Читать книгу Егерь-3: Назад в СССР - - Страница 5

– Смотри, какой крепыш!

Мама радостно улыбнулась, показывая найденный белый.

Гриб, и вправду, был хорош! На толстой, словно бочонок, ножке плотно сидела крепкая шоколадная шляпка с жёлтой подкладкой. Шляпка сидела чуть набекрень, словно гриб залихватски сдвинул её, оглядываясь по сторонам.

Я достал нож и срезал гриб под самый корешок. Мякоть у ножки была плотная, упругая. Ни следа червей.

До сих пор среди грибников идут споры о том, как правильно собирать грибы. Одни считают, что их нужно срезать только ножом, чтобы не повредить грибницу. Мол, если потревожить эти тонкие белые нити, выдернуть их из земли – то на будущий год грибы в этом месте расти уже не будут.

Другие, напротив, уверяют, что гриб надо выкручивать из земли с корнем, и не оставлять кусочек ножки. Этот кусочек гниёт, и грибница начинает болеть и перестаёт давать грибы.

Если честно – я не знаю, как правильно. Но с детства привык ходить в лес с ножом, вот и пользуюсь им.

Я поднёс гриб к лицу и понюхал.

– А пахнет-то как!

В этом запахе словно сконцентрировались все ароматы осеннего леса – тонкая горечь опавшей сухой хвои, сладость прелой листвы, свежесть холодной дождевой воды в луже под еловым выворотнем.

– Посидим, дождёмся отца? – предложила мама.

Отец, как всегда, нарезал большие круги от края до края лесной гривы. Он не столько искал грибы, сколько исследовал, разглядывал новое место. Извечный мужской инстинкт!

Будь я сегодня в лесу один – поступил бы точно так же. Тоже шёл бы то в самой гуще ельника, где под тугими ветвями высыпали стаи ярко-оранжевых рыжиков. То выбирался бы на простор, к самому краю широкого клюквенного болота, где растут крепкие коричневые подберёзовики.

Посмотришь под ноги – словно одна широкая шляпка лежит на бледно-зелёной поросли мха. А захочешь срезать и поймёшь, что вглубь, к земле уходит длинная тонкая ножка. Да какая! Сантиметров двадцать, а то и тридцать!

Но подберёзовики мы сегодня не брали. Слишком уж они напитались сыростью. В корзине вроде бы крепкая шляпка быстро превратится в бесформенное липкое желе.

Зато нарезали целый рюкзак чёрных груздей на засолку, да и рыжиков набрали столько, что можно будет засолить их в отдельной посуде, не перемешивая с другими грибами.

Да и на сушку грибов хватит. Белые и подосиновики попадались часто – всё-таки, не зря я повёз родителей в Вязник. Этот лес далеко от деревни, местные сюда ходят редко, да и приезжие почти не добираются. Предпочитают собирать грибы и ягоды поближе к деревне.

За грибами в Черёмуховку приезжали часто. Грибники-одиночки добирались утренним рейсовым автобусом, целый день бродили и аукали вокруг деревни, а вечером, возле магазина пили остывший чай из термосов и жевали прихваченные из дому бутерброды.

Но приезжали и организованно. Часто предприятия нанимали для своих сотрудников целый автобус и везли желающих отдохнуть и побаловаться дарами леса.

Такие автобусы приезжали, как правило, только на полдня – им ведь ещё нужно было добраться до Ленинграда и высадить грибников у станции метро.

Приезжали не только за грибами, но и за клюквой. Я прекрасно понимал горожан – после рабочей недели в душной конторе или заводском цеху хорошо неторопливо побродить по лесу, или болоту, набрать корзинку крепких красных ягод. А потом, зимой, варить из клюквы кисло-сладкий розовый морс, который замечательно помогает сбивать температуру при простуде.

– Давай, посидим, – согласился я и стал оглядываться в поисках подходящего места для привала.

Видно было, что мама изрядно устала. Шутка ли – несколько часов мы уже бродим по лесу. Корзинки почти полны, пора и в обратную дорогу собираться.

Мы присели на упавшее дерево. Я развязал рюкзак и достал оттуда большой полуторалитровый термос с чаем, свёрток с бутербродами и сваренные вкрутую яйца. С костром решил не возиться – зачем, если родители прихватили термос?

Чай из термоса по вкусу очень отличается от любого другого чая. Н получается не свежезаваренный, а настоявшийся. Поэтому к терпкому чайному вкусу примешивается вкус и запах запаренного банного листа и душистой травы. Можно с завязанными глазами определить на вкус, откуда тебе налили чай – из чайника, из термоса, или из котелка, который кипел на костре. Это совершенно разные напитки, и каждый из них по-своему хорош.

Я очистил яйцо, по привычке бросая скорлупу прямо на землю.

– Что же ты мусоришь, Андрюша? – укоризненно спросила мама. – Это ведь твой лес. Ты его беречь должен.

– Мам, яичная скорлупа – это не мусор, а удобрение, – улыбнулся я. – Дожди смоют с неё защитную плёнку, бактерии переработают и удобрят почву. И лесу будет хорошо. Уже весной от скорлупы ничего не останется.

– Всё равно, – вздохнула мама. – Некрасиво. Если каждый грибник будет так чистить яйца – скоро весь лес окажется завален яичной скорлупой.

Ну, что тут поделаешь? Ты можешь сколько угодно знать биологию, понимать, что в лесу ежегодно выводятся из яиц тысячи птенцов, оставляя за собой скорлупу. И лесу это только пользу. Но с родителями не поспоришь.

Я наклонился и молча собрал скорлупу в ладонь, а потом завернул в промасленную бумагу, которая осталась от бутербродов. Бумага была серая и шершавая – в такую заворачивают покупки в магазине.

– Молодец, – улыбнулась мама.

Сзади затрещали ветки, словно через подлесок ломился крупный зверь. Вот только ни один зверь не носит резиновые сапоги сорок пятого размера. И корзинкой за кусты не задевает.

– Чай пьёте? – укоризненно сказал отец, подходя к нам. – А меня не позвали?

Он плюхнул на мох тяжёлую корзину, полную грибов.

– Ох, до чего лес богатый! И человеческих следов нет, грибы нетронутые. А клюквы сколько в болоте! Как будто кто-то рассыпал.

Отец присел на дерево, вытянув длинные ноги с болотных сапогах со скрученными голенищами.

– Андрюха, плесни-ка мне чайку! Пить хочется. Мать, бутерброды ещё остались, или этот проглот всё слопал?

– Держи, – я протянул отцу крышку от термоса, до краёв полную горячим коричневым чаем.

Отец откусил бутерброд с варёной колбасой, сделал несколько торопливых глотков и шумно выдохнул.

– Хорошо! Нашёл же ты себе, Андрюха, работу! Благодать! И за это ещё деньги платят. А другие за такую зарплату на заводе вкалывают.

– Кто на что учился, – улыбнулся я.

– Слушай, а что тут у вас взрывали?

– Когда? – не понял я.

– Да недавно совсем. Там, – отец махнул рукой в сторону озера, – в лесу землянка разворочена взрывом. И деревья вокруг повалены, совсем недавно.

Чёрт! Отец с его неуёмным любопытством умудрился добраться до развалин схрона с оружием.

– Не знаю.

Я правдоподобно пожал плечами.

Историю с бандитами я родителям не рассказывал, чтобы не тревожить маму.

– Может, геодезисты баловались? – с сомнением протянул отец.

Он взял яйцо, покатал его по стволу. Скорлупа лопалась с еле слышным хрустом.

– И ты туда же, – укоризненно сказала мама, глядя, как он бросает скорлупу прямо на землю.

– Батя, с нами сегодня инспектор по чистоте леса, – пошутил я, подбирая скорлупу в мусорный свёрток.

– Мальчишки! – вздохнула мама. – Намусорят и бросят. Заставить бы вас квартиру прибирать почаще – так помнили бы про чистоту.

– А мы что, не прибираем? – возмутился отец.

Уборкой у нас, и вправду, занималась вся семья. Отец пылесосил или выколачивал ковры, мама вытирала пыль, перемывала посуду из серванта, мыла ванну и туалет.

А мне доставалось мыть полы.

Как ни странно, я очень любил это занятие. И не шваброй возюкать, а на коленочках, с тряпкой проползти всю квартиру, заглядывая в самые дальние углы – и под кровати, и под шкафы, и под диван в гостиной.

Когда я подрос, то сам взялся выколачивать ковры. Ковёр надо вернуть в тугой рулон, вынести на улицу и повесить на турник во дворе. А потом что есть силы лупить по нему палкой, пока вся пыль не выбьется, и ковёр не станет чистым.

Зимой ковёр полагалось ещё расстелить, накидать на него снега и смести метёлкой. И только потом скатать обратно и занести в квартиру.

После чистки ковра на снег уставался серый вдавленный прямоугольник.

– Ну, что? – спросил я. – Идём к машине? Грибов набрали столько, что вытащить бы теперь.

– Да уж, – вздохнула мама. – А сколько их чистить и мыть? Да ещё солить и замачивать!

– Давай поделим, – предложил я. – Ты забери те, что на засолку, а мне оставь те, которые на сушку. В доме у печки сушить удобнее.

Я завязал рюкзак и закинул его на спину. Подхватил свою корзинку и мамину.

Отец тоже пересыпал грибы в рюкзак освобождая корзину.

– По дороге ещё пособираю, – объяснил он. – Жалко, если пропадут без толку.

– Лоси съедят, – ответил я.

– А лосей тут, и вправду, много, – оживился отец. – И следы кругом, и помёт. По краю болота все осины обглоданы. Загонную охоту устраивать не собираетесь? Я бы подъехал.

– Начальство пока не звонило, – ответил я. – Но если соберутся, я тебя предупрежу.

В деревне возле остановки скучал пыльный «ЛиАЗ» – синий, с красной полосой по борту. Водителя за рулём не было, но передняя дверь автобуса осталась открытой.

На остановке, весело переговариваясь, сидели грибники. Видно, самые обязательные вышли из леса пораньше и теперь дожидались остальных, прежде, чем ехать в город.

Чтобы не терять времени, грибники достали свои припасы. Обменивались бутербродами и помидорами, наливали друг другу чай. Весело ходила по рукам бутылка водки.

Самые хозяйственные, чтобы не терять времени в городе, уже чистили и перебирали собранные грибы.

Урна, сделанная из обрезанной топливной бочки, была переполнена мусором. Один из грибников, разлил по стаканам остатки водки и бросил бутылку в траву возле дороги.

– Андрюша, останови машину, пожалуйста, – сказала мама.

– Зачем, мам? – не понял я. – Нет времени. Надо Таню встречать – она на двухчасовой электричке приедет.

– Останови, пожалуйста, машину.

Голос у мамы был такой расстроенный, что я понял – остановиться всё же придётся.

Чтобы не разворачиваться, я просто сдал машину задним ходом, затормозил возле остановки и выпрыгнул из-за руля.

Мама вылезла, держа в руках матерчатую сумку. Ни на кого не обращая внимания, она принялась собирать в сумку мусор, который набросали возле остановки грибники. Те с удивлением смотрели на неё.

Я покачал головой и присоединился к матери. Это был самый простой способ укоротить неожиданную заминку.

Грибники переглянулись, и стали неохотно подбирать за собой мусор. Никто не говорил ни слова, как будто не происходило ничего особенного.

Через десять минут вокруг остановки было чисто. Только заполненная мусором урна портила картину.

– Где у вас помойка, Андрюша? – спросила мама. – А то подъедет следующий автобус, а урна полная. Снова мусор на землю накидают.

Я покачал головой и открыл задний борт машины.

– Батя, помоги урну загрузить! Отвезём на помойку, вытряхнем.

С травы неохотно поднялись двое мужчин. Они подхватили урну и с усилием потащили её к машине. Я помог мужчинам впихнуть урну в кузов и закрыл борт.

Когда мы вернулись к остановке, автобуса уже не было. Мы с отцом выгрузили из машины пустую урну, и поставили её на место.

– Довольна, мать? – с усмешкой спросил отец.

– Спасибо! – улыбнулась мама.

– Ну, мам, ты даёшь! – рассмеялся я, трогая машину с места. – И в Черёмуховке умудрилась уборку затеять! Здесь совхоз убирает.

– А зачем переваливать работу на кого-то, если можно сделать самим? – спросила мама.

– Вот чёрт! – хлопнул я себя по лбу.

– Что?

– Наш мусор забыл выкинуть! Так и болтается в рюкзаке.

– Вот теперь и вези до дома, – улыбаясь, сказала мама.

***

Электричка подошла вовремя. Я стоял возле первого вагона, высматривая Катю в толпе приезжих. И откуда столько людей едет на каждой электричке? Не сидится им дома!

Пассажиры переговаривались, ловили детей, тащили сумки, свёртки и даже тележки. Я крутил головой во все стороны, чтобы не пропустить Катю в этой толчее. Конечно, мы не потеряемся, Катя знает, что я её встречаю, да и машину заметит. Но…

– Андрюша!

Я увидел Катю, которая махал мне рукой. Рядом с ней стояли двое парней, по виду чуть моложе меня. В руках у них были сумки.

– Привет!

Я хотел поцеловать Катю в губы, но она подставила щёку.

– Привет! Знакомься – это Кирилл и Слава. Мы вместе учимся, и они живут здесь, в Волхове. Правда, здорово?

– Конечно, – вежливо ответил я.

Парни не вызвали у меня симпатии. Просто самим фактом своего наличия рядом с Катей.

– Ребята, а это Андрей. Знакомьтесь!

– Тот самый егерь, который живёт в лесу с медведями? – прищурился один из парней.

– И с медведицами! – захохотал второй.

– Вы чего, ребята?

Катя с недоумением уставилась на своих попутчиков.

– Мы просто шутим – улыбнулся тот, которого звали Кириллом.

Лицо у него было открытое, с высоким лбом и зачёсанными назад светлыми волосами. Уверенный взгляд говорил о том, что парень привык быть лидером. И сейчас он с юношеским задором прощупывал меня.

Я ответил ему спокойным взглядом и протянул руку.

– Дай, пожалуйста, Катину сумку. Большое спасибо, что проводили её, но сейчас нам пора.

– А как же насчёт того, чтобы заехать в гости?

Кирилл, улыбаясь, повернулся к Кате.

– Отметим выходной, послушаем музыку.

– Твои родители не будут против того, что ты привёл в дом компанию? – поинтересовался я.

– У меня отдельная квартира, – с лёгким оттенком превосходства сказал Кирилл.

– Отец Кирилла работает главным врачом в Волховской больнице, – объяснила Катя. – Спасибо, ребята! Но мы, всё-таки, поедем.

– Поедем-поедем в избушку к медведям! – подхватил Слава.

Он был полной противоположностью своему приятелю – невысокий, но коренастый с чёрными волосами и мелкими чертами лица.

– Может быть, вы с другом подбросите нас? – мило улыбнулся Кирилл – Здесь недалеко. Но тратиться на такси неохота.

– Пижон! – упрекнула его Катя. – Вполне могли бы дойти пешком. Подвезём ребят, Андрей?

Я молча пожал плечами, взял у Кирилла Катину сумку и пошёл в сторону выхода с платформы.

Катя пошла рядом со мной, а парни чуть приотстали. Я слышал, как они шепчутся.

– Как ты доехала? – спросил я Катю.

– Весело, – улыбнулась она. – Ребята всю дорогу рассказывали анекдоты на спор – кто больше знает.

– И кто победил?

– Кирилл.

– А на что спорили?

– А вот это секрет, – вмешался Кирилл, догоняя нас.

– Они даже мне не сказали, – подтвердила Катя. – Как я ни просила.

– Я тебе потом скажу, – пообещал Кирилл и улыбнулся, глядя на Катю.

С каждой минутой эта парочка нравилась мне всё меньше и меньше.

– Ого, какой драндулет! – присвистнул Слава, когда мы подошли к машине. – Трофейная? От деда досталась?

– Много ты понимаешь, – включился в игру Кирилл. – Это супервездеход! Незаменимая вещь на бездорожье. Но я не знал, что по дорогам он тоже способен передвигаться.

Я открыл дверцу, и закинул Катину сумку в кузов.

– Спасибо, что проводили девушку, ребята, – сказал я парням. – Но дальше вам придётся пешком. Мы, действительно, торопимся. Садись, Катя!

Катя растерянно посмотрела на меня и послушно села в машину.

– Нелюдимый ты человек, егерь, – с усмешкой сказал мне Кирилл. – Шуток не понимаешь, выпить в хорошей компании не хочешь. Да ещё и девочку увозишь, неизвестно куда.

– Почему «неизвестно»? – вмешался его приятель. – К медведям он её увозит.

Парни стояли прямо у меня на дороге, и я сделал шаг вперёд. Они неохотно расступились.

– Да ладно тебе, Андрюха! – вдруг рассмеялся Кирилл. – Мы же просто пошутили, а ты сразу напрягаешься.

Он нарочито простецким движением взлохматил свои волосы.

– А мы, пожалуй, и вправду пешком пройдёмся. Катя, ты когда обратно в Ленинград поедешь? Завтра вечером или в понедельник утром? Можем снова поехать вместе.

– Пока не знаю.

Катя пожала плечами.

– До свидания, ребята!

– Пока-пока!

– Хорошей дороги!