Читать книгу Сильнее себя - - Страница 4

Итак, я осталась без работы и с четким пониманием, что просиживать стул в уютном столичном офисе – не по мне. На короткое время основным занятием стали дом и Настя, моя первая дочь. Но оставалось пространство и для себя: мы с Димой договорились, что дважды в неделю я буду ходить на фитнес, чтобы вернуться в добеременную форму. Там мне и встретилась Ульяна. Не знаю, чем я ее привлекла, что такого она во мне разглядела, но однажды, разговорившись после занятия, Ульяна поделилась: ей пришла в голову идея открыть центр раннего детского развития.

– Как думаешь, какие занятия там можно запустить? – Ощущалось, что девушка приглашает меня к сотрудничеству, и я решила не упускать возможности.

– Давай английский сделаем? Я преподавать не умею, но язык знаю. Если нужно, разберемся, что к чему.

Идея возникла не на пустом месте: став мамой, я всерьез задумалась, как сделать так, чтобы опыт изучения языка стал для моего ребенка удовольствием, а не непосильной задачей и источником травм и неуверенности в себе. К слову, у меня, похоже, получилось: пару лет назад уже взрослая Настя даже хотела попробовать свои силы в преподавании. А в седьмом классе она сдала экзамен PET (что выше уровня ОГЭ в девятом классе) на сто пятьдесят четыре балла, не добрав всего двух баллов до уровня B2.

На тот момент, в 2010 году, в крупных городах дошкольное направление только начинало зарождаться, в Долгопрудном же, где мы живем, о нем тогда никто не слышал. Книги на эту тему, доступные на русском языке, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Я прочла их все: открывала с трудом добытые материалы ночами, когда ребенок засыпал. Выписывала важные моменты, подчеркивала и помечала на полях удивительные вещи. Оказалось, учеба может нравиться, вызывать интерес, желание лететь к преподавателю. На занятиях нужно играть, петь, рисовать – в общем, творить. Я чувствовала: да, это сработает. Но как применить знания на практике? Мой ребенок слишком маленький, других в окружении попросту нет.

И вот этот шанс попробовать, проверить, работают ли красивые описания учебного процесса из переводных методических книг. На первые переговоры с Ульяной я шла, толкая перед собой коляску. В центре, где потом появилась «Страна гномов», полным ходом шел ремонт. Вокруг – строительная пыль, в воздухе запах краски, голые стены. Сесть некуда, нет пока ни столов, ни стульев. Мы устроились на полу, а Настю я положила рядом, прямо в куртке, чтобы не замерзла. Обсуждали будущее: сколько групп откроем, как будем вести уроки, какие результаты можем дать маленьким студентам. Придя домой, я не могла дождаться, когда закончится день, и я смогу снова взять в руки книги, вооружиться карандашом и готовиться к своим первым в жизни занятиям.

Информацию приходилось собирать по крупицам. Я осознавала, что теории мало, нужно переходить к практике, но перед этим стоит поучиться у кого-то, кто давно работает с детьми, пусть даже со школьниками. Первый курс, который удалось найти, – Ларисы Струковой. Описание обещало: «Young learners1 представляют для меня особый профессиональный интерес. Именно с этой категории учеников я бы посоветовала вам начать учительскую карьеру. Работа с детьми непроста, но вознаграждается сполна и, я бы сказала, наделяет вас новыми талантами: петь, танцевать и отлично рассказывать истории. Даже если раньше вы думали, что не способны на такое». То, что мне нужно! Курс длился всего неделю и зарядил меня еще большей мотивацией. Английский нужен детям, я знала это точно, а еще видела людей, которые умеют влюблять в себя даже самых больших непосед.

Спустя пару месяцев бессонных ночей за книгами и домашними работами на курсе я поняла: пора проводить пробный урок. Ульяна согласилась, мы назначили дату – через неделю после обсуждения. Когда я вышла из центра, в голове перемкнуло. Запустился обратный отсчет, мысли заметались, сердце стучало, как будто ученики ждут меня за дверью. Я прошла все стадии: от желания отказаться до бесконечного вдохновения и непонимания, как впихнуть все идеи в ограниченное время. Ульяна рассказала об уроке женщинам на групповых занятиях по фитнесу, куда я уже почти не ходила – все время занимало освоение нового дела. Поделилась с подругами, попросила их передать другим, кого потенциально может заинтересовать наш продукт. Время шло, я репетировала каждый день, утром могла встать с одним планом в голове, а вечером уже перечеркнуть его и написать новый. Урок мне снился: вот я говорю приветственную фразу, вот прошу детей занять места… В день Х я надела лучшее платье, положила в сумку сменные туфли и полетела в центр.

Там меня ждала такая же праздничная Ульяна: думаю, она волновалась не меньше моего, если не больше. Все же это было ее дело, а мне предстояло стать его лицом. Спустя десять минут мы уже не улыбались – дверь центра не открылась ни разу. Мы прождали еще пятнадцать минут, когда все стало окончательно понятно. Никто не придет.

Если вы думаете, что мы сели за стол и проговорили ошибки, придумали новый план продвижения и назначили дату следующего урока, вы ошибаетесь. Для этого нужны силы и уверенность в себе, своих знаниях и опыте. Тогда я лишь попрощалась с расстроенной коллегой. Ушла, не обсуждая случившееся. Глотая слезы, шла домой и думала: «Это конец. В меня никто не верит». Казалось, что моя идея – большая и важная лишь для меня. Раздутый воздушный шарик, который лопнул от одного неловкого движения. Пустышка внутри, яркая оболочка снаружи. Платье, туфли – кому это все нужно? Очевидно, что люди ищут преподавателя с опытом, а у меня на лице написано, что весь мой опыт с детьми – смена подгузников полугодовалому ребенку.

Эта травма (да, именно травма, и никак иначе) осталась со мной надолго. В первые годы существования Welcome первый учебный день не походил ни на праздник, ни на уверенный старт начала работы. Я боялась приходить в студию, думала: «Вдруг и сегодня никто не придет? Что, если именно в этот раз они поймут, что им нужно другое, и я опять зайду в пустую школу?»

Но прошло время, и мне захотелось попробовать еще раз. Ульяна тоже не теряла надежды, и мы стали обзванивать клиентов с приглашением на открытый урок – тех, кто уже привел детей на занятия по раннему развитию в наш центр. На этот раз у нас все получилось: родители привели детей, а дети, что немаловажно, на уроке явно получали удовольствие. Мне казалось, что я, если и не была на высоте, справилась по меньшей мере неплохо. По крайней мере, мой план, которые я готовила не один день, включал все стадии урока, и мне даже удалось уложиться в тайминг. На следующий день я обзванивала родителей, чтобы предложить посещать занятия. Один за другим они отвечали отказом, а мама мальчика Егора (я запомнила его имя на всю жизнь) и вовсе ответила: «Вы не умеете преподавать, мы ходить не будем». Я попыталась что-то возразить, но она повесила трубку. Я так и осталась сидеть на подоконнике с телефоном в руках, смотрела в окно, слезы бесконтрольно текли по лицу. Прошел час, и я очнулась от своего горя, только потому что проснулась Настя.

Через несколько лет мы, кстати, неожиданно встретились с мамой Егора на квесте, который наша студия проводила в парке. Я заметила среди людей женщину и сразу узнала в ней маму Егора, подсела и поприветствовала ее. Женщина вопросительно посмотрела на меня и спросила: «Мы знакомы?» Я сказала: «Да, несколько лет назад ваш сын приходил ко мне на пробный урок, но после него вы сказали, что я не умею преподавать и не стали заниматься». На лице женщины отразилось удивление, она неловко заерзала на скамейке, несколько раз открыла и закрыла рот, так и не найдя слов. Я продолжила: «Я подсела, чтобы сказать спасибо за то, что тогда сказали мне правду. Я после ваших слов много училась и работала над собой, и вот теперь я руководитель самой крупной языковой студии в городе». Удивление на ее лице стало совсем уж очевидным. Качнув головой, словно не веря, она проговорила: «А что, Welcome вы создали?» – «Я…» – еле слышно сказала я и ушла.

Но до этого момента было еще далеко, а пока, услышав, что проснулась Настя, я встала и стала собираться на прогулку с дочкой. Не знаю, откуда у меня взялись силы, но я решила предпринять еще одно действие. От руки написала на прямоугольных кусочках картона (назвать их визитками до сих пор не поворачивается язык): «Анна, английский для детей» – и номер, почему-то свой личный. Это, кстати, выльется в проблему, но уже гораздо позже. А пока я положила карточки в сумку на коляске и отправилась в ближайший к дому парк. Я понимала, что лучше меня никто не продаст мои же занятия, а там, мне казалось, легче всего найти мою целевую аудиторию. Мамы и папы гуляют с детьми, и есть время, чтобы меня выслушать.

Прекрасное время и бесценный опыт, на котором до сих пор основан наш тренинг по отработке возражений. Потому что столько отказов, сколько я получила в том парке, я не слышала больше никогда. Я подходила к каждому, и далеко не всем хватало вежливости даже на простой отказ, несколько раз меня прямо послали матом. А мужик, мирно расслабляющийся с бутылкой пива на лавочке, лениво бросил, взглянув на протянутую бумажку: «Анна, или как вас там, я вырос без английского, и сын справится». «Да, – подумала я с раздражением, – ты действительно справился уже лучше некуда». Но вслух не произнесла ничего, лишь отошла в сторону.

Там я поняла две важные вещи: не все родители – твои люди, и не всем нужен твой продукт. А еще идея может быть потрясающей, а клиенты к ней еще не готовы. И здесь ничего не поделаешь, придется либо долго рассказывать, почему то, что вы делаете, – классно и нужно, либо поменять план и предложить то, что действительно востребовано.

Кажется, из парка тогда никто так и не пришел, но первые клиенты все же появились. Понемногу собралась группа: в основном те, кто уже занимался развитием детей, ходил к Ульяне или другим преподавателям. А дальше сработал сарафан. Клиентам нравились уроки, они делились контактом с другими родителями, те приводили своих детей. Не думаю, что их подкупала моя методика – на тот момент знаний не хватало, каждый урок я экспериментировала, пробовала новое, меняла структуру, ориентируясь на реакцию детей. Конечно, не такого преподавателя в идеале хотелось бы видеть родителю для своего драгоценного чада, и маму Егора до какой-то степени можно понять. Но во мне видели то, что никого не оставляло равнодушным: заряд энергии, удовольствие от уроков и желание довести юных студентов до результата. Я придумывала много нового, чего на тот момент не встречалось в других школах в Долгопрудном: кулинарные мастер-классы, праздничные занятия на Хэллоуин и Рождество, «британские» уроки, дни рождения на английском – после офиса возможность экспериментировать, такой короткий путь от задумки до реализации вызывали у меня восторг.

Первый год принес мне тридцать учеников. Много ли это? В масштабе 2023 года – до смешного мало. Но тогда каждый из них был кирпичиком в ощущении: то, что я делаю, кому-то нужно. Я справляюсь. Люди приходят и остаются, а значит, я на верном пути.

Мне хотелось как можно скорее отработать заветные десять тысяч часов, чтобы стать мастером своего дела. Знаю, что сейчас вокруг теории о количестве времени, которое нужно потратить для достижения классного уровня в чем угодно, идут споры. Кто-то говорит, что число десять тысяч – среднее, а кто-то – что прежде всего нужно получать от процесса удовольствие, наслаждаться каждой минутой, иначе никакие тысячи и миллионы часов за спиной не помогут. Но все, что я делала в жизни, каждая сфера, в чем хоть чего-то добилась (преподавание, предпринимательство, бег, коучинг) научили меня одному: самое главное – упорно делать, достичь глубины, добраться до «твердого». Не каждая тренировка приносит экстаз, по сей день я недостаточно быстро бегу, иногда выдыхаюсь посреди дистанции и теряю темп. И я понимаю: мои неудачи означают лишь то, что я не «выбегала» еще свои километры. Бегу дальше. Не набрали достаточно учеников в этом году? Не выработали достаточное количество минут, часов, дней в маркетинге, в продажах, в методике. Делайте еще. Недавно на отдыхе я увидела надпись на входе в спортзал: Go hard or go home. Мой вольный перевод такой: или тренируйся до последней капли пота, или признай, что ты неудачник, и уходи. Жестко? Пожалуй. Но я не верю, что можно добиться успеха «в легкости», и не хочу вводить вас в заблуждение.

Именно из желания преуспеть я устроилась на работу в другой языковой центр. На этом месте я увидела, что такое плохая организация учебного процесса и как точно не должно быть. Или, по меньшей мере, как я бы не хотела, чтобы было у меня с моими учениками. Дети сидели за неудобными столами почему-то черного цвета, а стены собственник выкрасил в «жизнерадостный» оттенок коричневого. Обстановка не просто не вызывала прилива сил и мотивации учить язык, она придавала даже самому солнечному дню легкий налет осенней тоски. Оборудование отсутствовало. Причем я имею в виду не запредельные для этой организации телевизор или допотопный ноутбук. Не было ни красок, ни ножниц, ни бумаги. В общем-то, из того, что необходимо для занятий с детьми, была лишь я, то есть преподаватель. Кроме того, деньги там платили крошечные – двести пятьдесят рублей за час. Этого едва хватало, чтобы оплачивать няню, которая сидела с дочкой, пока я бегала из центра в центр. Но я и не нуждалась в большом заработке. Для меня драгоценностью был каждый следующий рабочий час, каждая возможность стать сильнее как педагогу.

С той же целью я набрала учеников на индивидуальные занятия и после двух основных работ (я продолжала сотрудничать с Улей) шла к некоторым из них домой, чтобы сделать школьную домашнюю работу или подготовиться к завтрашней контрольной. А еще были ребята, которые согласились приходить ко мне, пока спала Настя. Иногда ее беспокоили зубы или перевозбужденность днем, отсутствие прогулки – мало ли что может встревожить младенца, и она утихала только у меня на руках. Я не отменяла уроки, так и вела: покачивая Настю на руках, объясняла правила.

Мне отчаянно нужны были дети, практика, как можно больше и чаще. Тогда в голову пришло решение: больше всего детей, конечно же, в детских садах. Туда мне и нужно! В поисках нового рабочего места я обзвонила десяток садиков города. Спрашивала, не нужен ли им преподаватель английского. Большинство директоров ответили вежливым отказом, а кто-то не удержался и бросил раздраженное: «Английский детям-дошкольникам? Вы сошли с ума». Не вопрос, утверждение. Никто не хотел меня слушать и вникать, почему английский для детей пяти-шести лет – вообще-то отличная идея. Но нашлась одна директриса, у которой хватило времени и желания выслушать мое предложение. Она заинтересовалась и пригласила меня к ним в сад пообщаться. При взгляде на меня просияла – видимо, моя внешность внушила ей доверие или вызвала какие-то приятные ассоциации. Так или иначе, вела она себя крайне доброжелательно:

– Как вас по имени-отчеству?

– Анна Евгеньевна.

– Анна Евгеньевна, вы так похожи на англичанку! Настоящую, прямо из Лондона!

– Спасибо… – Я растерялась, не знала, как реагировать на внезапный комплимент, что все это для меня значит и как продолжить диалог, зашедший в тупик. Но директриса справилась совершенно самостоятельно.

– Английский, английский… Нет, ну английский – это хорошо, это очень хорошо для детей, так ведь? Я немецкий в школе учила, теперь все мучаюсь. Вы говорите, это эффективно? Ну, с маленькими детьми.

– Да, очень. Они… – Но договорить мне не дали.

– Просто замечательно. Давайте делать, Анна Евгеньевна. С сентября начнем. Впереди лето, сейчас детей маловато, да и вам еще планы готовить, материалы.

– А вы можете моего ребенка в садик оформить? Чтобы она здесь была, пока я работаю. Хотя бы на пару часов.

– Конечно, это вообще не проблема. Возьмем вашего ребенка, все сделаем.

– Мне платить не нужно. Я так буду работать, вы только дочку возьмите.

– Анна Евгеньевна, не выдумывайте. Приходите в начале сентября, лучше даже в конце августа, в двадцатых числах. Оформим все быстренько – и за работу!

Директриса так и лучилась радостью, словно наше будущее сотрудничество – ее лучшее решение за много лет карьеры. Я тоже не скрывала воодушевления. Все лето готовилась, писала планы, прорабатывала уроки, даже репетировала отдельные, наиболее сложные, кусочки. Параллельно проходила медкомиссию с Настей, бегала по врачам, ставила необходимые прививки. В конце августа, как мы и условились, пришла в сад с документами – своими и Настиными. Прошла в кабинет к директрисе, постучалась, вошла. Она на пару секунд оторвала взгляд от бумаг, посмотрела на меня и вернулась к торопливому перебиранию документов. Реакция, прямо противоположная той, что была на нашей первой встрече. Ни радости, ни воодушевления.

– Я документы принесла. Преподаватель английского, мы с вами договорились в августе…

– Да-да, я вас помню. Но вы знаете, мы передумали.

– Как передумали? – Руки со стопкой бумаг безвольно опустились.

– Не получится. Я занята, к сожалению. У меня дел – куча! Некогда разговаривать. Мы правда не можем вас взять.

На этом разговор закончился. Я вышла из кабинета в слезах, из меня как будто разом вытянули все силы. Столько времени, предвкушения, волнений – зря. Не помню даже, извинилась ли она передо мной или просто сказала, что у нее нет времени продолжать беседу. Не думаю, что она понимала, сколько надежд я возлагала на эту работу. Если честно, я до сих пор с трудом могу объяснить себе, зачем она вообще изначально на это согласилась. Хотела показаться прогрессивной? Кому-то что-то доказать? И что случилось потом? Так или иначе, это был удар ниже пояса.

Но я не сдавалась. В какой-то момент пошла работать в частный детский сад, где английский был частью программы. Отработала там год, справляясь с трудом: уроки проходили со скрипом, сказывались отсутствие опыта и количество детей – больше, чем у меня когда-либо было. На следующий год руководитель меня уволила. Позвонила мне: «Анна, зайдите ко мне, нужно поговорить». Меня накрыла тревога, я прокручивала в голове варианты, что может сказать мне начальница. Наверняка что-то о моей некомпетентности, ведь кто я, а кто она. Может, вообще кто-то пожаловался? Но дети меня любили, я старалась, как могла. Всю дорогу придумывала ответы на претензии руководителя, но ни один из них не пригодился. Вошла в кабинет, села напротив директора – та, как и полагается, заняла свой «президентский» стул. «Анна, я вынуждена вас уволить. Бюджета не хватает, к сожалению».

Вынуждена… Раскаяния на ее лице я не наблюдала, хотя на дворе стояло второе сентября и мы обе понимали: найти работу, когда учебный год уже начался, гораздо тяжелее, чем летом. Почему она не сказала об этом раньше? Этот вопрос, разочарование в ней и злость пришли ко мне много позже. Тогда я на ватных ногах спустилась с третьего этажа. Перед глазами все плыло, я чуть не упала с лестницы. Не помню, как дошла домой, мысли путались, слезы застилали глаза. Меня не волновали деньги, не беспокоило, что я не смогу никуда устроиться. В голове билась одна мысль: тебя уволили, потому что ты никчемный преподаватель, который ничего не стоит.

Я продолжала работать индивидуально и в частных студиях, но становилось все сложнее. Постепенно нарастала усталость. Каждый день приходилось выходить из дома с огромной сумкой с самодельными карточками, фигурками животных, мячиками, фломастерами, листочками бумаги… На мысли о том, что нужно сегодня взять с собой, как не забыть самое главное, какие материалы докупить по дороге с одной работы на другую, уходила куча энергии. Я хотела приходить в свой офис, где все было бы как мне надо, удобно и правильно для меня и для детей. Каждый существующий центр не устраивал меня по тем или иным причинам, и тогда я начала думать, не создать ли мне что-то свое.

Последний, решающий толчок мне дала Ульяна, с которой мы до сих пор дружим. Она сказала: «Ань, иди и открой что-то свое». Предложение Ульяны лишь подтвердило мои мысли: пора переходить на другой уровень. Я пришла домой в тот день и сказала Диме, что хочу попробовать открыть что-то свое, проходя мимо, когда он сидел на диване и жевал бутерброд. Никаких долгих разговоров, анализа, бизнес-плана, хотя бы на коленке. Сразу к действию, без раздумий. Возможно, если бы тогда я все продумала, взвесила за и против, то и вовсе ничего не открыла бы. Муж предложил дать денег, сказал, что даже если мы их потеряем, ничего страшного. Не было бурной радости при виде новых горизонтов, но и осуждения я не услышала. Думаю, если бы он поступил иначе, я бы все равно пошла этим путем. Мне нужно было место, где я могла бы развиваться.

В тот же день я вышла на пробежку, набрала маме и сказала: «Я открываю свою школу».

Буквально через пару дней после принятия решения я уже заключила договор аренды. Удивились? Преподаватель без малейшего представления о том, как выбирать и оценивать помещение, взял и снял заветные метры буквально за считанные дни. На самом деле я лишь понимала: помещения выбирают. Но на что опираться в выборе – не имела ни малейшего представления. Мне на помощь пришла… Ульяна. Да, она не только подтолкнула меня к решению уволиться из ее центра и открыть свой, но и помогла делом. Она вместе со мной просматривала объявления о помещениях в аренду, выбирала локацию, помогала найти что-то удобное и мне, и будущим клиентам, а я просто ей доверилась. А когда пришла снимать то самое помещение, честно сказала арендодателям: «Мечтаю сделать здесь школу английского для детей». Мне повезло. Владельцами помещения оказались прекрасные люди. С первых дней нашего сотрудничества и до сих пор мы относимся друг к другу с большим уважением. Они помогают мне и переживают за судьбу Welcome. Я, в свою очередь, отношусь к этому помещению как к своему второму дому – бережно и аккуратно.

Возможно, у вас возник вопрос: почему Ульяна так поступила? Какой руководитель в здравом уме предложит работнику, стабильно приносящему доход, отправиться в самостоятельное плавание? Это же самый главный страх начинающих собственников: я сотрудника всему научу, а он потом уйдет и станет моим конкурентом.

Я думаю, дело в масштабе личности. Меня привлекают сильные люди, а я притягиваю их. Так уж вышло, что слабым я попросту не нравлюсь, ни как спикер, ни как предприниматель, ни как учитель. У человека со стержнем есть внутренний ориентир, он полностью ответственен за ситуацию и везде видит перспективы роста. Так было и у нас: Ульяна понимала, что мы дали друг другу максимум, и дальше нас ждет уже не равнозначный обмен.

Мне бы хотелось сказать, что меня настолько вдохновил ее поступок, что я так же вела себя по отношению к своим сотрудникам с самого начала. Но это было бы ложью: как и многие в начале пути, я ждала, что мои работники будут вкладываться в школу на миллион процентов, считала, что они мне что-то должны за возможность работать в комфортной атмосфере. Я сидела в четырех коричневых стенах без ножниц и клея, а вы чем-то недовольны в своем светлом кабинете со всем необходимым? Какие неблагодарные! Почему вы не вовлекаетесь в проблемы студии так же, как я? Меня возмущало, злило такое поведение. Все лучшее – сотрудникам и клиентам, а мне – лишь трудности, задачи и головоломки. Бизнес – так одиноко!

Постепенно пришло понимание: если я хочу иметь лучших специалистов, нужно быть готовой к другим отношениям – где я могу научить, направить, подсказать, но где и мне дадут не меньше.

Сейчас каждый сотрудник студии Welcome сильнее меня в своей области. Я просто не нанимаю людей слабее себя. Зачем они мне? Моя задача – не быть самой умной, моя задача – собирать вокруг себя тех, кто умнее, талантливее меня. Когда мы встречаемся на планерках, я заваливаю их вопросами. Кто-то, признаю, гораздо больше углубился в методику, и может рассказать об особенностях обучения дошкольников, если разбудить его ночью. Кто-то – гениальный маркетолог, способный одну за другой выдавать идеи с вау-эффектом. Кто-то разбирается в найме, финансах, юридических вопросах… А я год за годом расту как руководитель. Если я научила сотрудника, и теперь он хочет пойти в свое – мы выросли вместе, совершили равный обмен, и он закончен. Я все сделала правильно, пора переходить на следующий этап.