Читать книгу Время пришло стать слабее - - Страница 5

Реальность того же дня

За прошедшие полчаса пути, согреваясь и успокаиваясь в теплом салоне автомобиля, Алика понемногу приходила в себя, хотя ее тело оставалось все еще слабым, неподатливым, любое движение причиняло пусть и слабую, но все, же боль. Алика знала, что так бывает после того, как она отдавала людям свою энергию и что такое состояние продлится еще часа три, не меньше.

«Эх, девочке Лике сейчас в самый раз полежать бы в темном помещении…. Ну, хоть чуть-чуть, в тишине, чтобы окончательно восстановиться, самое оно – то, что доктор прописал!» – пыталась она шутить. Но, шути не шути, а, к сожалению, Алика таким временем на отдых не располагала – у нее еще разговор с мужем предстоит, причем не самый приятный. Да и вещи не собраны, чтобы отправляться завтра утром в Москву.

«Так что, не ныть, – дала она сама себе мысленную установку, – я сильная, я все смогу преодолеть. – И с трудом выползая из остановившегося у подъезда ее дома автомобиля и медленно переставляя ноги, а затем, автоматически набирая кодовый номер на входной двери и поднимаясь на лифте на третий этаж к своей квартире, уже вслух сама себе прошептала: – Я СИЛЬНАЯ!»

Алика, с трудом попадая ключом в замок, отперла входную дверь и, стараясь настраиваться на максимально возможную выдержанность, скрывая свою нервозность и отвращение к предстоящей встрече с мужем, осторожно вошла в темноту прихожей, прислушиваясь к тишине квартиры. Постояв пару секунд в тишине, она облегченно вздохнула – похоже, что муж спал, а возможно, его совсем не было в квартире. «Уф, повезло, хоть маленькая, но передышка», – выдохнула свой страх Алика и уже смело шагнула вперед, направляясь в комнату, как вдруг словно ослепла от, неожиданно ярко вспыхнувшей лампы, закрепленной на стене в холле-прихожей. Алика от такой неожиданности непроизвольно вздрогнула и зажмурилась, а когда открыла глаза и увидела того, кто так ее напугал – своего мужа Егора, то не смогла справиться со своими эмоциями и гримаса неприязни и страха отразилась на ее лице. Пусть всего на миг промелькнула эта неприязнь, но стоявший у стены муж успел это заметить и, тут же, зло хохотнул, глядя на нее и заплетающимся языком, выговорил:

– Боишься? Правильно! Бойся! – а сам покачнулся и, удерживая себя, ухватился за шнур светильника. На его губах появилась торжествующая улыбка. Он словно наслаждался ее страхом.

Алика попыталась быть невозмутимой и хотела просто обойти качающегося мужа, который, похоже, был пьян в дым. Девушка уже осторожно сделала шажок в сторону, как неожиданно муж резко шагнул к ней, крепко ухватил за плечи и, дыша ей в лицо алкогольными парами, прошипел:

– Что же ты на свидание с собственным мужем опаздывать вздумала? Сама время назначила, разговоры разговаривать обещала, я сижу тут жду, а ты обмануть решила, да?! – последние слова он уже почти кричал, обвиняя и брызгая слюной.

Алика попыталась увернуться из рук пьяного Егора, но он неожиданно для своего нетрезвого состояния, продолжал крепко ее удерживать. От мужчины ощутимой волной исходила злоба и раздраженность. «Ну вот, опять он напился, и опять поговорить не удастся», – мысленно обреченно вздохнула Алика, и решила хотя бы немного утихомирить своего мужа. Позволить ему сейчас уснуть, а самой ну хоть капельку отдохнуть, ну а уж потом заняться сборами в дорогу. А планируемый и несостоявшийся разговор с ним так уж и быть – перенести на завтра.

Она, пытаясь его успокоить, только начала что-то рассказывать о причине своей задержки в пути к дому сегодняшним вечером, как Егор, абсолютно не слушая того, что она ему говорит, больно ухватил ее за подбородок, приближая свое лицо к ней навстречу, и выдохнул:

– Или ты опять со своими больными мужиками на койках кувыркалась? Ну и как они сегодня? Понравились тебе? Ладно, молчи! Вижу, что все силы у тебя отняли. Что ж ты такая эгоистка? Только о своем удовольствии думаешь? А как же муж, то есть я? А? А где любовь и внимание ко мне?

Говоря все это Егор вдруг, ни с того ни с сего, со злостью стал расстегивать и срывать с жены ее курточку, сдергивать шарф, обмотанный вокруг ее головы, своим движением чуть не придушив шею Алики. Это поведение Егора оказалось таким неожиданным для уставшей девушки, что она, в первые, секунды даже замерла от растерянности. Но повинуясь инстинкту самосохранения, начала непроизвольно сопротивляться и отталкивать его руки, чем привела мужчину в еще большее ожесточение.

Его злость, как видно, придавала ему силы, и он, еще минуту назад, еле стоявший на ногах, вдруг превратился в одержимого монстра, с сильными руками и крепкими ногами и, вдобавок, с сумасшедшим блеском в глазах. Таким Алика своего мужа никогда не видела….

Этот новый Егор был словно кошмар из фильмов ужаса, словно маньяк из сериалов о жутких насильниках. Да это вообще и не Егор был. Не человек, а не пойми кто.…

И Алика реально испугалась. Она стала вырываться, яростно отбиваться кулачками, царапаться, но…. Куда ей с ее весом в пятьдесят килограммов против этой глыбы злого мужского адреналина. Ее сопротивление только еще больше распаляло и заводило пьяного мужа. И это уже точно был не ее муж, это был какой-то чужой мужик с ненавистью и похотью в глазах, пеной слюны на губах и жесткой силой в руках.

Он сыпал грубым отборным матом, и слова «сучка и дрянь» в потоке его оскорблений оказались, чуть ли не самыми вежливыми. Он легко, как пушинку подхватил брыкающуюся Алику на руки и потащил в гостиную, где с силой бросил ее на пол, на толстый ковер. А там, прижимая ее к полу одной рукой, другой, остервенело, срывал с нее кроссовки, джинсы и свитер, не замечая, что причиняет жене боль, царапая ее тело почти до крови своими резкими движениями рук.

Алика уже почти не сопротивлялась. Ну, как почти? Она, конечно, могла бы применить к нему свои экстрасенсорные способности, но ей жаль было расходовать остаток своих сил на это чудовище. И Алика лишь пыталась отклонить свое лицо от Егора, чтобы не видеть всего этого кошмара, но разозлила мужа еще сильнее, хотя, казалось бы, куда уж больше…. Но, как оказалось, она заблуждалась, потому что Егор, сорвав с жены всю одежду, рыча, вошел в нее и зло прохрипел:

– Ты еще и отворачиваешься?

А когда Алика сморщившись от резкой боли, со слезами все же взглянула на Егора, то, как в замедленном кадре успела заметить, как навстречу ее лицу стремительно приближается мужская рука, сжатая в кулак.

«Ой, папочка!» – успела мысленно прошептать Алика, моля о помощи отца, своего ангела хранителя, и буквально за долю секунды, с усилием воли, успела чуть отвернуть свое лицо в сторону от надвигающейся на нее страшной руки.

Это ее и спасло. Это хоть чуть-чуть отвело от нее угрозу в виде перелома носа, челюсти и, пожалуй, сотрясения мозга. Удар пришелся по касательной, задел часть лица, скользнув по глазу и по щеке. Но и этого мощного касательного удара хватило малышке Алике, чтобы получить легкий обморок, что позволило ей отключить сознание, спасая, оказывается, таким образом, собственную жизнь.

Егор, вложив в удар всю свою злость и не встречая больше никакого сопротивления со стороны жены, неожиданно успокоился и всего себя сосредоточил на получении желаемого удовольствия. Животного удовольствия насильника. Новизна ощущений и скрытых, запретных желаний полностью снесли мужчине мозг. Он даже не задумывался, что и как он сейчас творит и вытворяет, он лишь словно в горячечном бреду шептал, какие-то ласковые слова и целовал лицо своей малышки Алики, чего та, к своему счастью, не осознавала.

И лишь некоторое время спустя, услышав, словно сквозь вату, стон своего мужа и его хриплое, протяжное:

– Сладка-аа-я…

Алика пришла в себя и вернулась в реальность сегодняшнего вечера.

Она отказывалась верить в то, что видела и чувствовала сейчас, но жуткая реальность не отпускала, она навалилась на девушку страшным, тяжелым, ужасным грузом. В прямом смысле тяжелом – в виде лежащего на ней без движения, мгновенно уснувшего Егора. Вернее не Егора, а того животного, которое после нечеловеческого проявления своей сущности, сейчас крепко спало и даже всхрапывало, придавливая своим телом Алику к полу, почти не давая девушке дышать.

Откуда только у нее взялись силы осторожно выскользнуть из-под этого спящего, страшного в своем проявлении сущности, ставшего окончательно чужим, мужчины….

Однако Алика верила в свои силы и в ее теле нашлись все же резервы! Она, хоть и с трудом, но смогла выбраться и отползти на безопасное расстояние. С трудом, передвигаясь в сторону ванной комнаты, Алика уже там, у стены, медленно поднялась сначала на четвереньки, затем, ухватившись за дверную ручку и подтягиваясь, осторожно встала на ноги и вошла в ванную, тихонько прикрыв за собой дверь. Охая и скуля, держась одной рукой за кафельную стену, девушка на ощупь нашла раковину и провела рукой по зеркалу над ней, найдя тач-сенсор и включая подсветку.

Заглянула в подсвеченное по периметру зеркало и, как в обрамлении рамки картины, увидела в нем свое отражение. «Да уж, зрелище! Та еще красота…, – с ужасом прошептала она, осторожно трогая пальцами свое лицо и пристально, с врачебным интересом вглядываясь в саму себя. – Ну что тут скажешь – и до сегодняшнего вечера я была не красавицей, а после проявления внимания со стороны этого животного так и вовсе….»

Левый глаз почти скрылся под распухшим веком и наплывающей снизу на него щекой. На щеке же расплывался голубовато-розовый синяк, который грозился превратиться в фиолетово-синий. И губа, похоже, лопнула. Алика потрогала пальцем зубы и скулу, провела по ним изнутри языком – опухло, но вроде все целое, и, то хорошо! Вот только в глазах плещутся страх, боль и растерянность…

«Господи, что же это произошло с Егором? О каком разговоре с ним теперь может идти речь? Да я видеть его не могу. Я слышать его не хочу! Да я минуты не смогу находиться в этой квартире, рядом с ним. Какое там „завтра ехать“? Сегодня, сейчас, немедленно! Всё, решено! Уезжаю! А с эти животным я разберусь, после того как вернусь. Ну что ж, значит так и поступим».

Алика очень хотела принять душ, а еще лучше было бы полежать в прохладной ванной с компрессом на лице, но… Молодая, уставшая, испуганная девушка впервые боялась оставаться в замкнутом пространстве с собственным мужем. Она спешила покинуть свою квартиру, которую раньше считала крепостью и защитой и пристанищем от всех бед.

«Наивная, какой там компресс…», – горько усмехнулась она своему отражению. И потому, не расслабляясь, просто намочила полотенце водой и осторожно, чуть скуля от боли, протерла свое тело и те жуткие царапины и кровоподтеки, что оставил на ее теле Егор. Ну что ж, пока так, а обработает свои синяки и ушибы она потом, чуть позже.

«Я пожалею себя потом. А сейчас скорее, скорее отсюда!» – молоточками стучали мысли в голове

Алика осторожно приоткрыла дверь ванной комнаты и прислушалась. Из гостиной доносился бравый храп этого животного, которого еще совсем недавно она пыталась считать своим мужем и даже давала себе слово понять его и возможно простить, перед разводом. Смешно.

Девушка грустно усмехнулась и добавила, мысленно соглашаясь: «Да уж, страшно смешно, ухохочешься! А впрочем, теперь-то я уже точно больше не поддамся на его уговоры и лживое обаяние. Он сам все расставил на свои места, без всяких разговоров. Значит, и задерживаться я больше в этой квартире сейчас не буду. И отдыхать не буду. Собираюсь и уезжаю, а отдохнуть и отоспаться я и в поезде смогу».

И Алика на каких-то внутренних резервах своего сильного организма осторожно, чтобы не разбудить спящего на полу мужчину, тихонько пробралась вдоль стены в свою спальню, чтобы немедленно собрать и уложить необходимые вещи в дорогу.

Она достала из шкафа свой небольшой, непритязательный дорожный клетчатый чемодан. Он хоть и был уже на вид стареньким, но устраивал Алику тем, что был удивительно легким и удобным для путешествия. Девушка, стараясь не шуметь дверцами шкафов, достала и уложила на дно чемоданчика минимум вещей – деловой костюм для визита в посольстве в Москве, пару маечек, свитеров и джинсов на каждый день, легкие кожаные кроссовки и пару носков. Добавила еще пижаму и нижнее белье. Огляделась в задумчивости по комнате и невольно скосила глаза на висевшую на стене картину.

Эта маленькая картина с изображением какого-то уютного старого городского дворика присутствовала в жизни девушки с ее шестнадцати лет и была неким символом ее взрослости. Была своеобразным красивым паспортом. С ее появления и начался отсчет взрослой значимой жизни самой Алики. И эта картина, доставшаяся ей вполне заслуженно, была всегда у неё перед глазами, как напоминание, как память. И наша девочка Алика не захотела расстаться сейчас со своим любимым талисманом.

Она, осторожно освободив этот кусочек холста из креплений на стене, бережно упаковала картину в пакет и добавила к вещам в чемодане. А затем, подошла к небольшому семейному сейфу, спрятанному в стене за этой картиной (этот маленький сейф принадлежал еще ее отцу), и, набрав код, который знала только она, открыла дверцу и вынула из ящика лежавшие там документы на квартиру и пакет с деньгами.

Эти деньги – плотно упакованные в пачку пятитысячные купюры, появились в сейфе совсем недавно, после продажи папиной квартиры в Ростове. Об этих деньгах Егор знал, и поэтому Алика, уезжая, интуитивно боялась оставить крупную сумму дома. Она, после продажи квартиры тогда даже на счет в банке эти деньги не стала класть, из опасения, что вдруг при разводе Егор сможет отсудить себе часть. Ее муж совершенно не имел никаких прав на эти деньги, но мало ли что взбредет ему в голову, а тем более, после сегодняшнего кошмара Алика могла ожидать от него чего угодно. И поэтому молодая женщина, решительно сунула все, что было в сейфе на дно своего чемодана.

Взяла со стола свой небольшой ноутбук, завернула его в пакет и тоже положила в чемодан.

Осторожно застегнула молнию. Осторожно приоткрыла дверь спальни. Держа чемоданчик на весу, осторожно пронесла его сквозь смежную гостиную, мимо лежащего на полу мужчины, направляясь в прихожую. И оставила чемодан там, прямо у входной двери. Осторожно вернулась обратно в спальню, чтобы попытаться что-нибудь надеть на свое ноющее от боли и ссадин тело. И именно попыталась, потому что натянуть на себя узкие джинсы у нее просто не было сил, оставался один выход – хоть как-то, хоть чем-то прикрыть свои ноги.

И Алика, решив не заморачиваться, просто достала с верхней полки какую-то древнюю длинную и широкую теплую юбку и под нее надела на ноги старые шерстяные гольфы из ангоры. «Ничего, надену короткую куртку-дубленку и ботинки, с юбкой это будет очень даже стильно выглядеть, – успокаивала она саму себя, – да и не замерзну я, как-то доберусь до поезда, а там уже переоденусь», – решила она, осторожно просовывая руки и голову в черный объемный свитер с высоким горлом.

А чтобы скрыть от любопытных прохожих гематомы, которые все явственней проступали на ее лице, опухающем от удара – по-старушечьи повязала на голову старенький платок. Платок нашелся тут же, на дальней полке. Машинально повесила себе на плечо маленькую сумочку с документами, ключами и кошельком, отключила и положила в нее телефон – вроде бы все!

Алика огляделась еще раз, погасила свет, крадучись, но уже более смело, прошла по гостиной в сторону темной прихожей, чтобы тихонько обуться, одеться и уехать на вокзал, но…. Тихонько не получилось.

Она не заметила и задела лежавшую на полу вазу. И как она там оказалась? Алика даже представить себе не могла – как…. Наверное, откатилась к стене во время ее общения с мужем. Дзынь! – громко зазвенела на всю квартиру металлическая ваза, ударившаяся о ножку стола, и девушка даже вздрогнула от неожиданности и заспешила и засуетилась, чтобы не дай Бог не разбудить спящего зверя и поскорее одеться и убежать из квартиры, но…, опять, же это пресловутое «но»….

Егор внезапно проснулся от шума и что-то гневно пророкотал и даже начал подниматься с пола. Как вы думаете, что оставалась делать маленькой испуганной девушке? Ну, конечно же, убегать – немедленно и скоропалительно!

Какие там ботинки и дубленка? Она, спасаясь, на автопилоте, не глядя по сторонам, сунула ноги в какие-то подвернувшиеся на полу тапки, сдернула с вешалки первую попавшуюся куртку и, отпирая входную дверь, подхватила стоявший рядом чемодан и стремительно вывалилась из собственной квартиры на лестничную площадку, а затем и из дома в холодную декабрьскую ночь.

Словно во сне девушка добралась до железнодорожного вокзала Краснодар-1. Как она поднимала руку навстречу транспортному потоку, как останавливала машину, как ехала на вокзал, как вообще попала в это здание вокзала – Алика не запомнила. Очнулась она лишь стоя у окошка кассы, и услыхав от кассира, что плацкартных билетов на ближайший поезд до Москвы – нет.

Как нет?! А вот, так – нет и все, хоть плачь. А следующий поезд будет только утром. Вот это было неожиданно…. А она ведь с ног валится от усталости, ей просто немедленно нужно ехать именно сейчас, пока она еще хоть как-то держится на ногах. Если же она присядет хоть на миг в зале ожидания, то может провалиться в сон и проспать будущий утренний поезд. Ну что делать?

У Алики непроизвольно вырвался такой заунывный стон от безысходности ситуации, что железобетонная и непробиваемая в эмоциях кассирша, сидя там у себя в теплой каморке, за окошком, видимо почувствовала это состояние абсолютно чужого для нее человека и, странно, но прониклась участием. Да, прониклась….. Ну а как еще можно было бы назвать ее последовавшее предложение?! —

– Ну, раз Вам так срочно и необходимо ехать именно сейчас, то могу предложить одно место в купе, в СВ. – Кассир, оценивающе оглядела стоявшую перед ней, странно выглядевшую на ее взгляд тетку, затем покачала головой и добавила: – Правда, по цене дороже конечно будет, но раз срочно…. – и замерла в ожидании.

А Алика, не до конца поверив в свалившееся вдруг на нее такое счастье, даже ухо слегка высвободила из-под намотанного на голове старушечьего платка, чтобы лучше услышать – что там ей говорит кассир. Девушка совершенно забыла о синяках и отечности своего лица, и даже о том, как она выглядит…. и, утеряв бдительность, явила кассиру всю свою сотворенную мужем «красоту». И с радостью и улыбкой (естественно, это она думала, что улыбается, а на самом-то деле…. можете себе представить эту улыбку!), даже не спрашивая о стоимости предлагаемого места на поезд, протянула в окошко кассы свой паспорт и две пятитысячных купюры.

Алика даже не догадывалась о тех мыслях, что проносились в голове у кассира, после того когда она имела счастье лицезреть эту пассажирку неопределенного возраста, со следами явных побоев на лице и странным перекошенным ртом.

Опытная работник вокзала, молча и не выказывая эмоций, быстро оформила билет на поезд Адлер-Москва, на единственное свободное место в купе СВ. Повидавшая за время своей работы огромное количество самых разных пассажиров и провожая сейчас взглядом, медленно бредущую по залу Алику, которая держала свой билет перед собой, словно пропуск в иную жизнь, женщина-кассир лишь со вздохом мысленно сказала сама себе:

«Н-да, такая молодая девка, судя по её паспортным данным, а уже выглядит как старушка. Даже скорее как бомж. Может, пьет? И одета так странно, в обносках с чужого плеча…. Хотя, деньги, похоже, водятся. Попрошайка, что ли? Да еще и избил кто-то. Бедолага…. Ох, спаси и сохрани, Господи, от такой судьбы». И даже украдкой перекрестилась, отодвинувшись в глубину своей кассы и выставив в окошке табличку «технический перерыв». Отчего-то вдруг ей захотелось пойти умыться, выпить чаю и поскорее забыть об этой странной на вид молодой бедняжке, которой она только что, абсолютно неожиданно даже для себя самой, помогла своим участием.

А наша «девушка-бедолага», держа в руках билет на поезд, и глядя на электронное табло на стене, в котором обещали, что нужный ей поезд должен прибыть через несколько минут, чувствовала себя словно принцесса!

Она поверила в себя, она на миг встряхнулась ото сна, и словно вдохнув порцию витаминного энергетического коктейля, даже боли и усталости не ощущала!

Она совершенно не обращала внимания на тех немногочисленных пассажиров, стоящих и сидящих в этом огромном зале, что провожали ее любопытными взглядами. Кутаясь в старую куртку Егора, которую она в спешке сдернула с вешалки в прихожей (вместо своей стильной дубленки); осторожно переступая ногами, обутыми в его же огромные домашние тапочки (вместо планируемых модных ботиночек); шаркая по каменным плитам вокзала и спускаясь в переход, чтобы выйти к нужной ей железнодорожной платформе – она улыбалась! Да всё это было для неё несущественно – Алика была счастлива!

Она была в предвкушении скорой посадки в уютный спальный вагон, в котором она сможет наконец-то уединиться, выспаться, отвлечься и постараться хоть на какое-то время забыть весь тот кошмар, что случился в ее жизни, сегодня. Лишь бы ее впустили в этот теплый поезд, лишь бы оставили в покое и не лезли с участием. Это было сейчас самым главным пунктом в ее плане, на пути к задуманному.

И этот пункт, неожиданно сбылся!

Даже, несмотря на ее непрезентабельный внешний вид, Алику пустили в этот стильный двухэтажный вагон, хотя девушка и заметила проскользнувший недоуменный взгляд молоденькой проводницы, когда та проверяла ее билет и паспорт. Проводник несколько раз пыталась что-то сказать, поглядывая на странную пассажирку, прикрывающую платком свое лицо, но деликатно промолчала. И, в итоге – выдала ей электронный ключ от двери двухместного купе, расположенного на втором этаже этого СВ. И даже согласно кивнула на робкую просьбу Алики, не беспокоить ее во время пути, по причине того что она страшно устала и хочет выспаться.

Войдя в свое купе и оглядевшись, молодая девушка впервые за день вздохнула с облегчением. И какой бы ни была она уставшей и измученной, ее взгляд успел отметить чистоту, уют и комфорт этого места, в котором ей предстояло провести чуть больше суток в пути. Алика ни разу в своей жизни не путешествовала в таких вагонах и была приятно удивлена.

Вместо ожидаемых вагонных полок в купе были удобные спальные места в виде диванов, уже заботливо кем-то заправленных белоснежным постельным бельем. Стены рядом с диванами были с мягкими спинками приятного синего цвета. На окне виднелись белоснежные шторы, а на столе стояли по две бутылочки с водой и с соком и какие-то упаковки с чаем и печеньем. Вот что значит – сервис! И даже цена билета не имела значения! А самое главное было в том, что в этом купе Алика находилась сейчас одна!

Проводник сказала, что второе место в этом купе до Ростова-на-Дону будет свободно, так что часа три-четыре у девушки имеется в ее полном распоряжении. Чем Алика и воспользовалась – оставив свой видавший виды чемодан рядом со столом, она без сил, не переодеваясь, лишь стянув с себя огромную куртку и скинув тапки, со вздохом уложила свое тело на мягкую полку-лежанку и, свернувшись в удобную позу эмбриона, укрылась с головой одеялом. И дала себе такую установку – спать!

И… мгновенно уснула, словно провалилась в спасительную нирвану. Она спала, ничего не видя и ничего не слыша, убаюкиваемая перестуком колес и покачиванием вагона, отправляющегося в путь поезда.

Она уезжала из внезапно ставшей чужой своей квартиры в чужую, неведомую Москву.

Вот так все и сложилось, по законам вселенной – относительно хорошо и удачно. А как по-другому? После чего-то плохого обязательно ведь должно случаться хорошее, а иначе, какой смысл жить?!