимаю, я точно так же ездила выступать в МГУ в студенчестве, – мне очень хотелось показать ему, что я понимаю на своём опыте, о чем он говорит. – Я заметила, что чем более пафосно название конференции – например, как у тебя Конгресс молодых ученых, тем больше она на самом деле…

– Тем больше она бесполезна? – улыбнулся он, закончив фразу за меня.

– Именно так!

– Знаешь, для меня ещё напортачили с жильем. Я отвлекся и заселился самый последний. В итоге мне досталась какая-то старая комната с советским интерьером. Захожу, а там на кровати сидит какой-то незнакомый мужик! Вот нет бы меня заселить с симпатичной девчонкой какой-нибудь! – он хитро улыбнулся и засмеялся, а я засмеялась в ответ, радостно чувствуя, как лёд начинает таять. – Я в итоге сам себе снял одноместный номер. Так что, если, точнее, когда, будешь куда-то командироваться от института, следи внимательно, чтобы такого не было.

– Ох, хорошо, – я широко улыбнулась и почувствовала, как слегка покраснели мои щёки. Должно быть, интересный контраст: провокационно глубокое декольте и румянец от смущения.

Я слегка запнулась от смущения и, отведя взгляд в сторону, на исписанную формулами и заметками, доску, продолжила:

– Ты знаешь, я попадала в схожую ситуацию. Когда я первый раз в студенчестве полетела на конференцию в Москву, я хотела сэкономить, и сняла место в хостеле за 350 рублей в сутки. Конечно, ничем хорошим это не закончилось – я сбежала после первой же ночи, когда женщина спросила, не кусали ли меня ночью клопы, – засмеялась я слегка нервно и прикусила губу – не то от волнения, не то от неприятных воспоминаний.

– А я думал, тебя смутил сам контингент проживающих там, – он подался вперёд, посмотрел мне в глаза и улыбнулся.

– И это тоже. А как вы съездили в Томск, на открытие программы с политехом? – вдруг спохватилась я, чувствуя своего рода ответственность – как принял город моего студенчества, до сих пор близкий моему сердцу, этого важного гостя? Зимний Томск – то ещё испытание морозом для неискушенных гостей.

– У моей коллеги замёрзло… лицо! – он не смог сдержать смех и прикрыл глаза рукой. – А так… Милый городок. Политех – обычный университет, оборудование старое, но что-то пытаются делать. А в Томском государственном, твоём, все ходят на понтах.

– О да, мы такие! – рассмеялась я в ответ. – Рада, что ты остался доволен поездками. К сожалению, мне пора идти… Послезавтра вылетаю в Москву, будем праздновать Новый год с подругой.

Он резко вскочил с места и подошёл к календарю на стене. Я вновь невольно скользнула взглядом по его изящной худой высокой фигуре в белом халате – он был полон жизненной силы и энергии. Такие люди, как он, наделены естественными изяществом и легкостью, но не обращают на это внимания, витая где-то в облаках. Они обычно страстно увлечены чем-то вовне – например, как Лев увлечён наукой, – и они направляют всю энергию туда, не особо заботясь о внешнем виде или здоровье. Ведь в мире, помимо этого, есть так много интересного!

– Да, впереди много дел! – заключил он, скользя пальцем по календарю. И, немного смутившись и будто переступив через себя, добавил. – Кстати, желаю тебе приятных этих самых…

– Спасибо, и тебе приятных этих самых, – передразнила я его, чувствуя, как внутри отзывается яркой радостью его первая неловкая попытка сказать мне что-то приятное.

– Хороших тебе каникул!

Я встала, прижимая к груди блокнот с ручкой. Широкая улыбка не сходила с моих губ.

– Много о работе не думай. Мы обязательно справимся, – выпалила я напоследок, неловко и смущенно подняв большой палец вверх.

Он своей торопливой походкой направился в лабораторию, но обернулся ко мне. На его лице с небрежной щетиной отразилась широкая улыбка, а взгляд больших темных глаз выражал смесь растерянности, радостной игривости и… робкой надежды?

– Да справимся, куда денемся? – хмыкнул он, и я отметила, как он неосознанно тоже изобразил подобие жеста с пальцем вверх. Знаю, люди подсознательно копируют язык тела того, кто им симпатичен.

Я вышла в коридор и почувствовала, как меня наполняет легкость и спокойная уверенность, что все идёт так, как должно быть. Я буквально порхала на своих каблуках, ещё немного, и я бы точно оторвалась от пола и полетела бы куда-нибудь высоко и далеко, туда, где нет работы и других забот. Это было похоже на то, будто после долгого плутания в сумрачном лесу наконец выходишь на дорогу, с которой сбилась.

Едва я вернулась в кабинет, начальница поручила новую задачу – подписать стопку документов у сотрудников. Я сразу поняла, что это отличная идея. Выбрала и отложила в стопку документы для департамента Льва. «Хороший шанс убить двух зайцев одним выстрелом – сразу подписать всю стопку и… скрепить наш сегодняшний милый диалог», – отметила я про себя, и через полчаса снова стояла у него в дверях со стопкой бумаг.

Он уверенно выхватил у меня папку из рук и отвёл меня в свой светлый кабинет с круглым столом и длинными окнами под потолком. Яркий холодный свет зимнего дня падал лучами через широкие окна. Лев раскрыл папку и начал с наигранной придирчивостью рассматривать документы. Я осознала, что мы стоим слишком близко друг к другу, расправила плечи и как бы невзначай повернула голову к бумагам с нарочито увлечённым видом, открывая его взгляду изящную длинную шею и вырез декольте.

– Что тут написано? У мужчин в коэффициенте надбавки индекс два, и у женщин индекс два! – он задорно улыбнулся, и я, хоть и не понимая смысла его слов, мгновенно заразилась этой улыбкой. Мы посмотрели друг другу в глаза несколько секунд.

Он опустил взгляд и перевёл на документы. Его рука легла на папку, и он пальцем провёл по подписи директора.

– Факсимиле? Не, настоящая!

Я как бы невзначай положила руку рядом и провела пальцем в миллиметре от него, проверяя подлинность подписи.

– И правда, настоящая. Позови мне, пожалуйста, для подписи следующих сотрудников…

Он любезно предложил мне сесть в его кабинете и удалился в лабораторию. Я консультировала входящих сотрудников, ощущая, что мне на руку каждая взглянувшая на меня пара глаз. «Наверняка у них вызывает любопытство, кто такая эта молодая девушка, с которой их руководитель так подолгу разговаривает, так громко смеётся, а теперь она сидит в его кресле. Они начнут обсуждать. Пусть, так и надо, чем больше внимания я привлекаю, тем лучше, я начну ассоциироваться у них со Львом и займу своё место, перестану быть бесплотным именем в рабочей почте с вопросами по проекту».

Некоторых сотрудников не оказалось на месте, и мы договорились, что я подойду за документами завтра. Я уже собиралась уходить, как ко мне подошла молодая темноволосая девушка в водолазке под горло. Невольно пройдясь взглядом по моей кофте с декольте и перетянутой ремнем узкой талии, она с плохо скрываемым раздражением произнесла:

– Вы там у нас, кажется, какие-то документы забыли.

Меня позабавила эта реакция, и я, уже осмелев, с подчеркнуто вежливым выражением ответила:

– Нет, всё в порядке, они останутся у вас на подписи до завтра.

На следующий день я уже с нетерпением с самого утра снова стояла в бесконечно длинном белом коридоре и жала на кнопку звонка у заветной синей двери. Обычно мне открывал кто-то из лаборантов, чтобы руководитель не бегал сам. Но сейчас дверь отворилась, и передо мной стоял Лев, держа в руках какую-то пробирку. Сегодня он был гладко выбрит и одет в аккуратную белую рубашку, подчеркивающую его аристократически тонкие черты лица и сосредоточенный взгляд – от вчерашнего растянутого свитера и щетины не осталось и следа. Мне хотелось верить, что эти перемены были связаны со мной, что в нем тоже пробудилось волнительное желание нравиться. Возможно, причины были другими, но я была не в силах отказаться от этой романтичной иллюзии.

– Привет, Лео, – едва слышно произнесла я, будто опасаясь, что, назвав его уменьшительной формой имени, я перехожу черту, но в то же время хотела дерзко её преодолеть. – Я за документами.

– Да, конечно, держи пожалуйста, – он с готовностью метнулся в кабинет и вынес оттуда папку.

Он протянул её мне, медля и не торопясь выпускать из рук. Я подняла глаза, и наши взгляды вновь пересеклись, задержавшись друг на друге. Тёплый огонь вновь запылал по всему моему телу. Казалось, ещё чуть-чуть, и он перекинется вовне, на эти стены, столы, пробирки… Совсем как в том сне, где я первые встретила Лео, когда всё вокруг воспламенялось от моих шагов – кроме белокаменного храма науки.

Испугавшись, что я смотрю ему в глаза слишком долго, я поспешно выхватила папку и сделала шаг назад, прижавшись спиной к двери.

– Хорошего дня, – кивнула я напоследок, затем нажала на ручку и скрылась в коридоре.

Наконец-то лёд между нами начал таять! Мои мысли уносились уже далеко… И всё-таки, смею ли я мечтать о чём-то большем с ним?

***

29 декабря. В Петербурге стоял мороз, сравнимый с сибирским. Из-за влажности воздуха даже небольшая минусовая температура ощущалась как парящие в воздухе и впивающиеся в кожу льдинки. Я подхватила чемодан и перешагнула порог аэропорта. Ещё несколько часов, и я окажусь в Москве, вместе с Леной, моей подругой юности.

Душу заполняло радостное предвкушение. Мы поддерживали тесную связь и уже восьмой год собирались праздновать Новый год вместе: сначала мы жили в одном небольшом городке, и это было легко устроить, затем ради этого события съезжались из двух крупных сибирских городов, в которых учились в университетах, сейчас же пунктом назначения стала Москва. Между нами царило абсолютное доверие и уважение, дружба спустя годы сделала из нас сестёр, с достоинством выдержав все штормы конфликтов и недоверия. Нас объединял общий взгляд на мир, юмор и воспоминания, а в случае беды каждая из нас была готова подставить своё плечо и предложить свою помощь.

Встреча в аэропорту была шумной и наполненной плохо сдерживаемой радостью. Я заключила Лену в крепкие объятия, чувствуя, что обнимаю ту, дружба с которой выше всех житейских бурь и преходящих волнений. Мы всегда будем друг у друга. Теперь здесь, когда мы переехали в столицы из Сибири одновременно, у нас не было никого, кроме друг друга. Мы наперебой делились впечатлениями и эмоциями, стоя на морозе и ожидая такси до дома.

Наутро я открыла глаза и с наслаждением потянулась, обводя взглядом спящую на соседнем диване Лену и скромный интерьер нашего убежища со старым ковром и покосившимся шкафом. За окном в деревянной раме мягко падали крупные хлопья снега, за ночь выросли высокие рыхлые сугробы. Посреди комнаты стояла высокая искусственная ель – нам ещё предстояло ее украсить сегодня. Не теряя времени, мы встали, приготовили нехитрый завтрак и отправились в центр города на прогулку.

Едва мы вышли из метро, я ощутила, как мне хочется расправить плечи и вытянуться, устремив взгляд вверх.

Я наконец-то вдохнула полной грудью, почувствовав, как же сильно меня всё это время сдавливал Петербург. Москва же, мой город детства, где я прожила с родителями три года до того, как им предложили работу в Сибири, сейчас вдохновляла и увлекала за собой – словно я снова была той маленькой восхищённой девочкой.

Длинным рядом выросли монументальные серые многоэтажки Нового Арбата, разделённые по обе стороны широким проспектом, в конце которого просматривались высотки Кутузовской цвета слоновой кости и стеклянные монолиты Москвы сити. Параллельно Новому шёл старый Арбат, создавая интересное смешение стилей – светлые фасады малоэтажных домиков с лепниной и лаконичная серость небоскребов играли на контрасте друг с другом. Деревья вдоль проспектов были богато украшены золотистыми и красными шарами, по просторным тротуарам сновали люди, а широкие многополосные дороги, подобно лавине, заполнял плотный поток автомобилей, грозно надвигающийся и быстро проносящийся мимо. Все куда-то спешили в этот солнечный день в декорациях щедро украшенного города, под ногами сотен сапог скрипел снег, слышался гомон голосов, а в воздухе повисло всеобщее радостное возбуждение. Я с наслаждением вдохнула морозный воздух, будто желая вобрать в себя будоражащий дух этого города. Огромные просторы, пространства, смелость в архитектуре – будто было вызовом, кто сможет построить здание повыше, подобно Вавилонской башне, – быстрый ритм жизни и постоянное движение – все это резонировало с моим масштабом и бешеным темпом мыслей, а атмосфера делового города вызывала у меня глубочайшую симпатию.

Праздничный радостный мандраж, ожидание волшебной ночи, когда можно будет сбросить все заботы и оставить их в старом году, войдя в новый период жизни, где будет 365 шансов приблизиться к своей мечте. Пушистые хлопья снега, яркие гирлянды, мягкие булочки с корицей в руках, душевные разговоры с Леной, море смеха и улыбок. Переехав в Петербург, я так боялась остаться одна в этот важный праздник, и теперь, отмечая его с близкой подругой, чувствовала, что жизнь приветлива и ведет меня в правильном направлении. Мы с Леной переехали совсем недавно, в горячности юности принялись покорять столицы – энергии и желаний у нас было немерено. А впереди маячила счастливая жизнь, все ярче с каждым днем, и столько возможностей!

Мы закончили украшать ёлку, накинули сверху серебристую мишуру, взяли в руки по бокалу шампанского и опустились на старенький диван, обсуждая последние новости за полгода.

Я, немного поколебавшись, всё-таки решилась поделиться с Леной своей радостью.

– А помнишь, я как-то рассказывала тебе про Льва? Который мне нравился и с которым нас поставили вместе делать проект, но в итоге в нашу первую встречу он назвал всё хренью и смеялся над ректором?

Я воодушевилась и почувствовала, как мои мысли опутывает розовая дымка. Сделав глоток шампанского, я продолжила.

– Мы с ним виделись на днях. Знаешь, забавно, я надела декольте, и он так резко подобрел ко мне! Даже сам вызвался сделать тест и пожелал хороших каникул, и так улыбался… Ох уж эти мужчины!

Но реакция подруги оказалась совсем не той, которую я ожидала.

– Кир, ты всё ещё на что-то надеешься? – с растерянной улыбкой спросила Лена.

Её вопрос резко осадил меня, и я замолчала, не находя нужных слов. Щёки начали слегка гореть от стыда. Да, наверное, не стоило на что-то надеяться, и так воодушевлённо рассказывать подруге о своих играх с женатым мужчиной.

И как я могла подумать, что у нас с ним что-то может сложиться, и его недавнее тёплое отношение что-то значит? Вздор. Лена права. Мы всего лишь вместе занимаемся проектом.

– Я надеюсь? Да нет… Просто такие поразительные изменения в поведении, интересно. Это всё психология, – примирительно улыбнулась я, пряча взгляд и чувствуя, как продолжают пылать щёки.

И всё-таки, я не думала, что когда-то у нас с Леной могут возникнуть недопонимания. Ведь раньше мы делились друг с другом абсолютно всеми новостями.

Я неловко замолчала и сникла, чувствуя, как розовая дымка растворяется. С моей позиции его поведение виделось и ощущалось иначе, но, если описать его для третьего лица, это были самые обыкновенные знаки вежливости и хорошего отношения. Но как же так! Тогда, сидя пару дней назад в его кабинете, я всем существом ощущала, как меняется пространство между нами и его отношение ко мне. А эти странные вспышки энергии, физически ощущаемые как тепло в теле? Нужно не говорить на эту тему много, а то можно подумать, будто я придумываю сказки.

– С другой стороны, твоя история о Лео напомнила мне кое-то. Я недавно прочитала о таком понятии, как близнецовые пламена, – Лена задумчиво намотала прядь рыжих волос на палец. – Ты слышала что-нибудь об этом?

– В общих чертах, – уклончиво ответила я. – А что ты о них читала?

– Встреча близнецовых пламён сопровождается странным, парадоксальным притяжением, невзирая на социальные рамки. И от этого влечения очень сложно избавиться – ведь такие люди глубоко связаны на энергетическом уровне, причём, не первую жизнь.

Она остановилась, старательно пытаясь подобрать слова. Наконец, сдалась:

– Боюсь ошибиться, ведь видела эту статью недели две назад. Сейчас открою, и прочитаем вместе.

Лена открыла список закладок в браузере на ноутбуке, и мы с интересом уткнулись в экран. Закончив чтение, я задумчиво откинулась на спинку дивана, прислушиваясь к своим ощущениям. При воспоминании о Лео у меня в груди будто загорался странный шар с тёплой, даже жгучей энергией.

– То есть близнецовые пламена были когда-то одним целым на энергетическом уровне, одним сознанием, но решили разделиться надвое, чтобы прожить природу двойственности и воссоединиться. Цель их встречи на земле – познать безусловную любовь, поднять свои вибрации и вслед за этим – вибрации своего окружения. Любить, когда у вас обоих всё хорошо, это легко. Но главная задача – пробудить и сохранить внутри искреннее чувство, несмотря на суровые испытания и жёсткие условия для отношений. Близнецовые пламена единственные имеют одинаковую частоту, поэтому их непреодолимо тянет друг к другу – они знают, что только через воссоединение могут узнать что-то очень важное и перейти на новый уровень развития души.

Лена активно закивала:

– Да, именно так! Я пыталась выразить это словами, но подзабыла точные формулировки.

– Есть ещё один интересный аспект, – я приложила руку к пылающему шару энергии на груди. – В этой статье сказано, что между близнецовыми пламенами существует сильная энергетическая связь, соединяющая сердца. Интересно, то, что я ощущаю тепло и жжение в грудной клетке, когда думаю о Лео – это наша связь?

– Как знать, подруга! Время покажет, – улыбнулась Лена. – Думаю, дала тебе богатую пищу для размышлений. А теперь давай накроем на стол! До нового года осталось всего-ничего.

Мы щедро накрыли на стол, заставив его приготовленными салатами, закусками, мясом и шампанским, и приготовились к бою курантов на стареньком телевизоре с помехами. Я замерла с бокалом шампанского в руках, с нетерпением ожидая тех особенных секунд, которые знаменуют наступление нового года, и в которые нужно загадать желание.

Странно, но, когда куранты начали свой бой, я не могла ни на чём сосредоточиться. Как и в день рождения, перед глазами упорно стоял образ Льва.

– Пусть в новом году мы, наконец, сблизимся! – сдалась я и прошептала в эти заветные секунды, уже и позабыв, что пару часов назад устыдилась своих мыслей о нём.

Я чувствовала, что в этот момент Вселенная внимательно слушает меня, как и миллион людей по всему миру. Интересно, а что в эти секунды загадал сам Лео?

После празднования Нового года я стала вновь вставать рано, как и привыкла. В Петербурге я вставала ежедневно в шесть утра, чтобы успеть на работу за город, а в выходные не хотелось тратить драгоценные свободные часы на сон. Высыпаться не было в числе моих привычек, и даже сейчас, на праздничных каникулах в Москве, я вставала рано, готовила завтрак и садилась читать очередную книгу. На очереди был классический труд по эволюционной психологии.

Интерес к этой теме умножался на опьяняющее чувство, что мои знания нужны и признаны авторитетным для меня человеком – Евгенией Петровной. Мы сделаем с Лео глубоко проработанный проект и не ударим в грязь лицом, это будет настоящее слияние энергий двух равных по уму и жизненной силе людей. Его появление в моей жизни, безусловно, было алхимическим, открыв во мне неутомимые силы и интерес к работе – теперь она делалась не механически, а с искрой, частицей души.

В один из дней я прогуливалась по лощеным улочкам центра Москвы. Моё внимание привлекла яркая витрина сувенирной лавки знаменитой шоколадной фабрики. Я зашла внутрь и растерялась среди обилия конфет в ярких обёртках, хранящих знакомый и неизменный вкус детства. Это был бы хороший подарок из путешествия моим коллегам и… Лео. Я непременно должна привезти ему маленький, ни к чему не обязывающий презент, чтобы скрепить наше сближение, и сладости были бы в самый раз.

Стыд, нахлынувший после слов Лены, прошёл. В конце концов, откуда ей знать о том, что может произойти между мной и Лео? Да и я сама догадываюсь лишь смутно.

***

Белое бесконечное полотно снега. Тёмное сиреневое небо. Начало января. Первый день на работе в новом году – словно чистый лист, на котором хотелось написать новую, вдохновляющую историю.

Я предчувствовала, что судьба набирала обороты, и теперь всё начнёт стремительно меняться. Однако, в молчании шагая ранним утром в институт по утоптанной снежной дороге и глядя на бесконечно высокое небо, я все же возвращалась к одной мысли. Но уже не о Льве. Я ощущала, как внутри меня растёт и крепнет сила – та, что через мысли меняла реальность, та, что поджигала всё вокруг в том ярком сне в начале переезда в Петербург, который до сих пор стоял перед внутренним взором. Чем это обернётся для меня? Готова ли я принять эту силу и научиться ей управлять? Вот бы нашёлся наставник, который бы разглядел эти изменения во мне, поддержал и научил, что нужно делать!

Мои мысли сопровождались только мягким скрипом снега.

Но, не проработав в первый день и пары часов, я сразу получила личное приглашение от Евгении Петровны зайти к ней в кабинет. Обычно она не утруждала себя тем, чтобы объяснить цель аудиенции. Вероятно, это был подсознательный или даже сознательный ход – она знала, что производит устрашающее впечатление на всех сотрудников института, особенно на своих подчиненных, и наслаждалась этим чувством власти. Она транслировала в мир грубую, первородную силу духа, о чем говорила и её манера держаться, и дорогие деловые костюмы, а также увешанная дипломами стена за её большим кожаным креслом. Одним взглядом она могла заставить кого угодно замолчать. Естественно, я поднималась на второй этаж администрации по украшенным под белый мрамор лестницам и чувствовала мелкую дрожь в ногах – зачем же ей понадобилось видеть меня лично?

Стараясь быть незаметной, как тень, я вошла в душный кабинет с жёлтыми стенами и аккуратно примостилась на кожаный стул за длинным столом. Евгения Петровна встала со своего места, обошла стол, уставленный цветами и открытками из путешествий, и села напротив меня.

– Кира, привет! Как твои дела? – дружелюбно спросила она.

– Хорошо, – осторожно ответила я, наблюдая за ее реакцией. Я взвешивала, что можно сказать дальше, чтобы не вызвать ее недовольство.

– Мне передали, как ты увлечённо работаешь над проектом по психологии. Тебе нравится этим заниматься?

– О да, очень! – у меня на душе потеплело, как от солнечных лучей, а на лице расплылась улыбка.

Больше, чем изучать психологию, мне нравилось передавать знания о ней людям – я будто сеяла в их души и разум плодотворные семена, которые прорастут и дадут богатые всходы, натолкнут на самопознание и саморазвитие. Заложив одно зерно, я влияла в перспективе на множество людей: ведь тот, кто научился у меня, изменит своё восприятие и поведение, обогатит знания и передаст потом всё своему окружению. Более того, я любила преподавать: взглянув на человека и немного поговорив с ним, я чувствовала, какой у него склад характера, интересы и уровень знаний по теме, и могла подобрать нужные слова так, чтобы информация дошла до него в понятном виде. Едва оказавшись в информационном поле темы, которую я хорошо понимала, я чувствовала, будто в мое тело вселялась муза и вдохновенно вещала, стирая грань между сложностью материала и искусством его изложения.

– Кира, я вижу в тебе большой, но ещё нераскрытый потенциал. Есть только один способ работать с ним – через практику, – наши взгляды встретились, и я отметила, с каким теплом она на меня смотрит. Этот уверенный сильный взгляд будто гипнотизировал, не давая отвести глаза. – Я давно хочу реализовать один проект…

Мы долго обсуждали одну из её оригинальных идей, как вовлечь сотрудников в передачу своего опыта коллегам. Напоследок Евгения Петровна, взглянув на меня и будто просканировав своими глазами насквозь, серьёзно кивнула:

– И помни: не бойся практиковать! Уделяй этому время, и твои силы раскроются.

Я подняла на неё ответный взгляд, и, не отводя его, вдруг слегка смутилась. В том, как она смотрела на меня, было что покровительственное и даже материнское. Внезапно я считала на лицо давние следы какой-то давней личной трагедии, которая сделала эту женщину такой сильной, какая она есть сейчас. С уважением к этим давним трещинам в её душе я медленно и осторожно кивнула, затем поднялась и вышла из кабинета.

Когда я оказалась в пустом светлом коридоре и облегченно выдохнула, в груди расплылось приятное горячее чувство. Я слышала и наблюдала сама, какой жестокой она может быть, как ее может вывести из себя любое неподходящее слово. Но сейчас почувствовала, с какой осторожностью и бережностью она смотрит на меня, как тепло со мной разговаривает, пытаясь создать иллюзию равного диалога и при этом не позволяя забывать, что она руководитель и авторитет, с которым нужно считаться.

В голове промелькнула мысль: «А вот и наставник, которого я хотела обрести сегодня утром. Думаю, она дала мне ответ на вопрос о том, что делать с силой – практиковаться и ещё раз практиковаться». Едва я подумала об этом, в глазах появилась решительность – я чувствую, что мои мечты скоро могут стать реальностью. Пришло время менять свою жизнь.

Но в тот момент так и не нашла сил открыто признаться самой себе, что одно из моих главных желаний – быть вместе с мужчиной, который уже женат. Самым сложным было бороться с собой – ведь силы равны. Тем не менее, под коркой моральных терзаний я ощущала нечто другое – будто я была права в своём влечении к нему и имела на это полное право. Вопрос только в том, почему?

Я спустилась в кабинет и бодрым шагом прошла за свой стол.

– Ну как прошло? – заинтересованно спросили коллеги, видя мою загадочную улыбку.

– Да так, Евгения Петровна предложила мне один проект…

Обычно поход в кабинет Евгении Петровны воспринимался как вызов на ковёр. И сейчас я была опьянена радостью от осознания, что я не только избежала гнева, но и получила в собственное распоряжение интересный проект, потому что Евгения Петровна верит в мои силы.

Вчера, в воскресный вечер, я делала традиционный расклад – что ждёт меня на работе в эту неделю. Ответом стала карта Туз Кубков – радостное начало чего-то нового, гармония, энтузиазм, исполнение желаний, событие, которое ломает привычный ход вещей в хорошем смысле. Подобно празднику, на котором радостно пьют из чаш. Но я была удивлена, что предсказание карты исполнилось так скоро.

Тем не менее, это было не единственное приятное событие за день. Тихонько положив в сумку три конфеты с ликёром, презенты из Москвы, и заметки по проекту, я с радостным предчувствием отправилась к заветной синей двери. Открыв мне по звонку, молодой человек в белом халате уже не стал меня ни о чем спрашивать и крикнул в лабораторную комнату: «Лев, к тебе!»

Я смущённо улыбнулась и прошла на потёртый кожаный диван в его кабинете. Вот и Лев – лёгким быстрым движением подскочил и сел рядом.

– Сколько у нас времени на обсуждение? Я не хочу сильно отвлекать тебя от работы, – как можно более миролюбиво спросила я, продолжив показывать ему своё уважение к его большому объёму работы и занятости.

– Где-то полчаса, потом мне нужно работать, извини, – уже дружелюбно улыбнулся он, и в его тоне не было и следа прежней резкости рыцаря мечей.

– Хорошо, начнём. Я подготовила по своим блокам информацию и накидала презентацию. Вот, смотри.

Я открыла на своём дорогом смартфоне ярко-синие слайды, над дизайном которых долго сидела на прошлой неделе и тщательно прорабатывала детали. Лео с бесцеремонной уверенностью взял у меня смартфон из рук и притянул его к себе.

– Так удобнее, – невозмутимо пояснил он.

Он принялся листать слайды, замер и осторожно провёл пальцем по тонкой трещине в углу экрана. Я со смехом рассказала, как однажды выронила смартфон из рук, он пролетел, ударился об дверь и впечатался в стену. Одновременно я зачарованно следила за его тонкими пальцами – как бережно он гладит ими мою вещь…

– Какая красивая презентация. Ты молодец! – довольно отметил он. Было видно, что ему нравится давать похвалу – с высоты своего опыта, а также в силу открытого, эмоционального характера. – Я бы так сильно не заморачивался, сделал бы белый фон, черный текст, и всё.

– Ох, да ладно тебе! Спасибо! Я старалась, – моё лицо залила густая краска. – А хочешь посмотреть, какую я нарисовала классную схему мозга? Прокрути до последнего слайда.

Он остановился взглядом на тщательно прорисованной мной схеме мозга, которая в упрощенной форме объясняла особенности работы психики. Тема нейропсихологии была одной из наиболее захватывающих для меня, ведь в ней соединялись материя и дух, тело и душа. Лео посмотрел на мой рисунок, молча взял в руки блокнот и стал делать схематичные наброски.

– Я бы нарисовал схему мозга вот так, как мы изучали в университете, – прочертил он тонкую линию, – тут идет новая кора…

Я зачарованно наклонилась, чтобы рассмотреть, как его изящные тонкие пальцы рисуют небрежную схему. Обсуждая внезапно обнаружившуюся общую интересную тему развития мозга, мы потеряли изначальную нить разговора – разбор проекта. А заодно и счет времени.

Влюбленные и счастливые, как известно, часов не наблюдают. Время – это действительно иллюзия, оно может замирать, тянуться долго и сладко, подобно меду, или стремительно лететь выпущенной пулей. В моем присутствии Лео ни разу не посмотрел на часы – лишь когда мы одновременно откинулись на спинку дивана, над чем-то заливисто смеясь и смотря друг на друга, я украдкой глянула на циферблат и отметила, что вместо получаса пролетел уже час. Лениво потянувшись, я стала собирать листы с заметками, и, нащупав в кармане три конфеты, пережившие со мной перелёт из Москвы, хитро сверкнула глазами:

– А у меня для тебя есть небольшой презент. Это тебе, – я протянула ему сладости, завернутые в красные фантики, слегла потертые от долгого путешествия. Подмигнув, я продолжила: – Только осторожнее, они с ликёром, на работе не ешь. Я секретно пронесла их мимо охраны на проходной.

– Ты что! Как ты могла! – воскликнул он и рассмеялся. – Вот что ты наделала? Я сейчас опьянею, ввалюсь к Евгении Петровне в кабинет и учиню скандал.

– Только не говори ей, что это из-за меня!

Мы посмотрели друг на друга и вновь самозабвенно засмеялись, как бы невзначай придвинувшись ещё ближе друг к другу. Я аккуратно вытерла в уголке глаза слезу, выступившую от смеха. Обычно мне было свойственно спокойствие и некая флегматичность, сдержанность, но яркие эмоции Лео немедленно находили во мне отклик. Я почувствовала, как между нами будто искрит светлая энергия притяжения и радости.

С теплотой отметив, как он кладет три конфеты под резинку на блокноте, я поднялась с дивана и прошла к выходу. Из формальных встреч, наполненных напряжением и непониманием, наши обсуждения наконец-то стали обретать оттенок душевного отдыха – как раньше я и прокручивала в мыслях перед сном, будто ловя извне картины, приходящие откуда-то из будущего. В этот час мы, двое уставших от работы людей, могли забыть о текущих проблемах и погрузиться в интересный разговор друг с другом или забавные истории.

Откровенно и провокационно, с неприкрытым интересом друг к другу, мы сидели в его тесном проходном офисе у всех на виду, хотя между нами были лишь разговоры, и ничего более.

Мне вспомнились слова знакомой гадалки пару месяцев назад, брошенные как бы невзначай: «Тебя ждут свидания, сердечные встречи по работе». К сожалению, конкретики она тогда мне не дала – но это было и не нужно. Уже тогда я знала, к кому это будет относиться.

– Нужно идти, мне еще хроматографию делать, – немного устало вздохнул он и встал с дивана.

– Наверное, это так интересно, – я склонила голову набок, задумавшись. – Жаль, что для меня это всё пустой звук. А ведь мне хотелось бы знать, что такое хроматография, и другие ваши методы исследования, ведь я как минимум подбираю персонал для вас. Как же я буду искать людей, не представляя, что они должны уметь? – растерянно развела я руками.

Действительно, происходящее в лабораториях казалось мне магией – магией материи, более сложной и требующей больше времени, чем моя магия мысли и слова. Я меняю реальность своими методами – а они, ученые, своими. Здесь, в институте, они изучали микроорганизмы и подчиняли их себе, чтобы они работали ровно так, как нужно им, превращаясь в союзников – в итоге миллионы людей получали лекарства, защищающей их от опасных болезней. Мне так хотелось проникнуть в эту тему глубже, увидеть изнанку этой магии. «Какое чудо, жаль, что этого не было раньше, лет эдак пятьсот назад», – мелькнула у меня мысль и вслед за ней – странные картины темного времени, каменных стен, разбросанного на полу сена и искорёженных болезнями людей. Слегка испугавшись видения, я мотнула головой и отогнала картины. И откуда у меня вообще такое в голове?

– Так пойдем, я тебе покажу!

Он просиял улыбкой и накинул мне на плечи белый халат поверх моего строгого делового серого костюма в клетку. Мы шагнули в лабораторное помещение: из-под потолка лился свет из широких окон, белое пространство было перечерчено шкафами и длинными столами с множеством баночек и приборов, за которыми трудились сотрудники в белых халатах. «Совсем как в моих видениях пару месяцев назад!» – с лёгким содроганием подумала я, заинтересованно оглядываясь и вспоминая, как уже видела эти картины однажды перед сном: мы с Лео в белых халатах идём на экскурсию в его лабораторию.

Остановившись около одного из шкафов, в котором что-то автоматически перемешивалось в чашах, наполненных фиолетовой жидкостью, Лео протянул руку и бережно достал полупрозрачную прозрачную пластинку из геля, расчерченную лиловыми линиями. После чего положил ее на специальную таблицу на столе и жестом подозвал меня.

– Это электрофорез. Смотри, в чем его принцип. Видишь эти линии? Это оседает белок в зависимости от плотности…

Он с энтузиазмом принялся объяснять мне принципы работы с сырьем для лекарств. Но видя, что у меня, несмотря на искреннюю заинтересованность во взгляде, пролегли меж бровей две глубоких линии – я нахмурила брови, не понимая, о чем он говорит, – он сменил русло объяснения и начал рассказывать мне процесс разработки лекарств с азов, попутно набрасывая схемы в блокноте. Затем куда-то метнулся и вернулся обратно, вручив мне в руки маленькую тонкую стеклянную пластинку, усеянную ровным рядом лунок. Я бережно взяла её в руки и стала рассматривать на свету, опасаясь что-то неаккуратно задеть своими длинными красными ногтями. Лео продолжил объяснения, после чего осторожно забрал у меня пластинку – на пару секунд наши пальцы соприкоснулись, и по моей руке растеклось тепло, быстро захватившее всё тело. Мы перевели друг на друга тёплые взгляды карих глаз и смущённо улыбнулись.

Я обвела взглядом сотрудников лаборатории: они сидели за своими маленькими участками столов, что-то вносили в компьютеры или работали над такими же стеклянными пластинами. Некоторые из них, в основном девушки, подняли головы и открыто разглядывали меня – в их взгляде читалось непонимание. «Что ж, пусть смотрят на меня и думают, кто же я такая, для кого же их начальник бросил свои дела и проводил экскурсию. Чем больше они обо мне думают и говорят, тем больше это сближает нас с ним, до тех пор, пока мы в их сознании не станем взаимосвязаны».

Мне было известно, как быстро в институте, за этими бетонными стенами с колючей проволокой, размножаются и разносятся слухи, и я была готова к тому, что о нас начнут шептаться и строить догадки – это было бы мне только на руку. Я не боялась сплетен – за мою долгую жизнь они ни разу не коснулись меня. Увы, и в этот раз их не появилось даже спустя месяцы нашего с ним сближения, или же сплетни передавались слишком скрытно и не коснулись, не запятнали нас, даже когда мы слишком откровенно демонстрировали близость друг к другу. Мы оба выглядели немного нелюдимыми и странными, держались в стороне от всех, погруженные в свои мысли. Как выяснилось позже, схожая судьба постигла нас обоих в университетские годы – сверстники считали нас чересчур умными и немного сторонились. Сейчас же люди тоже обходили нас стороной, не решаясь напрямую втягивать в интриги главного ученого института и молодую девушку с тяжелым умным взглядом, ещё буквально вчера окончившую университет и приехавшую сюда на работу, но уже снискавшую покровительство высшего руководства.

Лео жестом пригласил меня в небольшую захламленную комнату в углу лаборатории.

– А это – центрифуга, – он махнул рукой в направлении большого круглого аппарата, высотой доходившего мне до пояса. – Она нужна для того, чтобы…

Я обернулась, внимательно слушая его объяснения. Мы были одни в этой тесной комнатке, и мое сердце снова бешено заколотилось, а взгляд скользнул по его горящим энергией глазам, губам и зацепился на пылинки на плече. Вот бы сейчас к нему подойти совсем близко и как бы невзначай смахнуть их рукой… Я застыла как вкопанная и прикрыла глаза. Ещё не время для таких жестов. Мои губы тронула улыбка, и я сконцентрировала внимание на его речи, обдумывая каждое слово и ободряюще кивая. Куда направляется внимание, туда направляется и энергия, поэтому я сейчас отдавала её Лео, поощряя его увлеченный рассказ. Будучи прирождённым педагогом, до этого момента он много лет работал в университете преподавателем, теперь же изредка проводил уроки по химии для детей в школе. Это ведь настоящая стихия рыцаря мечей. Чувствуя себя «на коне», он ввязывался в интеллектуальные вызовы, ловко разрубал противоречия, неся свет истины. Он мог донести что угодно до кого угодно – и любил это делать, как и я. Будучи прирождёнными учителями, мы были и хорошими слушателями, поэтому сейчас я дала ему пространство проявить себя – провести мне небольшой экскурс по своей любимой работе.

– Ты так много знаешь… Наверное, этому всему пришлось так долго учиться? – с наигранной наивностью спросила я у выхода, обводя взглядом лабораторию.

– О, этому приходится учиться всю жизнь, – ответил он с улыбкой.

Вернувшись вечером домой, я поставила чайник и устало опустилась на стул, в очередной раз оглядев свою маленькую комнату в стильном минималистичном дизайне, которая служила мне одновременно кухней, столовой и спальней.

Заварив чай, я потянулась к телефону и стала просматривать последние новости в соцсетях. И внезапно в уже изрядно уставшую голову пришла идея.

«Спасибо тебе за сегодняшнюю экскурсию, было очень интересно! А может быть, ты сможешь посоветовать, что ещё посмотреть, почитать по теме иммунологии? Только научпоп, что-то для уровня начинающих», – отправила я сообщение Лео.

Говоря языком психологии, я хотела создать позитивное подкрепление желаемого поведения у Лео. В данном случае, создать положительные ассоциации от общения со мной. Для него важен интеллектуальный аспект жизни, он горячо любит свою профессию и рассказывать о её тонкостях. Поэтому целимся и пускаем стрелу в верном направлении – и пусть мои дрожащие сейчас от волнения руки не дадут ей сбиться.

«Мои лекции посмотри. А так я что-нибудь поищу, возможно», – ответил он со смеющимся смайликом. Я разочарованно опустила плечи и отодвинула в сторону чашку с чаем. «Ладно, спасибо», – напечатала я в ответ. Кажется, он не разделяет моего энтузиазма, и наше сегодняшнее сближение снова было иллюзорным. Ну что же это такое? Шаг вперёд, два назад! Может быть, я придумала себе, что он начал испытывать ко мне расположение?

Вероятно, я слишком сильно проявляла свою симпатию и инициативу в общении. Во всех предыдущих романах было так же, и это закачивалось плачевно. Но иначе я не умела.

«Тебе нужно слишком много внимания, займись уже своими делами», – всплыли в памяти последние слова бывшего жениха, будто снова оживляя старые раны.

Боль от воспоминаний накрыла красной волной. Наплевав на запрет курить в квартире, я достала сигарету и затянулась, вытирая набежавшие в уголки глаз слёзы. Я не хочу возвращаться в старый кошмар, нет, нет, нет!

Я раз за разом выбирала мужчин, которые не демонстрировали ко мне расположения, потому что считала, что меня, по сути, не за что любить, и упорно добивалась их внимания, чтобы контролировать, за какие именно качества и в какой момент я им понравилась.

С одной стороны, это было увлекательно для меня и безопасно для моей психики. Как только я теряла контроль над ситуацией в отношениях, я могла отдалиться. С другой стороны, это ставило меня в уязвимое положение, ведь показывало восприимчивость, зависимость настроения от другого человека. Таким образом наделяя его своеобразной властью надо мной. Я уже не раз обжигалась в общении с Лео – он заинтересовано разговаривал со мной, но только по работе, и лишь если я сама делала первый шаг. И всё ещё считала себя недостойной внимания его важной персоны, продолжая усиленно демонстрировать всё то хорошее, что могло бы заинтересовать его. Не показывала я только самого главного – настоящей любви и уважения к себе. Может быть, потому что их не было.

Тем не менее, я чувствовала, что он начинает постепенно открываться мне, ведь он очень осторожен, а его душевная организация слишком тонкая, если речь идёт не о работе.

***

– Кира, почему у тебя снова такой напуганный взгляд? – с удивлением спросила меня Евгения Петровна, едва я опустилась на стул в её просторном кабинете.

Меньше минуты назад мне позвонила начальница и сказала подняться к ним в кабинет, и я тут же отложила свои дела и пулей бросилась на второй этаж. Как обычно, цель визита мне не озвучили, а это могло означать что угодно. Лучше настроиться сразу на худшее – тогда иной исход будет приятным сюрпризом.

– Да он не испуганный, просто спешила, бежала к вам, – я пожала плечами и улыбнулась. Её сильный взгляд, наполненный теплом, подействовал на меня странно, подобно гипнозу, и мгновенно успокоил. Я повернула голову и мельком посмотрела на свою начальницу, сидящую по другую сторону стола.

– Сейчас отправлю тебя продышаться за дверь, – с притворным гневом погрозила мне она, и я не смогла сдержать искренней улыбки.

– Я спокойна.

– Кира, мы хотели бы тебе предложить подключиться ещё к одному нашему новому проекту. Если ты справишься, то мы предложим тебе повышение.

Я на мгновение застыла, сильно сжав ручки кресла. Стоило мне посидеть в тиши и тени пару месяцев, как топ-менеджмент меня приметил и сразу начал проталкивать вверх по карьерной лестнице. А ведь я только полгода назад окончила университет, и продолжала учиться! Не слишком ли это быстрое развитие событий? Не слишком ли стремительно начали разворачиваться в реальности картины, которые я мысленно рисовала себе, мечтая о карьере?

– Кира, что с тобой? Ты боишься не справиться? – с лёгкой обеспокоенностью Евгения Петровна заглянула мне в глаза.

Я никогда не видела этот осторожный взгляд раньше. Всё, что раньше она проявляла при мне – это гнев на других сотрудников, подчас разрушительный.

– Ох, что вы, нет! Раз надо сделать – то у меня нет варианта не справиться, – улыбнулась я и пожала плечами, чувствуя, как за спиной вырастают крылья. Голова слегка кружилась от блестящих перспектив на работе, и от осознания, с какой небывалой быстротой начали воплощаться мои мысли, как усилились мои странные способности.

Через два часа мы вновь встретились с Евгенией Петровной – в просторном круглом зале переговорной комнаты, в которой один вид тёмных деревянных колонн у стен согревал в морозный зимний день, обильно осыпающий снегом всё вокруг. Проходило заключительное заседание лекторов перед стартом проекта, для которого мы готовили психологический тренинг, и дюжина человек расселась вокруг круглого дубового стола.

Я обернулась и увидела Лео. Я уже даже в мыслях стала называть его так, отойдя от официальной формы его имени и скрепляя наш процесс сближения – ведь, как известно, начинать творить реальность нужно из головы, особенно в моём случае, когда задуманное воплощается. Он на мгновение замер в дверях и, окинув взглядом стол, тихо подошёл и опустился на стул рядом со мной. Я взглянула на него и тепло улыбнулась. Заседание началось.

Евгения Петровна взяла в руки лист со именами сотрудников, которые подали заявку на участие в нашем обучающем проекте, и пробежалась по списку цепким взглядом.

– Ян? Механик из гаража? – она подняла на нас голову и с громким смехом продолжила. – Вам не кажется, что он, как бы это сказать, проявляет черты социопата? Самого настоящего. Метит в начальники?

Я растерянно обернулась, скользнув взглядом по коллегам. Они наигранно и натянуто рассмеялись в ответ на её реплику, переглядываясь друг с другом. Я едва заметно поморщилась. «Насколько я знаю, она по образованию – инженер путей сообщения. Железнодорожник открыто ставит диагнозы другим людям, причём в такой грубой форме и прилюдно высмеивая? Как психолог, я этого не понимаю» – нахмурила я брови. Но, вспомнив наш тёплый утренний разговор, тут же постаралась себя переубедить: «Возможно, это просто такое своеобразное чувство юмора. И всё-таки, это неэтично и недопустимо».

Раньше моё уважение к Евгении Петровне было непоколебимо, но сейчас в душе выпал неприятный осадок. В любом случае, я благодарна ей за то, что поставила меня работать вместе с Лео – хочется изо всех верить, что меня ждёт такая же счастливая история, как и Марину Войкову, чьё счастье было построено руками этой женщины.

Я поймала взгляд сидящего рядом Лео – такой же недоумённый, как у меня, и слегка пожала плечами.

– Ивана мы из списка участников вычёркиваем, – щёлкнула пальцами Евгения Петровна, дальше пробегая глазами по столбику мелкого чёрного текста.

Я поставила небольшой крестик напротив имени одного из сотрудников в своей копии списка, помечая, что его больше нет среди участников.

– Вот и поставили на человеке крест, – в шутку прошептала я, слегка склонив голову в сторону Лео.

Внезапно он выхватил у меня из рук ручку и нарисовал рядом с именем сотрудника большой могильный крест. Я во все глаза смотрела на него, не понимая, что он творит.

– Вот так на человеке ставят крест! – неожиданно громко выпалил он, и в воздухе повисла тишина. Дюжина пар глаз недовольно и в то же время удивленно уставилась на нас.

«Характерно для рыцаря мечей с его жёстким юмором, ни дать, ни взять», – подумала я, забирая у него ручку. На внешнем уровне я была смущена, но глубоко внутри что-то несмело ликовало очередной его неумелой попытке сблизиться со мной.

– А теперь перейдём к последнему вопросу, – продолжила Евгения Петровна, нарушив повисшую в воздухе неловкую паузу. – После того, как участники прослушают ваши лекции, им будет необходимо подготовить итоговую работу. И каждый из вас должен стать куратором для кого-то из них. А Кира возьмёт сразу двух!

– Я? – опешила я, оторвав взгляд от исписанного листа бумаги и подняв его на неё. – Но разве я могу быть куратором более опытных сотрудников? Я же здесь совсем недавно!

– Сможешь! – резко раздался над моим ухом уверенный голос Лео.

Я, а вслед за мной и все остальные, удивлённо уставилась на него. Видя, как моё лицо заливается густой краской, а широкая улыбка не сходит с губ, коллеги решили тактично промолчать. Я же чувствовала, что кровь обжигает щёки изнутри, что мы сидим перед этими людьми будто голые, выставив напоказ свои чувства друг к другу. Хаотично блуждающий смущённый взгляд зацепился за его руку с изящными пальцами – так хотелось сейчас накрыть её своей ладонью в знак горячей благодарности. Только вот неизменный блеск кольца на пальце обжег меня, и я, слегка поникнув, отвела взгляд от его рук.

– Спасибо за поддержку! – лишь прошептала я, не в силах поднять на него глаз.

– У тебя всё получится, ты же у меня ответственная, – прошептал он мне в ответ.

В этот момент, казалось, на душе раскрылись яркие цветы под жарким светом солнца – несмотря на плотную стену снегопада за окном. Лео поддержал меня при всех, как настоящий рыцарь. Мне вспомнились все наши уютные посиделки в его кабинете и звонки по видеосвязи для обсуждения проекта из дома, тёплое соприкосновение рук во время экскурсии. Вот и неполный ответ на вопрос, что он чувствует. Надеюсь, мне не кажется?

Заседание закончилось, и все вышли из зала. Я немного задержалась, собирая листы с заметками, и пошла к двери. Лео остался в кабинете, когда все ушли, и ждал меня около выхода. Я подняла на него глаза и увидела, как он смотрит в ответ – нежно и покровительственно. Он был рад заступиться за меня и горд собой.

– Лео, спасибо ещё раз, – едва слышно произнесла я, стараясь не выдать предательски сбившееся дыхание.

Мы пошли по узкому белому коридору как можно медленнее, обсуждая разные мелочи. Спускаясь по мраморной лестнице, я случайно споткнулась, и из рук с громким шорохом выпали тщательно собранные мной листы. Лео молниеносно обернулся:

– Что ты делаешь! Напугала! Я уже напрягся, приготовил тебя ловить! – громко выпалил он, так, что нас услышали стоящие у лестницы сотрудники, и наклонился, собирая бумаги.

– Благодарю. Что-то всё из рук валится, надо больше спать, – смущенно улыбнулась я, принимая из его рук стопку листов.

– Береги себя, – кратко кинул он, и мы разошлись в разные стороны.

И лишь в конце дня, спокойно заканчивая работу над очередным отчётом, вдохновлённая нашим сегодняшним тёплым разговором, я почувствовала, как появляются первые трещины на сердце. В кабинет вбежала коллега из соседнего отдела, громко воскликнув:

– А я говорила, что жена Льва, Кристина, беременна! Вот, в апреле уходит в декрет!

Я кратко взглянула на неё и тут же отвела глаза, почувствовав, как в них собирается вся тяжесть мира. Между бровей пролёг глубокий залом. Я знала, что они столько лет не могли завести ребёнка – боги, почему именно сейчас? Когда всё только начало налаживаться?

Мир перед глазами поплыл, разбился на осколки, как калейдоскоп, и я отвернулась к окну, рассеянно глядя на своё помрачневшее отражение. Кто-то будто ударил остриём под дых, и я едва не согнулась в три погибели, жадно хватая ртом воздух. Сейчас я даже не пыталась скрыть от коллег своё горе, которое сквозило в каждом моём движении и собралось тяжестью вокруг глаз. Ещё чуть-чуть – и из них потекут потоки слёз. Надо сдержаться, не расплакаться прямо здесь, потерпеть до дома. Когда я окажусь одна в своей одинокой квартире…

Беременна? Но как же так? Ведь я уже влюбилась, и лёд между нами тронулся – этого не остановить.

Так вот о чём говорила перевёрнутая карта смерть, когда я гадала на Таро, что ждёт меня на этой неделе. Смерть – это коренное изменение в ситуации, а перевёрнутая карта говорила, что пока всё остаётся по-прежнему.

Я и не знала, что в один день можно испытать столько восторга и столько боли.

***

Вторник. Уже на этих выходных должна была состояться презентация нашего проекта по психологии. Я волновалась, так как чувствовала большую ответственность, особенно на моем первом в жизни тренинге, поэтому сегодня после обеда мы назначили с Лео тренировочное выступление в переговорной.

Я знала, что психология и эмоции – это его стихия, когда он снимает защитные маски интеллектуала, и разговор о них будет живым, интересным и искренним, в отличие от какого-нибудь отчета на отвлеченные темы. Это будут настоящие полтора часа отдыха посреди тяжелого рабочего дня, глоток свежего воздуха.

Признаться, я нередко думала об этом моменте: как мы закрываем переговорную комнату на ключ, чтобы никто не беспокоил нас. Начинаю рассказывать свой блок и медленно двигаюсь по направлению к нему, сидящему напротив экрана. Наконец, обнимаю его и глажу рукой по голове, задавая вопросы на понимание темы, и интеллектуальное обсуждение плавно перетекает во взаимную игру и флирт. Но сейчас это было невозможно, он ещё не настолько привык ко мне. Тем не менее, эта тема призывает немного ослабить хватку разума, нашей сознательной части, и прислушаться к тому, что мы чувствуем, дать волю подсознанию. Именно там, я была уверена, хранятся его интерес и симпатия, которые он опасался проявлять ярко, но уже начал постепенно открываться. Это было видно во время последнего заседания и экскурсии.

Если бы только забыть эту боль от известия о беременности его жены, в один миг омрачившего все надежды. Боль аморальную, на которую я, по сути, не имела никакого права. И всё же, уничтожающую изнутри.

Хотелось подойти к Лео, встряхнуть его за плечи и выплеснуть всё своё отчаяние в крике: «Как ты мог?!» Но что бы он ответил мне? Как он мог сделать что? Завести ребёнка со своей законной женой после того, как мы вместе с ним готовили рабочий проект и когда он заступился за меня на собрании? Серьёзно? Я даже не имею права показать свою боль, настойчиво скручивающую все внутренности.

Надо пережить ещё один день, шаг за шагом. Я закинула в сумку давно забытый мной маленький термос: сегодня я собиралась украдкой налить кофе в нашем кабинете, взять пару бумажных стаканчиков и унести всё это в другой корпус, где будет проходить наша репетиция. Через эти сложности я собиралась угостить и порадовать Лео, а также создать для себя самой рабочий настрой, так как кофеин уже давно впитался в мою кровь и держал меня на плаву.

Перед выходом я посмотрелась в зеркало – выбрала строгое черное платье-рубашку с разрезами, перетянутое в тонкой талии ремнем со змеиным принтом. Четкость форм и ничего лишнего. Кивнув своему отражению, я вышла из дома, снова проделывая длинный путь на работу через метели и сугробы.

Прибежав в переговорную за пять минут до назначенного времени, я поставила на стол стаканчики, налила кофе и подключила презентацию, в которую было вложено так много стараний и времени. Лео медленно вошёл в кабинет, кинул куртку на диван и сел рядом со мной за стол.

– Держи. Чёрный, без сахара, – я уверенным движением подвинула к нему стаканчик.

– Спасибо, я такой и пью. Будто сто лет меня знаешь, – улыбнулся он.

– Начинай свой рассказ, – я тепло кивнула ему, – твоим блоком открывается наш модуль.

Лео слегка застопорился, затем начал рассказывать мне вводную часть. Я с интересом следила за его рассказом. Было заметно, что он сочиняет речь на ходу. Это вызвало у меня улыбку. Он перехватил мой хитрый взгляд и сдался – начал открыто рассуждать вместе со мной, как лучше построить изложение в той или иной части. Его речь изобиловала яркими примерами и шутками на грани приличного, так что, не в силах отвести от него взгляд, я громко заливисто смеялась, теряя над собой контроль, а в уголках глаз выступили слезы.

– Да хватит надо мной смеяться! Сейчас я на тебя посмотрю, как ты будешь рассказывать! – с притворным возмущением воскликнул он.

Я скользнула по нему нежным взглядом и, поколебавшись секунду, протянула руку и смахнула с его свитера нитку – дерзкий жест, претендующий на заботу избранницы. После чего отвернулась к экрану, откинулась на спинку стула, как бы невзначай вытянув ногу в высоком сапоге на каблуке и демонстрируя разрез платья. Моя рука легла на подлокотник, обнажив недавно заработанную по неосторожности глубокую яркую царапину. Я знала – он сейчас меня разглядывает. Моя догадка тут же подтвердилась.

– Что у тебя с рукой? – обеспокоенно воскликнул он, едва я перевернула руку.

Я обернулась и увидела, что он рефлекторно протянул свою руку к моей, сдерживая её в миллиметре, чтобы не коснуться моей кожи.

– Ах, ерунда, готовка. Бытовые ранения, – улыбнулась я и принялась рассказывать свой блок, подхватив его речь.

К счастью, мы уложились ровно в полтора часа, как и задумали изначально.

– Ты уж прости, что я смеялась в начале. Я смеялась не над тобой, а вместе с тобой. Ты заряжаешь меня хорошим настроением, положительными эмоциями высокой степени интенсивности, – я сделала отсылку к терминам из нашей лекции и улыбнулась.

Он сощурился, сделав вид, что придирчиво разглядывает меня:

– Ладно, я не из обидчивых, – наконец он перестал притворяться и подмигнул.

Я просияла, рассмеялась и стала собирать вещи. Несмотря на недавнее ранение, которое, как мне казалось, было не совместимо с жизнью, сейчас душа была наполнена легкостью, хотелось парить, танцевать и даже петь – последнее случалось крайне редко с моей сдержанной натурой. Работать не хотелось.

Я вышла на улицу, подставила лицо холодному зимнему солнцу и прислушалась, как под моими каблуками хрустит свежевыпавший снег. Снежинки на поверхности сугробов переливались перламутром и сверкали – это было ледяное спокойствие и умиротворение природы. Они так же лежали и отсвечивали сотни тысяч лет назад, до прихода человека, и сейчас невозмутимо покрывают возведенные им здания лабораторий. «А ведь хорошо же было, когда мы просто жили в дикой природе и были её частью», – невольно пронеслось у меня в голове, и я мотнула ею, отгоняя странные мысли, вновь отсылающие меня к прошлому, в котором я жить не могла. Или могла? Нередко я ловила себя на том, что я сравниваю наше время с прошлыми эпохами и даже анализирую, что стало лучше, а что хуже.

«Да какие прошлые жизни, я с текущей-то разобраться не могу!», – досадно ухмыльнулась я. Кажется, сегодня мне не удалось вписаться в крутой поворот судьбы. Она четыре месяца назад сделала крутой вираж, руками Евгении Петровны сведя нас с Лео. Лёд между нами начал таять только сейчас, но и в этом я не была уверена до конца – Лео выглядел настолько осторожным, что прятался в свою раковину при первой возможности. Может быть, эти предчувствия и видения ошибаются? Раз за четыре месяца между нами ничего не произошло, то дальше надеяться на что-то глупо. Когда мы презентуем проект, нас уже не будет больше ничего связывать. Как бы ни было тяжело, лучше отпустить то, что не успело ещё толком начаться.

Если это судьба, то он вернется.