Читать книгу Потоп - - Страница 5

Есть одна история о зеркале, на которое упал солнечный луч, и оно вспыхнуло, ослепляя всех вокруг.

– Я самое яркое, самое прекрасное! – с гордостью зазвенело оно со стены. – Забыть меня невозможно, я горю светом тысячи солнц!

Но вот набежала тучка, солнечный луч исчез, зеркало потухло, и его все, как и прежде, перестали замечать. Ведь самое безликое из всего, что нас окружает, это зеркало. В нем видят лишь свое отражение, само же зеркало не видит никто.

В чем-то Сойкин был похож на зеркало. Его постоянно с кем-то путали, кому-то он кого-то напоминал. То дядю Колю из Кемерово, то Исаака Борисовича из бухгалтерии. Порой незнакомые люди подходили к нему на улице и ни с того ни с сего хлопали по плечу, рассказывали радостно об удачно разродившихся племянницах, говорили о чем-то неизвестном для Сойкина, расспрашивали его, зачем это он развелся третий раз. А то вдруг пускались в воспоминания о том, как сидели с ним в вытрезвителе, или о том, как он подрался на похоронах своего дяди. На самом-то деле с Сойкиным ничего подобного не случалось, поэтому он слабо кивал, вежливо улыбался и быстро прощался, вызывая недоумение у незадачливых «родственников». К этому всему он привык. Ведь каждый человек несет в жизни свой крест. Каждого достает в жизни что-то свое, особенное. Одних преследуют глупые начальники, других склочные соседи, третьи окончательно запутались среди жен и любовниц. То, что Сойкина с кем-то путали, его особенно не раздражало. Обижало то, что люди, с которыми он действительно провел бок о бок какой-то период его жизни, его с трудом вспоминали. Встретил он на улице одноклассника Веньку Галкина.

– Венька! – закричал Сойкин, от радости хватая руку Галкина и с чувством пожимая ее. – Как жизнь? – весело спрашивал Сойкин. Но конопатый Венька кисло морщился, пытаясь стереть с лица растерянность.

– Ничего, хорошо. Как ты сам? – бормотал он, беспокойно шаря по лицу Сойкина глазами.

– Ну, как ты с футболом? Гоняешь-то еще мяч? – на что-то продолжая надеяться, говорил Сойкин.

– Так мы на «Трудовых резервах», на соревнованиях, – обрадованно говорил Венька.

– Нет. Да ты что, в самом деле, что ли не узнаешь? – возмущался Сойкин.

– А! Ты с политеха, с механики, – тыкал пальцем в небо Венька.

– Ну, ты даешь, – тяжко вздыхал Сойкин.

– Нет, в самом деле, у тебя еще роман был с черненькой такой, со второго курса.

– В школе! В школе учились, – орал почти на всю улицу Сойкин.

– Ах, это в школе, да, да, – растерянно говорил Галкин.

– Помнишь, как мы учительскую подожгли? – доказывал свою причастность к Венькиному прошлому Сойкин. – А как журнал стащили и пятерок понаставили?

Венька помнил все: и подожженную учительскую, и журнал с криминальными пятерками по математике, но вот Сойкина он никак не мог вспомнить. По лицу было видно.

– Ну, это когда было, – тянул он.

Потом потихоньку стали вспоминать одноклассников. Венька обмяк, раздобрел.

– А Машка-то стала моделью, – говорил Венька. – А Ромка, он, помнишь, к нам во втором классе пришел, – рэкетир. На джипе ездит. Крутой

– Семкина собак разводит, на даче живет, десятка два собак и целый выводок своих пацанят, – увлеченно сплетничал Галкин.

Они еще долго говорили, кто и кем стал, кто чего добился. Обычный треп бывших одноклассников. Но за всем этим Сойкин почувствовал какой-то неясный для себя стыд. Что он сделал и чего не сделал? Кем он мог быть и кем так и не стал? Отчего это зависит? От каких слов, обстоятельств и случайностей? Ведь в детстве все друг у друга на виду были, все вроде одинаковые, а жизнь-то, она всех по-своему расставила. Неужели пару десятков лет назад все уже было решено, продумано кем-то заранее, и тому же Леонову выпало сесть за кражу автопокрышек, а дылде Мухиной стать женой прокурора… А они, глуповатые, веселые, доверчиво смотрящие и ждущие от жизни чего-то особенного, ничего и не знали, да и до сих пор не знают, наверное, что ждет каждого завтра. Что же тогда жизнь? Масса Случайностей, складывающихся в одну большую Закономерность, или всего лишь Случайность, состоящая из множества Закономерностей?

И Венька тогда неизвестно к чему говорил:

– Внутри всегда остается потерянность. Даже приобретая, теряем. Достигая возможности стать таким, теряешь возможность стать другим, быть может, более счастливым.

– А ты где сейчас, чем занимаешься? – прервал его Сойкин.

– Я в бизнесе, – нехотя сказал Венька.

– Да?! – удивился Сойкин. – Ты же раньше был комсоргом.

– Ну и что? Время было такое. Идеалы в обществе поменялись. Поменялись они и у меня, исчезли иллюзии. К тому же людям свойственно все время меняться.

– Но если все оставалось бы по-прежнему, то ты бы…, – пробормотал смущенно Сойкин.

– Здесь главное – вера, – пристально глядя в глаза Сойкину, строго сказал Венька. – Главное искренне верить в то, что ты делаешь.

Тут у него зазвонил мобильный телефон.

– Ты извини, дела. Ну, бывай, – сказал он Сойкину и пошел, поднося аппарат к уху.

В основном люди – существа самовлюбленные. Каждый человек считает себя неповторимым и весь мир пропускает через призму своей неповторимости. «Мир! Я пришел в твои объятия, вертись же пред моими стопами», – вот что хочет крикнуть каждый младенец в первую же секунду своей жизни, но за неумением красиво изъясняться переходит на визг. К тому же в большинстве случаев человек считает себя намного лучше, чем думают о нем окружающие. Глупец считает себя довольно разумным. Хам и нахал – оригиналом. Чиновник-взяточник считает себя достойным и уважаемым членом общества, при этом о самом обществе он не высокого мнения. И каждый пытается проявить в чем-то свою индивидуальность и личность.