Читать книгу (не)запланированная любовь - - Страница 5

Вот бы на голову обрушилось небо, и я проснулась. В холодном, липком поту, в своей кровати, от бредового кошмара с участием не менее бредовой личности, вдруг заявившей, что мы поженимся.

Вопреки несуразности, слетевшей с уст Артема, он взирает на меня с таким убедительным выражением лица, будто не сказал ничего из ряда вон выходящего. Будто ожидает, что я тот час же дам согласие, оставив казус без требовательных уточнений.

Сквозь толстый слой ваты в ушах начинают прорезаться посторонние звуки ― хаотическое нагромождение голосов, громких и изумленных. Моя мама с Елизаветой Григорьевной, надрывая связки, накидываются на брюнета, как остервенелые коршуны, с притязательным тоном. От возмущения сбиваются, путаются в словах, перебивая друг друга.

Артем не удосуживается ответить, предпочитая проделывать на месте моих широко распахнутых глаз два сквозных отверстия. Пробирается сантиметр за сантиметр глубже в плоть, пытаясь добраться до сокровищницы моих мыслей.

– Мне жаль, но иного выхода нет, ― молвит приглушенно, опуская густые черные ресницы и перемещая взор к моим дрожащим, раскрытым губам. ― Мы должны заключить брак. Так или иначе, ты возьмешь фамилию моей… семьи.

Его благородное лицо черствеет, темные глаза устремляются через плечо на Александра Сергеевича.

– Может, тебе есть, что добавить, отец?

– Давай выйдем и поговорим, ― часто и тяжело дыша, просит Золотовский-старший.

– Поговорим здесь, ― ультимативно чеканит Артем. ― В присутствии твоей жены, Ксюши, ее мамы и подруги… ― перечисляет холодным тоном всех находящихся в большой гостиной.

Судя по тому, как он отозвался о Елизавете Григорьевне, она не приходится ему родной матерью. Выходит, Максим ему брат лишь по отцу?

– Да кто вообще дал тебе право подходить и хватать мою подругу, как вздумается? ― Катя выступает на пару шагов вперед, уперев руки в бока, и катит бочку на Артема. ― Сейчас же отойди от Ксюши, иначе я копов местных вызову.

– Пожалуйста, ― великодушно одобряет с коротким кивком. ― Только я не нарушал закон. В отличие от братишки, ― вновь устремляет на Александра Сергеевича многозначительный взгляд и кривит рот в издевательской полуулыбке.

Желваки на лице моего несостоявшегося свекра ходят ходуном. Елизавета Григорьевна, положив ладонь на сердце, зовет мужа по имени и с выступившими на глазах слезами оседает вниз, на край дивана, не получив ни малейшего намека на отклик от супруга.

– Да что здесь творится? ― вмешивается моя мама.

По крупицам собрав самообладание в одну небольшую горстку, я отпихиваю Артема. Жилистая мужская ладонь соскальзывает с моей талии, и я буквально отпрыгиваю от сбрендившего брюнета к Кате, которая заключает меня в надежное кольцо своих рук и притягивает к себе как можно крепче.

– Что ты знаешь о Максиме? ― с шаткой бравадой я обращаюсь к Артему.

Он дергает головой в моем направлении, застывает в одном положении, расправив покатые плечи, и стискивает челюсти.

– А ты? Видимо, ни черта, раз интересуешься. Едва не выскочила замуж за незнакомца и рвешь душу на части, потому что потеряла его?

Рыдания подступают к горлу. Катя чувствует, как я начинаю дрожать, и шепчет что-то успокаивающее мне на ухо. Я не слышу ее, даже не пытаюсь вслушаться. Гулкие, громоподобные удары сердца, с бешеной силой врезающиеся в грудину, перекрывают прочие звуки: рой беспорядочных мыслей, тихий голос подруги, вздохи Елизаветы Григорьевны…

– Что ж, твоей вины в этом нет, ― снисходительно добавляет Артем. ― Макс в совершенстве овладел навыком лжи. Навешал тебе лапшу на уши, убедил поверить в безупречную картинку.

– Расскажи, ― процеживаю сквозь зубы. ― О чем он лгал?

Терпению приходит конец, и я не имею ни малейшего понятия, как быть дальше. Такое чувство, будто ожидание продлится вечность, и эти секунды, насыщенные неподдающемуся контролю волнением, будут сжимать мое сердце в болезненных тисках до последнего вздоха.

– Твой драгоценный возлюбленный падок на азартные игры, ― язвительно истолковывает Артем. ― Он завязал на какое-то время, но быстро сдался и поддался соблазну. За день до вылета во Францию Максим посетил подпольное казино в Москве, где оплошал по-крупному и залез в гигантский долг, ― делает паузу и, наклонив голову вбок, внимательно смотрит на меня. ― Ну как? Тебя уже начало выворачивать наизнанку от презрения к нему? Нет? Хорошо, я продолжу, ― кивает с бессердечной усмешкой. ― Как думаете, к кому прибежал за помощью ваш ненаглядный сыночек? ― тычет указательным пальцем на родителей Максима. ― Правильно. Ко мне. Слезно умолял занять ему денег, чтобы его задницу не обнаружили в скором времени в какой-нибудь вонючей канаве.

Елизавета Григорьевна надрывно всхлипывает, Александр Сергеевич плюхается рядом с ней и, уставившись немигающим взором в пустое пространство, заторможено обнимает жену.

Артем точно рассказывает о Максиме? О моем любимом?

– Я покрыл его долг. Но взамен потребовал исчезнуть. Как можно скорее, как можно дальше. К несчастью, для побега он выбрал день вашей свадьбы, ― черные глаза впиваются в мои. В них нет сожаления, раскаяния. Ничего. Зияющая, ледяная бездна.

В гостиной царит бездыханная тишина. Все замирают.

– И после этого я опять плохой, а, отец? ― обращается Артем к Золотовскому-старшему, хрипя от злости. ― После того, как оградил Ксюшу от величайшего разочарования в ее жизни? После того, как выручил этого придурка? Хотя не должен был. Не хотел. Но сделал.

Я закрываю глаза и низко склоняю голову.

– Кать, пусти, пожалуйста, ― шепотом прошу подругу.

Она опускает руки, чтобы дать мне приблизиться к Артему и влепить ему звонкую пощечину.

– Какое ТЕБЕ было дело?! ― вкладываю все свое неприятие и возмущение в визгливый крик. Прижимаю к бедру сжатый, трясущийся кулак. Ладонь печет от силы удара, и на скуле брюнета проявляется красноватое пятно. ― Какое право ты имел прогонять его?

– Ты идиотка, или как? ― шумно выдыхает Артем. ― Пропустила мимо ушей, что я сказал? Если бы я не подтолкнул его к разумному поступку, он бы утянул тебя за собой, погрузил бы твою жизнь в кучу дерьма.

– Он бы рассказал мне обо всем!

– Пора снять розовые очки, Ксения. У Максима было достаточно времени, чтобы обнажить перед тобой свою гнилую душонку, а он предпочел отмалчиваться до последнего. Может, не сегодня, может, не завтра, но ты поблагодаришь меня за то, что разлучил вас.

Я кривлю лицо в гримасе непреодолимого отвращения. Боль и ненависть переполняют меня. Перестаю контролировать собственное тело. Взметаю руку, отвожу ее немного назад и замахиваюсь для новой пощечины. Попытка провальная, поскольку Артем перехватывает мою кисть в воздухе и сковывает в стальной хватке.

– Хватит распускать руки, маленькая дикарка. Начинай взрослеть. Жизнь полна уродов, как мой брат.

– И как ты, ― выплевываю храбро.

Артем ухмыляется.

– Верно. И как я ― тоже. Малышка, ты связалась на свою беду с нашей семьей. Мне искренне жаль, честно. Но раз была готова взять эту проклятую фамилию, значит, имеешь представление, какую ответственность взвалила на плечи.

Он высвобождает из захвата мою кисть и выпрямляет спину.

– Если информация о сбежавшем наследнике корпорации Золотовских просочится в СМИ, ― Артем обращается уже к своему отцу, но нахмуренный взгляд по-прежнему неотступно прикован к моему яростному лицу, ― акции упадут в цене, бизнес-партнеры начнут расторгать сделки. Никто не жаждет очутиться в центре скандала. Я не допущу этого, поскольку являюсь неотъемлемой частью этой семьи. К твоему огромному несчастью, папа, ― жесткой интонацией подчеркивает натянутость их взаимоотношений.

– Что ты предлагаешь? ― глухим и мрачным голосом вопрошает Александр Сергеевич.

– Заменю Максима собой. И прежде чем ты снова попытаешься врезать мне, ― с издевкой транслирует в мой адрес, ― я уточню, что замена будет исполнена исключительно в формальном плане. Говоря иначе, мы заключим фиктивный брак.

Какой еще фиктивный брак?!

Вразрез с желанием прокричать Артему в лицо эти слова, приправив их щедрой порцией обсценной лексики, я хочу лично отвести его в ближайшую больницу, чтобы проверить голову на наличие травм, или умственных отклонений.

С момента нашей первой встречи я не услышала ничего вразумительного из этих румяных, гордо-сжатых уст. Только отборную чушь, отравляющую чужие разумы. Мне хочется колотить Артема кулаками до издыхания, заставить его взять все ужасающие вещи, сказанные про Максима, обратно и засунуть их себе куда подальше. Мое естество трещит по швам от напора первобытной озлобленности, ее необходимо срочно выплеснуть, иначе я задохнусь. Сгорю заживо. Взорвусь.

И в то же время, несмотря на зародившийся душевный беспорядок, я нахожусь в абсолютной растерянности. В данный момент нет ничего сложнее, чтобы просто взять и заговорить. Начать открывать рот и выдавать звуки. Неугасаемую, казалось бы, ярость остужает оцепенение, подвергая неподвижности клетку за клеткой моего естества. Паралич стремительно овладевает новыми территориями тела и сознания, тормозя мыслительные процессы.

Я не подозревала о столь пагубном пристрастии Максима. Я ни на секунду не могла вообразить, что такой замечательный человек, чуткий, нежный, добрый и понимающий, зависим от азартных игр. Чувство вины непроходимым комом застревает поперек горла, блокируя дыхательные пути.

Мне не хватает воздуха.

Я чувствую, что вот-вот упаду.

Что еще Максим скрывал от меня?

Я смотрю на его родителей, выглядящих абстрагировано и сокрушенно. Они отказываются даже на миг посмотреть на меня в ответ. Александр Сергеевич жмет ближе к своему боку Елизавету Григорьевну и целует ее в висок. Они обособлены от прочего мира, окутаны в печаль и сожаление об участи любимого сына.

Почему они не говорили со мной о «болезни» Макса? Почему утаивали? Разве за три года я не заслужила доверия? Возможно, я бы сумела ему помочь навсегда избавиться от тяги к азартным играм. Мы бы вместе справились с этим бременем и сейчас направлялись к месту, в котором затаились бы на целый месяц и наслаждались друг другом, укрепляя нашу любовь.

А любил ли он, если так легко отказался от меня?..

– …Заставим СМИ поверить в байку, которую я подготовлю для них, ― издалека гремит взвинченный бас Артема. ― Что один идиот-журналист ошибся, перепутал наши имена, и это повлекло всеобщее недоумение. Вы должны предоставить мне полный список гостей, чтобы я переговорил с каждым и добился молчания.

– Хватит! ― я с криком пихаю Артема в грудь. Он отшатывается в сторону, задев ладонью место, куда пришелся мой нешуточный удар. Больно? Надеюсь, что да. ― Замолчи! ― бросаюсь на него вновь, бесповоротно обезумев, и совершаю повторный импульсивный толчок.

Артем не предпринимает попыток сопротивляться, позволяя колотить себя, куда и как вздумается.

– Ксюша! ― мама со сдавленным возгласом приходит в ужас от моего поведения. Заручившись поддержкой Кати, они совместными усилиями оттаскивают меня от мерзавца. ― Милая, успокойся. Доченька, приди в себя! ― накрывает рукой мой затылок и притягивает к своей груди, чтобы утешить.

Я мычу от пронзившей запястье боли. Максим учил меня, как правильно сжимать кулак, чтобы избежать повреждения кисти, однако в момент, когда адреналин, соединившись в гремучую смесь с умоисступлением, застелил красной пеленой глаза, из воспоминаний стерлись полезные знания.

– Выпусти пар, если станет легче, ― выдавливает Артем авторитетно, своим тоном смешивая мое отчаянное состояние с жалкой истерикой.

– Бессердечный козел, ― рычу я. ― Ты обсуждаешь МОЮ судьбу, МОЕ будущее так, словно строишь планы на следующий уикенд, выбирая между рыбалкой и поло. Я не твоя марионетка, и ты обязан считаться с моим мнением!

Он выдвигает вперед подбородок. В непроглядной черноте глаз плещется недовольство.

– Я не выйду за тебя! ― клянусь ему свирепо.

– Мы обязательно вернемся к этому разговору, когда ты успокоишься. Уведите ее, ― играя желваками, обращается с просьбой к моей маме и Кате.

Отворачивается прежде, чем это делаю я. Крутит в длинных пальцах запонки из белого золота на рукавах темной рубашки и размашистыми шагами идет к камину. Берет с него хрустальный графин-штоф с янтарной жидкостью, откупоривает и пьет из горлышка.

Безучастность родителей Максима ранит больнее и глубже. Неужели они ― люди, называющие меня дочерью, ― позволят Артему воплотить в реальность его чокнутый план, и отдадут ему?!

Я уверена, можно обыграть ситуацию иначе.

Должен быть другой выход.