Читать книгу Сладкий лжец - - Страница 5

Лишь одну истину я усвоил в жизни: нежная забота любящей женщины – лучшее спасение, когда твоя душа разбита. Конечно, я не думал, что женщина, к которой я побегу, – это моя бабушка. Да, она всегда любила меня. И да, ее дом, Роузмонт, всегда служил мне отличным убежищем. Но печальная правда заключалась в том, что у меня больше ничего не осталось. Моя невеста ушла, карьера сгинула, и я оказался сломлен.

Итак, я остался в Роузмонте. На побегушках у бабули. Такой вещи, как приватность, для нее никогда не существовало. Вмешательство не ее второе имя, но должно быть им.

Ее чудный, музыкальный тон голоса удивительным образом пересилил звук молотка.

– Мне сказали, что кто-то создал чудесную штучку под названием «пистолет для гвоздей», Титу́.

Подавив вздох, я отложил молоток и, повернувшись, обнаружил бабулю стоящей у основания лестницы. Она положила руки на широкие бедра, а ее тонкие красные губы изогнулись в нежной, но укоризненной улыбке.

– Мне нравится молоток.

Ее зеленые глаза озарились блеском.

– Мужчине не следует так сильно привязываться к своему инструменту, отгораживаясь от всего остального мира.

Господи Иисусе. Вот такой теперь стала моя жизнь – сплошные улыбки сквозь зубы в попытках выдержать развратные шуточки от моей грешной бабушки.

– Ты что-то хотела, Мами́[6]?

Не сумев вывести меня из равновесия, она вздохнула, и ее плечи поникли. Она надела один из своих шелковых восточных халатов, и, когда поднимала руки в негодовании, это выглядело так, словно внутри оранжево-синей занавески торчит маленькая голова.

Я подавил усмешку. Если бы она догадалась, почему я улыбаюсь, то весь остаток дня пребывала бы в ярости.

– Ты помнишь Синтию Марон?

– Не особо.

– Она моя очень дорогая подруга. Ты встречал ее однажды, когда тебе было пять.

Типичная Мами́, социально-активная бабочка, порхающая от человека к человеку и помнящая всех, кого когда-либо встречала. Я даже не стал говорить, что не у всех есть подобный талант.

– Допустим.

Я не понимал, куда она ведет, но, так или иначе, бабуля сказала бы:

– У Синтии есть внучка. Эмма. – Мами́ тихонько фыркнула. – Бедняжке в последнее время пришлось тяжко, и она нуждается в отдыхе.

– И она едет сюда?

Дом не принадлежал мне. Мами́ имела право приглашать кого захочет, но, черт подери… Я ведь приехал сюда, чтобы сбежать от всего. Включая гостей.

– Ну конечно же, – хмыкнула Мами́. – Зачем еще мне об этом говорить?

Я не мог жаловаться.

Роузмонт всегда был убежищем для тех, кто в нем нуждался. Массивное поместье эпохи испанского Возрождения с несколькими гостевыми домиками находится у подножия гор Санта-Инес в Монтесито[7]. Залитая золотым калифорнийским солнцем обширная территория, благоухающая пьянящим ароматом роз и свежих лимонов, возвышается над Тихим океаном. Быть в Роузмонте означает быть окруженным изяществом и красотой. Для меня Роузмонт всегда служил укрытием. Местом для восстановления. Приглашенные Мами́ люди в течение многих лет находили здесь исцеление.

– Просто спросил, – проворчал я, внезапно почувствовав себя озлобленным четырнадцатилетним мальчишкой, которым был, когда впервые приехал сюда.

Бабушка снова раздраженно фыркнула, а затем отмахнулась от моей грубости, хлопнув в ладоши.

– Она приезжает сегодня. Думаю, можно выпить кофе с пирожными. Где-то часа в четыре.

Я понял, к чему все идет. Но сыграл дурачка. Отчасти потому, что по спине от страха пробежали мурашки, отчасти из-за того, что не хотел взбесить бабушку. Ах, эта наша игра. Осознание того, что это единственная игра, в которую я отныне могу играть, опустило планку моего настроения быстрее, чем камень мог бы упасть в темный сырой колодец.

– Ладно. – Я спустился с лестницы. – Хочешь, чтобы я на время твоей мини-вечеринки прекратил работу?

Последовала череда приглушенных французских ругательств, а за ними – резкий щипок в бок, который чуть не заставил меня вскрикнуть. Глаза Мами́ превратились в узкие щелочки.

– Ох и испытываешь ты меня в эти дни, Титу́.

В горле застрял ком сожаления. Я и правда вел себя невыносимо. Мами́ осталась единственной, кто терпел меня. Мне все это было известно. То, что я не мог справиться с собой, выбраться из этого состояния, стало проблемой. Вся моя жизнь скатилась в дерьмо. Большую часть времени я только и делал, что старался не вопить до срыва голоса. А разговаривать лишь по необходимости казалось лучшим, самым безопасным решением.

Я даже не мог извиниться перед бабушкой. Гигантский комок застрял где-то в грудной клетке.

Она снова вздохнула. Уставилась на меня своими холодными зелеными глазами, тенью моих собственных. Люди порой говорили, что они у нас как отражения – абсолютно идентичные. И что взгляд этих глаз может запросто разрубить человека пополам. Что ж, не совсем неверное утверждение. В этот миг я чувствовал себя порезанным на куски.

Ее холодные узловатые пальцы на мгновение коснулись моей щеки, и я поборол желание вздрогнуть. Мне больше не нравилось, когда люди прикасались ко мне. Совсем.

Рука опустилась вниз, и бабушка изменила позу.

– Ладненько. Надеюсь, ты присоединишься к нам.

– Нет.

Идеально выщипанные брови приподнялись.

– Нет?

Я почувствовал себя двухлетним ребенком. И таким раздраженным. Проведя рукой по лицу, попробовал снова:

– В конце концов, я случайно оскорблю твою гостью или испорчу все каким-то иным способом.

Я не лгал. Я потерял способность очаровывать; она вытекла из меня и не вернулась. Иногда я думал об этом, о том, как изменился так сильно, так быстро, что больше не чувствовал себя в своей шкуре.

– Уверена, наша гостья сможет как-нибудь с тобой ужиться, – сухо подметила Мами́.

Не ведись.

– И почему же?

Ну вот, повелся. Черт подери.

Она самодовольно улыбнулась своей победе.

– Она ведь Эмма Марон. Ты знаешь ее, верно?

Эмма Марон. Имя медленно пританцовывало в моем несчастном измученном мозгу. Я точно знал его. Но откуда? Эмма… Образ девушки с большими, цвета индиго глазами лани и пухлыми губками внезапно всплыл в мыслях. Овальное личико, белые волосы с ярко-синими кончиками.

Узнавание резко ударило меня под дых. Принцесса Аня. Эмма Марон – одна из звезд сериала «Темный замок». Утонченно-красивая, но жестокая принцесса Аня, которая возглавила армии вместе со своим возлюбленным Арасмусом, королем-оином. Ладно, я был фанатом. Фанатом шоу. Шоу с как минимум четырьмя основными сюжетными линиями. Удивительно, что мне потребовалось так много времени, чтобы вспомнить ее имя. Хотя… мой мозг уже не был так здоров, как прежде.

– Ты пригласила сюда актрису?

– Мне говорили, что известные личности предпочитают зализывать раны в уединении, – невозмутимо заявила Мами́.

Очко в ее пользу.

– Зачем ей зализывать раны? – Я чувствовал себя обязанным спросить. – Она звезда одного из самых популярных сериалов.

– Уже нет. Бедняжка. По всей видимости, ее убрали из шоу. Какой-то злобный волшебник отрубил ей голову топором в финале сезона.

– Ни черта себе.

Если честно, эта новость меня шокировала. Аня была безумно популярна. Финал сезона еще не вышел в эфир, но я предположил, что вокруг этой ситуации непременно возникнет шумиха.

– Следи за языком, Титу́.

– Прошу прощения, Мами́.

Эта женщина сквернословила чаще, чем я, однако она по-прежнему оставалась моей бабушкой.

– Хм-м. – Она быстро глянула на меня. – Кажется, я слишком много сказала. Эта информация строго конфиденциальна. Ей достанется, если хоть слово выйдет наружу.

– Кому я скажу? – Я указал на поместье, где в последнее время проходила вся моя социальная жизнь, и на пустующие прилежащие территории. – И то верно. Теперь ты понимаешь, почему для нее это идеальное место? У нас тут абсолютное уединение.

– Если ей необходимо уединение, для меня это еще одна причина не попадаться ей на глаза.

Последнее, в чем я нуждался, это в общении с красивой белокурой актрисой.

– Тьфу! – взмахнула она рукой.

– Мами́, – устало начал я. Усталость теперь стала моим вечным спутником. – Ответ «нет». Я не собираюсь ни с кем общаться. Буду держаться подальше, не вмешиваться в твои дела и поменьше стучать, пока вы там едите, лады?

Мы уставились друг на друга. Мимо уха пролетела пчела. Я не дрогнул. Что бы ни увидела Мами́ в выражении моего лица, это заставило ее смягчиться, и она покачала головой.

– Что ж, хорошо. Приму ее в одиночестве. Хотя я понятия не имею, чем заинтересовать юную леди.

Моя бабушка самый яркий, самым жизнелюбивый человек, которого я когда-либо встречал. И, учитывая мою профессию, это кое-что да значит. Сердце пронзила боль. Мою прежнюю профессию.

Я наклонился и поцеловал Мами́ в щеку.

– Уверен, ты что-нибудь придумаешь.

Она что-то промычала – издала долгий, протяжный звук, дав понять, что я озвучил очевидное, – а затем бросила на меня один из своих умоляющих взглядов.

– Нам понадобятся угощения к кофе…

Мами́ умеет манипулировать лучшими из нас, но в то же время чертовски откровенна. Мои губы дернулись.

– Все будет.

Я поставил ногу на ступеньку, и тут она нанесла последний удар:

– О, и ты должен встретить Эмму в аэропорту.

Вот оно что. Я прекрасно понимал, что моя бабуля, любительница вторжений в личное пространство, занимается сводничеством. Мы оба это понимали. Только вот Мами́ на самом деле считала, что имеет хорошие шансы на успех. Мне это казалось ужасной ошибкой. Она могла бы притащить сюда самую идеальную женщину в мире, и все равно это не имело бы значения. Больше нет.

– Мами́…

– Ее самолет приземляется в десять…

– Нет.

– …так что тебе скоро нужно выезжать.

– Мами́.

В ее глазах сверкнул зеленый огонь.

– Не испытывай мое терпение, Люсьен. Я уже пообещала Эмме, что кто-нибудь заберет ее из аэропорта. Ты поедешь.

Когда моя бабуля говорила таким тоном, слушаться было обязательно. Никаких исключений.

– Ладно, Мами́. Я поеду.

Клянусь, в ее глазах мелькнул блеск удовлетворения.

– Хорошо. Она в Окснарде.

– Окснард, – едва не закричал я. – Почему она, черт подери, не прилетела в Санта-Барбару?

Бабушка снова пожала плечами:

– Там какая-то профсоюзная забастовка, поэтому авиакомпания отменяет рейсы.

– Класс.

Окснард в часе езды от Роузмонта, и это учитывая более-менее свободный траффик. Которого никогда не было.

– Ты просто герой, mon ange[8].

Ага. Конечно. Герой.

Я не сказал больше ни слова, просто сложил инструменты. Пусть думает, что победила. Я заберу принцессу Эмму из аэропорта. Буду настолько вежлив, насколько возможно, а затем стану держаться от нее подальше. Так что моей бабуле придется просто смириться с этим досадным разочарованием.