Читать книгу Хочу тебя навсегда - Татьяна Юрьевна Никандрова - Страница 8

Я откинула голову на спинку сиденья, прикрыла глаза и предалась раздумьям.

Обычно, когда два человека решают переспать друг с другом в первую ночь знакомства, из этого ничего хорошего не выходит. По крайней мере на моей памяти таких примеров не было.

Хотя нет, вру, один раз хорошее все же случилось. Тогда мне было лет восемнадцать. Я была совсем юной и только-только делала неуверенные шаги на пути разврата и порока.

Шучу.

На этот путь я встала гораздо раньше, но сейчас не об этом.

Одна моя теперь уже бывшая одногруппница по имени Леся устраивала вечеринку в загородном доме своих родителей. Ее предки улетели на Ибицу, не взяв ее с собой, а она в отместку им решила не по-детски отжечь в России. Леся пригласила на тусу чуть ли не весь наш институт, поэтому в доме и яблоку негде было упасть.

Помню, я продиралась сквозь толпу пьяных и обдолбанных людей, стремясь урвать хоть немного текилы, потому что, учитывая количество гостей и их безразмерные аппетиты, алкоголь в скором времени мог закончиться.

На кухне я обнаружила непочатую бутылку с надписью "Olmeca" и вцепилась в нее одновременно с какой-то тощей шваброй с силиконовыми губами. У нас могла бы завязаться нешуточная борьба, если бы я совершенно наобум не брякнула, что голубая агава, из которой получают текилу, разрушает филлеры.

Очевидно, опасаясь за сохранность своих утиных губ, девушка уступила мне бутылку и, наверное, впервые за долгое время (а, может, и впервые за всю жизнь?) на ее лице отразилось некое подобие мысли.

Засунув текилу подмышку, я открыла холодильник в поисках лайма, но нашла там только лимон. "Сгодится!" – подумала я и направилась к столу, чтобы разрезать фрукт на дольки. Едва лезвие ножа коснулось желтой кожуры, как чья-то гигантская лапа с размаху зарядила мне по заднице.

Вздрогнув от неожиданности, я чудом не оттяпала себе полпальца и в бешенстве повернулась к человеку, которому явно надоело жить.

Передо мной стоял высокий смазливый парень со светлыми, зачесанными назад волосами. На нем была тонкая дорогая на вид водолазка и черные зауженные джинсы.

– Еще раз тронешь меня, я отрежу тебе пятерню, прокручу ее через мясорубку, слеплю из этого котлетку и скормлю ее собакам, – прошипела я, угрожающе покачивая ножом.

– Воу, полегче, – парень отшатнулся назад. – Впервые вижу такую реакцию на безобидный шлепок.

– Кстати, шлепаешь ты неправильно, – поучительным тоном заявила я, опуская нож. – Надо делать так, чтобы это заводило, а не вызвало отторжение.

– Как это? – хохотнул он, складывая руки на груди.

– О, это целое искусство. Нужна правильная траектория, определенная скорость и корректный угол. Если все сделать верно, девушка сразу будет твоей.

– Ты серьезно? – парень недоверчиво изогнул бровь.

– Конечно, – сохраняя серьезность на лице, ответила я. – Повернись, я тебе покажу, как надо.

– Не, – заржал он.

– Че, зассал? – усмехнулась я. – Давай-давай, тебе понравится.

С этими словами я легонько подтолкнула парня в плечо, призывая развернуться на сто восемьдесят градусов. Он продолжал смеяться, но все же повиновался.

– Так, а теперь приготовься испытать неземное наслаждение, – хохотнула я и со всей силы пнула его под зад.

Схватив бутылку и лимон я побежала прочь из кухни, заливаясь истерическим смехом. Вот лопух! Так повестись на простейшую разводку! Зато теперь будет знать, как руки распускать!

– Ай! – взревел он, но я была уже далеко.

Присев на ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж, я решила, что сейчас не до церемоний: сделала глоток текилы прямо из бутылки, откусила кожуру лимона и немного скривилась от того, как напиток обжег внутренности.

– Ты ведь Настя Ярцева? Теперь я понял, почему мне знакомо твое лицо, – парень, садясь рядом, как ни в чем не бывало продолжил прерванный моим пинком разговор.

Казалось, он совершенно не обиделся на мою шутку.

– Потому что мы учимся в одном универе, кэп? – съязвила я.

– Нет, я видел на Youtube ролик с твоим участием.

– Какой именно? Тот, где мы с девочками топлес или про хот-доги?

– Про хот… Что? Топлес? Серьезно? – в его глазах зажегся неподдельный интерес.

Мне стоило больших усилий вновь не начать смеяться. Почему мужчины всегда такие доверчивые?

– Забей, это было давно и неправда, – отмахнулась я, делая вид, что не хочу говорить о несуществующем ролике. – А про хот-доги да, было весело. Правда я с тех пор на них смотреть не могу.

За пару месяцев до этого мы с одногруппницами хотели побить мировой рекорд по поеданию хот-догов, но у нас ничего не вышло. Я осилила лишь девять штук, а вот Анька Воронина запихнула в себя аж четырнадцать. Мы записали процесс на видео и выложили ролик в Интернет. Каково же было наше удивление, когда он набрал кучу просмотров и лайков. Тогда мы с девчонками почувствовали себя настоящими звездами.

– Я так смеялся, когда ты вытащила сосиску из булочки и начала изображать… – не договорив, он закатился смехом.

– Да-да, – с улыбкой кивнула я. – Ну а тебя как зовут, любитель шуток ниже пояса?

– Артемий Старицкий, но можно просто Артем, – он деловито протянул мне ладонь.

– Буду называть тебя Тёма, – решила я.

– Что? Нет! Мне так не нравится! – запротестовал парень.

– А тебя никто не спрашивал, – пожала плечами я. – Будешь текилу, Тёма?

– Давай, – он принял из моих рук бутылку и сделал небольшой глоток.

Какое-то время мы сидели молча, по очереди прикладываясь к горячительному напитку, а затем Артем повернулся, и взгляд его серо-голубых глаз остановился на моем лице. Несколько мгновений мы просто смотрели друг на друг, а затем он потянулся к моим губам.

На долю секунды я засомневалась, а надо ли оно мне? А затем как всегда подумала: "А почему бы и… Да?" И мы поцеловались.

Его губы были теплыми, и на них ощущался горьковатый привкус текилы. Артем положил руки мне на шею, а затем медленно спустил ладони ниже. Терпкий поцелуй пробуждал во мне желание, поэтому я не препятствовала ласкам парня и позволяла ему медленно пуговка за пуговкой расстегивать мою рубашку.

– Пойдем наверх? – глядя на меня затуманенным взором, спросил Старицкий.

Я кивнула, и он, обхватив мою ладонь, потянул меня на второй этаж.

Еще во время подъема по лестнице я почувствовала определенный дискомфорт в области живота, совершенно точно не связанный с возбуждением. Однако это был не лучший момент для беспокойства о пищеварении, поэтому я предпочла проигнорировать странные ощущения.

Артем затащил меня в первую попавшуюся комнату, и мы без лишних разговоров повалились на кровать. Я стянула с него водолазку, села сверху и, уперев ладони в его грудь, стала плавно вращать бедрами, желая раззадорить парня.

– Какая ты классная! – гладя меня по плечам, выдохнул он.

Я нагнулась к Артему, желая вновь приникнуть к нему губами, как вдруг острая боль опять скрутила мои кишки, а следом за ней я явственно ощутила легкий рвотный позыв.

Боже! Неужели подозрительная шаурма, съеденная мной на обед, так заявляет о себе? Ведь показалось же мне, что запах у нее был какой-то чересчур кислый! Ну почему? Почему я никогда не прислушиваюсь к внутреннему голосу?

Я замерла в паре сантиметров от лица Старицкого, всеми силами пытаясь подавить подступающую к горлу рвоту. Мое больное воображение тут же нарисовала расчудесную картинку, где я, сидя верхом на парне, словно кран с максимальным напором, обливаю его содержимым своего желудка.

Даже самый последний поганец на свете не заслужил такой участи, поэтому я попыталась как можно быстрее слезть со Старицкого, но этот придурок, видимо, решив, что это элемент эротической игры, крепко обхватил меня за талию, удерживая на месте:

– Ты куда, детка? – с придыханием прошептал он. – Я тебя не отпущу!

Зря он это затеял. Зря.

В ту самую секунду новый, гораздо более сильный рвотный позыв сдавил мне грудь. Я хотела сказать Артему, что в его же интересах немедленно от меня отцепиться, но боялась открыть рот. Мне казалось, если я это сделаю, то адская шаурма с победоносным рыком вырвется на волю.

Думаю, в тот момент мои глаза как никогда были близки к тому, чтобы вылезти из орбит, а выражение лица можно было описать одним словом "антисекс". Поняв, что со мной творится что-то неладное, Артем перестал удерживать меня, но было уже поздно.