Читать книгу (не)шуточная беременность - - Страница 13

– Я… Он… Ы!

Утирая платком крокодильи слёзы, я слюнявила плечо сестры похлеще любого шарпея или бульдога. Подвывая и всхлипывая, даже двух слов связать не могла. Хотелось сесть на пол, расставить ноги, запрокинуть голову и реветь в три ручья.

– Тётя Кира… Не плачь! Держи платок, – рыжеволосая Кристина, старшая из племянниц протягивала мне целую коробку с бумажными платками. – Мама, а почему плачет тётя Кира?

Что тут можно было сказать? Конечно, Лиза меня утешала, хотя я знала, что сейчас её единственное желание – дать мне затрещину и поставить мозги на место. Как тогда, когда я не хотела есть овсянку и спрятала её в коробку из-под обуви в шкаф. Когда по комнате поползли неприятные запахи, и мама нашла мой клад, влетело, почему-то Лизе, а не мне. Мама решила, что это моя старшая сестра решила так позабавиться. А вот вечером сестра от души колотила меня подушкой, я же пряталась под одеялом и хихикала.

Вот сейчас мне хотелось также спрятаться под одеяло и носа не показывать. Слёзы лились не останавливаясь. Меня будто прорвало, резьбу снесло, и теперь я буквально фонтанировала.

Лиза забрала у дочки коробку с платками и попросила выйти из комнаты и закрыть дверь за собой. Дождалась, пока Кристина скроется в коридоре и рассерженно зашипела, как сосиска на перегретой сковородке. Мне вдруг жутко захотелось сосисок. Руслан запрещал мне их есть. Стоило вспомнить о муже, как страшные взгляды Лизы перестали меня пугать.

Завыв похлеще Кентервильского привидения, я уткнулась носом в подлокотник дивана.

– Кира, о чём ты думала? Ну вот о чём? Иногда мне кажется, что ты застряла где-то в возрасте пяти лет…

– Лиза-а-а…

– Ну что Лиза? Что? Как тебя угораздило? Где твои мозги были?

– Не зна-а-аю…

– Так! А ну перестань выть и расскажи всё толком. Из воплей Руслана я мало что поняла.

– Я сама ничего не понима-а-аю…

Перешла на вой собаки Баскервилей, кусая обивку дивана. Загрызу! Подавлюсь и умру молодой. Хоть стыда меньше.

– Так! – Лиза схватила меня за плечи, повернула к себе лицом и заставила ровно сесть. – Соберись, тряпка! Давай, выкладывай, что ты натворила, чудушко моё…

– Притворилась беременной!

Лиза разжала руки, и я снова завалилась на подлокотник, больно ударившись головой. Вновь заплакала, села, поджав ноги и стала натирать рукой ноющий затылок.

– Ты что?

– Притворилась беременной!

У сестры даже дар речи пропал. Она только хлопала глазами и смотрела на меня, не зная, что сказать. Хватала ртом воздух и закипала. Я едва ли не видела, как ползёт волна жара по лицу сестры. Ещё чуть-чуть и пар из ушей пойдёт.

– Так вот о каком сюрпризе говорили родители…

– Что?! – я забыла про затылок и вытаращилась на Лизу. – Какой сюрприз?

– Такой… Рассказал твой Руслан, видимо, им о твоей беременности.

– Ой-йо… – я схватилась за голову и зажмурилась.

– Советую сразу купить билет в Австралию. Там-то они до тебя точно не доберутся. Хоть поживёшь немного.

Папа у нас был добрый, отходчивый. Искренне любил маму и нас. Мы старались отвечать тем же, а ещё пользовались его мягкостью, когда напакостничав, скрывались у него от гнева нашей мамы.

Ещё в детстве я слышала, что мама у нас «явно родом из Одессы». Тогда я не понимала, причём тут Одесса, если мама из сибирского городка? Став постарше, услышала, что за глаза маму называют тётей Цилей. Сейчас же я могла сказать точно, что таки одесская кровь в маме была. Наряду с совершенной непрошибаемостью, специфическим юмором, мама обладала целым рядом качеств, делавших её уникальной женщиной. Только она могла сначала ласково тебя хвалить, а потом завестись с полоборота и начать сыпать такими фразами, что глаза на лоб лезли. Понятно, что тяжелее всего приходилось папе. Но он научился выключать режим тёти Цили. У него были свои методики, выработанные с годами.

И вот сейчас я грозила врубить такой уровень тёти Цили, что ядерная бомба по сравнению с этим – ландыши в мае.

– Ты понимаешь, что тебе лучше самой признаться?

Где-то в глубине сознания заиграла Марсельеза, и я услышала стук замечательного французского средства от головы. Гильотины.

– Я Руслану не смогла объясниться, а ты про маму говоришь!

– Ничего, ничего… Я тебя когда-то от овсянки отмазала. И не только от неё. Лучше сказать сейчас, пока Руслан не позвонил. Он ведь может.

– Может, – шмыгнула носом. – Я сама не знаю, как так вышло. Я… Я такая дура, я знаю! Знаю! Лиз, какую кашу я заварила… У меня, кажется, мозги напрочь усохли. И ведь самое обидное, что я почти призналась Руслану, но меня кто-то опередил. Он так обиделся на меня, что уже вторые сутки дома не появляется. Мне страшно, Лиз… – вновь завыла и обняла сестру. – Я не хочу его терять! Я ж люблю его! А веду себя как дура-а-а…

Хлопнула входная дверь. Да с таким грохотом, что мы с сестрой притихли. Запахло неприятностями.

– Лизка! Кира у тебя?

Ласковый и елейный голос мамы не мог нас обмануть. Тётя Циля вышла на тропу войны. Вот сейчас я начну огребать за свою шутку от всех: от начальства, от Руслана, от свекрови, от сестры и… от мамы.

– Ты ещё можешь успеть выпрыгнуть из окна. Если повезёт, ноги не сломаешь… – Лиза шепнула мне и нервно хихикнула.

– Третий этаж!

– Тогда до Австралии ты не доберёшься. Прости, сестричка, но придётся тебе с мамой самой говорить. А я пока пойду своих детей с линии огня уводить. Но ты не грусти, я расскажу им о тебе всю правду! Они запомнят тебя героем. Но пасаран, Кира!

Я кисло улыбнулась и посмотрела на Лизу. Что поделать, шутка не удалась. И сейчас мне бумерангом прилетало за всё. И, если честно, вспоминая всё, что произошло за последние два дня, я была готова пасть жертвой мамы. Вдруг она помогла бы мне найти выход? Как всё исправить с Русланом?

А ещё подумать, кто меня сдал со всеми шкурками. И, кажется, я догадывалась, кто мог это сделать.