Читать книгу Пока часы двенадцать бьют - - Страница 3

Тусклый свет, школьной раздевалки

И обед, встречи, прятки, салки

Двор, билет, станция, прохлада

Твой «Привет», большего не надо

“Musica di strada – Черный свет”

Когда готовишься к чему-нибудь, к малейшему событию в твоей жизни, будь то встреча, улыбка, даже просто приветствие, то прокручиваешь все до мельчайших деталей с разных сторон, но, когда настает тот самый момент, судьба посмеется и как даст под дых, и ты стоишь опешивший, словно тебя холодной водой облили. А, казалось бы, что ты все продумал и предугадал. Но у судьбы свои сюрпризы.

Так и Миша стоял растерянный около входа в столовую со своими друзьями из класса и смотрел вслед убегающей Саше. Он несколько раз за утро прокручивал в голове, как скажет этой совсем “незнакомой” знакомой девушке “Привет”, а она в ответ улыбнется и, как всегда, заправит выбившуюся белую прядку за ухо. Парень ждал ее улыбку.

Но на этот раз одноклассница превзошла все ожидания, кто бы мог подумать, что у нее столько силищи в руках. Грудь до сих пор больно саднило, и Миша не понимал: это от ее удара или внутри что-то екнуло. А еще сколько было злости и ненависти в глазах, разве глаза Снегурочки, как прозвал про себя девушку, могут быть такими? Они всегда у нее горели, хоть она и была одиночка, поглощенная собой и своими делами, но внутри у нее был мир, огромный, богатый, с разноцветными башенками, в которых она витала на парах. Он видел это.

За ней следом выбежала Яра. Она оглянулась по сторонам, уставилась своими темно-карими глазами, цвета темного шоколада, на парня:

– Куда Захарова побежала?

Он смог только кивнуть в сторону, где за поворотом скрылась девушка буквально несколько секунд назад.

Яра, не поблагодарив, пошла в указанном направлении.

Когда Миша зашел в столовую, то почувствовал, что атмосфера явно была накалена до предела, а самый настоящий источник негативной энергии пульсировал в самом центре.

Алена пыталась многочисленными салфетками вытереть лицо, слипшиеся волосы и белую блузку, которая покрылась желтыми пятнами.

– Алена, что случилось? – решил уточнить Миша, хотя прекрасно догадывался, что тут могло произойти. Просто его подруга в очередной раз достала Сашу, которая наконец не выдержала и дала сдачи.

Алена кинула взгляд исподлобья, как загнанный зверек. Он впервые видел ее в таком состоянии. Хотя нет. Однажды, когда она ушла из дома, то пришла к нему точно с таким же взглядом. Девушка думала, что она неприкосновенна, но неприступная стена пала в очередной раз.

– А ты ЕЁ спроси! – закричала она внезапно. – Эту… эту… – она не могла подобрать подходящего слова, видимо, хотела выразиться совсем не литературным языком, но вокруг уже собрались учителя.

Девушка схватила сумку и побежала из столовой, Миша устремился за ней.

– Алена, подожди, куда же ты?!

– Домой!

– Пойдем, я помогу тебе отмыть пятна…

– Я сама справлюсь! – слова из ее уст сочились злостью.

Миша смотрел как она дрожащими руками пытается завернуть шарф вокруг своей тонкой шеи, как не может попасть в рукав все той же ярко-розовой курточки, которая так его раздражала. В его душе разрасталась жалость к ней, к ее судьбе, которая сломала в ней что-то, но сейчас девушка была в отчаянии.

– Ты расскажешь мне, что на этот раз сделала или сказала?

Алена криво усмехнулась.

– Ты ведь с ней близко общаешься, – нарочно выделила слово “близко”. – Вот и спроси её.

Она схватила сумку и быстрым шагом направилась к выходу. Эти слова заставили юношу задуматься. В них что-то таилось, что ему точно не понравится. “Неужели Алена все-таки успела что-то прочесть из того, что он написал в своем злосчастном блокноте?”

Внезапно она быстро развернулась и почти шепотом произнесла:

– Всё строится на доверии, если оно пропадет, то любая связь распадается. Ты сам это сказал. Теперь посмотрим, сможет ли она тебе доверять.

На Мишу словно вылили таз с ледяной водой. Саша поселилась за эти три дня в его голове, и от одной мысли, что все, о чем он думал может рухнуть в один миг, даже не начавшись, ему стало нестерпимо тяжело.

– Мих, ты чего здесь стоишь? Пошли кушать, осталось пять минут, – рядом материализовался Паша – школьный друг, с которым он часто бегал за ворота курить.

– Мне надо кое-что уладить. Встретимся на уроке, ладно?

– Лады. Ничего не случилось? – парень нахмурено разглядывал друга, будто впервые видел. – А то на тебе лица нет. Если с Аленкой поругался, то не переживай – помиритесь.

Миша поморщился, от одной мысли, что он пригрел на груди змею, ему становилось тошно.

– Не знаешь, что в столовке только про произошло? Может, кто что говорит?

– Я ведь с тобой все время был, так что нет, но могу узнать.

Миша ему кивнул и направился в ту сторону, куда несколькими минутами ранее побежала Яра, но поиски Саши так и не увенчались успехом, хоть парень и предполагал, что она может быть в женском туалете, куда ему путь закрыт.

Прозвенел звонок, и ему пришлось пойти на урок, глубоко погрузившись в свои мысли. Саша пришла на занятие спустя двадцать минут в компании Яры. Девушка стояла, опустив глаза, но было видно, что она плакала. Что-то больно кольнуло в его душе.

“Такие красивые глаза не должны плакать” – подумал он, пытаясь поймать ее взгляд, но она избегала контакта с кем-либо, лишь села за парту и уткнулась в учебник литературы, раскрытый даже не на нужной странице.

Сидеть одному за партой было непривычно, но пара литературы пролетела даже как-то чересчур быстро за разглядыванием белокурой девушки под стихи Анны Ахматовой.

После пар Миша как обычно собрался с друзьями – Пашей и Борей – за воротами школы, это была их маленькая традиция уже на протяжении трех лет.

Погода была не постоянной. Темно-серые облака, которые заволокли утром небо, вылились ледяным дождем. Все покрылось корочкой льда, даже деревья стояли, перезваниваясь заледеневшими ветвями, постукивая друг о друга и скрипя.

– Отец обещал тачку мне на восемнадцать лет подарить, – поделился Боря, делясь огоньком.

– Круть! Будешь нас подвозить, да, Мих? А, у тебя же собственный водитель, я и забыл.

Миша поморщился:

– Ты ведь знаешь, как я не люблю, чтобы меня возили, это лишь вечный контроль: куда, зачем и с кем.

Три друга. Они были такими разными. Как называл про себя их троицу Миша “вынужденные друзья” – просто, чтобы были, это ведь удобно, когда знаешь, что в любом коллективе у тебя будут свои люди, но можно ли открыть им свою душу? Вопрос спорный. Так и образовалась их компашка, в которой Миша чувствовал себя белой вороной, хотя парни будто бы этого не замечали, либо он действительно потрясающе играл свою роль богатенького сынка, падкого на девушек. На самом же деле, парень был ранимым, как комнатная роза: вроде бы и шипы есть, а от малейшего невнимания или тени увядал, был мечтательным, летающим в облаках, чутким и восприимчивым ко всему, но тщательно это скрывающим за маской безразличия.

– Кстати насчет вопроса “с кем”. Меня вчера одна мадемуазель просила, чтобы я тебя с ней познакомил. И я искренне не понимаю, почему они все не могут напрямую подойти к тебе, но теперь мы приглашены на тусовку. Там будут классные девчонки, причем многие уже не школьницы, – Боря поиграл бровями.

– Я не пойду, – отрицательно покачал головой Миша, оглядываясь на крыльцо школы, ожидая в любую минуту увидеть Сашу.

– В смысле? Ты не можешь не идти, без тебя нам вход закрыт! – возмутился друг.

– Мих, с тобой все в порядке? Ты сегодня сам не свой, да и вчера, когда гуляли…

– Все хорошо, просто я не в настроении.

– Или кто-то нашел себе девушку, – Боря скрестил руки на груди. – И даже нам об этом не сказал.

– Дело в Алене? – снова допытывался Паша. – Я думал, она тебе по боку, хоть и бегает за тобой уже столько лет.

– Кстати, я тут с Риткой перетер, она сказала, что твоя Аленка бутерброд Захаровой на жилетку припечатала и сказала, что на счастье, – весело хохотнул Боря. – А Сашка-то не растерялась и соком ей плеснула в лицо.

– К-какой бутерброд? – заикаясь, переспросил Миша, наконец понимая, что сделала Алена и чего именно она добивалась. Теперь Саша точно с ним не то, что разговаривать, но даже и смотреть в его сторону не будет. А ему необходимо было снова почувствовать на себе взгляд ее синих глаз. Необходимо, как воздух.

– С джемом что-ли, этих деталей я не знаю.

– Захарова кстати ничего такой стала, я бы с ней замутил, – вставил свое Паша. От этих слов у Миши зачесались кулаки, ему захотелось хорошенько съездить по мечтательной физиономии своего друга.

– Она уже занята, – не зная зачем, соврал он.

Друзья удивленно вскинули брови и переглянулись.

– А ты откуда знаешь?

В этот момент двери школы отворились, и на улицу вышла виновница их разговора в сопровождении Яры, о чем-то весело болтая, они прошли мимо парней и, попрощавшись, разошлись в разные стороны.

Мише захотелось догнать Сашу, все объяснить, пройти путь с ней до ее дома еще раз. Это казалось таким правильным. Парень затушил сигарету, поспешно попрощался с удивленными друзьями и побежал догонять девушку так быстро, насколько это позволял лед.

Саша, опасаясь поскользнуться, не торопясь шла к дому, что позволило догнать ее на светофоре, однако она никак не отреагировала. Ни взгляда, ничего, просто будто он пустое место или фонарный столб. Это неприятно задело его, тем более, когда Миша привык к постоянному вниманию к своей персоне.

– Саша, – окликнул он, но в ответ лишь тишина. – Саша, давай я провожу? Скользко ведь, а мне сегодня в твою сторону.

Девушка поморщилась и отмахнулась, будто от назойливой мухи.

– Я ничего не знал, клянусь тебе! – Она начала ускорять шаг, видимо, намереваясь свернуть себе шею. – Алена… ты пойми, она не со зла. Ей тяжело, вот она и вымещает злость…

– А ты со зла? – перебила его Захарова, глядя своими холодными синими глазами, обрамленными в тон им ресницами. Ее лицо без привычной красной помадой, казалось таким светлым и наивным, будто ангел спустился с небес. Миша на мгновение засмотрелся на эти синие льдинки, что проникали в его сердце. Этого мгновения хватило, чтобы его ноги поехали в стороны, и он чуть не распластался на льду, пытаясь руками поймать воздух, но поймал руку одноклассницы. Она его придержала, и тут же выдернула свою кисть в пушистой белой варежке, и направилась дальше.

Только тут до парня дошел смысл сказанных слов.

– Я ничего не делал и ни о чем не знал, Саша, – повторял он, ненавидя себя в душе за оправдание. Чтобы Михаил Макаров когда-либо в жизни оправдывался? Он, скорее, все возьмет на себя, чем попытается объясниться.

– Не иди за мной, это выглядит, будто ты – маньяк, – не поворачивая головы, бросила девушка.

– А если нам в одну сторону?

– Нам не в одну сторону! И никогда, слышишь, никогда не будет по пути! – воскликнула Захарова. Она резко остановилась и развернулась, парень чудом на нее не налетел. – Миша, что ты от меня хочешь? Жили спокойно: тебе не было до меня дела, мне не было до тебя дела, что началось-то? Дружбой тут явно не пахнет. Если очередной прикол, ха-ха, спасибо, я насмеялась уже по самые “не хочу”.

Миша молчал, пока в его голове царила пустота, но одно он осознал точно: Алена смогла сломать то светлое, что всколыхнулось в нем при ночной прогулке с Сашей, безжалостно затоптать, как свежевыпавший снег.

Девушка, видимо, принявшая молчание за знак согласия, кивнула и продолжила путь.

Он снова достал сигарету, но на этот раз она не помогла ему забыться. Миша продолжил путь за ней, но чуть поодаль, сам не зная, что вытворяет, хотя ведь сказал, что им в одну сторону, если он сейчас откажется от своего маршрута, Захарова поймет, что была права.

Юноша смотрел на ее высокий силуэт в короткой коричневой курточке из искусственной кожи, на длинные стройные ноги, и не видел больше ничего: ни того, что светофор загорелся красным, ни злые окрики водителей, ни сигналы машин, он шел за своей Снегурочкой, в надежде, будто она заведет его сейчас в свой сказочный лес, покрытый инеем, снегирями, где царит мир, покой, уют и домашнее тепло, а в окнах домов зажигался свет, освещая им путь.

Внезапно его путеводная звезда встала и схватилась за столб, на котором красовался знак “Дворовая территория”. Саша зашла на ледяную возвышенность, и теперь ее ноги разъезжались в разные стороны, как в сцене из мультика у олененка Бэмби.

Непонятно чему Миша заулыбался, наблюдая живописную картину.

Саша, напыхтевшись, кое-как развернулась, оглядываясь по сторонам в поисках помощи, и внезапно замерла, увидев одноклассника, видимо, девушка думала, что он ушел после ее слов. На сотую долю секунды в ее глазах полыхнула радость.

– А тебе значит смешно?

– Есть немного. Тебе помочь? – деловито поинтересовался у нее Миша.

– Нет, ты видишь, я решила срочно заняться стриптизом на шесте, – саркастично ответила Саша.

– А что, красиво, я бы с удовольствием посмотрел, – нагло ухмыльнулся тот.

– Ага, не дождешься!

Миша прищурил свои глаза, медового оттенка, выкинул сигарету и раскрыл объятья.

– Давай, катись, я поймаю.

– Ты издеваешься?

– Ну тогда продолжай и дальше там висеть, – парень сделал вид, что собирается продолжить путь.

– Постой! – Саша огляделась вокруг и поняла, что лучше уже не придумать.

Девушка с боязнью отпустила руки и покатилась прямиком в объятья парня. Под конец своего скользкого пути она все же не устояла и, взвизгнув, полетела назад.

Но ее крепко схватили его руки и привлекли к себе.

– Поймал! А ты, трусиха, боялась, – он вдохнул ее запах: карамельный вперемешку с цитрусовым.

Миша чувствовал, как быстро бьется сердце Саши даже через толщину курток, и это его странно будоражило, он не хотел отпускать ее, и так продолжал стоять, прижав к себе словно хрустальную статуэтку и рассматривая длинные синие ресницы.

– Миша, отпусти, пожалуйста, – тихо произнесла девушка, возвращая себе контроль над ситуацией. – Я уже крепко стою на ногах.

– А что, если я не хочу тебя отпускать? Хотя бы пока меня не простишь.

– Молодой человек, а меня поймаете? – послышалось снова с этого злосчастного столба. На этот раз там стояла маленькая старушка, которая выходила со двора с клетчатой сумкой, и понимала, что ей не по силам справиться в одиночку.

Миша кивнул, с сожалением, выпустил Сашу и пошел на помощь к бабушке.

– Спасибо тебе, милок. Но твоя девушка уже ушла…

– Она пока что не моя… – слова слетели быстрее, чем он успел о них подумать.

***

Девушки договорились встретиться в пять вечера, чтобы начать рисовать на окнах. Им давалось всего три дня на выполнение, однако Саша должна была завтра выйти на работу, поэтому нельзя было терять ни минуты.

Когда они зашли на этаж, то обнаружили, что многие уже приступили к работе.

Одноклассницы набрали в темном туалете воду в пластиковый стаканчик, принесли из класса гуашь и кисточки и принялись за работу. У каждой на телефоне красовались идеи из интернета, которые они пытались воплотить в жизнь.

Саша украдкой наблюдала за своим товарищем по несчастью. Яра, одетая в черную водолазку, обтягивающие джинсы и с темно-бордовой помадой на губах, старательно выводила контуры мылом на окне, при этом смешно нахмурив брови и высунув кончик языка.

– Прости, что тебе из-за меня приходится этим заниматься, – подала голос Саша спустя десять минут молчания.

– Ой, перестань! Мне не в тягость, наоборот что-то новое, – отмахнулась та.

Саша продолжила маркером создавать набросок. Черные полосы сплетались с чернотой неба, отчего создавалось впечатление, что они уходили ввысь и исчезали в проеме окна.

Яркие краски сначала ложились неровными штрихами, но затем начали приобретать форму, придавая жизни мертвым линиям. Девушка полностью погрузилась в процесс, который не раз придавал ей уверенности и спокойствия в жизни, поэтому не сразу услышала вопрос:

– Почему ты раньше не давала отпор Сорокиной?

– Я бы на твоем месте давно ей язык помыла с мылом, – продолжала Яра, все еще вырисовывая контур медвежат под елкой. – Или тебе до такой степени все равно?

– Знаешь, абсолютно наплевать. Не хочется на дураков обращать внимание, а главное, тратить свои нервы и силы. Главное, я иду к своей мечте, а как я иду – это лишь моё дело.

– Понимаю, я вот собираюсь поступать на юридический, и пусть все называют меня зубрилой, у которой вместо мозгов исторические даты, зато я добьюсь своего и в будущем не буду жалеть о том, что тратила свое драгоценное время на фальшивых друзей, – доверительно поделилась Яра, отойдя на небольшое расстояние и вглядываясь в слабый след от мыла на стекле.

Саша уставилась на девушку. Перед глазами сразу возникла картина, как девушка-готка заходит в зал судебного заседания, а старушка, против которой она выступает, хватается за сердце, крестит Яру и приговаривает “боже спаси и помилуй”, вспоминая, что даже завещания не составила толкового.

– Тоже подумала, как ко мне будут относиться клиенты? – покосилась та на девушку.

Саша потупила глаза, однако у нее созрел вопрос, который давно ее интересовал.

– Яра, а какая у тебя кличка?

– Чего?! – насупилась ее новая подруга.

– Нет-нет, я не хотела обидеть тебя, просто интересно, ведь у готов принято давать прозвища, как в “Папиных дочках” Дашу Тарантулом называли. А правда, что по полнолуниям на кладбище ходите? – сама себя перебивая, продолжала она.

– Ага, и жертвоприношение устраиваем. Крыс там всяких, ворон, а может чего и покрупнее.

– Правда? – большие синие глаза с интересом распахнулись.

– Нет, конечно, – прыснула Яра. – Я не состою в готах.

Она поймала озадаченный взгляд, не торопясь макнула кисть в коричневую гуашь, и принялась раскрашивать своих медвежат.

– Я привыкла не доверять людям, но почему-то тебе хочется все выложить, – снова перейдя на полудоверительный, полуделовитый тон произнесла одноклассница. Саше стало приятно от таких слов, даже щеки стали под стать той красной игрушке, что она раскрашивала.

– Человек на то и социальное существо, ему необходимо общение.

– Мне хватает общения с сестрами, у меня их аж целых три, а ты открытая и простая, легко располагаешь к себе. В общем так вышло, что четыре года назад Влада – моя старшая сестра, заинтересовалась субкультурой готов, начала одеваться и краситься во все черное, по ночам пропадала где-то, нашла себе парня-гота. Родителей это не устроило, они сказали, что либо сестра перестает вести себя как маленькая, либо пусть съезжает. Тогда все здорово перегнули палку, а я испугалась. Влада – мой родной человек, я не представляла, что бы произошло, если бы она действительно ушла. Поэтому ночью стащила у нее тоник для волос, помаду, надела черные вещи и утром явилась на завтрак при всем этом параде, сказав, что если ее выгонят, то и меня тоже. Конечно, все тогда сначала посмеялись, потом помирились, сейчас это даже как-то забавно вспоминать, но мне до такой степени понравился мой образ, что я решила его сохранить.

– И родители ничего не говорят по этому поводу? – спросила Саша, вглядываясь в темные блестящие глаза своей одноклассницы.

– Говорят, раз учусь хорошо и это мне никак не мешает, то они не против.

– Крутые они у тебя! – протянула Саша, искренне радуясь за Яру.

– А то! А у тебя что за история?

Саша почесала нос, взглянула в добрые лучистые глаза и решила рассказать.

Как у нее была любимая тетя Лида, которая с шести лет водила девочку по театральным пьесам, постановкам, спектаклям, мюзиклам. Сама она была актрисой театра юного зрителя и всегда доставала своей племяннице и ее родителям места в первом ряду. Саша пропитывалась неповторимой атмосферой сцены, оваций, классической музыкой, открытыми лицами актеров, их движениями и нарядами. Девочка загорелась мечтой стать частью этой атмосферы, и тетя Лида обещала, что поможет ей поступить, но судьба вмешалась в их планы. Она забрала ее надежду, вместе с дорогой тетей два года назад. Страшный диагноз – лейкемия четвертой степени, последние месяцы жизни, которые та провела на сцене и затем долгий путь Саши по принятию нового чужого мира, где не было задорного смеха, певучего голоса, нежных рук и уверений, что у нее все получится, от дорого человека. На этом месте зияла огромная дыра, пустота. Теперь Саша цеплялась за надежду поступить, чтобы воплотить свою мечту, а также увековечить светлую память.

Но семья Захаровой едва сводила концы с концами, поэтому девушка приняла решение пойти работать, родители поддерживали всеми силами и верили в свою дочь.

История лилась из ее уст также плавно, как кисть оживляла изображение советского новогоднего мультика.

– Нам с тобой повезло, у нас у обеих крутые предки! – воскликнула Яра, оставляя коричневые брызги на окнах, пока Саша второй раз за день вытирала слезы рукавом свитера. – Знаешь, а я сейчас уже хочу снова стать собой, немного уйти от образа, который себе создала. Правда наши “любимые” одноклассники меня останавливают, возможно, лучше подождать окончания.

– Это твоя жизнь, Яра, и только тебе выбирать как ее жить, так что делай, что хочешь, а я могу всегда с собой носить апельсиновый сок.

– Договорились, – лучезарно улыбнулась Воронцова.

Так девушки сидели до позднего вечера, болтая, обсуждая искусство и историю, находя новые точки соприкосновения, пока два окна не были полностью разрисованы.

На одном красовался Снеговик-почтовик, которого изобразила Саша, а на втором – новогодняя елка, которую украшали три медвежонка.

– Конечно, не Пикассо, но сойдет, – критично рассматривая свой рисунок, произнесла Яра. – Для первого раза очень даже неплохо.

– Конечно, не плохо! Ты посмотри, я закончила художку, а рисунки на одном уровне!

– Скажешь тоже! – отмахнулась Яра, собирая кисточки и краски в пакет, который они вернули обратно в класс.

Вскоре за ними приехал папа Саши – Алексей Викторович, чтобы забрать девушек. Льдом покрылся уже не только асфальт, но и поручни, стены, даже сама машина.

Яра быстро нашла общий язык с мужчиной и всю дорогу весело болтала о хоккее, чем вызвала восторг, а когда они подъехали к ее дому, она, искренне поблагодарив, выскочила из машины и заскользила в сторону подъезда, будто на коньках, весело насвистывая новогоднюю мелодию, которая играла из колонок весь вечер, создавая предпраздничную атмосферу.

– Хорошая подруга, – одобрительно кивнул отец Алексей Викторович.

– Ага, – уставши, произнесла Захарова, потирая сонные глаза. Утренний стресс, гололед, многочасовое рисование, долгие разговоры забрали слишком много сил за один день, ее клонило в сон, веки тяжелели. Девушка, чтобы не заснуть, ленивым взглядом провожала мелькавшие за окном девяти- и пятиэтажки, обледеневшие остановки, фонари и тот злосчастный дорожный знак “Дворовая территория”. Сердце сжалось от воспоминания, как она оказалась в теплых, уютных, таких медвежьих объятьях Миши.

Когда они пришли домой, Саша, не переодеваясь, упала на кровать и погрузилась в сладкий сон. Последним воспоминанием мелькнули медовые глаза с густыми бровями, запах сигарет и мускатного ореха и фраза “Поймал! А ты, трусиха, боялась”.

***

За ночь снег припорошил лед, и теперь все было покрыто белым пуховым одеялом. Саша стояла в сумраке и любовалась из окна своей комнаты на открывающийся вид: засыпанная детская площадка, крыши гаражей, елка, которую поставила управляющая компания, люди очищали свои машины, ежась и кутаясь от прохладного ветра.

Девушка позавтракала венскими вафлями, политыми сгущенкой, которые заботливо напекла мама, и подкрепилась горячим какао, достала из стирки свой жилет и с облегчением заметила, что масло все же отстиралось.

Она, как всегда, не нарушая своих привычек, пришла прямо к началу занятий, чтобы избежать лишний и ненужный ей контакт с одноклассниками. Яра хмуро сидела за партой Саши и грызла яблоко. В глубине души всколыхнулась радость от того, что Воронцова осталась с ней сидеть.

– Доброе утро! – поприветствовала Саша, усаживаясь за стол и закалывая передние пряди своих волос невидимками на манер мальвинки.

– Доброе, – буркнула девушка. – Но не совсем.

Она выразительно посмотрела своими шоколадными глазами.

– Что случилось? – сердце сжалось от предчувствия чего-то нехорошего.

– Наши с тобой рисунки КТО-ТО стер. Ты случайно не знаешь КТО? – громко на весь класс произнесла та.

У Саши аж кончики пальцев похолодели, мысли вихрем закружились в голове, и первая из них была, что надо все бросить и будь что будет, не съедят же их одноклассники и в самом деле.

На возглас Яры все повернулись.

– Ты чего на меня свои глаза вылупила, чернушка? – подала голос Алёна, которая снова восседала на своем месте, вальяжно развалившись. – Думаешь, это я? Мне, по-твоему, делать нечего? Саму себя зарывать от поездки.

Саша и Яра уже открыли рот, чтобы ответить своей однокласснице, но в этот момент зашла классная руководительница – Маргарита Семёновна, и услышала последнюю фразу.

– Ярослава, с этим разбирается завуч, а вы не лезьте. Зачем ребятам подставлять вас, когда на кону поездка?

У Саши много мыслей было на этот счет, но Яра отдернула подругу и прошептала:

– Пусть разбираются, сами увидят, что мы правы.

– Откуда они узнали, что мы что-то рисовали, если там все стерто? – шепотом спросила Саша.

– Да они там мазню оставили, явно не успели или их прервали, – горько усмехнулась девушка. – Там даже тело одного моего мишки осталось, только без головы, – Яра жестом показывала, что та отсечена.

– Яра, а я ведь сегодня работаю, – ахнула Саша, представляя сколько же работы свалится из-за нее на новую подругу.

– Тсс, – соседка по парте кивнула в сторону доски, на которой учительница выводила правила русского языка. – Потом разберемся.

Саша снова погрузилась в свои мысли, которые порхали словно бабочки в ее голове и улетали все дальше и дальше от школьного предмета. Она сама начала замечать, что в последнее время витает в облаках, но ничего не могла поделать. Девушка сидела и накручивала локон на карандаш, когда почувствовала, что на нее кто-то смотрит, обернувшись, наткнулась на колючий, полный презрения взгляд Алены, которая одиноко сидела за партой, потому что Миша пересел от нее, чем вызвал море вопросов со стороны одноклассников.

У Захаровой родилась идея. Она схватила листочек и быстро застрочил послание Яре: “Алена нам все равно не даст ничего сделать, предлагаю нарисовать все завтра. Хоть тяп-ляп, но, главное, чтобы было. А в четверг придем с утра пораньше и будем караулить, пока наши работы не оценят”.

Яра закивала и написала ответ: “Тяп-Ляп все равно не выйдет, ты у нас – художница, а моих медведей ты видела?! Это же шедевр”.

Саша тоже утвердительно закивала, показывая палец вверх.

В этот момент зашла завуч, все встали, она жестом указала, что можно садиться.

– Кто у вас рисовал на окнах?

Саша с Ярой переглянулись и подняли руки.

– Мы тут проверили камеры видеонаблюдения и подумали, что вы захотите это узнать, – и поднесла девочкам планшет, на котором было видно, как какая-то младшеклассница быстро смывает их рисунки, потом резко оглядывается и убегает. Изображение было ужасным и расплывчатым, при всем желании Саша не смогла бы опознать преступницу. – Мы выяснили кто это. Это Вика Сорокина, и она уже несет наказание, а также их класс дисквалифицирован с конкурса.

– Сорокина? – переспросил Максим с последней парты, все это время он старательно вытягивал шею, силясь рассмотреть хоть что-то. После его вопроса все взгляды обратились к Алене.

– Спасибо, – произнесла Саша, возвращая планшет и поражаясь тому, что правда все-таки всплыла наружу и неприятно раскрыла всеми любимую Алену.

Когда завуч вышла, Маргарита Семеновна задала вопрос, который мучил, кажется, всех:

– Алена, как это понимать?

Та беспечно пожала плечами.

– Мы просто с сестрой поспорили: кто из нас поедет отдыхать. Ведь я точно знаю, что МЫ выиграем, правда, Сашуля? – елейным голоском произнесла девушка.

– Не беспокойся, твоя сестра уже точно проиграла, – ответила Захарова, даже не поворачивая головы.

– Как я от этого устала… – внезапно произнесла классная руководительница, потирая виски. – Сорокина к доске.

***

В четверг после занятий Саша копошилась в шкафу, пытаясь решить, в чем лучше пойти в школу. Яра уже присылала третью смс-ку ВКонтате, в которой сообщала, что ждет ее на перекрестке.

Наконец девушка надела обтягивающие джинсы и новогодний свитер с оленем, у которого нос был красным помпончиком. Мама Саши – Алиса Сергеевна – стояла в дверях, подпирая косяк, и заботливо смотрела на дочь.

– Ты ведь даже не поела! – ахала она.

– Мамуля, я правда тороплюсь, и не жди, я допоздна, – уже в дверях кричала Саша, натягивая свою курточку.

– Как это не жди? Папа ведь поедет тебя встречать. Или ты таким образом хочешь сказать, что тебя кто-то проводит? – хитро подмигнула женщина.

Саша только вздохнула. Мама теперь через предложение упоминала “про того мальчика, который провожал”.

– А может, ты вообще не в школу, а на свидание?

– Мама! Я надела свитер с оленем, кто в таком виде идет на свидание?

Алиса Сергеевна махнула на дочь рукой, но тут ей на глаза попалась школьная форма, которую та запихивала в рюкзак, при этом жутко нервничая.

– Ты куда форму? Ты что, ночевать не будешь дома?

– Сама сказала, что я на свидание, а после свиданий люди обычно ночуют не дома, – засмеялась Саша.

– Да ну тебя, – мама обиженно поджала губки, накрашенные точно такой же красной помадой, что и у Саши.

– Шучу. Просто, может быть, придется в школе задержаться и там же переночевать, если с охранником договоримся.

Саша чмокнула маму в румяную щеку и, даже не застегнувшись, побежала навстречу к Яре.

Та стояла, притопывая на месте, потому что на улице гулял холодный ветер, который разбрасывал вокруг пригоршни снежной крошки.

– Классный свитер! Нос у оленя такой, какой мог быть у меня через пару минут.

– Прости… я доделывала доклад на завтра, – запыхалась Саша, пытаясь выровнять дыхание и застегнуть курточку непослушными озябшими пальцами.

Когда девушки пришли в школу, то увидели, что коридор полон школьников, которые также пытаются запрыгнуть в последний вагон, как и они сами.

Кто-то снова принес колонку и теперь из нее на всю играла песня “Новый год к нам мчится” группы “Дискотека Авария”, вселяя детский восторг от предстоящего праздника, новогоднее настроение и веру в чудо.

Все дружно стали подпевать на разные голоса, фальшивя, но при этом испытывая дикую радость.

На третьем куплете Яра принесла из класса гуашь, кисти, но тут девушек ждал сюрприз. Краски оказались все перемешанными, а гуашь залита чем-то липким и тягучим. Мёдом.

– Вот же, козлы! – в сердцах выругалась Яра. – Мы сейчас столько времени потратим, чтобы дойти до магазина.

– Мы можем попросить у кого-нибудь либо попробовать смыть первый слой с красок, – предложила Саша, крутя в руках коробочки, которые стали липкими.

– Давай попробуем. Я пойду спрашивать, а ты – в туалет, заодно и воду наберешь.

Девушка схватила пакет и побежала к раковинам, на счету была каждая секунда. В туалете снова не было света – какой-то шутник каждую неделю выкручивал лампочки. Тьма напирала, поэтому Саша быстро начала ополаскивать кисти от липкой субстанции, она то и дело оглядывалась или вглядывалась в темноту зеркала, стараясь, разглядеть нечто за своей спиной.

Раздался скрип дверных петель. Судорожно вздохнув, девушка подняла глаза и взвизгнула. Ноги у нее подкосились, руки ослабли.

За ее спиной стоял силуэт.

Саша схватила стакан с водой и развернулась, чтобы выплеснуть, но смогла разглядеть лицо.

– Э, тихо-тихо, – произнес знакомый с хрипотцой голос. Миша стоял в своем черном пальто, полностью сливаясь с темнотой, и лишь его кожа и глаза выделялись из общей гаммы.

– Ты меня напугал! Никогда тебе этого не прощу, – Саша схватилась рукой за сердце, пытаясь успокоить пульс.

– Я что, такой страшный?

– Нет, но теперь определенно впишешься в список моих фобий.

Девушку немного потряхивало, и кисть в стаканчике немного постукивала.

– Это снова твои зубы стучат? – поинтересовался парень, подходя поближе. – Тебя согреть?

– Так, ну-ка стой там, где стоишь или… нет, вообще уходи, это женский туалет! Твой – направо, если ты перепутал.

В этот момент живот у Саши решил напомнить о себе и о том, что он голодный, и жалобно завыл. Она покрылась румянцем и подумала, что как же все-таки хорошо, что света нет.

Парень всматривался в темноту, пытаясь, видимо, разглядеть ее.