Читать книгу Легенда зеленого леса - - Страница 3

Девочке показалось, что будить ее начали, стоило только закрыть глаза. «Фло-о, скажи бабушке, что я сейчас приду.» – Попросила Адель, пытаясь натянуть на себя клочок покрывала.

– Простите, молодая госпожа, но господин велел разбудить незамедлительно. – Голос фру Мейер звучал сухо, словно она тщательно скрывала обиду. Открыв глаза, Адель убедилась, что слух не подвел. Сухие губы были поджаты в тонкую линию, лицо женщины выражало неодобрение.

– Хорошо,  – Адель вздохнула и села. Оглянулась в поисках зеркала, но не нашла. Поэтому попыталась распутать длинные пряди руками.  – Скажите, я сейчас выйду.

– Девочка! – Теперь голос старшей горничной (или домоправительницы?) звучал строго. – Если господин барон велит явится незамедлительно, то это означает только одно – сейчас!

– Уважаемая фру Мейер! – Возмущенная таким отношением, Адель встала и, вспомнив бабушкины уроки, вздернула подбородок. – В таком тоне будете обращаться к вашим подчиненным. Скажите господину барону, что я сейчас выйду. И пришлите мне в помощь кого-нибудь потолковее. Мне надо привести себя в порядок.

– Ишь, как заговорила… – Змеей зашипела фру Мейер, но, наткнувшись на твердый взгляд Адели, не стала продолжать. Только вышла, нарочно громко хлопнув дверью.

          Адель, тяжело вздохнув, продолжила свое занятие.  Пришлет к ней кого-нибудь фру Мейер или нет, а привести себя в порядок надо. В конце концов, она – жена наследника замка и не может себе показаться на людях с растрепанной. К радости Адели, распутать волосы получилось достаточно быстро. Видно, спала она совсем недолго и пряди не успели как следует спутаться.

            Стук в дверь раздался, когда девочка уже заплетала косу. «Войдите!» – позвала она, думая, что пришла наконец-то присланная служанка. Но в комнату вошел барон Норберт.

– Доброго утра, Адельхайд! – Поздоровался он с невесткой.

– Здравствуйте, господин барон. – Адельхайд вскочила с кровати. Ожидая, что сейчас получит взбучку и за невыполненный приказ, и за показанный характер. Но мысли барона были заняты совсем другим.

– Фру Мейер сказала, что ты выйдешь попозже. Я решил поторопить, потому что времени у нас не так и много.

– Фру Мейер хотела, чтобы я вышла из покоев нечесаной и в мятом платье. – Спокойно ответила Адель. Возможно, жаловаться на доверенную прислугу в первый же день пребывания в роли молодой госпожи и было неразумно. Но еще более неразумным было оставлять все как есть: «Только дай слабинку, прислуга распустится, не угомонишь» – поучала бабушка Адельхайд.

– Да, – задумчиво потер щетинистый подбородок барон, – об этом я как-то не подумал. Действительно, не подобает. Ладно, давай, приводи себя быстро в порядок, а я пока расскажу, что и как. На меня можешь не оглядываться, считай, что я – твой дед.

            Адель только хмыкнула, представив, что сказал бы строгий дед, вздумай она или бабушка прихорашиваться прилюдно. Но вслух не сказала ничего, только кивнула, снова принимаясь за косу.

– Значит, так, времени у нас – до захода солнца. Когда последний луч погаснет над землей, мои люди должны вернуться в замок. До ближайшего города пусть неблизкий, а им еще на торг успеть надо, припасы обновить. По пути они довезут тебя до Чернолесья.

– А… – Открыла было рот Адель, чтобы спросить, что же она скажет бабушке. Но барон Норберт жестом перебил ее.

– Твоим родным я уже написал письмо. Думаю, этого хватит. Но, чем раньше вы выедете, тем меньше повода будет у твоих поднимать шум.

– Вы отсылаете меня, – Адель снова пришлось вскинуть подбородок, чтобы смотреть великану барону прямо в лицо, – потому, что я не смогла стать настоящей женой вашему сыну?

– Нет, что ты, девочка! – Барон Норберт невесело рассмеялся. – Райнер придет за тобой ровно через три года. И да, до этого дня о вашей свадьбе никто не должен знать. Считай это тоже частью испытания.

            Барон Норбет вздохнул, снова потерев щеку.

– Ну, все, девочка, давай прощаться. Время не ждет.

           Он сделал шаг вперед, немного неловко прижав девочку к себе обеими ручищами. Потом по-отечески поцеловал в рыжую макушку и прошептал: «Если я в тебе не ошибся, ты сможешь снять проклятие. Наверное, только ты и сможешь». Словно смутившись своих чувств, барон резко отпустил Адель и широким шагом вышел из комнаты.

          Не успел он выйти, как в комнату влетела фру Бартш. Словно, за дверью ждала. Хотя, может, и ждала, не решаясь помешать хозяевам в важном разговоре. В руках она держала красивую резную шкатулку, в которой оказались зеркальце, различные гребешки и заколки.

– Ох, госпожа, и разозлили ж вы нашу змеюку! – Защебетала она на ходу. – Оно и понятно, столько лет, считай, хозяйкой была, а тут подвинуться приходится. Да еще перед кем, перед девочкой совсем, вы уж простите!

– Да, не за что мне вас прощать. – Вымученно улыбнулась Адель. – Я и сама знаю, что еще мала, и барон с мужем то же в один голос твердят.

– Вы, если меня спросите, госпожа, – продолжала фру Бартш, – то правильно поступает молодой хозяин. Не дело это – с дитем-то, прости Творец! – Она широко осенила себя защитным знаком. – А так, вы подрастете, молодой хозяин ума наберется. Глядишь, и сладится у вас все.

– Вы его сегодня видели? – Не удержалась от вопроса Адель. Эта женщина, похоже, питала к ней симпатию, в отличие от домоправительницы. Так что можно было рискнуть.

– Господина Райнера-то? Как не видеть! Вышел из покоев ни свет ни заря. Спорил о чем-то с хозяином. А потом ускакал.

           Женщина осеклась, словно поняла, что сболтнула лишнее. Адель зацепилась за эту оговорку, но времени расспрашивать подробнее не было. Чуть приведя себя в порядок, она поспешила вслед за фру Бартш туда, где ее уже ожидал барон Норберт.

– Отлично! – Безо всяких вступлений начал барон.  – Кони оседланы. В седле ведь держишься?

– Немного. – Подала плечами Адель.  Хорошей наездницей она не была, но немного держаться в седле была обязана каждая дворянка. Тут даже деду нечего было возразить.

– Хватит. Дорога близкая.  – Удовлетворенно кивнул барон. – Янник – кивок в сторону скромно стоящего у стены воина, – довезет до Чернолесья. А уже в замок пойдешь сама. Вот письмо. Медальон наденешь брату на шею. Пусть первый месяц носит, не снимая. А там – по необходимости. На год-полтора хватит, а потом – пусть сам.

– Спасибо! – Адель прижала заветный сверток в груди.

– Да, сумку тебе фру Бартш собрала. Там немного, кое-какие мелочи. Я бы на твоем месте особо ими не хвастался. Но пользоваться можешь, на них ни магии, ни проклятий. Так, вроде, все. Двигай!

            Последнее слово уже было приказом в сторону Янника. Мужчина кивнул и, легко вскинув поданную фру Бартш сумку на плечо, вышел из зала. Адель не оставалось ничего, как пройти вслед за ним. Во дворе нижнего замка, у самой внешней стены уже стояли запряженные кони.  Капитан Альфред лично подсадил Адель на низкорослую лошадку и пожелал: «Всего доброго, маленькая госпожа! Надеюсь, до встречи!».

            Адель с интересом наблюдала, как отряд постепенно вытягивается в колонну, проходя через замковые ворота. Кроме Янника, который, как оказалось, не только головой отвечал за свежеиспеченную жену наследника, но и командовал всем отрядом, в дорогу двинулись с полдюжины воинов, а также три крестьянских телеги с возницами.

– А можно спросить, что вам понадобилось на торгу? – Спросила Адель, просто, чтобы поддержать разговор.

– Да, то же, что и всем. – Пожал плечами Янник. Видимо, хозяйственные разговоры не вызывали у него особого интереса, но и чем-то запретным тоже не являлись.  – Немного железа для кузницы, зерна побольше, на нашей горе его много не вырастишь. Пряности для кухни, но это, госпожа, вам не меня спрашивать надо. Вон, на первой телеге младший управляющий едет. Он знает, что там кухарка в списке написала.

– Да я так, просто спросить. – Адель было неловко дергать человека за такой мелочью. – Я раньше никогда не задумывалась, как вы там в замке живете. Там же действительно, ни полей, ни огородов. Но даже не думала, что можете так запросто на торжище выезжать.

– Ну, допустим, не так уж и просто. – Воин хохотнул, словно услышал хорошую шутку. – Но да, есть лазейки.

– А как так получилось, что никто до сих пор не наткнулся на замок? – Адель учуяла возможность узнать побольше, но старательно делала вид, что продолжает все ту же пустую беседу. – Ну не может же быть, чтобы все так боялись проклятия, чтобы за столько лет ни разу никто не забрел вглубь леса.

– Так разве ж на него так просто набредешь? – Янник снова хохотнул, явно забавляясь наивностью молодой госпожи. – Вы, госпожа, оглянитесь, пока не свернули.

            Адель оглянулась. И ахнула. Замка видно не было. Только полуразрушенная временем каменная стена опоясывала подножье холма. Примерно там, где в ночных воспоминаниях девочки начинался Нижний замок. Дальше шел каменистый холм, местами поросший лесом, вершина которого скрывалась в густом тумане облаков.

– Видите, да? – Продолжал добродушно посмеиваться Янник. – А теперь попробуйте, набредите на замок.

– Но ведь вчера ночью… – растерялась девочка.

– Так, то ж было вчера!

            Некоторое время ехали молча. Янник отвлекся на дела отряда, а Адель было о чем подумать. Лесная дорога скоро закончилась и отряд выехал на старую дорогу, издавна служившую границей между поместьями.

– Вот, госпожа, не стоит вам быть узнанной. – Янник протянул Адель просторный, но довольно простой плащ. – Приказ Его Милости.

            Поблагодарив, Адель накинула на плечи плащ, так похожий на тот, что остался лежать где-то в лесу, измазанный в крови разбойника. Оглядев себя, девочка покачала головой. Новое зеленое платье с красивой вышивкой по подолу и простое, до добротное седло никак не вязались с плащом служанки.

– Уж извините, госпожа, – улыбнулся воин, – но лошадку придется оставить. Она, хоть и неказиста, но приметна. Новую лошадь в тихой околице не заметить сложно. Но вы не переживайте, подвезем поближе к замку, сильно ножки трудить не придется.

            «Ножки» ныли еще после вчерашнего, но Адель только молча кивнула. Она не совсем понимала, что задумал барон Норберт, но во многом соглашалась с его людьми. Ни капитан Альфред, ни этот Янник не выглядели новичками. Уж наверное, знают, что советуют.

          Адель еще раз оглядела отряд. И заметила то, что в первый момент не бросилось в глаза: никто из мужчин не был одет в цвета барона Норберта. Разноцветные плащи, разномастные камзолы. И не подумаешь, что идет хорошо сработавшийся военный отряд. Два небогатых купца сговорились поделить затраты на охрану. И набрали в ближайшем городе несколько наемников из бывших солдат. Чудеса, да и только.

          Вскоре Адель начала узнавать знакомые места. На развилке, где от каменной дороги ответвлялась натоптанная тропинка, Янник придержал коней.

– Вот, госпожа, вам сюда. До замка тут совсем недалеко. На всякий случай, идите одна, ребята за вами присмотрят со стороны.  Творец с вами, госпожа!

– И с вами всеми, Янник!

            Адель ответила привычно, надвинула капюшон плаща поглубже и поспешила по тропинке. Шел ли за ней кто-нибудь из охраны, она не присматривалась. Быстро пробежав краем деревни, девочка поспешила влиться в потом людей, снующих в замок и обратно. Кто-то уже возвращался, отдав на кухню молоко, масло или свежезабитую птицу. Кто-то только шел туда. Не вся прислуга жила в замке. Не все работы начинались с рассветом.

           Добежав уже почти до замка, Адель оглянулась, пытаясь найти подходящую группку женщин, чтобы постараться незаметно влиться в нее. Но стражник на «хозяйственных» воротах уже успел присмотреться к необычной служанке и негромко позвал ее.

– Скорее, госпожа Адель, пока госпожа баронин не видит!

            Адель вздрогнула от неожиданности. Но выбирать не приходилось, внутрь замка надо было попасть так и так. Благодарно кивнув догадливому стражнику, девочка подобрала плащ и юбки и мышкой шмыгнула в проем. Быстро перебежала через двор и уже от крыльца оглянулась на двух крестьянок, несущих в замок корзины со свежей зеленью.

            Мысль спрятаться под плащом служанки уже не казалась Адель такой умной. Женщины ради теплого летнего дня вообще оставили плащи дома. Никто из них не прятался под капюшоном, даже белые чепчики были сдвинуты на затылок, открывая румяные лица и непослушные локоны.

            Вздохнув, Адель приготовилась к домашнему скандалу. Одна надежда оставалась на то, что письмо барона Норберта как-то смягчит грозную бабушку. О том, что скажет дед, Адель вообще старалась не думать.

Баронин Адельхайд, как и ожидалось, обнаружилась в зале. Несмотря на ранее время (солнце только-только встало), баронин уже разбиралась с хозяйственными делами.

– А, фройлян баронесса, доброе утро! – Холодно поздоровалась бабушка с внучкой. – Пройдемте, дорогая моя, ко мне в кабинет. Нам есть о чем побеседовать.

– Да, бабушка. – Покорно согласилась Адель, покрепче прижимая к груди заветную сумку.

            Едва дверь комнаты закрылась за дамами, как баронин обернулась и со всего размаху отвесила внучке звонкую пощечину.

– Ну, рассказывай, где гуляла? – Строго спросила она. Но не успела девочка открыть рот, как бабушка повторила пощечину. – Лучше ничего не говори! По тряпкам вижу, что не с конюхом! Я ночами не сплю, перешиваю платья твоей покойной матери, а ты себе новые платья в трактире зарабатываешь?

            Баронин снова занесла руку, но Адель, испуганно прикрывшись сумкой, закричала: «Хватит, бабушка! Хватит!». Вместо пощечины тяжелая бабушкина рука вцепилась в длинные рыжие волосы. Не вытерпев такого обращения, Адель кошкой вцепилась в бабушкину руку, оставляя на сухой старческой кожи длинные кровавые царапины.

– Если бы я знала, что вы такие, я бы лучше осталась там, в замке барона Норберта! – Закричала девочка сквозь слезы. Свалившегося на нее за последние дни оказалось слишком много для хрупких детских плеч. – Если бы я знала, что вы – такая! – Повторила девочка. – Я бы ни за что не вернулась домой. И пусть бы вы с дедом сдохли от голода в этих развалинах! Для деда меня, словно не существует. Я думала, в этом доме хоть кто-то – на моей стороне, но вы тоже слепы, словно старая кротиха! Порядочность! Честь! Да вы даже не знаете, что означают эти слова!

            Высказавшись, Адель изо всех сил швырнула в ошалевшую бабушку сумкой и выскочила из комнаты, гулко хлопнув дверью. Опасаясь, что за ней могут послать слуг, она вихрем пронеслась через замок, пугая своим видом встречных горничных. Лицо горело. Спутанная коса болталась за спиной. Плащ остался где-то на полу, слетев по дороге с девичьих плеч.

            Выскочив за ворота, Адель побежала в ту сторону, где, как ей казалось, должен  был находиться замок барона Норберта. «Лучше жить с жабой, чем с такой родней!» – зло повторяла про себя девочка. Райнер, по крайней мере, хоть  немного пытался ее понять.

          Адель бежала по лесу, спотыкаясь о корни и лежащие на земле ветки, а заветной границы все не было и не было. Девочка даже не заметила, что впопыхах побежала напрямую от ворот, не в том направлении, что в прошлый раз. И только когда при переходе через, казалось, высохший ручей нога по колено угодила в мокрую грязь, Адель опомнилась. Ведь в прошлый раз на пути не были ни этого овражка, ни ручья.

            Выбравшись наверх, девочка с досадой оглядела испорченное в грязи новое платье. «Надо успокоиться» – сказала она себе. Успокоиться, осмотреться, выбрать правильное направление и до заката успеть вернуться в проклятый замок – таков был ее план. Но сколько Адель ни осматривалась, она не видела ничего, кроме высоких деревьев. Даже солнца не было видно за кронами, чтобы понять, как долго она бежала и как далеко могла убежать.

            Вспомнив, что замковые ворота выходили на восток, Адель посчитала, что именно на восток от замка она все время и бежала. А если замок барона Норберта находился напротив Северной башни, то ей сейчас надо сворачивать к северу.

            Когда ноги от усталости стали, словно каменные, Адель пришлось признать, что она окончательно заблудилась. Она не нашла ни только замка, но даже и границы. А та, если вспомнить карты, которые ей показывал Вилли, огибала поместье по широкой дуге Черный лес, по имени которого и было названо Чернолесье. Только в ту сторону лес и тянулся сплошным полотном, переходя за дорогой в Зеленый лес. С других сторон знаменитые баронские леса то и дело перемежались полями и полянами-сенокосами.

            Адель решила просто идти вперед в надежде, что раз уж она ошиблась стороной, то рано или поздно набредет на одну из таких полян. А, вместе с ней, и на дрогу, ведущую к селению. А если не ошиблась, то рано или поздно выйдет к границе. Что она будет делать потом, девочка представляла смутно. Сейчас было главное – выбраться из леса.

            ***

            Пока Адель пыталась отыскать дорогу среди нехоженого подлеска, в замке разразилась настоящая буря. Не дождавшись с повинной строптивой внучки. Баронин Адельхайд послала за ней горничную. Та, заикаясь и пряча глаза, доложила, что молодой госпожи в замке нет. Слуги видели, как она выбегала за ворота около часа тому назад. Фло самолично расспросила всех стражников, но никто из них не видел, чтобы госпожа возвращалась.

            Поняв, что скрыть случившееся в надежде, что как-нибудь само сладится, не получится, госпожа баронин пошла к мужу. Краснея и бледнея, рассказывала Ее Милость о том, что с внучкой в последнее время стало твориться что-то неладное. Покладистая, прилежная девочка вдруг начала забивать себе голову совершенно непотребными вещами, а потом и вовсе сбежала из дома. Как предполагала госпожа баронин, на праздничные гулянья.

            Рассказала баронин Адеьхайд и о том, что дождавшись утром внучку, она хотела примерно наказать ослушницу. Но не сдержалась, увидев на девочке непонятно откуда взявшееся новое платье из дорогой шерсти. В иное время баронин не удержалась бы напомнить мужу, что не раз говорила ему о необходимости устраивать судьбу Адели. Но то – в иное время. Сейчас же ей оставалось только молча слушать упреки барона о том, что она «распустила девку».

            Баронин Адельхайд только поджимала сухие губы и молча слушала мужнины упреки. Крыть было нечем: что-то она и правда упустила. Адель всегда казалась ей спокойной девочкой, которая понимала свое положение и была вполне им довольна. И уж чего госпожа баронин точно не ожидала, так это того, что девочка вдруг взбрыкнет и начнет показывать характер.

            Впрочем, кое-какая польза была и от въедливости старого барона. Выслушав что и как, он пожелал лично осмотреть сумку, которую Адель принесла с собой. Во избежание лишних разговоров (которых и так уже будет предостаточно), сумку решили осматривать в кабинете баронин, где госпожа Адельхайд обычно занималась хозяйственными делами. И где они недавно поссорились с Адель.

            Сумка оказалась довольно обычной, простого, но добротного полотна. Такой вполне мог пользоваться и крепкий крестьянин, и небогатый рыцарь. А вот в сумке… В сумке оказали вещи, в которых девочку видели в замке вчера вечером.  Все было отстирано и аккуратно свернуто. Что за умелицы смогли все сделать за одну короткую ночь – оставалось тайной. Кроме того, из сумки выпал кожаный кошель, сыто звякнувший содержимым. Барон поднял кошель и потряс его, взвешивая в руке и прислушиваясь к звону. На медь было не похоже.

          Старый Хуберт хотел уже было открыть кошель, когда взгляд его зацепился за герб. Три зеленых дуба на серебряном фоне – старинный герб проклятого рода. Герб и титул рода, который короли зачем-то отказывались ни признавать вымершим, ни передавать владения другим представителям рода.

          Еще раз внимательно рассмотрев кошель (тот выглядел довольно новым, но не новехоньким, сделанным специально для этого случая), барон ухватился за письмо, выпавшее из сумки вместе с остальными вещами. Сложенный конвертом лист был запечатан печатью с тем самым гербом. Молча покачав головой, старый барон протянул кошель и письмо жене.

– Ты знаешь этот герб?

– Вроде, знакомое что-то. – Сказала она, с прищуром разглядывая тонкую работу вышивальщицы. Наметанный взгляд отметил также оленью кожу отличной выделки и дорогие нитки. – Но вот никак не могу вспомнить.

– Ну да, – вспомнил барон, – ты же не из наших краев. Слыхала что-нибудь про проклятый замок?

– Ах! – Кошель выпал из враз ослабевших рук и звонко плюхнулся на пол.  – Спаси и сохрани Творец! Не с нечистым же она связалась?! Как?! Да и зачем?! Что же теперь будет?

– Ты погоди кудахтать! – Прикрикнул на жену барон Хуберт.  – Дай подумать. А лучше, пойди прочь. Распорядись, чтобы мне в библиотеку подали доброго вина и мою трубку! Мне надо подумать.

– А Адель? – Заикнулась было баронин. И тут же сникла под тяжелым взглядом мужа.

– Об Адель тебе раньше надо было думать. Была бы умнее, сейчас бы мы из первых уст знали, в чем дело и чем оно нам грозит. А так, не можешь помочь, так хоть не мешай думать.

            Барон немного лукавил. Ему надо было не подумать, а кое-что найти. Если верить семейным преданиям, когда-то, давным-давно, бароны из Чернолесья крепко дружили с соседями из Зеленого Леса. Вместе кутили, вместе выходили на битву по приказу короля. Охотно роднились, в бою прикрывали друг другу спины. И, в случае поражения, давали отпор любому, кто смел позариться на наследство соседских сирот. Дружба эта длилась не одно поколение, а потом случилось проклятие.

            Деда барон помнил плохо. Тот умер, когда ему, младшем из внуков, было лет шесть или семь. Но он помнил, что дед завещал каждый год в определенное время вывозить на границу Зеленого Леса две подводы с зерном. Дед, вроде, сам так и поступал. Отец некоторое время следовал ему, но потом через Чернолесье и ближние земли волной прошел мор.

            Говорили, что его принесли возвращающиеся с войны солдаты. Но иные, и отец был среди них, усмотрели в нем наказание за помощь пособникам нечистого и запретил оставлять подношения. Заодно, и две лишние подводы зерна каждый год можно было отправить на торг.

            Но это все барон помнил смутно. Его, младшего сына, тогда больше занимали воинские искусства. Это потом он, Хуберт, вдруг оказался единственным наследником баронства. И единственной надеждой отца.

            Барон вспоминал старые времена, пока спешил в библиотеку. Старые кости болели, утром приходилось все дольше и дольше двигаться, пока суставы начинали наконец-то гнуться, как положено. Каменные лестницы, построенные так, чтобы на них было удобно отбиваться от врага, все меньше располагали к прогулкам по замку. Наконец-то цель была достигнута. Расторопные слуги уже ждали господина, доставив все, что велела хозяйка.

            Впрочем, барону Хуберту не понадобилось много времени. Он едва успел толком раскурить трубку, как завещание деда – Хуберта Неукротимого (которого добрые приятели и старые враги называли просто Одноглазым) – лежало перед ним на столе. Вместе с хозяйственными книгами. Несколько раз перечитав страницы, посвященные упомянутым ранее телегам, барон хмыкнул, закрывая фолианты. Жаль, что отец в свое время не потрудился перечитать все это лишний раз.

            Отложив трубку, старый барон взломал печать на письме. На дубовую поверхность стола выпал медальон с небольшим камнем. Оправленный в серебро кабошон тускло поблескивал на свету. «В память о твоем добром друге Хуберте, значит…» – Пробормотал барон задумчиво. «Значит, недаром дед тебя нашим хлебом кормил, недаром. Эх, отец…»

            Еще раз перечитав письмо, барон бережно спрятал медальон в шкатулку для важных бумаг. Туда же положил письмо и кошель. Подумав, вытянул из замка ключ, который не доставал, наверное, уже лет пять (важных бумаг в последние годы становилось все меньше, а прислуга и так была вся из своих), и повозившись немного, повесил на цепочку, рядом со знаком Творца.

            После этого велел трубить тревогу по замковому гарнизону. На поиски пропавшей баронессы вышли солдаты, егеря, конюхи, а также почти все обитатели ближайшего хутора. По версии, озвученной бароном, девочка побежала в лес, искать любимое колечко. Она потеряла его, гуляя с утра по окрестностям.

            Если кто и вспомнил, что в этом замке давно уже не носила колец даже сама баронин, куда уж маленькой баронессе, то мудро промолчал. Рука у барона, хотя и гнулась с трудом, тяжелый кнут все еще держала крепко. И если уж пообещал, что особо болтливым лично спустит шкуру от языка до пят, словно у него недалеко разойдется с делом.

            ***

            Баронессу Адель нашли ближе к вечеру. Походе, девочка не там свернула с тропы, ведущей на хутор, и потом долго бродила кругами вокруг замка. По пути она ухитрилась влезть в какую-то бочажку, изрядно промочив и ноги, и подол платья. Заплаканную и смертельно уставшую девочку нашли собаки, которым егеря дали понюхать любимые перчатки баронессы.

            Завернув находку в свой плащ, старший егерь отдал приказ обыскать окрестности, не найдутся ли поблизости чужие следы. А сам повез баронессу в замок. Там над ней тут же захлопотали баронин с верной Фло. Об утренних распрях никто не вспоминал, было не до того. А к вечеру у Адель началась горячка.

            Весь замок стоял вверх дном. Вилли, который с самого рождения едва ли не впервые оказался на вторых ролях, покорно скучал в своей комнате. Дед сутками просиживал в библиотеке, закопавшись в пыльных исторических фолиантах. Что он искал, он не говорил никому. Только снова и снова посылал слугу доставать с лестницы новые книги.

            Время от времени барон Хуберт застывал в задумчивости, положив руку на шкатулку с бумагами. Но, подумав некоторое время, видно, так и не мог принять какое-то решение. В конце концов, он оставил замок на встревоженную баронин и, велев нагрузить телегу всяким добром и припасом на три дня, отправился в ближайшую орденскую обитель.

            Что хотел найти там барон, он не сказал даже брату-библиотекарю. Только упорно что-то искал в хрониках сто-двухсотлетней давности. Весь день и всю ночь напролет. Пока не уехал довольный, щедро отблагодарив братьев. Отец-настоятель благодарил в ответ, приглашая заезжать в любое время. Но, на всякий случай, после отъезда барона велел брату-библиотекарю составить список фолиантов, которые заказывал Его Милость. Мало ли, вдруг пригодится. К его огорчению, список ничего не прояснил.

           Барон интересовался исключительно хроникой местной округи. На всякий случай, брат-библиотекарь получил задание перечитать фолианты и выписать все подозрительные события. Но ближе к разгадке это храмовников не подвинуло. Осталось только пожать плечами и согласиться, что даже владетельные господа иногда бывают с причудами.

           Барон же, приехав домой, решительно прошел в библиотеку. Суставы нещадно болели, растревоженные дальней дорогой, но двигались исправно. И это заставляло Его Милость скрипеть зубами, но гордо расправлять плечи. А он еще ругался на лекаря, советовавшего ему побольше шевелиться! На ходу отмахнувшись от выскочившей на шум жены, барон Хуберт схватил со стола шкатулку и поспешил в комнату к внуку. «В конце концов,» – ворчал он на ходу, – «Так не бывает, чтобы настоящие пособники тьмы за двести лет никому толком не нагадили. А, значит, ничего плохого они нам не сделают»

            Войдя в комнату Вилли, барон Хуберт застал внука за чтением.

– Все читаешь? – Спросил он ворчливо.

– А что еще остается делать? – Грустно ответил подросток. – Как там Адель?

– Вроде, лучше. – Пожал плечами дед. – Бабушка при ней. А для тебя, посмотри, что у меня есть.

            Дед достал медальон и осторожно надел внуку на шею.

– Это из обители, да? Какая-то святыня? – Заинтересовался мальчик, увлеченно разглядывая обновку.

– Нет, не из обители. – Дед склонился к самому уху Вилфреда и доверительно зашептал. – Это подарок от одного очень старого друга. И будет лучше, если как можно меньше людей будет о нем знать. Даже бабушке не говори, я сам расскажу, что можно.

– Хорошо. А зачем он мне? – Глаза мальчика засияли любопытством. Как всегда бывает у подростков, когда в деле запахнет какой-то тайной.

– Увидишь. – Дед отошел на шаг от кресла и приказал. – Вставай!

– Но я же…

– Ты – рыцарь. Ты – воин! Если командир прикажет, ты должен встать, даже полумертвым! Вставай!

            Подчиняясь властному тону, мальчик встал и, не отрываясь взглядом от выцветших дедовых глаз, сделал несколько шагов.

– Я… Могу ходить?

            Мальчик с надеждой смотрел на деда. Эта надежда постепенно сменялась ужасом при виде того, как старый барон побледнел и, схватившись за грудь, начал сползать с кресла на пол. Вилли бросился к деду, но непривычные к такой работе ноги подвели. Несколько раз попытавшись встать, мальчик сумел подняться на четвереньки. Так он смог доползти до двери. Держась за стену, он встал и открыл дверь в коридор. После этого ноги окончательно отказались его держать и Вилли, сидя на пороге комнаты, изо всех сил закричал: «Ба-абушка! Ня-аня! Кто-нибудь! Помогите! Деду плохо!»

            На крик начали сбегаться слуги. В комнате открыли окно, на бароне рванули ворот рубахи, чтобы легче дышалось. Баронин Адельхайд, оставив внучку на попечение сиделки, уже бежала по лестнице со своими лекарскими баночками и скляночками. Правда, барон Хуберт пришел в себя раньше.

– Фу-у! Уберите от меня эту гадость! – Скривился он, слабой рукой отодвигая резко пахнущее мятой и валерианой зелье. –  Дай чего-нибудь покрепче!

– Хуберт! – Осуждающе покачала головой госпожа баронин. Но слуга уже подчинился господину.

– Есть повод, Адельхайд. – Отхлебнув приличный глоток, барон, к ужасу супруги, утерся рукавом.  И добавил, уже обращаясь к внуку. – Вилли, мальчик мой, иди сюда!

            Видя колебания внука барон добавил: «Ну, вставай же, давай! Не годиться будущему барону сидеть на полу, словно сопливому мальчишке». К изумлению баронин Адельхайд, мальчик осторожно, опираясь на стену, встал. А потом сделал несколько неуверенных шагов и пересек комнату, попав в объятия бабушки.

– Чудо Творцово! – Со слезами на глазах воскликнула госпожа баронин.

            Присутствующие в комнате слуги истово зашептали молитвы. Старый барон не сказал ничего, только жестом подозвал слугу, чтобы тот помог ему встать. Снова усевшись в кресло, барон махнул слугам рукой: «Хватит! Тут вам не капелла. Хотите помолиться, управляющий откроет. Скажите, я велел. А теперь  – хушь!»

            Дождавшись, пока слуги оставят господ одних, барон Хуберт повернулся к внуку.

– Вилли, сынок, ты тоже пока присядь. Кто его знает, как эта штука работает? Не перетрудись с непривычки.

– Какая штука? – тут же вскинулась баронин Адельхайд.

– А это ты у внучки своей спроси, когда очнется.  – Отмахнулся от жены барон. – И, заодно, спроси, как она уговорила соседа поделиться. Хоть ты меня тут режь, не верю я, что он через столько лет вдруг вспомнил о старой дружбе. Тем более, если мы сами о ней давно забыли.

– Что за сосед хоть? – насторожилась баронин.

– Эх, женщины! – пренебрежительно махнул рукой барон, снова отхлебывая «лекарства».  – Учись, Вилфред, как не надо вести дела! Узнать бы сначала, что к чему да почему, потом – подумать. А уже потом – сказать. Так нет же, бабушка твоя, как и все женщины на свете, сперва скажет, а потом подумает. А потом еще обижаются, что их место – у камина с рукоделием.

– Тебе, Твоя Милость, я смотрю, совсем сегодня удержу нет. – Осуждающе покачала головой баронин Адельхайд.  – Пойду я лучше к Адели. Неспокойно мне что-то. Слишком уж долго она…

– Ничего твоей Адели не станется. – Проворчал барон, но голос его звучал не очень уверенно. – Отлежится и встанет. Тоже мне, неженка! Раньше жены мужьям по десятку наследников рожали, и ничего. А эта ноги промочила, и три дня в горячке мечется! А ты еще говорила: «Приданое! Замуж!» – Барон снова с упреком взглянул на жену. – Кому такая неженка нужна?

– С хорошим приданым? Да хоть бы кому! – Вздернула подбородок баронин. – А если будет и дальше по лесам шастать, то никакого приданого не хватит.

– Смотреть за ребенком лучше надо было. А теперь – поздно кудахтать. – Отрезал барон, тем самым прекращая дальнейшие споры.

***

            Адель очнулась и долго лежала, вглядываясь в полумрак комнаты. Комната была не ее, другая. И она не могла вспомнить, как очутилась в этой комнате. И потому не могла сказать, это закатные или рассветные лучи окрашивали белые простыни в розовый цвет?

– Фло? – Удивилась девочка, увидев в углу бабушкину личную горничную.  – А ты что здесь делаешь?

– Маленькая госпожа!? – Добрая женщина вскочила на ноги и бросилась перед кроватью на колени. – Хвала Творцу! Не оставляет милость Его вашу семью! Уже и люди в околице болтают, что не иначе, как кончились несчастия вашего рода!

            О том, что в округе болтали и иное, Фло благоразумно решила промолчать. Не для детских ушей эти сказки. Да и то, весь замок знает, что Его Милость барон давеча ездил в орденскую обитель, на поклонение святыням. И то, что госпожа Адель только что очнулась – самое лучшее подтверждение тому, что никаких душ Его Милость никому не продавал. А то видишь, что удумали злые языки?! Дескать, Его Милость душу внучки на ноги внука обменял! Пороть бы их, бездельников, чтобы впредь неповадно было зазря языками чесать!

            А дальше все завертелось так быстро, что старый замок только успевал скрипеть дверьми. Приезжали соседи, услышать сплетни из первых уст. Правда, что барон, что баронин были довольно скупы на слова. Да, внук родился слабым и долго болел. Да, перепробовали все, что можно. Нет, безнадежным калекой Вилли не был, а слуги… Да мало ли, что простолюдины болтают? Уважаемые соседи о себе бы послушали очень бы удивились.

           Внучка? А что – внучка? Выходила прогуляться, промочила ноги. Сказала бы сразу, отогрели бы в горячей воде да и все. А она побоялась, что ругать будут за беспечность. Можно подумать, у уважаемых соседей дети никогда не простужались!

            Приходил местный храмовник, узнать, действительно ли произошло чудо Творцово. И Творцово ли?  Барон ничего скрывать не стал, пригласил достопочтенного в замок и разрешил говорить с кем захочет. Храмовник говорил, но ничего нового так и не узнал. Все слуги твердили в один голос, что прибежали на зов молодого господина, когда Его Милости стало плохо. Храмовник слушал, кивал, переспрашивал, а потом так и отписал своему, храмовому, начальству.

            «Его Милость барон Хуберт, как всегда, занимался с внуком разными науками, когда ему стало плохо. Внук, испугавшись за деда, сумел вскочить с кресла, а до двери, по его словам, уже дополз. А потом попробовал снова встать, раз уже однажды смог, и у него снова получилось. Что и засвидетельствовали Ее Милость и доверенные слуги. Нынче господин Вилфред еще нетверд на ногах, но упорно работает. В любом случае, злонамеренного колдовства замечено не было».

            Со временем округа успокоилась. Досужим сплетникам стало скучно. Ну, сами посудите, разве то чудо?! Когда случаются чудеса, то они просто случаются и все. Это каждому известно. Безо всяких там «если» и «но». А если оказывается, что после этого чуда надо ежедневно тренироваться, да не утром в охотку, как делают многие рыцари, а дважды в день по несколько часов… Нет, таких чудес точно не бывает. Повезло барону из Чернолесья, крупно повезло. Но смотреть там решительно не на что.

            Барон с баронин на соседей не обижались. Им-то самим постоянные гости были только в тягость. Так что, когда ближе к осени в округе началась пора свадеб и появились новые темы для сплетен, пожилая чета только облегченно вздохнула.

           Облегченно вздохнула и Адель. Первое время после болезни она еще чувствовала себя слабой, едва ли не слабее Вилли. И все изменения в ней родные списывали на это. А потом уже оставалось только удивляться. Прежде живая, шустрая, даже можно сказать чересчур шустрая девочка вдруг замкнулась в себе. Стала все больше времени проводить в саду, с растениями или в библиотеке, с книгами.

– Конечно, я рада, что Адель наконец-то повзрослела. – Вздыхала бабушка. – Только к чему ей эти книжки? Ей в доме мужа не книжки читать, ей хозяйство вести придется.

– Я давно тебе это говорил. – Ворчал дед. – Ничего, замуж выйдет – образумится.

– Да как же «замуж» – Вздыхала бабушка?  – Теперь? И без приданого?

– Ничего, был бы рыцарь толковый. А приданое мы найдем.  – Барон Хуберт вспомнил о кошеле с серебром и хитро подмигнул жене. – Теперь, когда есть для кого стараться…

– Ты…  – Баронин Адельхайд боязливо оглянулась. – Ты о тех деньгах?

– О них самых – Ты же не думала, что я выброшу на помойку хорошее серебро только потому, что тебе что-то там опять померещилось?

– Да если бы померещилось! – Баронин Адельхайд осуждающе пождала губы. – Адель ведь так и не сказала, где была в ту ночь. От кого эти деньги, новое платье и все. Говорит, все в письме, а письмо у тебя.

– Раз не сказала, значит, не твоего ума дело. – Довольно резко оборвал барон супругу. – А я тебе одно скажу: я эти деньги так и так проверил. Обычное серебро. Не совсем новое, не сильно потасканное… Лежало себе у доброго человека в сундуке.

– У доброго ли? – Никак не могла успокоиться баронин.

– Ну, какого-то зла на них точно нет. – Барон задумчиво потянул любимую трубку.  – Я и в обитель специально несколько монет отвез: крупных и мелких, поновее и чуть поистершихся. Будь оно подменным или нечистым, разве истинный его хозяин стерпел бы такое? Ан нет, ничего.

– О, как бы хуже не вышло.

            Баронин Адельхайд ничего не оставалось, как смириться с решением мужа. А тот, выделив жене необходимую суму денег на поправку хозяйства, велел тратить их разумно. И сильно кошелем по околице не трясти. «Вздумал меня учить на старости лет!» – Ворчала тайком баронин, но в открытую не спорила.

            Когда первая радость от чудесного исцеления прошла, оказалось, что Вилфред из Чернолесья  – обычный мальчишка, какие бегают в, наверное, каждом рыцарском замке. Начитавшись и наслушавшись за свою недолгую жизнь больше, чем иные успевают изучить до совершеннолетия, он теперь со всем пылом юности окунулся в тренировки.

            Дед, хотя и гордился рвением внука, не забывал придерживать незадачливого подростка. «Ты, Вилли, считай, все равно что после тяжелого ранения.» – Уговаривал он внука. – «Если сразу на коня и в поле, как бы старые раны не открылись. Ты подожди, пусть на кости мяско нарастет. А уж там мы им всем покажем!». Внук слушал, кивал, но уже через некоторое время Его Милость, позванный слугами, снова снимал внука за ухо с дерева или вытаскивал из конюшни.

            И только на Адель баронин Адельхайд не могла нарадоваться. Отсидевшись в библиотеке, девочка с удвоенным рвением взялась за лекарские травы и рукоделие. Только если раньше она выбирала для своих работ все больше яркие, «солнечные» цвета и крупные узоры, то сейчас ее вышивки стали тоньше, мягче.

– Ах, наследство покойной матери проснулось! – Таком утирала скупую слезу баронин Адельхайд, разглядывая внучкины работы.  – Полевые цветы, лесные травы, листья… Все это сплеталось в причудливые узоры в мягких тонах. И только одну внучкину работу старая баронин сочла не очень удачной.

            «Адель, детка, ты на какого великана скроила эту сорочку?» – Недоуменно разводила руками баронин Адельхайд. – «Перекрои, пока не начала вышивать. Полотна, конечно, жаль, но ничего не поделаешь. Таких огромных людей просто на свете нет». Но Адель, упорно закусив губу, начала на живую нитку сметывать сорочку на великана.

           Баронин, глядя на огромное полотнище, должное когда-то стать спинкой, только посмеивалась. Представив, сколько работы понадобится, чтобы украсить это все вышивкой, она даже не стала корить внучку за упрямство. Чем бы дитя не тешилось. Намучается, впредь умнее будет.

           Постепенно лето в Чернолесье сменилось осенью.  Осень сменилась зимой. В ближайшем городке начали готовиться к ярмарке в честь Новолетия. Впервые за долгие годы баронская чета решила показаться там с внуками. Вилли нетерпелось впервые побывать на ярмарке. Баронин, хмурясь, в который раз переписывала список необходимых покупок. Денег барон, как всегда, выделил небогато.

           А сам барон только ворчал, что его старые кости не будут счастливы трястись в седле по такой холодине. Ну, да чего не сделаешь для любимой внучки. Пятнадцатый год девице, пора о будущем задумываться. Теперь, когда замку не грозило перейти в чужие руки, барон начал всерьез задумываться, с кем из соседей выгоднее всего было бы заключить союз. Но для этого, хочешь-не хочешь, надо было выезжать в люди.

        Адель же на ярмарке высматривала не дорогие ткани или украшения. Больше всего ее интересовали торговцы, столпившиеся у телег с зерном и прочим припасом. Не мелькнет ли знакомое лицо? Хотелось передать благодарность барону Норберту. За его доброту, за понимание. И за то, что с выздоровлением Вилли старый замок, буквально, ожил. Словно новые силы влились во всех его обитателей.

          А еще Адель немножко грызла совесть, что она так и не попрощалась с Райнером. Назвать лягушку мужем у девочки даже мысленно не поворачивался язык. Но она чувствовала себя немного виноватой, что она живет здесь, обычной жизнью, а он остался там, в проклятом замке. Кто знает, возможно, будь у нее достаточно смелости, чтобы остаться, возможно, вдвоем они сумели бы снять проклятие?

            Из задумчивости девочку вывел голос бабушки.

– Адель! Адель! Да прекрати же ты мечтать!

– Да, бабушка. – Опомнилась девочка.  – Вы что-то хотели?

– Я тебя уже в третий раз спрашиваю, – госпожа баронин изо всех сил старалась не терять терпения. – Как тебе эта ткань? Хочешь, возьмем отрез на платье?

            Адель посмотрела на яркую желтую шерсть и вздохнула. Еще весной она, наверное, запрыгала бы от радости, получи такой подарок. А сейчас… Что толку в одном нарядном платье, если два других – перешиты из старых материных? А третье – подарок барона Норберта, который бабушка с Фло немножко переделали, чтобы не выглядел совсем уж старомодным.

            «Это ж, интересно, у кого такое добро в сундуках завалялось?» – Вслух удивлялась баронин Адельхайд, споро пришивая к платью новую ленту. – «И как же это я сразу недоглядела, что платье-то – еще как бы не со времен моей молодости! А то и старше. Так ведь не ношенное почти».