Читать книгу Хищные твари. Охота начинается - - Страница 7

– Бвана и би Боладжи, спасибо, что пришли так быстро.

Стоя рядом с отцом Масего, я наблюдаю, как родители медленно поднимаются по последним ступеням храма Лкоссы, и стараюсь сдержать волнение. Возможно, дело в серо-стальном небе, которое нависает над нами и отбрасывает мрачную тень на все, как обычно бывает днем в это время года, но сегодня они оба выглядят особенно уставшими и истощенными.

На деле я знаю, что они всегда такие.

Родители пришли на другой конец города, потому что за ними послал отец Масего. Обычную улыбку на лице папы сменила тонкая напряженная линия губ, и я понимаю, что ему больно. Подъем по такой лестнице, как эта, плохо сказывается на его спине, сгорбленной после многих лет работы в полях. Я смотрю на его ладони, покрытые мозолями. Они такие большие, что могут полностью скрыть мои. У него темно-коричневая кожа и круглое лицо. Говорят, что я пошла в него. Рядом с ним мама, ее тронутые сединой косы уложены в высокий узел. Она поддерживает его под локоть, когда они наконец поднимаются на площадку. Ее глаза цвета темной меди неотрывно смотрят на меня.

Ничего хорошего.

– Кухани. – Мама приветствует отца Масего сдержанным почтительным поклоном. Папа следует ее примеру, хотя и более неуклюже. – Ваше сообщение, которое мы получили сегодня утром, очень удивило нас. Мы с мужем были на работе, понимаете, и нам платят по часам…

– Приношу извинения за то, что оторвал вас от ваших дел, – произносит отец Масего. Сегодня на нем простые синие одежды, но седые дреды, собранные в хвост сзади, и ухоженная борода придают ему возмутительно царственный вид. – Но я боюсь, что дело срочное.

Впервые мама переводит взгляд с меня на отца Масего. На ее лбу появляется тревожная морщина.

– Все в порядке? Что-то случилось?

– Что ж… – Отец Масего ненадолго замолкает, словно подбирая слова. – Можно и так сказать. С вашей дочерью сегодня утром произошел один случай.

Я чувствую, как старик смотрит на меня, но не отвечаю на его взгляд.

– Пообщавшись с несколькими свидетелями произошедшего, – продолжает он, – я решил, что лучше всего поговорить с вами лично – и немедленно.

– Адия Боладжи.

Полное имя. Совсем ничего хорошего. На этот раз я невольно поеживаюсь, когда ощущаю хлесткий взгляд мамы, острый, как клинок. Даже папа выглядит печальным.

– Что она натворила на этот раз?

– Ничего! – Мой голос звучит до отвращения высоко, будто выдавая вину. Я почти подросток, но голос звучит все равно как у ребенка. Я смотрю куда-то между родителями, а потом торопливо продолжаю: – Я хочу сказать… это была случайность. Брат Исоке…

– Сейчас получает необходимую помощь в храмовом лазарете, – произносит отец Масего. Он поворачивается к родителям: – Насколько я понял, этим утром он занимался с Адией и еще несколькими юными дараджами, когда она продемонстрировала слишком много… энтузиазма.

– Энтузиазма? – Папа растерянно хмурит лоб.

Отец Масего кивает.

– В этом упражнении ученики должны были призвать небольшое количество сияния из земли и позволить ему пройти через них, а затем тут же выпустить его. Адия призвала намного больше, чем ожидал брат Исоке, и когда он попытался поправить ее стойку, она словно…

– Ох, да ладно, волосы у него снова отрастут! – фыркнув, перебиваю я. – Ну… в конце концов.

Услышав это, родители вздрагивают. Маме приходится схватить папу за руку, чтобы не дать ему опрокинуться назад, на ступени. Пошатнувшись, он в ужасе смотрит на меня. Раньше я уже видела этот взгляд, и мне больно видеть его снова. И мне так же больно, что отец Масего жалуется им на меня. Я не виновата, что сияние земли так охотно приходит ко мне. Так было всегда, сколько я себя помню. Я хмуро гляжу на него и шевелю пальцами ног, ощущая, как сияние приятно покалывает ступни. Если бы я захотела, я могла бы, наверное, спалить его дурацкую бороду. Словно прочитав мои мысли, он предупреждающе смотрит на меня и незаметно смещается влево, чтобы оказаться немного дальше.

– Возможно, – мягко произносит он, – нам следует продолжить этот разговор у меня в кабинете?

Мама отпускает папу, берет за руку меня – не слишком мягко, – и мы входим в храм Лкоссы следом за отцом Масего. В это время суток большинство братьев и Сынов Шести заняты – учатся, молятся или патрулируют город. Мы поднимаемся по лестнице – медленно, чтобы папа не отставал, – а затем отец Масего проводит нас в тщательно отполированную деревянную дверь. Мне не слишком нравится находиться внутри храма, в особенности в личном кабинете Кухани. Комната вытянутая, прямоугольная, но из-за того, что вдоль обеих стен выстроились бесконечные книжные шкафы, кажется, будто я оказалась в тесной клетке. Я вспоминаю лучшего друга, Тао, – ему так бы понравилось здесь. Я знаю, что он иногда тайком пробирается в библиотеку, когда не занят своими обязанностями в храмовой кухне. Он мог бы провести целый день, уткнувшись носом в книгу. В отличие от меня, он умеет долго сидеть на одном месте.

Отец Масего устраивается в кожаном кресле за столом и жестом предлагает родителям занять два таких же напротив него. Мне не хочется думать об этом, но они оба выглядят до боли нелепо и неуместно в своей крестьянской одежде. Туника папы вся в заплатах, а мамино рабочее платье растянуто и выглядит слишком большим для ее костлявой фигуры. На мгновение мне становится стыдно за них, а потом я ненавижу себя за это. Мама и папа пожертвовали столь многим, чтобы я оказалась здесь. Я не имею права за них стыдиться. Примечательно, что для меня кресла в кабинете не осталось, так что приходится встать между родителями. Отец Масего снова обращается к ним:

– Скажу вам прямо, бвана и би Боладжи. – Он сплетает длинные пальцы. – Два года назад, когда Адие было десять лет и вы впервые привели ее сюда, чтобы мы оценили ее способности, я сказал вам, что уверен: при надлежащей тренировке она станет талантливой дараджей. – Он медлит, глядя между ними. – Боюсь, я ошибся.

В комнате будто становится холоднее. Я вижу, как мама выпрямляется в кресле, а папа напрягается. Я слышу, как в моей голове нарастает гул – все громче и громче с каждой секундой, и я пытаюсь сдержать урчание в животе. Вот оно, понимаю я. Отец Масего сейчас изгонит меня из храма. Он скажет родителям, что мне больше нельзя обучаться здесь. Я буквально слышу, как разбиваются их сердца по мере того, как они осознают, что случилось. Два года бесконечных жертв – все впустую. Они больше не смогут надеяться, что их дочь станет кем-то большим, чем простая сборщица урожая, что они смогут ею гордиться. Вина сжимает горло, и я смотрю в пол, а горячие слезы подступают к глазам.

– Но вот что я хочу сказать…

Я поднимаю взгляд. Отец Масего больше не смотрит на родителей – он тщательно рассматривает меня. Мне приходится приложить все усилия, чтобы не съежиться под этим взглядом. Его круглые пронзительные карие глаза напоминают мне совиные.

– Теперь я думаю, что серьезно недооценил потенциал Адии, – продолжает он. – Однажды я сказал, что она сможет стать могущественной дараджей, но теперь мне очевидно, что она уже ею является. На самом деле Адия – обладательница самого могущественного дара, который я только встречал за свои семьдесят два года. Ей всего двенадцать лет, но ее способности уже исключительны.

Если до этого в кабинете похолодало, то теперь тепло возвращается в него в два раза быстрее. Я чувствую, как в воздухе разливается облегчение, словно с каждым ударом сердца в комнату возвращается жизнь. Мама и папа расслабляются в креслах, и хотя я по-прежнему волнуюсь, я отчетливо ощущаю гордость.

Исключительны.

Отец Масего, главный во всем храме и во всем городе, считает, что мои способности использовать сияние – исключительны. Меня не исключают, и я не безнадежна. У меня еще будет шанс показать, чего я стою, добиться, чтобы родители жили лучше. Как только я пройду обучение и стану настоящей дараджей, я смогу зарабатывать достаточно, чтобы делиться с ними. У нас есть шанс на лучшую жизнь. Есть надежда.

– Значит, вы считаете, что с нашей девочкой все будет… в порядке? – Папа наклоняется вперед, умоляюще глядя на отца Масего. Я слышу в его голосе тихую радость, и у меня сжимается сердце. Отец Масего отвечает ему доброй улыбкой.

– Разумеется, – произносит он. – Я уверен, что Адия через несколько лет добьется больших успехов, как только завершит обучение.

Обучение. Когда я слышу это, мне хочется немедленно вернуться на площадку перед храмом, чтобы продолжить тренировки. Я хочу отрабатывать упражнение, которому брат Исоке пытался научить меня раньше, и хочу на этот раз сделать его правильно. Может, я смогу…

– Но. – Отец Масего по-прежнему смотрит на меня. – Адия, хотя я одарил тебя совершенно заслуженной похвалой, вместе с ней я не могу не дать тебе и совет. «Кому много дано, с того много и спросится». – Он стучит пальцем по толстой кожаной обложке книги, которая лежит в углу стола. – Так говорится в Писании. Знаешь, что это означает?

Я качаю головой, потому что, честно говоря, не знаю. Отец Масего улыбается еще шире.

– Это означает, – поясняет он, – что раз у тебя есть такая примечательная способность использовать сияние, тебе нужно будет работать очень, очень усердно, чтобы правильно и безопасно направлять его. Тебе понадобится учиться усерднее, тренироваться больше…

– Я буду…

– …и выполнять указания учителей во время занятий. – Он сухо усмехается. – Также это означает, что больше нельзя допускать таких случаев, как сегодня утром. Понимаете, юная леди?

– Да, отец. Это больше не повторится. – Я отвечаю мгновенно, и я не вру. Отец Масего иногда бесит меня, но на самом деле… я хочу, чтобы он мной гордился, так же как хочу, чтобы мной гордились родители. Я не хочу, чтобы меня выгнали отсюда.

Я не хочу провалиться.

– Хорошо. – Отец Масего встает, а следом родители. – Я на тебя рассчитываю, Адия, – произносит он. – Я уверен, что однажды ты совершишь удивительные вещи.