Читать книгу Как разлагался пластик - - Страница 8

Родители укатили к старым друзьям, с которыми планировали встретить рождество еще задолго до смерти Ильи. Конечно, в канун Нового года они сказали, что ни о каких поездках не может идти и речи. Но после исчезновения ребенка я осознала, что эти пару деньков одиночества мне смертельно необходимы. Отец видел во мне человека сильного и взрослого, потому с ним проблем не возникло, а вот с мамой пришлось повозиться. Сперва аккуратно подначивала ее, мол почему бы и нет. Вам нужно отдохнуть, а я уж как-нибудь перекантуюсь денек-другой. Но мама оставалась неприступной. Думалось, она и не слушала меня.

Я отчаялась выпроводить их из дома, но собралась с силами и пошла в лобовую атаку. Время намеков закончилось, я, на удивление, четко аргументировала тезисы, взвешивала все за и против. Но в ответ слышала монотонные «Нет. Нет. Нет…» У меня оставался лишь один козырь, и он сыграл. Сказала, что я хочу этого. Слова «вы», «вам» и «нужно» полностью исчезли из риторики. Я сказала, что это искреннее желание. И тогда мамочка дала слабину. Меня еще трижды спросили, уверена ли я. В последний раз мама стояла уже на пороге, но разулась и потопала в комнату, чтобы попросить последнее, контрольное разрешение. Отец ругался, но ее это не волновало. На одобрительный кивок мамочка ответила тем же, и они наконец уехали.

Едва заснула, как постучали во входную дверь. Постучали громко и настойчиво. Я и не шевельнулась. Спряталась под одеялом и тихонько ждала, пока гости уйдут. Сон отбило напрочь. Я томилась в кровати и смотрела на стену. Разглядывала черточки. Каждый день рождения вставала к стене, и папа отмечал, насколько Машенька подросла за год.

Родители как пару часов уехали, но уже стало одиноко. Я смотрела на полки, заваленные крупицами памяти, отголосками путешествий, былыми достижениями. Все это жило в диковинных сувенирах, медалях и статуэтках. Смотрела на маску. Она никогда не отворачивается, глядит прямо и строго, смущая все живое. Но оттого здесь не переставало веять пустотой. Причудливые ловцы снов никогда не справлялись со своей работой. Так было всегда. Жизнь пришла – сна нет. Ушла – и тем более. В доме пахло мокрым камнем и сыростью. Будто очутилась в пещере, где-то меж Парижем и Грассом.

Пыльные зеленые шторы расползлись по гардине. Они бесполезны. От солнца прятаться ни к чему. Оно само уже долго скрывалось. От людей скрыться? Да, я то и дело подумывала укутаться в плотные шторы и пойти по улице. Хотелось верить, так я сделаюсь невидимой для прохожих. Но, сказать по правде, – смерть не раздает даров.

Вздумалось заполнить пустоту. Илюша умер. Никаких черточек… Но с того дня я стала рисовать на стене. Каждый год перекрывала полотно и рисовала Илюшу уже подросшим. Изображала его таким, каким он мог вырасти. Уже тогда было понятно, каким сыночек получится. Сейчас, спустя многие годы, на стене нарисована точная копия Витьки. Разве что на голове забавная кепочка без козырька. Муж ненавидел такие.

Вечером увидела полицейский уазик. Пошла к соседям узнать, чего случилось. Исчез сын Зойки, моей школьной подруги. Во мне не пробудилось сострадание. Не было и горести за мою подруженьку. Напротив, новость дивно подбодрила. Она подкрепляла мой план.

Уставившись на маску, я обдумывала предстоящие действия. Почудилось, она шепчет, мол: «Собирайся». Маска… Осенью девяносто первого Борька мотался в Москву. Оттуда он и притащил проклятую маску. Старый друг привез ее сувенир из Туниса.

Все, что осталось от Борьки – недостроенный дом и гадкая маска. Помню, как он разровнял место для строительства. Борька прибежал домой с фразой: «Вот лед и тронулся!» Мы бесконечно мечтали, каким чудным выйдет наш домик. Но мечты так и остались мечтами.

Витька был умелым и крайне обаятельным, но некрасивым. И все же чего-то я углядела в большелобом парне с наголо бритой головой, пышными усами и козлиной бородкой. Я была совсем девчонкой, когда мы встретились. Проводила каникулы у бабушки, в Бурее. Борьку, как молодого, но не по годам сильного специалиста, отправили на строительство ГЭС.

Хватило взгляда, чтобы все понять. Маленькая Маша мечтала каждую ночь. И однажды домечталась. Волею судьбы он очутился в нашей деревне. Оказалось, к родственникам прикатил. Бросил работу, да так и остался со мной.

Оделась быстро, с давно забытым энтузиазмом, словно опаздывала на важную встречу. Я знала с кем, но не понимала где. Впрочем, было ясно: акт удержится лишь на импровизации. Нет, мне вполне доступно объяснили завязку. Легко представлялась и кульминация. А вот финал вызывал сомнения.

Неясно, откуда родился скептицизм, ведь сюжет развивался по всем нормам. Деревенские вместе с полицейскими прошерстили округу и разбежались по домам. И я осталась на улице в полном одиночестве. Дешевый триллер: всех перебили, зато фокус камер сосредоточен на мне. Я лишь выполняла команду. Прикончат, или спасусь – сценариста морока.

Я и в самом деле не обдумывала действия. Режиссер не объясняет актеру, когда нужно улыбнуться, а когда задрать бровь: процесс обернется кошмаром.

Говорят, актер – наемник. Он, конечно, может привнести немного своего видения, но сперва нужно выполнить поставленные задачи, а до того не совать нос. И я была послушной. Не могла оплошать. Мне предоставили только один дубль.

Вышагивала к могилам плавно, тянула носок. Представляла, будто иду по ниточке. Камеры следили пристально. Элегантно, острым лезвием прошла кладбище поперек. Но вместе с тем неумело, ведь правильнее – вдоль.

Я остановилась возле могилки Ильи. Полумесяц, застывший над головой, намекал, что начинается мультик, а вовсе не ужасы.

Вот отчего лезвие идет неумело. Наивно было полагать, что Идол где-то неподалеку. В самом деле, режиссеру вздумалось обмануть не только зрителя, но и актера. Наемница. Заткнулась. Поплелась к лавочке, ведь прогулка измотала. Села, вывернула карманы. Аттракцион, который я выбрала, мог обойтись чрезвычайно дорого. И тут грех – заплатить.

Бритва, веревка и мыло – скучный набор. Самообман веселил, но настала пора заканчивать игры. Все те дни я думала, можно ли обмануть Бога. Сейчас сижу и смеюсь. Слышала, людей с моим потенциалом раньше хоронили за оградой. Не то чтобы меня это беспокоило. Но дурить себя больше не хотелось. Внушать, будто это заурядная прогулка под звездным амурским небом.

Горе вполне можно разделить на степени. Запросто представляется ничем не примечательный день. Ночью или утром родители замечают, что доченька исчезла. Жители поднимаются на поиски. Рыщут по лесам и полям. А итог вместе с тем всем ясен – не будет ни тела, ни следа. Мама и папа бездумно смотрят вдаль, в надежде увидеть доченьку. И живут той надеждой, ни в чем себя не виня.

Самоубийство – дело другое. Покончить с собой или умереть от рук неведомого существа. Разные степени. Разные…

Я сидела на ледяной лавке и глядела по сторонам. Тоскливо. Ветер выл сам с собой. Почувствовала себя глупо, ведь Идол все не приходил.

Вконец замерзла. Отправилась домой. Спустившись с холма, отчего-то загляделась на озеро. Подошла ближе. К рыбацкой проруби тянулись следы – одни маленькие, другие – побольше. Но к берегу вернулся только один.

06.01.1992