Читать книгу 108 Дней Ее Жизни - - Страница 3

108 Дней Ее Жизни / Don't save me

Часть 3

Protection

Защита.

_______________________________________

Порой приходится защищаться не от кого-то, а от самого себя. Глупо? Что ж, значит пока вы не были на грани, на краю пропасти, в бесконечности, которая постоянно тянет вниз.

_______________________________________

День 21

Утро. Раннее утро. От Мэтта никаких новостей. Прекрасно… Неужели он не понимает, что для меня важно знать, что с ним и как обстоят дела?

Я сладко потянулась. Сколько я спала? Часа четыре? Пять? Странно, но я выспалась. Учитывая то, что до этого я спала очень плохо или вовсе не спала, то эта ночь оказалась чуть спокойнее, и я смогла отдохнуть. Поднявшись с кровати все снова пошло, как всегда: ванная, кофе, сигарета, размышления о том, что делать дальше. Осколки в ванной все еще лежали там, где и тогда. Похоже, я их еще не скоро уберу. После теплого душа я влезла в старую футболку Мэтта, завязала в пучок мокрые волосы и направилась на кухню. Свежезаваренный кофе медленно остывал на подоконнике, с открытого окна чуть дул свежий утренний ветер. Я старалась чтобы дым шел на улицу, но в моем доме все равно очень несло куревом. Наконец, решив не пускать дым в дом, я почти полностью вылезла из окна. Какая-то женщина, на вид лет сорока пяти, обратила на меня внимание и остановилась. Несколько секунд она просто смотрела на меня. Напрягало ли меня это? Совершенно нет, такое поведение для меня привычно, люди всегда немного странно на меня смотрят.

– Откажись от грехов своих, вымоли прощения Божьего и будешь прощена Всевышним, – воскликнула женщина.

Сумасшедшая поклонница небесных сил, которых для меня, собственно, не существует. Я выкурила сигарету и бросила ее в пепельницу. Женщина все еще стояла на месте и ждала моего ответа. Смешно, но мне скучно, можно немного пофилософствовать на подобные темы даже с такими, как она.

– Секунду, – сомневаюсь, что она услышала меня, больше это предназначалось самой себе. Я села на подоконник и взяла кофе. – Люди грешны абсолютно все, – ответила я чуть громче. – В этом суть нашего существования.

Она достала Библию и вытянула руку с книгой, показывая ее мне.

– Сын Божий отдал жизнь свою, что бы мы имели возможность быть прощенными.

– А Вы уверены, что этот бред правда? А вдруг если такой человек когда-то действительно существовал на Земле, просто создал иллюзию того, что мы имеем право отмаливать свои грехи и очистить свою душу? – я сделала глоток.

Женщина слегка опешила, похоже мало кто отвечал ей таким образом.

– Вы когда-нибудь задумывались о том, что все это может быть ложью?

– Бог говорил со мной, когда я оказалась на пороге смерти. Я узрела его во сне.

Сиэтл – место общительных и слегка странных людей. Вот одна из таких сейчас стоит под моим окном. Весело.

– То, что говорило с Вами – Ваш внутренний голос, а то, что приснилось – лишь плод Вашего воображения. Дело обычное.

– Всевышний приходил ко мне, – не сдавалась женщина.

– Вы уверены, что нашли хорошего собеседника? – засмеялась я. – Я не верю в подобное. Понимаю, что людям просто нужно во что-то верить, но как по мне, то скорей я поверю в единорогов, чем в высшие силы, которые обитают на небесах и изредка вмешиваются в наши жизни. С чего Вы взяли, что видели именно то, что видели? – люблю задавать вопросы, ответы других порой интересны, иногда заставляют задуматься или же задавать последующие вопросы.

– Это нужно чувствовать, видеть своими глазами. Заслужи внимание Господа и познаешь истину его, – она все еще держала в руке Библию, но уже не тянула ее ко мне.

– И в чем же заключается квинтэссенция?

– Он всемогущ и высок, он очистит душу, он любит нас, детей своих. Благодаря ему я сейчас здесь, перед тобой.

Новая волна смеха чуть снова не накрыла меня, но кое-что меня остановило, и я стала холодной и серьезной. Она была на пороге смерти, а я уже почти зашла за него. Один-ноль.

– Вас спас не он, а Вы сами, Ваши родные, если они есть. Человек сам себе помогает. Если бы каждый считал, как Вы, все давно бы исчезли. Глупо надеяться на то, чего нет. Я верю своим глазам и ощущениям, я видела многое. Вам даже и не снилось. – с этими словами я слезла с подоконника и закрыла окно.

Она все еще что-то говорила, махала книгой. Мне плевать. На моем пути было сотни таких, и никто не смог пройти ко мне ближе, чем она. Не в физическом плане, в плане общения, этой не затяжной беседы. Никому не удалось заставить уверовать меня в Бога. Я улыбнулась. Хотя… Был один человек. Он не такой, как та женщина и даже отдаленно не напоминал ее. Да и мысли, их ход, иной, что мне и так нравилось всегда в нем. Тот парень, что писал в моем блоге. В прошлый раз я пыталась найти его в том же блоге, но ноутбук разрядился. Попробовать снова? Да, думаю, да. Раньше мы довольно много общались, переписывались практически на все жизненные темы, обо всем, что приходило в голову. Тема Бога, конечно же, тоже была затронута. Он не говорил, что его нет, но и не внушал мне его существование. Его рассуждения действительно интересны, его взгляд на это совершенно не такой, как у всех. Пожалуй, в это может поверить каждый, может даже так всё и есть.

«Бог – это не какое-то высшее существо, которое сидит на небе, строит нашу жизнь, судьбу и все в этом роде. Я считаю он внутри каждого из нас. Голос его – наше сознание, что постоянно говорит с нами. То, что мы слышим внутри себя – это тоже мы, а не кто-то. Мы сами для себя Боги. Только для себя. Мы сами себе помогаем, выбираем путь, людей, обстановку, действия, суждения. Никто, кроме нас самих не вмешивается в нашу жизнь. Остальное, лишь иллюзия защиты кого-то свыше.»

Это его слова. На секунду я задумалась и чуть не засмеялась. Я помню его слова, но не помню имени. Знала только то, что он один из первых кто мне писал, при этом, я не отвечала тогда никому. И помню, как потерянно он бродил по Сиэтлу.

Попытка номер два. Достав ноутбук, я пролистала все диалоги до конца, большая их часть никогда не была прочитана, открыта мной. Его ник состоял из лигатуры, букв, образованных слиянием двух других. Я не сомневалась в том, что это был он. Прошло много времени, мы прекратили свое общение из-за того, что я очень долгое время не имела доступ к интернету. Просто не могла зайти в блог, а потом как-то забыла. Появлялись новые заботы и мысли, что заставили отступить нашему общению на дальний план.

– Джефф. Тебя зовут Джефф, – сказала я, перелистывая переписку.

В последний раз он был в сети вчера утром в 7:21. Ну не важно, мне не помешает это написать ему.

Эйприл:

«Привет.»

Просто и ненавязчиво. Понятия не имею, зачем пишу ему, но что-то подсказывало, что так нужно. Он сыграет далеко не последнюю роль в моей жизни.

Ответ последовал незамедлительно, он зашел в сеть.

Джефф:

«Я скучал по тебе.»

Неожиданно, тем более учитывая тот факт, что и он не писал мне очень долгое время.

Эйприл:

«Ты как? Что нового?»

Мне правда стало интересно, как у него дела, как проходит его жизнь.

Джефф:

«Довольно много чего произошло. Закончил колледж, устроился на работу барменом в одном из клубов Рентона. Лучше расскажи мне, как сейчас живешь ты? Куда переехала на этот раз?»

Он знает, что я не могу усидеть на месте, постоянно в переездах.

Эйприл:

«Сейчас я снова в Сиэтле. Три недели назад приехала сюда. Зачислилась в школу, но так получилось, что я послала всех к Дьяволу. Чем буду заниматься дальше пока не придумала. Мэтт уехал, а девчонка из моего класса готовится к экзаменам.»

Не знаю, что тут еще добавить, поэтому нажала «отправить». Спустя секунд десять Джефф уже печатал мне ответ.

Джефф:

«Сиэтл… Так близко. Не думал, что ты вернешься. Наверное, я бы мог встретиться с тобой, если захочешь.»

Я задумалась. Действительно, мы очень давно не виделись. Тогда я еще не была в отношениях с Мэттом. А потом я разъезжала по стране, была далеко. Американцы давно привыкли к переездам и путешествиям по городам штатов. Что я теряю? Нет ничего плохого в том, что я соглашусь на дружескую встречу, даже если за пределами Сиэтла. Не впервые. Несколько минут я еще думала.

Эйприл:

«Было бы прекрасно.»

Ответ последовал моментально.

Джефф:

«Ты свободна на следующей неделе?»

Эйприл:

«Сейчас я свободна почти всегда.»

Он написал, что ему пора собираться на работу и пообещал написать, когда и где мы сможем увидеться. Я закрыла ноутбук. Закурила. В моей жизни было очень много людей. Не могу сказать, что привязываюсь к каждому, даже не через одного-два. Таких мало. Но есть безмерное количество тех, кого я просто помню. И, в последнее время, часто думаю о них. Понятия не имею почему. Мне нравится вспоминать прошлое. Нет, я не страдаю пассеизмом. Я ценю свое настоящее, для меня сейчас оно важнее, чем всегда. Не могу объяснить это. Иногда мне кажется, что я оставила в прошлом нечто важное, что те разговоры и встречи обязательно должны были произойти, ибо они чему-то меня учили. Я что-то узнавала, наблюдала. За все это время я видела очень многое: как люди теряют себя и находят, впадают в отчаяние, депрессию и выходят на свет, расцветают, будто заново рождаются, умирают, при чем умирают и физически, и душевно, уходят в одиночество, выходят другими… Я и сама была в подобных круговоротах. Смешно, когда люди говорят, что лучше бы так, чем их скучная, спокойная жизнь. Вас не устраивает ваша жизнь? Дайте ее мне, я согласна на обмен. Не заскучаете, обещаю. Мне плевать, только бы жить.

***

Такое ощущение, будто я не я. То есть, словно мое сознание отдельно от тела. В последнее время мне кажется, что я и вовсе просто наблюдатель всего происходящего вокруг, что это сон. Я, как какой-то оператор хожу с камерой, ищу что-то интересное для фильма. Серьезно, мои глаза воспринимают все иначе. Сейчас я стою на кухне и гоняю чайный пакетик в кружке. При этом все делаю будто бы и не я. Это странно, не могу даже объяснить. Сон…

«Мы ждем тебя.»

Черт. Снова. Нет. Эйприл, забудь это. Сотри с памяти. Тебе это не нужно.

Я забрала чай и пошла в комнату. Тело все еще как бы не мое, отдельно. Мне не привыкать к такому, явление частое пускай и странное.

– Реинкарнация… А вдруг я просто попала не в то тело, в которое должна бы?

Души, мысли, все это никуда не исчезает. Я думаю, когда человек только зарождается до него и доходит сознание другого человека. Оно, конечно же, изменяется по мере его воспитания и жизни, но так может продолжаться вечно. Или я просто идиотка. Не знаю.

В комнате я залезла под одеяло, мне почему-то вдруг стало очень холодно. Однако, это не спасло. Чай почти остыл и я залпом выпила его. Понятия не имею, как можно жить на одной жидкости, ибо ем я редко и мало, но как-то все-таки живу. Многие девушки садятся на диеты, чтобы быть такой, как я, а иногда даже худее. Зачем мучить свой организм настолько? Голодают месяцами, срываются, когда видят бутерброд или пирожное, снова голодают и снова срываются. Потом они набирают вес еще больше и быстрее. А те, кто все же добивается своей цели позже захочет сбросить еще и еще. Разного вида болезни цепляются за это обтянутое прозрачной блеклой кожей тело, за этот скелет. Человек не может ничего есть, его выворачивает только от мысли о еде, её запаха вкусе. Недостаток витаминов дает о себе знать: крошатся зубы, выпадают волосы, ломаются ногти, образуются синяки, когда совсем слегка ушибся, память и вообще мозг перестают нормально работать… А я? Я не специально шла до подобного состояния. Конечно, большинство решает, что все это диеты, но, как правило, эти люди ничего не знают обо мне. Никогда не узнают. Я не собираюсь давить на жалость рассказывая о своих проблемах. Не вижу смысла в этом. При чем, всех заботит лишь свое существование и своих близких. И то, не всех. Ну да, может не все эгоисты, конечно, просто очень мало тех, кто способен войти в сознание другого и поставить себя на его место. Понятия не имею, отношусь я к таким или нет. Я люблю слушать, вникать, но как я думала ранее – для меня большинство людей как сигареты.

Голова резко начала болеть. Ощущение, будто в висок вонзили длинную тонкую спицу, и она вышла из другого виска. В глазах потемнело, озноб усилился. На улице солнце греет, жарко, а я умираю от холода и боли. Прекрасно. Пришлось снова лезть за таблетками. Надеюсь поможет.

С головой накрывшись одеялом, я уснула.

Вокруг много людей. Дождь размывает их силуэты. Не могу разглядеть лица. Кажется, я не знаю ни одного из них. Я брожу по улицам и ищу кого-то. Четкое осознание того, что я кого-то потеряла среди толпы все нарастало и нарастало. Кого я ищу? Паника поглощает меня, страшно. Дождь сменился снегом. Я и люди вокруг в теплых зимних куртках. Движение продолжается, паника уступает место безысходности и депрессии. Но смириться с потерей не получается. Ком в горле, ощущение будто сейчас пойдут слезы. Отчаяние поглощает все моё естество. Не знаю, что мне делать. Я подняла опущенные грустные глаза. На секунду я обрадовалась, показалось, что я нашла того, кого искала. Со спины мне действительно так показалось. Я подбегаю к нему и… нет, это не он. Так кого же я ищу? Мэтта? Нет. Не его.

– Эйприл, – мое имя эхом отдалось позади меня, где-то в толпе.

Кто это? Тот, кого я ищу? Не могу понять, что это за голос. Слишком тихий.

Я бегу, пробиваюсь через людей. Нет, это Крис. Не понимаю, что она тут делает, но все равно иду к ней.

– Где он? Кристен, где он?! – голос дрожал, меня колотил озноб и волнение.

– Я не знаю, не могу тебе помочь.

Обычно я могла вмешиваться в свои сны, но не в этот раз. Хотелось задать всего один вопрос и получить на него ответ. К сожалению, сделать это я не могла.

Мои поиски тянулись месяцами, как мне казалось. Погода постоянно менялась. Безуспешно. Ничего не могу сделать. Вроде бы бессмысленно искать того, кого не знаешь. Во сне, только здесь, мое сознание поставило четкую цель – найти человека, имя которого скрыто для меня реальной.

Кто-то дотронулся до моей руки. Рука того человека была в разы холоднее моей. По коже пробежали мурашки. Я боялась обернуться. Чьи-то руки пытались развернуть меня к себе, и я сдалась. Только я поворачиваюсь… сон обрывается.

Головная боль и озноб исчезли. В душе так тихо и спокойно. Интересно только одно – кто это был?

***

Будничные занятия людей настолько просты и скучны, что я совсем не могу представить – как можно так жить? Что было бы если б и я была обычной? Как это? Мне никогда не узнать этого. Да и зачем? В любом случае моя жизнь интереснее любого из всех этих прохожих. Конечно, у них есть гораздо больше времени, чем у меня. Однако, они не умеют им правильно распоряжаться. Это дело каждого, как и куда его тратить, для них правильно то, что они делают. Они даже не замечают, как монотонна их реальность и мал их мир. Он скуден и сер. Не могу сказать, что мой намного краше и лучше. У меня свой ад.

Некоторое время я сидела в тишине, смотрела в окно. Я выпила третью чашку чая. Где-то далеко показалась знакомая фигура. Кристен. Она помахала мне рукой.

– Заходи, – крикнула я. – Мне как раз нужно общение, – уже почти прошептала я.

Крис зашла в гостиную на первом этаже.

– Будешь чай?

– Не откажусь.

Мы сидели на кухне. Крис рассказывала, что и как будет на экзамене и на сколько это для неё важно. Хочет поступить в какой-то хороший колледж в Южной Америке. Сказала, что ей нечего тут делать, никто и ничто не держит её, забыть все перебравшись на новое место – вот что ей нужно. Да, я делала так же. Всю жизнь.

– Чем планируешь заниматься ты?

– В каком смысле? У меня только лето, – она издевается, точно издевается.

– Почему ты думаешь, что не проживешь дольше?

Порой ее вопросы меня добивают.

– Два года назад я проходила курс химиотерапии. Я достигла ремиссии, но болезнь не пропала. Рецидив снова проснулся.

– Не понимаю. Ты ведь говорила, что заболела недавно? Я думала, она спала до этих самых недавних пор.

– Нет, я лечилась несколько раз по году-два. У меня выпадали волосы, они не успевали отрастать. В последний раз моё лечение лучевой терапией закончилось два года назад, и я думала, что это всё. Лейкемия умрёт. А потом чёртовы вирусы вызвали рецидив. Думала, это просто обычная простуда или инфекция. Но все вернулось. Теперь остается вариант лишь вариант с высокодозной терапией. Не вижу смысла в этом. И сомневаюсь, что смогу найти донора, у которого будет максимальная совместимость тканей с моими. Это сложно. Тогда мне просто очень повезло. Я могла умереть, ибо тот человек не был мне родственником. Я подвергла себя риску. Конечно, я не боюсь смерти, только тогда я ещё хотела жить, очень. Раз был шанс вылечиться, то почему бы и нет? Аллогенная трансплантация стволовых клеток прошла успешно. Поэтому, я ещё здесь. Пока что. Как видишь, мне и аутологичная трансплантация костного мозга не помогла надолго. Некоторое время я жила, как обычно человек. Почти. Боялась, что это ещё не конец. Мэтт не знал о болезни, не знал про операции, больницы, доноров. Ничего. Он узнал только сейчас. То есть, он думал, что она в спящем режиме с самого моего рождения. Когда я пропадала на время моего лечения, он думал, что я просто прохожу профилактику против лейкоза, а волосы выпадают… Я надевала парик. Этого он тоже не знал.

– Почему ты ничего не говорила ему? – наконец подала голос Крис.

– Никто не знал кроме меня и тётки. Думала, вылечусь и все будет в порядке, ему никогда не придется волноваться обо мне, и мы будем жить, как обычные люди. Он очень многого не знает до сих пор. Мне так спокойнее.

Последовавшее молчание слегка затянулось. Конечно, я знала, что можно сюда добавить, но ждала пока заговорит Крис.

– Так всегда происходит, хорошие люди умирают раньше времени, – вздохнула она.

– А с чего ты взяла, что я хорошая? – я сощурила глаза.

– Разве нет?

– Ты ошибаешься.

Мысли в голове стали резко сменяться одна за одной. Стало трудно дышать.

Люди – твари, они ни на что не способны, кроме как отравлять существование всем вокруг и себе. Я бы убила их всех.

Почему я больна, а эти сволочи нет? Им не место в этом мире.

Ад ждёт меня. Мне снится Дьявол.

Трупы. Семья. Мэтт…

Чёрт, возьми себя в руки! Ты можешь убить столько, на сколько тебе хватит времени, Эйприл. Ты можешь.

Голос, говоривший эти слова, не принадлежал мне. Однако и мой не молчал. Он пытался сказать что-то вроде: "этим ничего не исправишь", но первый громче и чётче, он перекрывал все мысли. И ещё, я боюсь людей. На самом деле это так. Они могут больше чем я. Их возможности, о большинстве которых они даже не подозревают, действительно страшны для меня. Я социофоб. Просто никогда никому об этом не говорила.

Слишком много страхов. Слишком. Общество, которое осознанно давит на меня. Сны, в которых я вижу трупы моей семьи и любимого человека. Страшно, что есть сомнения насчёт того, люблю ли я его вообще так, как следовало бы любить. Боюсь уйти, причинив хоть кому-то боль. Страшно, что я не боюсь своей смерти, я ведь должна. Но нет. Мне, в какой-то мере, плевать. Хотя жить хочу. Порой готова наложить на себя руки. Есть много вариантов покончить со всем. А стоит ли? Сомнения, сомнения… Чёрт бы их побрал. Что может быть хуже вышеперечисленного? Сложно, однако… Самое страшное увидеть внутри себя пустоту. Когда тебе совершенно безразлично на всё и всех. Ты – пустой.

Помню, как несколько лет назад тётка повезла меня в Новый Орлеан. У неё были какие-то дела, говорила, что нужно повидаться с её старой знакомой. Тогда она в очередной раз забрала меня из приюта, решила развеять мою скуку. Хотя я не раз сбегала оттуда. Мне не было особо весело, но и скучно тоже. В приюте с двенадцати лет я только числилась, почти там не находилась. Конечно, меня искали, когда я убегала, но тётка брала всё на себя и мне никогда сильно не попадало, за что ей до сих пор благодарна.

Что ж, если ехать куда-то ради развлечений, то по-любому в списке городов в первых рядах будет красоваться Новый Орлеан, самый густонаселённый город штата Луизиан, США. Множество клубов и казино всегда забиты людьми. В вечернее время и шагу нельзя ступить, чтобы не наткнуться на какую-то пьяную в хлам физиономию. Тут часто идут дожди, сезон ураганов с июня по ноябрь, дикая жара, вокруг вода: Мексиканский залив, река Миссисипи и озеро Пончартрейн. Поэтому здесь люди одеты очень по-разному, можно легко понять кто идёт на пляж или в клуб, кто ждёт дождь смотря в небо и размахивая закрытым зонтом перед собой, а кто всё-таки спешит на работу. «Биг Изи» слишком контрастный, он собрал всех и всё. Развлечения, фестивали, парады, яркие праздники, шоппинг, даже большие гей-сообщества и при этом застроен множеством старинных зданий. Немного странное смешение, но в наше время подобное считается нормой. По пути в аптаун я постоянно размышляла о тех, кто тут живёт, что в их головах и как им не надоедает существование в вечной игре автоматов, отдыхе на пляжах, разговорах с барменом за очередным бокалом виски или мартини, беспорядочных половых связях… Не знаю, сомневаюсь, что продержалась бы так больше года. И то, только с тем условием, если не зацикливаться на одном, перепробовать всё и когда надоест уехать без возврата. Мне больше нравится тихая и спокойная жизнь. Конечно, порой и я жажду приключений. Я тоже человек.

Через полторы недели после приезда, я уже свободно гуляла, изучая город. Не помню точно где это произошло, на каком из перекрёстков Нового Орлеана, встретила её. Был вечер, темнота ещё не наступила, но пьяные и обдолбанные компании уже были практически везде. Она была среди них. Стройная темнокожая девушка, она смеялась над шутками своих приятелей, потянула одного к себе и впилась в его губы. Когда парень отошёл она заметила меня и не сводила своих чёрных глаз. Не знаю, что её сподвигло подойти ко мне, алкоголь или же ещё что-то, но она чуть шатаясь приблизилась.

– Ты не отсюда, – девушка смотрела меня с ног до головы.

– Мне везде это говорят.

Она выдала легкий смешок.

– Тут много приезжих. Тоже решила немного развлечься?

– Я здесь не для этого.

– Тогда зачем?

Действительно, зачем? Я не была особо против предложения тётки поехать куда-нибудь.

– Не знаю. Наверно, люблю посещать новые места. Сидеть на одном месте – не мое.

Компания окликнула ее и обернувшись к ним девушка уже собиралась уходить.

– Не будь как все в этом городе и в других. В тебе что-то есть и я бы хотела узнать тебя получше. Но сомневаюсь, что мы встретимся снова, – бросила она мне через плечо и убежала к приятелям.

Через несколько минут они исчезли в темноте, вокруг стало тихо. Для таких больших и ярких городов тишина – это когда машины едут по дорогам без громкой музыки, шумные компании решили куда-то зайти и выпить или вовсе разойтись, а клубы слышно не на каждом шагу. Идеальной тишины не бывает. В Сиэтле с этим особых проблем нет, не здесь.

Я задумалась, что она имела в виду? Неужели по мне так явно видно, что я будто не из мира всего? Сомневаюсь, что все люди, говорившие мне это, имели в виду одно и то же. Позже я начала наблюдать за поведением людей ещё более усиленно, развивала все свои качества, помогавшие мне выживать в этом безумном обществе. Что-то получалось быстро и без особых усилий, а что-то не могу сделать до сих пор. Для кого-то я стала ангелом, для кого-то демоном. Большинство ненавидит правду, которую я доносила им. Порой приходилось лгать, чтобы они стали на другую дорогу. На ту, которую хотели, но не знали, как. Я поняла, что без лжи нельзя дойти до вершин. У каждого они разные. Моя вершина – жизнь. Не существование. Но не только моя жизнь. Ещё тех, кто мне близок, кого люблю. Мы не пустые, внутри каждого из нас есть нечто похожее на огонь. Наши дни такие же, как у всех, мысли и стремления похожи, но только такие же «другие» увидят во всём этом что-то отличающее нас от всех. Таких нет, и в то же время, мы повсюду. Как подснежники. Не все так наблюдательны, проходят мимо и не замечают эти маленькие белые цветочки под полу растаявшим холодным снегом. На них наступают или проходят мимо.

Кристен смотрит на меня. Всё ещё в ожидании пояснений на мой ответ. Сколько времени я размышляла обо всём этом? Глаза нашли часы на стене. Восемь минут. Немного, думала прошло несколько часов, меня будто отключило. Пускай прошло только каких-то восемь минут Крис успела заскучать.

– Извини. Кое-что вспомнила.

– Твои мысли добивают тебя. Ты будто неживая.

– Люди, которые не думают – они мертвы. Жив тот, кто не просто думает, а ещё анализирует и помнит. Промежуток между этим называется существованием. На автомате выполняем различные команды, что подаёт нам наш мозг, думаем, но не всегда продумываем, не всё важное запоминаем и держим в голове всякий мусор. Мы все пытаемся жить. Не у всех получается.

– Думаю, у тебя получается.

– И снова ты ошибаешься. Я на пути к этому. Близка, но не настолько, чтобы это так можно было бы назвать. На самом деле, никто в нашем мире по-настоящему не живёт. Мы так думаем, не более. Наша жизнь – иллюзия. На каждом шагу только то, что мы сами построили или только строим. Настоящего почти нет. Нигде вокруг.

– Не думаю, что всё именно так. Даже если всё не настоящее и люди действительно не живут, мы воспринимаем всё как должное. Мы так привыкли. Что же для тебя мир без иллюзий?

– Мир… Без иллюзий… Сложно сказать. Ну, может, как минимум, отсутствие масок. Хотя бы так.

–Как ты? – прядь каштановых волос спала ей на глаза и не сводя их с меня, она убрала её за ухо.

– Эм, нет. Я и сама довольно часто скрываю своё реальное лицо.

– Если хочешь изменить мир – начни с себя. Фраза заезженная, но я считаю так же.

– А кто сказал, что я хочу изменить мир? Не хочу, в этом нет необходимости. Вообще-то с другой стороны, тут созданы идеальные условия для манипуляции другими. Нет ничего сложного в этом. Есть только одно правило – хочешь кем-то манипулировать, делай всё так, чтобы он этого не понял. Не дай человеку узнать это.

Глаза Кристен были опущены, но, когда я произнесла последнее предложение она подняла их.

– Ты манипулируешь мной?

Не знаю, что ответить. Иногда. Редко, конечно.

– Каждый это делает и чаще всего даже не понимает, что делает.

– Но ведь ты понимаешь.

Я не всегда понимаю кто я, что тут можно говорить о подчинении других мне? Хотя… Ух, не знаю.

Время близилось к одиннадцати вечера, когда я, просидев несколько часов в парке, а потом ещё часа два у себя на веранде, зашла в дом. В животе бурлило, я, можно сказать, ничего сегодня не ела. Я всего-то выпила несколько кружек чая, съела круассан и один вкуснейший сандей. Пускай мне и хотелось есть, я решила не обращать на это внимание и пойти спать. Меня очень утомили размышления за сегодня. Да, меня всё-таки стоит оберегать от моих же мыслей.

Из Дневника Эйприл:

«Защита – это жертва ради спасения. Самозащита – спасение самого себя в жертве другого. Но когда борьба внутри тебя? Мы снова выбираем жертву. И эта жертва – ты сам.»

Эйприл.

Reflection

Рефлексия.

_______________________________________

Запрета дверь, но открыто окно. Я ведь все равно выйду отсюда и не имеет значения, каким образом.

_______________________________________

День 22

Восемнадцать минут третьего ночи. Снова гребаные кошмары.

«Мы ждем тебя. Ждем.»

Говорят, одно и то же присниться не может. То есть, может, но вероятность это очень мала. Тот сон тревожит меня уже не первую ночь. Мне страшно. Вновь холодный пот и головная боль. Как же это уже надоело. Не могу уже.

Я вскочила с кровати и ударила кулаком в стену у изголовья кровати. Костяшки пальцев онемели и заболели. Плевать, хоть успокоилась немного. Что ж, если физическая боль помогает справиться с истерикой, то может перестать принимать успокоительные и всякого рода антидепрессанты? Стоит подумать об этом. Некоторое время я всё ещё валялась в постели, не было сил даже пошевелиться. Кажется, прошло несколько часов и только потом я поплелась в ванную. Обычное утро каждого дня, только за окном пока темно. Дверь в ванную комнату, шаг вперёд и несколько шагов влево – раковина. Только я брызнула в лицо холодной бодрящей водой, как почувствовала, что-то острое под ногами и это что-то впивалось в мою кожу.

– Чёрт.... Стёкла…

Несколько прыжков вправо и, быстро раздевшись, я уже сижу в ванной, вытаскиваю осколки промывая водой раны. Не могу сказать, что уж так сильно больно, но не особо приятно. Минут двадцать у меня ушло на удаление всех видимых и ощутимых мной стёкол с обоих стоп и ещё десять минут на уборку. Раны пришлось перебинтовать после обработки спиртом. Моё тело не всё так просто воспринимает, как у других. Кровь может бежать часами. Умереть-то я не умру, но будет глупо попасть в больницу из-за такой мелочи. И я рада, что всё-таки оставила что-то из аптечки на полочке за зеркалом над раковиной. Одеваться я не стала. Странно, конечно, это выглядело, голая девушка с бледным хмурым лицом ходит по дому с перемотанными бинтами ступнями. И немного смешно то, что почти все окна второго этажа открыты.

Зеркало… Я вижу хрупкую худую девчонку с длинными чёрными волосами, пронзительным взглядом и… мёртвую. На моём теле можно пересчитать чуть ли не каждую косточку. Думаю, я бы заменила скелет в кабинете анатомии через месяц. Опять же, очень бледная, под глазами тёмные круги, синяки и ссадины повсюду. Такой меня видят все? Они считают, что я красива, даже прекрасна, что я без проблем пробьюсь в модели, если пожелаю. Говорят, что я странная и замкнутая, импульсивная и совершенно индифферентна к реальности. А для других я ещё и интересна всем вышеперечисленным. В какой-то мере это правда, но кто-то может себе представить, что эта ненормальная девушка может за себя постоять? Или то, что она не хотела быть такой и при таких обстоятельствах? Лучше бы я была самая обыкновенная. За свои восемнадцать лет я видела слишком много. Кто-то бы похвастался пережитым, говорил, какой он молодец, прошёл через такое и пока ещё жив. Но мне это зачем? Не вижу смысла жаловаться или хвастаться. Всем плевать, а кому хоть немножко нет… Они со мной. Неважно где они, в каком городе, штате, стране – они рядом. И я скучаю. Вместе с ними в мои дни пролетали незаметно, не так как сейчас. Сейчас они тянутся, не знаю, чем себя занять, на что отвлечься.

За окном 4 июня, начало лета, а я ощущаю осень. Каждый день как будто бы последний. За горизонтом прячется солнце, видно лишь его лучи. Осень уже даёт о себе знать, пронизывающий вечерний ветер и листья вокруг. Трава местами уже совсем не зелёная. Люди… Они всегда, наверное, были такими. Холодными. По-моему, даже кошка подарит вам больше любви и доверия, чем кто-либо из людей.

Так я сейчас всё вижу. Да, на улице только утро, ветра нет и до осени не так близко. Но ведь на самом деле времени не существует и времён года тоже. Просто людям так удобно. Мы очень много чего придумываем для того, чтобы сделать нашу жизнь проще. Но получается так, что наоборот усложняем. Взять, например, то же время и цифры – этого нет, а мы постоянно ставим себе и другим сроки, ограничиваем своё существование 24 часами за которыми последует ещё столько же, и ещё, и ещё… Все уверены, что у них ещё будет время, откладывают на завтра. Порой люди забывают о коварности жизни, ведь мы можем умереть, когда угодно из-за несчастного случая или возраста, болезни и тому подобного. У меня тоже, конечно, есть свои временные рамки, но не везде. Далеко не везде. И я не особо-то жду завтра, его даже нет. Каждое «завтра» – это сегодня. Как по мне, бывает только сегодня. Вчера и ранее уже прошло. Мы не помним каждую секунду и каждое мгновение, лишь определенные моменты, события. Это было, значит уже его нет. Может для кого-то подобное рассуждение покажется бредом. Мои мысли никого не должны волновать. Мой мир и разум – это только моё. Ничьё больше. К чёрту всех и всё. Плевать я хотела на любителей посмеяться над мировоззрением других и их жизнью. Обычно такие люди ничего из себя не представляют. Их дни серы и ничем не отличаются от предыдущих и последующих. Им нечего рассказать о себе, ибо зациклены на людях с более ярким, пускай и странным, внутренним миром. Они умеют только обсуждать "других". Как последние реагирует на первых? Забавно, может, но "другим" совершенно плевать. Мы не воспринимаем их. Они – биологический мусор. Но, если честно, потенциал есть у каждого. Мои дни такие же ксерокопии, как у других. Различие в том, что, если я хочу что-то поменять, я действительно меняю, а не просто постоянно "собираюсь".

– Что ж, сейчас только утро, а я уже хочу изменить сегодняшний день, – я засмеялась сама себе. – Думаю начать с красного полусладкого.

Ходить пока не очень удобно, стопы перебинтованы, но, когда я была на пол пути к магазину успела к этому привыкнуть. Боль давно утихла, неудобство доставляли только бинты. В магазине я увидела двух парней, которых уже замечала в клубе, когда приходила к Кишу и ребятам. Они тоже меня узнали. Один из них моего роста, брюнет с золотистыми глазами и немного странными чертами лица. Ощущение, будто его напичкали успокоительным и ему безразлично всё, что происходит вокруг. Второй почти такой же, тоже брюнет, но глаза тёмные и сам он на порядок выше своего друга. Пока они думали, что купить, я пролезла вперёд и расплачивалась за бутылку вина и сигареты. Парни смотрели в мою сторону молча.

Дома я достала бокал и налила немного вина. Думаю, музыка не помешает. Где-то у меня в ноутбуке был создан плейлист для таких случаев, как этот. Вот. Нашла. Спокойная музыка составляет 1/3, другие 2/3 зажигательные треки (когда половина бутылки уже будет выпитой и захочется немного потанцевать). Я закурила сигарету и сделала глоток. Могу отметить, я думала вино, купленное за двенадцать долларов будет не очень, а оказалось наоборот. Мне нравится. Прекрасно.

День начался с небольшого происшествия, но в целом неплохо. Настроение поднялось. Через час я уже прыгала на кровати под музыку и допивала остатки вина из горла. Я подпевала группе Nirvana изображая каждого из группы по очереди. Когда, наконец, я выдохлась, упала на кровать закуривая очередную сигарету.

Телефон завибрировал и, похоже, не в первый раз за сегодня. Я и раньше слышала вибрацию где-то на полу, просто не обращала внимания. Неизвестный номер пытался дозвониться до меня.

– Слушаю, – голос всё ещё был весел. Хорошее вино.

– Мисс Марми? – Спросил женский голос.

– Да, кто спрашивает?

– Это миссис Зилберг. Звоню насчёт экзаменов. Мы посовещались, думаем, ты можешь быть допущена.

– Вы делаете мне одолжение? – Я засмеялась. – Знаете, что? Идите все к чёрту.

После «отбоя» телефон вернулся на пол, а я пошла за второй бутылкой вина. На этот раз уже сладкого.

Четвёртый бокал был выпит только наполовину, я уже чувствовала себя очень даже хорошо. Сейчас я сидела на полу в ванной совершенно не задумываясь, что где-то тут мог заваляться маленький осколочек стекла. Снова уткнувшись в своё отражение и разговаривая с ним подумала, зачем же всё-таки я живу.

– Мне осталось немного. Я и так достаточно долго прожила с этим. Ремиссия могла бы продолжаться вечно. Через пять лет я бы излечилась. Возможно, я могла бы использовать шанс на освобождение. Но… – я опустила голову и посмотрела в бокал, на багровую жидкость.

– Тебе надоело. Ты хочешь жить, как все. Без постоянных лечений, операций и лекарств. Завести семью и детей. Где-то работать. Иметь дюжину родственников, друзей и все они не будут говорить тебе, что стоит пойти на химиотерапию, которую ты так ненавидишь.

Девушка в зеркале смотрела с дикой болью в глазах. Она была в точности такой, как я, моим отражением, каким и должна была являться. Но слишком грустным и подавленным. Она выглядит, как скопление моих самых серых эмоций где-то внутри.

– Мне это не светит, – я вздохнула. – Мои мечты не осуществятся. Чёртов лимфолейкоз.

– Помнишь, как нас мучили на профазе? Как болели почки? Та неделя казалась слишком долгой. А индукция? Консолидация? Помнишь ту длинную иглу, которую ты впервые увидела, когда была ещё совсем малышкой? Ты всё помнишь.

– Хватит. Я все помню. От каждого только слова я вновь всё это ощущаю.

Вспомнилось, как начали выпадать волосы, и побледнела кожа. Машинально я провела рукой по голове.

– Всё хорошо, волосы всё ещё на твоей голове. Цитостатики уже давно вышли из твоего организма.

Что-то произошло, и я начала плакать. Моё отражение всё ещё говорило.

– Поплачь, Эйприл. Пока ещё можешь плакать, пока в тебе горит этот огонёк жизни.

– Может, стоит попробовать поймать за хвост шанс на ремиссию? И может на выздоровление? – сквозь слёзы прошептала я.

– А ты хочешь? Готова ли к разочарованию или, если всё получится, к новой обычной жизни? Она же нам обоим чужая и странная. Сможем ли привыкнуть?

– Или мы умрём на операционном столе.

– Или через неделю, через месяц, – отражение тоже пустило слезу. – Два варианта – лечение в результате которого или поправляемся, или умрём и простая жизнь, какая есть сейчас. С болью, но мы можем прожить больше, чем после операции. Сколько сейчас времени?

– Двенадцать недель, в среднем.

– После лечения мы можем прожить всего несколько часов или дней, а может лет. Что лучше: использовать шанс на выживание, который может стать последним или прожить последние дни своей жизни зная, что время всё ещё в твоей власти? Эйприл, что лучше??

– Я не знаю, не знаю! – я расплакалась еще сильнее. – В данный момент я уже готова умереть. Сама. Без врачей и медсестер.

– Ты ответила, – она немного улыбнулась, но все же оставалась грустной. – Мы будем сами, никакого лечения.

– Да.

Вино закончилось. На дне ни капли. Я поднялась с пола и пошатываясь пошла на кухню. Три сигареты подряд. У меня и раньше были монологи с самой собой, но не с отражением. Странно немного. Неважно. Главное, сама суть, а не это. Хотя, мне всё-таки интересно, с чем же связаны мои галлюцинации.

«Мы будем сами, никакого лечения.»

Плевать я хотела на больницы и, в целом, на свою болезнь. Пусть будет, как будет. Я буду жить той жизнью, которую хочу, без ограничений. Стоп, а я ведь действительно могу делать абсолютно всё, что пожелаю. Мне особо терять нечего. Единственное, что правда моё – душа. Дьявол пока не забрал её. Мэтт и ребята мои родные люди, но всё же, я не могу сказать, что они целиком и полностью мои, я не могу распоряжаться ими, как вздумается. Моя только душа. Тело забрал лейкоз, оно уже не моё. Я останусь наедине со своими мыслями, с той, что по ту сторону зеркала. Уж лучше с ней, чем с белыми простынями таких же белых палат, в которых пахнет медикаментами, за стеной слышно истерики или нет ни одного звука, кроме шагов врачей. Это невыносимо. Зачем мне быть там, где мне будут постоянно напоминать о болезни? Я и сама часто напоминаю себе, но там это будет происходить гораздо чаще. Может и есть шанс, но мне надоело. Я уже не раз проходила лечение. Все говорили, что всё будет прекрасно, у меня большие шансы на выздоровление. Ну и где теперь эти шансы? Даже если они есть, мне они не по карману.

У меня столько вопросов. Кто бы мог ответить на них? Моё отражение… Может быть…

Я побежала обратно в ванную. В зеркале никого нет. То есть, только реальная я.

– Ну давай же, давай, – я зажмурила глаза и обняв себя за плечи качалась вперёд-назад. Открыла глаза – никого. – Чёрт.

Я отползла к стене, облокотилась и закрыла глаза разглядывая темноту внутри меня. Всё покрыто пылью и паутиной. Пауки ползают, плетут своё сито на окнах моего дома. Дом не такой, какой сейчас. Здесь он остался таким, каким был поначалу, когда в нём жила моя семья. Всё так же, но заброшено. Так холодно, что даже губы посинели. Но я же не там, я в этом мире, где нет всего этого. Почему я замерзаю?

– Потому что, что так выглядит наш мир. Для нас всё давно уже покрыто пеплом и паутиной. Мы давно вышли из всего этого, но там оказалась наша часть и это будет вечно нас тревожить.

Я посмотрела на другую себя. Кое-как подавила наступающее желание разрыдаться. Я сильная, я не тряпка.

– Конечно нет, но ты и не камень. У нас тоже есть чувства, порой нам плохо. Так случается со всеми. Этого не избежать. Все видят тебя спокойной и загадочной, никто бы не понял нас. Никогда. Тебе нужны ответы? Считаешь, я могу ответить на твои вопросы? Я – твоё подсознание, я знаю почти то же, что и ты. Я помню больше. Есть что-то, что ты отложила на самые дальние полки в ужасные рассыпающиеся коробки, ты спряталась от них. Но мне не спрятаться. Я живу в том хламе и не могу что-то забыть. Я не сплю, не ем, мне остаётся только пересматривать всё снова и снова. Всё настолько мрачно, что меня ослепляет даже простая мелочь, которой ты улыбаешься. Когда ты начинаешь копаться в воспоминаниях – мне больно. Каждая секунда режет, кромсает меня. Ты видишь, как я изуродована? Конечно, я могла бы быть ещё хуже, но меня лечат и хорошие, светлые моменты. Их так мало.

– Перестань жаловаться. Я ведь чувствую всё то, о чем ты говоришь. Мы одно целое.

– Ошибаешься. Может мы были рождены вместе, но я существую, порой, раздельно от тебя. Тогда я, а не ты, становлюсь наблюдателем самоистязания. Я мертва, а ты – нет. У нас есть лишь воспоминания. У тебя нет меня, нет души. Есть только её труп. Мой труп.

– Значит, ты не ответишь на мои вопросы? – голос дрогнул, я действительно больная на голову.

– Хочешь узнать, почему так сложилось? Почему родилась именно такой, во всём этом дерьме? Почему не нужна была отцу? За что погибли мама и Алекса?

Она всё продолжала, а я видела лица всех, кого она называла. Я держалась, вгоняла ногти в ладони и вздрагивала от каждого взгляда тех людей. Последний взгляд не был человеческим. Это была моя кошка Обри, которая сбежала в день смерти моей семьи и умерла сама, попав под машину на моих глазах. Она просто вырвалась из моих рук, она укусила меня, хотя никогда так не делала.

– Хочешь узнать почему умерла Обри?

Кошка сидела на коленях моего отражения и мурчала. Когда она посмотрела на меня, я её не узнала. В её взгляде слишком много понимания, будто это человек в кошачьей шкуре.

– Я хочу знать всё.

– Знаю, и может я бы ответила тебе, но я могу сказать только одно – меняй всё, что только в твоих силах, или мы так и останемся в этом болоте. Тогда, мы прольём хоть немного света в этой бездне и всё прояснится. Ты не исправишь, конечно, очень многое, и даже меня не вернёшь к жизни, но изменишь будущее. Мы встретимся в другом мире после твоей смерти, я буду выглядеть иначе, но ты узнаешь меня. Главное, чтобы мы попали туда, где нас не будут мучить эти воспоминания. Надоело. Создавай новые, хорошие.

– Нужно время.

– А этого, дорогая, у нас с тобой в избытке. Нужно действовать сейчас, а не потом. Потом может не наступить.

– Спасибо, что напомнила, – съязвила я.

– Всё так плохо, а ты пытаешься показывать характер. – Она усмехнулась.

– Неужели ты действительно считаешь, что всё невероятно сложно и ужасно?

– Поправка, мы так считаем.

И тут до меня дошло осознание того, что моё второе я в таком же неведении, как я сама. Это всего лишь воспоминания, склеенные в мой силуэт. Мне снилось это тело, вот и всё, картинка преобразовалась.

– Бинго, детка. Но кое в чём, ты ошиблась. Я знаю чуть больше твоего.

– Откуда?

– Ты доверяешь интуиции, но не всегда слушаешь меня – голос в твоей голове. Никогда не задавалась вопросом, откуда твои предчувствия? Задавалась, я знаю. Ты отвечала на это так: "Ну у всех же такое бывает, это нормально". Да, у всех, потому что ваше Альтер эго видит чуть дальше вас. А вы не всегда слушаете.

Неужели я настолько сошла с ума? Разговариваю с зеркалом, веду такие беседы с отражением. Я безумна, это мне мерещится.

– Мерещится? Что? Я?!

Другая я поднялась с кафельного пола и со злобным, обиженным видом протянула руку ко мне. Я столбенела. Её рука вылезла из зеркала, и указательным пальцем правой руки коснулась моего лба.

– Я не мерещусь.

После, звуки слов растворились в тумане. Потом, он рассеялся и увидела нечто нереальное. И, что самое невероятное, слышала то, чего слышать не могла.

Мне двенадцать и на моих руках сидит Обри. Она довольно мурлычет. Но я слышу её настоящие мысли.

«Этот ребёнок не ощущает это? Так холодно, пахнет чем-то ужасным. Кто-то из её родных погиб. И она скоро умрёт. Она была так добра ко мне. Я дам ей пожить ещё немного.» В этот момент Обри укусила меня и выбежала на дорогу.

– Обри?! Кошечка, иди сюда, – кричала я.

– Почему? – сказала уже настоящая я.

– Вспомни, какой ты подобрала ее. Облезлая, худая, больная. И какой она умерла?

Да, Обри в последние минуты своей жизни аж светилась.

– Ты очень многого не видишь.

– Однако, больше других.

Мое отражение махнуло рукой и закатило глаза.

– Они вообще слепые. Не все, конечно.

Перед моими глазами проплыли очертания людей, которых я приписала к списку «других»

– Все они навсегда с тобой, – она положила правую руку на грудь и опустила лицо.

Некоторых из них уже нет, некоторых просто не вижу и не знаю, что с ними сейчас. Но да, общаясь с каждым я что-то взяла от них – их мысли.

– Моя жизнь – сплошные разочарования и боль, пытки. Я не знаю, что мне делать.

– Не жалуйся, есть люди, которых жизнь совсем не пожалела, и они ничего не сделают. А ты что-то ещё можешь. Что тебе сделать? Я скажу тебе, для начала.

– Что же?

– Иди поешь, – и она исчезла.

Смешно, но мой желудок громко заурчал. Я вышла в коридор и чуть не упала. Вокруг темно. Ничего не понимаю. Ведь я только что разговаривала с другой Эйприл и было светло, может около двух часов дня. А сейчас глубокая ночь. Я ненормальная.

Есть я захотела невероятно, даже не ожидала, что в меня влезет запечённый картофель с курицей и салат. Давно я так не ела. Закуривая сигарету на своём подоконнике, я пыталась проанализировать всё, что сегодня произошло и было сказано. Кому расскажешь – не поверит. Я бы не поверила, что уж там. Но это случилось со мной. Со мной постоянно что-то случается. Может я и не получила ответы, которые мне нужны, но теперь в одном я уверена: я не смогла бы жить иначе. Всё не потому, что я так привыкла или мне это нравится. Вовсе нет. Я не была бы той Эйприл, которой являюсь сейчас и не знала бы тех, кого знаю. Плевать, что времени у меня гораздо меньше, чем должно быть. Я не хочу умирать, но я рада даже тому, что вообще есть. Это странный, полный слёз и улыбок мир, и он подчинил себе всех своих жителей. Мы не можем решить где и когда родиться, но можем выбрать где жить, и порой, где умереть. И я уже почти придумала свою конечную остановку.

Gaucheonfingers

Гуашь на пальцах.

_______________________________________

Мы можем не помнить, но наши пальцы не забывают прикосновений. На них остаётся незримый след каждого человека и предмета. И касаясь их вновь, по телу пробегает дрожь и обрывки воспоминаний мелькают перед глазами.

_______________________________________

День 23

Почему-то люди редко задумываются о других. Они могут помогать вам, разговаривать, видеть вас каждый день или только по уикендам. Неважно. Но кто сказал, что они горят желанием залезть к вам в голову? Всем плевать, каким ты видишь этот безумный мир. Никто не полезет в твою шкуру для того, чтобы заглянуть вглубь тебя и почувствовать твою жизнь. Люди – эгоисты. Даже когда они думают, что помогают, ими движет чувство, которое они принимают не так, как оно есть. Считают, что так лучше для кого-то и, может быть, так оно и есть. Но в первую очередь они делают это для собственного успокоения, чтобы это чувство отступило. Всё приходит и уходит неосознанно. И даже если они задумываются хоть немного о внутреннем состоянии других, никогда его не поймут. Ты не был там и не видел того, что видел он. А если и был, то уж точно не являлся тем человеком с его взглядами и суждениями, с его сознанием.

Я закрыла глаза и загорелась новой мыслью: а если у человека нет души? Как он будет поступать? Допустим, есть человек, у которого по какой-либо причине отсутствует душа. Он также, как и все учится, работает, ходит в «Макдональдс» и в кино. Вопрос в том, как он будет принимать решения, когда потребуется, как отреагирует на подарок на Рождество, повышение на работе или на смерть своей собаки, которая всю жизнь была с ним? Думаю, ему было бы плевать, даже если наступил бы Апокалипсис. Но хоть какие-то желания и мысли у него быть должны. Я не о желании поесть или поспать, например, я о другом. Желание что-то сделать или сказать, куда-то пойти или поплакать, засмеяться. Есть ли это? Ощущает ли он радость, боль?

Вообще, что такое боль? Боль – это физическое состояние повреждающее душу. Хочешь вылечить душу, вылечи тело. Но, что делать, если лечить тело без души? Повреждать нечего. Внутри пусто. Этот человек был бы вроде зомби. Тело не считается живым, если нет души. Смерть дарует нам покой, а что будет с ним? Ему всё равно.

«Слишком много вопросов, дорогая» – пронеслось в моей голове.

Снова это происходит.

«Ты права. Всё, что мы делаем, для нас самих. С этим не поспоришь.»

– Я не хочу сейчас с тобой разговаривать.

«Да ладно тебе, давай поболтаем.»

– Нет. Исчезни, сейчас же.

«Слушаюсь.»

Понятия не имею, который час, даже в окно не выглядываю. Но, кажется, недавно только начало светать. Или нет? Может, уже давно рассвело? Шторы в моей комнате очень плотные, они практически не пропускают свет даже в самый солнечный день. Ночью я уснула и упала с кровати. Не знаю, как так вышло. Однако, факт того, что я упала на пол во сне остаётся. На бедре и плече выступили синяки, они всё ещё болели. В голове каша. Те же самые сны преследуют меня. Такое ощущение, будто у моего мозга не хватает фантазии на что-то ещё. Я застыла на одной ступени и не двигаюсь дальше. Почему? Раньше всегда стремилась подняться выше, развиваться. Ничто и никто не мог сломить моё стремление. Не понимаю, что же со мной произошло, я просто стою на месте. Не похоже на меня. Все вопросы, которые я задавала, пускай даже самой себе, были решены. Теперь же, ответов не хватает на то количество вопросов, которое меня мучает. Какая-то неопределённость. Мне это не нравится. Совершенно.

В животе забурчало, и я решила на время отложить свои раздумья. Со вчерашнего вечера ещё осталось немного картофеля и кусок курицы, которую я разогрела. Чашечка свежезаваренного кофе была поставлена рядом. Всё-таки радует, что хоть иногда я ем, как все нормальные люди.

Когда я доела, кофе почти остыл. Я взяла кружку и направилась в свою комнату, к ноутбуку. Куча диалогов, писем от незнакомых мне людей, наверное, будут закрыты вечно. Кто-то пытается быть психиатром, кто-то великим пикапером или хочет просто завести со мной знакомство. Я ответила только Джеффу. Он спрашивал, как мои дела и не дожидаясь моего ответа прислал фотографию с подписью: «Я собираюсь на работу». На фото он в чёрно-бордовой форме бармена и бейджем «Джефф». Он улыбается и видно, как сонно, но игриво блестят его глаза. Сообщения он прислал вчера вечером, в 7:43. Парень работает с восьми вечера до восьми утра следующего дня, при этом пытается поступить в колледж на юриста, поэтому постоянно или на работе, или сидит над книгами и различными бумагами. Свободного времени в обрез. Понимаю, почему он выглядит усталым. Но, похоже, его не пугают подобные трудности. Всё-таки, настроение и стремление намного выше, чем было бы у других, при таком раскладе.

Немного пролистав диалоги, я уже собралась выходить, но остановилась. В последнее время ко мне повышенное внимание, однако дело не в этом. Всегда игнорировала парней, явно пытавшихся подкатить ко мне (девушек, кстати тоже). Мой взгляд остановился на сообщении:

«Много ли людей, которые тебе писали, с которыми ты общалась, остались в твоей жизни? …»

Но остановилась я из-за другого:

«… Мы когда-то были знакомы. Я был частью твоей жизни.»

Я открыла. Он был подписан как «Призрак», никакой информации о нём на странице не было, так же, как и предыдущих диалогов. Я никогда не переписывалась с ним, по крайней мере с его теперешней страницы.

Эйприл:

«Все мои близкие рядом, мне никто не нужен. Кто ты?»

Конечно, это была ложь. Я совсем одна, никого нет. Ответ последовал незамедлительно.

Призрак:

«Тогда почему ты здесь? Заходишь в блог, в котором пишешь так же редко, как выпадает снег в Аризоне?»

Не знаю, я ведь действительно крайне редко добавляю новые записи и ещё реже, с кем-то обмениваюсь сообщениями. Я просто сижу.

Эйприл:

«Кто ты?»

Призрак:

«Ты можешь называть меня как хочешь, любым именем.»

Эйприл:

«То есть, ты не собираешься раскрывать свое инкогнито?»

Я некоторое время еще надоедала ему с вопросами о его личности, однако он не раскололся. Странный. Хотя, кто бы говорил о странностях?

Пытаясь найти обход его загадочности, я написала:

Эйприл:

«Тогда, когда мы успели познакомиться?»

Так я могла бы хотя бы предположить, что это за человек. Но он понял, что я пытаюсь сделать.

Призрак:

«А ты умная. Но раньше ты была более раскрыта миру. Думаю, время тебя сильно поменяло.»

Эти слова могли бы послужить подсказкой, только вот сложно понять, какую из ступени моих изменений он когда-то занял. Ибо на последней, когда я стала той Эйприл, что есть сейчас, я не общалась совершенно ни с кем, кроме Мэтта и ребят Киша. Я совершенно не считаю мимолётных людей улиц и забегаловок. Или стоит?

Призрак:

«Ты можешь написать мне всё, что захочешь или не писать вовсе. Твои близкие рядом, тебе решать, как поступать.»

Эйприл:

«Думаю, прощаться пока не станем. Ты мне нравишься.»

Действительно, его загадочность притягивала мой интерес. Хотелось узнать побольше о нём. Он когда-то был частью моей жизни, как он сказал, но я не могу вспомнить. Так я ему и написала, а он ответил, с долей какого-то сожаления, что я бы не смогла его забыть, если он правда был частью меня когда-то. Призрак объяснил это тем, что мы мало общались. Странно это всё. Редко я забываю какие-то важные моменты и разговоры, однако, бывает. Но людей… Это, наверное, шутка. Я никому не отвечаю, поэтому нужно было как-то привлечь моё внимание. Что ж, у этого призрака получилось.

Раньше была более раскрыта миру? Когда это? Я всегда была замкнута и сдержана. Значит, я всё-таки кому-то доверилась… Кому? Я не… Стоп, другая я точно знает. Мысль позвать и спросить ее была очень даже привлекательной, но в то же время я не желала её присутствия. Пусть лучше сидит внутри меня. Позже я узнаю, кто он.

Эйприл:

«Что ты знаешь обо мне?»

Несколько минут он печатал, но прислал не так много. Скорее всего, думал над ответом и удалял написанное, а потом снова писал.

Призрак:

«Знаю, что у тебя есть проблема, которую ты не можешь решить. Тебе приходится жить с этим. Ты постоянно убегаешь.»

Проблема? Кажется, он знает о моей болезни или когда-то я так и назвала лейкемию – проблемой. Я всегда старалась сделать так, чтобы о ней знало, как можно меньше людей. Возможно, ему я говорила, что это просто проблема. Хотя сейчас я бы назвала это проклятьем. И я не убегаю. Никогда.

Эйприл:

«Я меняю места жительства не с целью убежать, а для того, чтобы сменить надоевшую обстановку.»

Призрак:

«Ты можешь обмануть меня, но никогда, НИКОГДА не обманывай себя. Речь ведь не только о физическом побеге.»

На этой ноте я закрыла ноутбук. Даже думать об этом не хочу. Какой-то непонятный человек утверждает, что знает меня и что-то обо мне. Что-то в этом есть, какое-то притяжение, интерес, но немного пугает. Да пошло оно всё к чёрту!

Однако, когда я варила на кухне кофе, мысли возвращались к тому диалогу и я каждый раз их прогоняла. Мой организм снова потребовал какой-то подпитки. Тосты с сыром и кофе пришлось буквально заталкивать в себя. Аппетита не было, хотя мозг подавал сигналы недостатка еды. Слабость слегка наплывала, голова отказывалась нормально работать. Я чувствую себя такой жалкой.

***

– Эйприл, сиди спокойно! – мама собирала мои чёрные волосы в хвост, после неудачных попыток заплести косы. – Такая маленькая и неугомонная ты у меня, – она улыбнулась.

– Я уже не маленькая, – я показала ей семь пальцев, и она снова улыбнулась.

– Хорошо-хорошо. Тогда, тебе стоит найти работу. Все взрослые работают, – мама подала мне лёгкую куртку, и я просунула руки.

– А можно я буду работать с тобой? Чтобы ты всегда была рядом.

Мама работала в довольно-таки большом и уютном цветочном магазине в самом центре Сиэтла. Сегодня она взяла выходной.

– Конечно. Но нужно знать очень-очень много цветов, чтобы там работать, солнышко.

– Я выучу, – пообещала я, а потом немного помрачнела. – Ты точно будешь со мной? Мне ТАМ не нравится, – говоря «там» я имела в виду приют, в котором жила, и мама поняла о чём я.

– Ты уже большая девочка, но тебе нужно будет ещё немного подрасти, и я заберу тебя. Ты больше никогда туда не вернёшься.

– Правда?

– Конечно, – она поцеловала меня. – А теперь, пойдём в машину.

Огромное белое здание и такая маленькая я. «Километровые» иглы так и норовят ткнуть тебя побольнее, а злые врачи мечтают положить себя на хирургический стол или в палату, отдавая на растерзание иглам и капельницам. Я всегда боялась больниц. Что-то внутри меня подсказывало, что девочки моего возраста не посещают такие места чаще нескольких раз в год. А я здесь, практически, живу. Я даже в приюте появляюсь реже. На все мои вопросы мама и медсёстры отвечали: «Потерпи немного и всё будет хорошо» или «Ничего страшного, не стоит волноваться». Что будет хорошо? Зачем терпеть? В чём дело?

Я снова лежу на твёрдой койке в белой палате, а в моей руке, в самой вене, катетер с каким-то лекарством. Ко мне заходит та же медсестра, что и обычно. Красивая, молодая женщина с добрым лицом. Именно ей я надоедала постоянными вопросами. Но на этот раз она ответила более-менее чётко.

– Эйприл, это всё для твоего блага.

– Зачем? У меня всё хорошо.

– Пока, – как-то беспокойно ответила она.

– Что это значит?

– Твоя болезнь…

– Я не болею, Вы ошибаетесь. Мама часто болеет, у неё болит голова. Она устаёт на работе и дома.

– У тебя необычная болезнь. Она пока спит, а мы стараемся убить её до того, как она проснётся.

– Что будет, если не делать это? – Я уже начала волноваться. – Она должна умереть, а если нет, то я?

– Ты умная девочка, – по её щеке скатилась слеза. – Здесь умирают и взрослые, и дети. Не понимаю почему такое случается именно с такими, как ты. Такие маленькие.

На этот раз я не стала спорить насчёт «маленькая-не маленькая». Сейчас я поняла, что возраст совершенно не имеет значения. В этот момент всё изменилось. Изменилась я и мир вокруг меня. Я не говорила маме, что знаю, зачем мы приходим в больницу, но теперь я покорно выполняла всё, что мне говорили. От вечно улыбчивой и энергичной Эйприл осталось мало. Теперь вместо улыбки и озорных глаз – пустота. Мама ничего не говорила, однако я чувствовала, что она всё поняла. Мне было страшно.

***

Сон. Это был сон. Я потеряла сознание, когда шла в свою комнату. И это не обычный сон, а воспоминание. Я никогда не забуду тот день. Тогда я выросла сразу лет до пятнадцати, когда полностью осознаёшь, что всё совершенно не такое розовое, как кажется, что у этого чёртового мира есть сотни тысяч вариантов убить тебя или хотя бы просто толкнуть. Толкнуть так, чтобы на всю жизнь.

Неприятные мурашки пробежали по коже. Мама. Она была так близко, я ощущала её тепло, биение сердца, слышала голос. Далёкое прошлое. Это был апрель, а через пять лет мама и моя сестрёнка разбились. Тоже в апреле. Ненавижу этот месяц.

Я поднялась, не спеша, с пола. Ох, чувствую на бедре уже есть синяк. В зеркале я увидела синеющее пятно под левой бровью.

– Проклятье! – выругалась я, умываясь холодной водой.

В отключке, я была долго, в доме уже темно. Наступила ночь.

– Прекрасно, ещё один день потрачен впустую. Я даже не заметила его. Эй, кто там наверху?! Верните моё время! Лжецы, забрали часы, которых у меня осталось так мало…

Наверное, это смешно: девушка с растрепанными волосами, немного подбитым мокрым лицом стоит на одной ноге (так как левое бедро очень болит после падения), чуть согнувшись и запрокинув голову вверх, пытается докричаться до кого-то в потолке в ванной. Больная на всю голову, понятно же.

Я спустилась на пол, скользя спиной по стене. Схватилась за голову.

– Мама…

Я не должна была вообще появиться в этом теле, в это время. Не должна была оказаться здесь совсем одна, потеряв семью, и не должна вскоре потерять свою жизнь. Я не в своей тарелке. Мне нужна обычная скучная жизнь, которая будет такой же, как у всех. Люди жалуются на однообразие и серость будней, а я напротив – хочу этого. Скорее всего, я бы тоже скулила, что каждый последующий день похож на ксерокопию предыдущего. Однако, мои ксерокопии тоже мало различимы: раньше это была вечная больница, лечение, одиночество, ожидание, боль и всё сначала. Так продолжается и по сей день, но слово «больница» я пока вычеркнула.

Ненавижу свою жизнь, ненавижу! Чёртова болезнь, душераздирающая боль и недостижимость – НЕ-НА-ВИ-ЖУ! Ещё и эти галлюцинации… Я псих, по мне «плачут» такие психоаналитики как мистер Ротман. Он бы уже надел на меня смирительную рубашку и закрыл в одиночной камере с белыми мягкими стенами.

– Зачем меня мучить? – взмолилась я. – Если тебе и правда нужна моя жалкая жизнь, забери уже её!

Я кричала и била кулаками стены – меня никто не слышал. Самое обидное то, что сама убить себя я не могу. Дело не в страхе, а в чёртовом обещании Кишу. Мы много пережили с ним и ребятами. Я не могу солгать ему, подвести. Не могу.

Candletear

Слеза свечи.

_______________________________________

Свеча горит, освещает комнату, даёт тепло. Но чтобы сделать это, ей приходится уничтожать себя, платить за всё. Фитиль сгорает, капает на стол воск. Она отдаёт всю себя ради света, а другие палят на ней бумаги и пепел смешивается с воском, с её слезами. Вот она уже почти исчезла, но всё пытается держать огонёк, который уничтожает её. Ты думаешь, я сейчас правда говорила о свече?

_______________________________________

День 24

Хоть я и не хотела просыпаться сегодня (да и вообще больше никогда), но пришлось встать с постели. Мой желудок потребовал чего-то съедобного. Как ни странно. Да, я проснулась от того, что внутри всё стало болеть и жечь. Организм стал поедать себя изнутри. В холодильнике я нашла два просроченных йогурта, банан и несколько яблок. Я вздохнула. Не отказалась бы сейчас от чизкейка или хотя бы грибных равиоли. Я взяла с полки банан и вернулась в комнату, стала искать джинсы и футболку в куче одежды на стуле. Зачем шкаф, если есть стул? Доев банан, я стала лучше себя чувствовать, но в магазин всё-таки пошла. Мне было настолько плевать на всё, кроме еды, что я даже не посмотрела на себя в зеркало. Люди на улице и в самом магазине смотрели на меня довольно странно и оценивающе. Думаю, оценки были неудовлетворительными. И я была полностью с ними согласна, когда увидела себя в отражении витрины: волосы торчат во все стороны, на щеке след от подушки, размазанная тушь и бледно-жёлтая кожа. Ужас. Ну и плевать. Сильно нужны мне эти люди…

Когда равиоли и свежие йогурты были сложены в пакет я вышла на улицу, посмотрела наверх, в небо. Что я пытаюсь там увидеть? Зачем я смотрю? Я ни о чём не думала, в голове было пусто, а внутри что-то больно резало и сжималось. Странное чувство и мне оно очень не нравится. Обычно облака, голубое небо, успокаивали мою душу, но не сейчас. Я пыталась перебрать варианты, причины внутреннего беспокойства, но тщетно. Просто что-то не так.

Я всегда поражалась своему «замечательному» организму – я была ужасно голодна, но, когда села есть, едва осилила половину маленькой тарелки. Думаю, съела бы я ещё немного, то обязательно побежала в туалет – очищать желудок. Боюсь представить, что будет если я всё-таки решусь на химиотерапию. Постоянные боли, тошнота, проблемы со сном, ещё большие, чем сейчас. Но, думаю, больше всего меня пугает внешнее мое состояние во время терапии. Моя и без того бледная кожа станет непонятного жёлтого цвета, через которую будут просвечиваться кровоподтёки, появляться новые синяки и чёрные круги под глазами. Длинные чёрные волосы потеряют цвет и начнут выпадать. Со временем кальций вымоется из моего организма настолько, что ногти и зубы начнут рассыпаться. А потом у меня не будет сил даже просто стоять. Я боюсь видеть себя такой. Да, это послужит для продолжения моей жизни, но стоит ли оно того? Не уверена. Я знаю сколько мне осталось и не тешу себя лишними надеждами. Это ни к чему. Не хочу надеяться на то что, что завтра наступит, построить планы, а окажется всё иначе. В принципе, у меня и сейчас не слишком много шансов проснуться утром, но явно побольше, чем будет во время лечения. По телевизору часто говорят, что число вылечившихся, от таких болезней как рак и СПИД, постепенно растёт. Может и так, но никто не говорит, сколько людей не смогли выбраться из этой пучины. Кто-то до последнего боролся и ездил по различным клиникам, вложил все свои сбережения, кто-то пустил всё на самотек, как я, а кто-то решил опередить смерть от болезни выходом из окна, например. И я порой рассматриваю последний вариант. Но в то же время я хочу жить, я боюсь её окончания, чтобы я ни говорила.

– Мне так страшно, – тихо прошептала я. – Жаль, что ты не рядом. Тогда всё было бы гораздо легче.

Я посмотрела на экран своего мобильного. Шестое июня. Полдень. Ни одного сообщения или звонка уже столько дней. Что ж, а как там Кристен? Хотя, ей, наверное, лучше позвонить позже. Сегодня она сдаёт какие-то экзамены. Не хочу ей мешать. А пока, думаю, нужно отвлечься от всего этого дерьма, которое часто происходит в моей голове. Только вот, чем бы заняться? Я осмотрела свою комнату и вздохнула. Этому дому нужна уборка. Не могу сказать, что всё очень плохо, но я люблю чистоту. Я встала с кровати, посмотрела в зеркало на дверце моего шкафа и улыбнулась своему отражению. Выгляжу уже лучше, чем утром, когда пошла в магазин. Собрав волосы в высокий хвост, я приступила к работе. Вещи, постельное бельё и шторы отправились в стиральную машину. Пыль с мебели убрана, пол пропылесосен и вымыт. С открытых окон дует тёплый ветер, свет разливается по всему второму этажу дома. Я даже перебрала вещи в шкафу и тумбочке. Кое-что пришлось выкинуть, но теперь красота и порядок. Я плюхнулась на кровать, исчерпав все силы. Откуда во мне столько энергии? Сама себе поражаюсь. Но оно стоило моих стараний. Да и время пролетело незаметно, уже почти четыре часа дня. Что ж, теперь можно позвонить Крис.

Она не сразу взяла трубку, видимо тоже была чем-то занята.

– Привет, – отозвалась она.

– Привет, я тебе не помешала?

– Нет, я помогала маме на кухне, но уже освободилась.

Я бы тоже хотела со своей мамой возиться на кухне. Печь вместе пирог, спрашивая у неё, как правильно сделать то и это, смеяться… Надо наконец смириться уже – мне это недоступно.

– Я как раз думала тебе позвонить, – снова подала голос Крис. – Завтра у меня последний экзамен и я хотела бы с тобой сходить куда-нибудь после.

– Ты хочешь начать пить средь бела дня? – я усмехнулась.

Она чуть поколебалась.

– Ну не то чтобы прям… Хотя к чёрту. Да, хочу, – она засмеялась. – Эти дни были очень трудными, мне нужно расслабиться.

– Я и не думала тебя осуждать. Буду только рада составить тебе компанию.

Она выдохнула в трубку.

– Тогда до завтра? – её голос был каким-то неуверенным, будто боялась, что я передумаю.

– Конечно. Увидимся, Крис, – и нажала отбой.

На завтра планы есть, это хорошо. Но что мне делать сегодня? С отсутствием необходимости посещать школу, прибавилось много свободного времени. Но мне не с кем заполнить эту пустоту. Ребята уехали, Крис сегодня дома, Мэтт молчит. Чем себя занять? Я включила музыку на ноутбуке и улеглась на кровати, продолжая поиски нужных аудиозаписей. Я решила пройтись по старым для меня песням, которые слушала когда-то давно. И у каждой звуковой дорожки свой запах. Глупо звучит, ведь это музыка, у неё не может быть запахов. Однако для меня они были. Под одну из песен я когда-то сидела на улице, это был холодный пасмурный вечер, вокруг туман. Тогда я вслушивалась в каждое слово, впитывала в себя магию того времени. Для меня оно действительно было волшебным. Тогда у меня ещё были хоть какие-то надежды, мечты, я наслаждалась тем, что имею и хотела большего. Да, такое время было. Но очень давно.

Под другую песню случился наш первый поцелуй с Мэттом. Я не помню слов, только ритм. Наши сердца стучали ему в такт. Мы задыхались, нам было сложно оторваться друг от друга. И без того мы были родными, дорогими людьми, а тот момент стал чем-то вроде последнего паззла. Мы давно должны были признаться в чувствах, но продолжали вести себя как друзья.

И всё-таки… Любовь ли это? Может мне просто хотелось быть нужной и любимой? Думаю, я люблю его любовь ко мне. Нет, я тоже люблю, но возможно не так, как должна. Он просто мой, он мне нужен, он – мой свет. То ли это чувство? Мне смутно знакомо понятие об этом, да и в жизни кроме Мэтта я никому не была нужна. Может только маме, но недолго. Её слишком быстро не стало.

Я перелистывала знакомые песни, вслушивалась в каждую. Столько моментов я уже пережила. Хотелось бы прожить ещё хотя бы столько же. Но увы. Да и вообще, кто я такая, чтоб продолжать ходить по этой земле? Разве я хоть чего-то стою? От моего исчезновения ничего не изменится, мир не рухнет. Крис и ребята справятся, а Мэтт… Ему придётся смириться. Не понимаю, почему он ещё этого не сделал. Он ведь всё знает и прекрасно понимает всю безысходность данной ситуации. Лучше бы он сидел рядом, вместо пустых попыток что-либо сделать.

Спустя время я решила принять ванну. Не знаю сколько в ней пролежала, но тело затекло, а глаза стали закрываться. Я чуть не соскользнула головой под воду. А что, если бы я утонула в собственной ванной?

Animateandnotvery

Одушевленные и не очень.

_______________________________________

Вот ты есть и вроде бы всё прекрасно, все беды и расстройства откинуты и почти забыты. А потом раз и всё. Состояние резко изменилось, и ты уже совсем не понимаешь – жив или нет.

_______________________________________

День 25

Лёгкость и спокойствие перемешались с тяжестью где-то внутри. Не могу понять, в чём дело. Есть нормально не могу. Уже минут десять сижу перед тарелкой хлопьев и мешаю их ложкой в йогурте. Они уже раскисли в нём и превратились в кашу.

– Я должна их съесть, если хочу пойти сегодня куда-то. У меня просто не будет сил, а они мне нужны.

Через силу я все всё-таки покончила завтраком. На часах десять двадцать три. До встречи с Кристен ещё три с половиной часа. Я выспалась и поела, а сейчас душ или горячая ванна. Думаю, ванна будет самое то. Пока она набиралась, я принесла с комнаты махровый халат и тапочки, заодно захватив сигареты и пепельницу. Когда вода почти остыла, пришлось вылезать. Я вернулась в комнату и залезла под одеяло. Внутреннее состояние не улучшилось. Не нравится мне это. Что-то не так. Ещё и Мэтт какого-то чёрта не звонит. Лжец, обещал ведь.

Немного обсохнув и согревшись, я подошла к шкафу. Нужно решить в чем пойду. Джинсы, футболки, рубашки и юбки летели куда-то на пол – всё не то. Вечером будет немного прохладно, стоит ещё и это учесть. Облегающее чёрное платье с длинными рукавами и спущенными плечами. Вот. Я выбрала. Надела платье и покрутилась перед зеркалом. Смотрелось прекрасно. Плавные изгибы моей фигуры в этом наряде будут изучать все. Оно подчёркивает все достоинства и сглаживает недостатки. Обожаю это платье.

Через десять минут я уже нанесла макияж и, пока оставалось время, открыла ноутбук. Крис написала, что будешь ждать меня на месте в два часа дня. До бара идти минут двадцать. Скоро уже можно будет выходить. Пока я шла, думала о действительной причине сегодняшней встречи. Сомневаюсь, что это всего лишь сдача экзамена. Пока даже результаты неизвестны. Может ей просто одиноко или её попытки узнать меня получше продолжаются. А может всё вместе взятое. Она вроде бы обычная девчонка, но что-то в ней есть. Пока что не могу определить, относится ли Кристен к «другим» или нет. Если было бы какое-то промежуточное звено, то она бы точно туда попала. Не люблю неопределённость. Хотя, думаю, со временем смогу определить и её в какое-то направление.

Мои ровные чёрные волосы развивает ветер, а ноги несут на запад, почти к Пьюджет-Саунду. Но моя остановка не пляж, а бар неподалёку. Как раз где-то около двух я вошла. Людей не много, но и не мало. Мне потребовалось чуть больше минуты, чтобы найти Кристен. Она сидела за барной стойкой и потягивала прозрачно-жёлтый коктейль, когда я подошла, она придвинула мне второй бокал. Хм, не знаю, что это, но на вкус напоминает сладкий лимонный сок с лёгкими нотками алкоголя.

– Мне всегда было интересно, как в подобные заведения пропускают несовершеннолетних и продают им спиртные напитки? – улыбнулась я.

Крис тоже улыбнулась и игриво спросила:

– А кто сказал, что мне нет восемнадцати? – Она засмеялась и чуть тише добавила: – Совсем немного, через несколько месяцев уже всё будет по правилам.

– Знаешь, как я обычно отвечаю на подобное?

– Что же?

– Хоть раз в жизни наплюй на правила и сделай то, что никогда не сделала бы даже имея сильнейшее желание. – я подмигнула. – Эй, бармен, нужно что-то покрепче!

Мы пили ром с колой, текилу, ещё что-то, уже не помню. Каждый бокал был выпит до последней капли. Я видела, что Крис уже не может пить, ей хватит, но она так не желала показывать это, что пила чуть ли не быстрее меня. Надеюсь, её не вывернет. Тем не менее за пределами бара, успело стемнеть, людей прибавилось, бармен пытается со мной флиртовать, а мы танцуем под какую-то в край дерьмовую песню, которую никогда бы не стала слушать в трезвом состоянии. Сейчас плевать абсолютно всё.

Позади Крис появился какой-то парень и, пытаясь воспользоваться её опьянением, начал танцевать с ней. Она особо не сопротивлялась до того момента, пока тот не начал её лапать. А я так хотела провести сегодняшний вечер без происшествий. Ух…

– Девушке не нравится, что ты пристаёшь к ней. Не заметил?

– А ты ее телохранитель что ли? – засмеялся он, поедая меня глазами.

– Вроде того. Отстань от нее.

– Думаю, ты будешь получше, – он протянул ко мне руки, пытаясь обнять, а я положила свои ему на плечи и потянула его к себе.

– Если тебе совсем себя не жаль оставайся, но, если ты хочешь в будущем иметь своих детей лучше не подходи к нам, ублюдок. Ты меня понял? – мой голос был груб и жесток, совершенно не выдавая то, сколько я выпила за сегодня.

Парень оказался сообразительным и быстро потерялся в толпе.

– Крис, я выйду на пару минут. Надеюсь, ты понимаешь, что происходит?

– Д-да, иди.

– Тебя можно оставить одну?

Она кивнула в ответ, и я направилась к выходу. Как же я хочу курить. За всё это время выходила раз пять-семь. Было бы нормально, если бы я не пила. Алкоголь заставляет меня курить чаще и больше. Может для кого-то семь сигарет за шесть часов – это мало, но не для меня. Я курю не так уж часто.

Я выхожу с другого выхода и останавливаюсь неподалёку от двери, возле старой лавочки. Сесть на неё я не рискнула. В этом проулке за клубом происходило всякое, по-другому и быть не может. Чёрт знает, что было на этой облезлой поломанной скамье. За мной вышли две девушки и парень. Их не волновали подобные мысли, и они присели на неё. Также, как и я достали по сигарете и подкурили, затягивались горьким дымом. Когда я почти докурила, вышли ещё несколько парней. Они буквально «съедали» меня своим взглядом и я, крепко затянувшись в последний раз, зашла в здание. Крис сидела за барной стойкой и пыталась прийти в себя. Кажется, её всё-таки сегодня вывернет, хотя бы раз.

– Ты как?

– Всё, хорошо, – чуть сбившись ответила она.

– Бармен, лимонный сок, пожалуйста!

Он отвернулся от нас и через пару секунд стакан с соком уже стоял перед Крис.

– Ч-что? Сок?

– Алкоголя тебе достаточно, дорогая.

Она мигом осушила стакан, а потом резко встала и убежала в сторону туалета.

– Чёрт, Крис.

Моя подруга даже свою сумочку оставила. Хорошо я хоть немного соображаю. Я взяла наши вещи и пошла к ней. Почти все кабинки были закрыты и мне пришлось гадать, в какой из них Кристен. В одной из них я услышала, как кого-то рвёт и приоткрыла дверь.

– Крис…

Девушка сидела над унитазом, её длинные волосы были во всей этой гадости, она повернула лицо ко мне. Тушь растеклась по всему лицу, мешки под глазами, опухшее лицо и потерянный взгляд.

– Извини.

Я закрыла дверь. Это не Крис. Я обернулась. Она стояла возле умывальника и полоскала рот. Похоже, пока я рассматривала эту девушку, она уже вышла и начала приводить себя в чувство.

– Я уже получше. Не волнуйся. Даже протрезвела немного. Нужно немного поесть и всё будет прекрасно.

– Уверена?

– Конечно.

Так мы сделали. Заказали пиццу, какие-то закуски и присели за столик. Около часа мы приходили в себя, ели и разговаривали. Пару раз к нам пытались присоединиться какие-то парни, предлагали выпить, что-то заказать. Выглядело смешно всё это. Также смеясь мы «строили глазки» парням с соседнего столика.

– Это для вас, – официант поставил на наш стол бутылочку неплохого вина.

– Но мы не заказывали, – ответила Крис.

– Молодые люди с девятого столика оплатили заказ, можете не беспокоиться, – и ушёл, пожелав приятного времяпровождения.

Мы засмеялись.

– Что ж, – начала я, – раз оплатили, значит наливаем!

Мы налили вино в бокалы, которые также принёс официант, переглянулись и сделали глоток. Вино, как я и думала, оказалось действительно вкусным. Ещё раз улыбнувшись парням с девятого столика, мы продолжили распивать бутылку.

– Они не сводят с нас глаз, – заулыбалась Кристен.

– Они, конечно, симпатичные, даже купили нам вино, – я засмеялась и сделала ещё глоток, – но они наверняка на что-то надеются. Ты ведь ещё ни разу не…?

– Нет, пока нет. И не планирую делать это с первым встречным. Даже если он будет таким красавчиком, как тот в серой майке.

Снова смех. Расслабление. Прекрасный день. Побольше бы таких. На её слова подошли те два парня.

– Добрый вечер, девушки.

Я кивнула, а Крис улыбаясь, поздоровалась. Парень в серой майке посмотрел на меня.

– Я видел тебя в проулке, за баром. – Точно, эти самые парни тогда глазами раздевали меня и готовы были наброситься прямо там. – Мы думаем выйти покурить, – он посмотрел на Крис. – Не составите нам компанию?

Мы переглянулись. В принципе, я как раз хотела выйти. Но Крис я потяну за собой. Боюсь оставлять её.

На улице я достала сигареты, один из парней уже держал передо мной зажигалку.

– Спасибо, – я затянулась.

– Ты не куришь? – спросил другой у Крис.

– Нет.

– Вот и правильно, – он выпустил несколько колец. – Кстати, меня зовут Долан, а моего друга Телл.

– Я Эйприл.

– Крис.

Она подошла ближе ко мне и тихо шепнула на ухо:

– Значит, этого красавчика зовут Телл. Ага… – она засмеялась и сделала глоток из бутылки, которую забрала с собой.

– Даже не думай, ты пьяна, – также тихо ответила я.

Я забрала у неё бутылку и тоже немного выпила, затянулась. Телл стоял молча, переводил взгляд с Крис на меня, в итоге, остановился на мне. Я смотрела ему в глаза, в темноте они казались синими. На какое-то мгновение я оказалась в его мире. Он показался мне бесцветным и скучным, он пытается разукрасить его девушками, алкоголем и, скорее всего, чем-то запрещённым. Угрозы от него я не ощутила. Глаза он отвёл первый. А вот от его друга что-то такое ощущается. Думаю, если он захочет кого-то, то точно не упустит возможность сделать это. Надо присматривать за Кристен.

Я делаю тягу и беру у Крис бутылку с вином. Глоток и я выпускаю дым из лёгких.

– Расскажите что-нибудь о себе, – говорю я, в очередной раз затягиваясь никотином.

Первым начал Долан.

– Мне двадцать четыре года, живу в Бостоне, сюда приехал к лучшему другу на выходные, – он положил руку на плечо Телла.

– Да, мы не виделись несколько месяцев. Всему виной работа и курсы. Всегда хотел поступить на ресторатора, но, увы, пока работаю в небольшой забегаловке на побережье Пьюджет-Саунд.

– Кем? – поинтересовалась, улыбаясь Крис.

– Что-то вроде ди-джея, но чаще всего приходится лишь настраивать инструменты для групп, которые выступают у нас.

– А как насчёт вас, девушки?

Мы переглянулись, я отпила ещё немного с бутылки.

– Я учусь, сдала экзамены и пока жду результатов. Хотелось бы поступить в какой-нибудь хороший колледж, но ещё не решила на счет профессии.

– Хм, сколько тебе лет? – Долан поднял одну бровь и потушил окурок в урне.

– Немного и немало, – она улыбнулась.

Кажется, ей уже точно хватит на сегодня.

– А ты? – Телл оперся о стену здания.

– Мне нечего о себе рассказывать. Могу лишь сказать то, что я не могу усидеть в одном городе или штате надолго.

– Любишь путешествовать?

– Можно и так сказать.

Да, наверное, люблю. Но чаще всего я ездила по различным больницам. Это "очень" интересно.

– Мы собираемся сейчас ехать к Теллу. Не желаете…

– Нет, спасибо, – перебила я.

– Хорошо… Крис, да? – она утвердительно кивнула. – Может ты хочешь поехать с нами?

– Точно, нет. Вино, конечно прекрасное, но мы с вами не поедем. – Крис продолжала сверлить взглядом Телла, а тот меня.

Парни извинились и немного расстроившись ушли. Мы засмеялись и вернулись в клуб.

Мы терялись во времени, нам хорошо. Все проблемы где-то далеко позади. Сейчас – это всё, что у нас есть. И мы счастливы. Музыка, алкоголь, толпы обдолбанных людей – мы во всём этом, здесь и сейчас.

Я разбавила свое состояние еще парой рюмок текилы и плавно двигалась на подиуме, в центре зала. Видела, как парни «пускали слюни» от одного моего вида, как ревновали их спутницы, как Крис сидит за столиком и пьёт сок (так как выпивка в неё уже не лезет).

Телефон в моей сумочке завибрировал. Пришлось выйти на улицу.

– Да?

– Здравствуйте, Вы мисс Марми? – спросил мужской голос.

– Мисс Стрик, – смеясь поправила я, алкоголь весело разгонял меня.

– Извините?

– Да, это я. Кто Вы?

Голос в трубке решил не отвечать на заданный вопрос и сказал то, зачем позвонил. И, честно говоря, лучше бы молчал.

– Мэтт Стрик погиб.

Я всё ещё улыбалась.

– Вы шутите? Кто вы?

– Я расследую дело мистера Стрика. Его семья просила вам сообщить. Я соболезную.

– Это не смешно…

– Я понимаю Ваши чувства, каждый переносит с утрату по-своему.

Теперь уже слёзы текли по моим щекам.

– Вы ни черта не понимаете! Как это произошло?!

– Его застрелили.

– Когда?

– Около пяти дней назад.

Захлебываясь в слезах, я со всей злости бросаю телефон в стену клуба. В тот же момент дверь открывается, на улицу выходит несколько человек. Они остановились, увидев разбитый телефон и меня, уже полностью трезвую, с растёкшейся тушью, бьющуюся в истерике. Я падаю на колени и даю волю эмоциям. Я зла на человека, сделавшего это, на него самого, он ведь обещал вернуться, на эту проклятую жизнь, на смерть, на себя. Зачем я отпустила его?!

– Что с ней? – шёпотом спрашивает девушка у кого-то из своих друзей, которые только что вышли.

– Скорее всего много выпила.

– Или парень бросил, – с ухмылкой ответил другой. – Из-за чего ещё плачут девушки?

Сейчас я готова разбить ему нос. Во мне всё кипит. Я собираю обломки телефона и приближаюсь к ним. Они молча наблюдают за мной.

– Крошка, хочешь, я подниму твоё настроение? – всё так же скалясь сказал тот.

– Хочу, – говорю я всё ближе и ближе, почти вплотную подходя к парню.

Его забавляет моё поведение. Прижав его к стене, шепчу на ухо:

– Ты поднимешь моё настроение.

Хватаю его за горло и бью в лицо кулаком. Он пытается вырваться, но моя хватка не слабеет. Хочу размазать это отребье, превратить в лужу крови. Но я успела лишь сломать ему нос и разбить губу. Меня оттащили его друзья.

– Решил повеселиться, да? Весело? Теперь тебе весело, подонок?! – кричу, срываясь на хрип.

– Чокнутая.

Дверь снова открывается и выходит Крис. Меня все еще держат.

– Ты долго еще… – она замолчала, увидев меня и эту падаль, держащую меня за руки, и парня с разбитым лицом.

– Что здесь произошло?

– Твоя подружка? Забирай эту ненормальную, – они чуть ли не бросили меня к Кристен.

Она пытается повторить вопрос, но я молча ухожу обратно в клуб, покупаю бутылку рома и ухожу. Крис схватила меня за плечо, когда я выходила на дорогу, напротив клуба.

– Эйприл, что с тобой? – тревога и, наверное, обида – вот что я слышу в её голосе.

– Ничего.

– Эйприл!

Я резко останавливаюсь.

– Что ты хочешь услышать? Что я всего лишь напилась или, что на меня вновь нахлынули мысли о болезни? Нет! – кричу я. – Всё не так.

– Расскажи мне.

– Я исчезла, Крис. Меня больше нет. Теперь, моя жизнь окончательно разрушена. В ней нет смысла. Я не хочу проснуться следующим утром и в последующем тоже. – Я открыла бутылку и залпом глотала сладкий ром.

Мы шли молча. Моя подруга тихо наблюдала за мной. Остановившись возле какого-то заброшенного здания, в самой темноте, где не освещают фонари, я упала на землю, прислонилась спиной о кирпичную стену. Глоток за глотком – не помогает, я не пьянею. Сигареты не расслабляют.

– Эйприл…

– Его больше нет, Крис. Его убили. Застрелили моего ангела…

Я сдерживала слёзы, Крис их не увидит. Ни сегодня, никогда. Она хотела меня обнять, но я в который раз дала и понять, что мне это не нужно. Жалость не вернёт Мэтта и не заберёт мою боль.

– Поймай себе такси и поезжай домой.

– А ты?

– Оставь меня!

– Извини, – она ушла, постоянно оборачиваясь.

Маленькая послушная девочка… Ей не нужно видеть меня такой. Разбитой. Я поднялась и, поставила бутылку на асфальт, начала бить кулаками стену.

– Ты соврал, обещал приехать! Ненавижу тебя, ненавижу! – крик срывался, хрип и слёзы смешались. – Чёрт, как же я ненавижу всё! – я упала на колени и закрыла лицо ладонями. – Я люблю тебя…

Hourglass

Песочные часы.

_______________________________________

Песчинка за песчинкой – наше время истекает. В этом песке наши воспоминания, моменты жизни. Стекло – граница между жизнью и смертью. Когда все песчинки оказываются внизу, всё заканчивается. Но иногда случается так, что песчаные часы кто-то задевает и они, разбиваясь, падают с полки. Не всё происходит так, как хотелось бы. Порой, нам помогают, и эта помощь не всегда оборачивается чем-то хорошим.

_______________________________________

День 26

Кулаки болят, раскалывается голова, жуткая слабость – но это ничто, по сравнению с образовавшейся дырой в моей груди. Во мне нет слёз, я больше не бью стену, я просто села обратно на землю и пью ром, курю и думаю.

«Его застрелили.»

Теперь я понимаю свои сны. Только не последний. Хотя, это неважно. Важно то, что каким-то образом я это знала. Знала, что произойдёт непоправимое. А что я могла? Ничего. Это лишь сны, они не могли оказаться правдой. Но это правда. Чёрт, чёрт, чёрт! Как такое возможно?! Так бывает только в кино и книгах, не в реальности.

Снова сигарета, в бутылке всего пара глотков алкоголя, но он меня не берёт. Нет, я не трезвая, но и не сказать, чтобы пьяная. Что-то между. Это, как расслабление перед состоянием опьянения. Однако, расслабление тела не даёт спокойствие моему разуму. Мне страшно, мерзко находиться среди людей. Они уничтожают друг друга.

Я допиваю остатки рома и со всех сил бросаю стеклянную бутылку куда-то вперёд. Послышался звон битого стекла, несколько осколков упали неподалёку от меня. А потом я услышала какую-то компанию, похоже состоящую исключительно из парней.

– Вы слышали? Там кто-то есть.

– Смотрите, кто у нас тут, – он засмеялся, – девушка.

– Дьявол, – выругалась я и спряталась за угол, в тень дома.

Нужно уходить, они приближаются. Сначала тихо, чтоб никто не услышал, я шла вдоль стен, а потом рванулась обратно в клуб. За мной кто-то бежал, я слышала это. Он схватил меня за плечо, но не смог удержать. Адреналин кипит в моих жилах, я убегаю и жалею, что вообще разбила ту бутылку. Парень отстаёт от меня, а я уже почти ухода в клуб. Веселье продолжается, когда я решаю заказать себе коктейль с энергетиком, а они заходят в помещение. Они ищут меня глазами. Сомневаюсь, что смогут найти, ибо на улице темно, они не разглядели меня. Но чувство тревоги не покидал. Парень, который бежал за мной, порой смотрел в мою сторону. Или мне кажется? Нет. Он садится на стул рядом со мной, у барной стойки.

– Ваш коктейль, – бармен ставит бокал передо мной.

– Оу, а я только собирался заказать нам что-нибудь выпить, – он подмигнул мне.

– Не стоит.

– Меня зовут…

– Мне всё равно. – я демонстративно отворачиваюсь от него, подтягивая с трубочки энергетик.

Говорят, что люди не сразу принимают смерть родных. И это действительно так, потому, что я ещё даже не отпустила маму и Алексу. Теперь ещё и Мэтт… Умереть должна была я, не они. Не знаю, как теперь буду справляться со всем этим. Хочется прыгнуть под колёса на дороге, утонуть в самом глубоком озере штата или оказаться в мясорубке. Было бы не так больно. Как люди заглушают эту боль и пустоту? Нет, Эйприл, только не плачь, не здесь, не сейчас.

– Бутылку водки, бармен, – сказала я.

Он достал с полки бутылку, открыл её и уже собирался налить в рюмку.

– Не нужно, я возьму так.

Я бросила ему деньги, встала со стула и с горла отпила жгучую воду. Меня чуть не вывернуло наизнанку после первых глотков. Потом стало легче. Парень, который предлагал мне выпить, и бармен с ошарашенным видом смотрели на меня. Первый похоже подумал, что я уже достаточно пьяна и возобновил свои попытки хоть как-то привлечь меня. Я же никак не отреагировала на его слова.

Шатаясь, я шла домой. Мне уже было совершенно плевать на всех, кто проходил мимо. Пусть делают, что хотят. Алкоголь не помогает лучше себя чувствовать в подобных ситуациях, он помогает отключиться от этого мира, жаль лишь на время. Тебе становится безразлично всё, что делают и говорят другие, а больные мысли начинают болеть иначе. Тебе мало той боли, нужно ещё, ещё больше, нужно убить себя, добить изнутри. Нужно, чтобы всё горело ярким пламенем. Чтобы всё превратилось в пепел и больше не болело.

***

В горле пересохло, во рту привкус, будто я съела какую-то гниль, голова скоро расколется на части, тело ломит… Сердце разбито. В моей спальне всё разбросано, даже не помню, как я зашла в дом. Похоже, я задела всё, что только можно и оно упало на пол, а моя одежда… Как я вообще вспомнила, что её нужно снять?

Думала, душ поможет моему телу прийти в себя, но мне помогла водка, которую я не допила. Я сидела в полотенце на полу, упершись спиной о край кровати и разглядывала наши с Мэттом фотографии на зеркале и стене. Слёзы, боль, обида, ненависть. Почему он, а не я? За что? Обхватив колени, я дала волю эмоциям. Снова.

– Зачем ты так? Почему таким страшным способом? У тебя будет вечность, ты сможешь варить меня в своих котлах сколько угодно. Так, почему же?! – но Дьявол молчал.

Даже мои мысли пропали. Я пуста, я лишь груда костей и мяса. Душа разорвана, разум покинул меня, что с меня взять?

– А я ведь просто хотела, чтобы мы сидели где-то в парке, а наши дети играли в песочнице, громко смеялись и показывали нам фигурки из песка…

Это ведь не так много, всего лишь обычная жизнь. Я бы постаралась сделать её счастливой, чтобы каждый мой день начинался с улыбки. Я бы готовила завтрак Мэтту, собирала детей в школу. А вместо этого, я сижу на полу с бутылкой водки в руке, в слезах. Его больше нет. ЕГО НЕТ. Я же говорила ему, просила остаться со мной. Какого чёрта он уехал?! Как мне теперь быть? А его семье? Что теперь…

В какой-то момент ко мне пришла одна безумная мысль и я побежала на поиски телефона. Сумочку я нашла на диване первого этажа, обломки телефона там же. Некоторое время он отказывался включаться, но мне всё же удалось запустить его.

– Да, да… – послышался шум в трубке. – Сестрёнка, я сейчас занят…

– Киш, нужна помощь.

– Давай позже, хорошо? – позади него кричали фанаты, и кажется, что-то говорил Кай. – Мне нужно идти. Я перезвоню тебе позже.

– Мэтт умер! – не выдержала я.

Тишина, Киш молчал.

– Это розыгрыш? – в моём сознании появился образ солиста, как он поднял правую бровь и с напряжённым ожиданием изучает моё лицо.

– Я хоть раз тебя разыгрывала? – слеза непроизвольно скатилась по моей щеке.

– Подожди… Кай, мать твою, заткнись! Я буду, как только поговорю с Эйприл! …нет, идиот, это важнее нашего выступления.

Шаги, звук захлопнувшейся двери.

– Ты уверена? Это всё ведь серьёзно, может ты не так поняла?

– Киш, я всё правильно поняла. Мне звонил следователь.

Снова пауза.

– Когда?

– Меньше недели назад. Второго июня. Спустя три дня с его отъезда. – моё тело билось в истерике, в голове туман.

– Эйприл, я… Мы приедем и очень скоро. Не больше, чем через две недели. Подожди немного, – он старался говорить мягко, хотя в его голосе слышалась боль и волнение. Это невозможно было скрыть.

– Для меня это очень долго, ты же знаешь…

– Мы не можем приехать сейчас, как бы не хотелось. Пару дней назад мы встретили одного человека, который нам хорошо платит. Нам редко так везёт, – он будто извинялся, объясняя мне ситуацию, но я и сама все прекрасно понимаю.

– Нужна помощь, – повторила я.

– Всё что угодно, сестра.

– Я хочу найти того, кто это сделал.

Киш запнулся. Я знала, что он может найти кого угодно. Он практически всю свою жизнь колесит по миру.

– Ты знаешь кого искать? – неуверенно спросил он.

– Нет, но я обязательно выясню это у следователя.

– А если и он не знает?

– Хм… Узнаю хотя бы место, где Мэтт… – я закусила губу.

– Хорошо, думаю, этого будет достаточно. Такие дела не остаются бесследными. Эйприл?

– Да?

– Что ты будешь делать, когда мы найдём его… или их? Может замешан не один человек, ты думала об этом?

– Всё может быть. Я хочу убить его. Именно я, а не ты и ребята. Вас посадят, а мне терять нечего, – грустно усмехнувшись я потянулась за сигаретами.

– Я знаю, сестра. Мне жаль, что все так происходит с тобой.

Жалость. Черт, да не нужна она мне!

Кого я обманываю… Сейчас она мне очень нужна. Я хочу, чтоб меня обняли, прижали к себе… и больно укусили за ухо или плечо. А потом «БАХ!» и я проснулась. Это все сон – я здорова и Мэтт жив.

– Ты снова куришь, – сказал Киш в тот момент, когда я выпускала дым из своих лёгких.

– А ты так и не бросил, – он тоже закурил сигарету, услышала щелк зажигалки.

– Жизнь не так интересна, если отказывать себе в маленьких удовольствиях.

– Маленькие удовольствия, которые убивают нас. Сейчас я готова сделать все, чтоб моя жизнь стала ещё короче. Но сначала – месть.

Никогда бы не подумала, что у меня возникнет желание отмщения когда-либо. Уверена, оно бы проснулось в любом случае, если кто-то причинит вред моим близким.

– Понимаю, сестра. Я тебя прекрасно понимаю, – выдохнул Киш.

Он как-то рассказывал, что дом его семьи сожгли, там оставалась его младшая сестра. Он думал, она умрёт в больнице из-за серьёзных ожогов. В порыве боли и ярости он стал искать виновных. И… Киш нашёл их. Два парня просто поспорили на бутылку виски, кто первый распалит огонь и сожжет дом. Точно не знаю, что там было, но Киш сделал все, чтоб они пожалели о содеянном. Они даже перевели деньги на его счёт. Но попадись они ему на глаза снова… не раздумывая прострелит им головы. А его сестра… Что ж, она выжила. Однако ожоги превратились в шрамы, её тело изуродовано настолько, что она не выходит из дома, она полностью замкнулась в себе. Может она не умерла физически, но морально давно уже труп.

Он тогда отомстил, пускай так, чтоб потом не сесть в тюрьму убив их, ибо осталась бы его сестра совсем одна. А я… Мне нечего терять. Я убью их. Или его. Неважно. Я сделаю так, что им ад покажется раем. Я поставила себе чёткую цель – убить. А Киш мне просто поможет найти мою цель. Если не сможет, то… Не знаю, найду сама. Я разбита, а человек, который стоит на краю, потерявший все, опаснее остальных, ибо ему ничего не страшно. Ему попросту нечего терять.

Я вспомнила ту верующую женщину, которая была возле моего дома пару дней назад. Она утверждала, что Бог есть. Что ж… Как бы она отреагировала, узнав, что происходит в наших жизнях?

Моя мать всю жизнь работала, мечтала о прекрасном будущем, и все было бы именно так, но появилась я. Больной ребёнок, груз, волнение, больницы, приют… Но она не отказывалась от меня, она шла против своего мужа, против себя самой. Она знала, что мне не помочь, но продолжала надеяться, тихо страдая от боли за своего ребёнка. А потом, вроде бы жизнь стала немного ярче – родилась здоровая девочка – Алекса. Но проблемы не прекратились. Ушёл наш отец. А позже – авария. Две смерти. И за что же?

А Мэтт? Он потратил свою жизнь на меня. Он умер просто ни за что. Он был милым, добрым и трудолюбивым. За что ему это?

Киш. С десяти лет он начал работать, чтоб прокормить семью, ибо отец и мать бросили их с сестрой. Нет, они жили все вместе, но как сожители. Родители постоянно забывали про них, дети часто голодали. А потом их лишили родительских прав и они, как и я, росли в приюте. Когда Кишу исполнилось восемнадцать, он взял опекунство над сестрой и вернулся домой. И этот пожар… Эмили теперь не выходит на улицу из-за шрамов.

Много жизней переплетены со смертью, утратой, болью. И в большинстве случаев, все проблемы моих родных связаны со мной. Именно я причина их боли. Наверно, стоило убить себя сразу, как осознала, что смысла двигаться вперёд нет.

А ещё, моя крыша съезжает. После того как мы закончили разговор, я бросила телефон на кровати и осмотрела бардак в спальне. Думала о том, что в моей голове реальный хаос, и его, в отличие от этого, разгрести намного сложнее. И, может, Мэтт был прав, что мне нужна помощь психотерапевта, потому что я вновь услышала голос. Свой мертвый голос, от которого веяло холодом.

«Вы всё равно скоро встретитесь. Зачем умирать сейчас, если тебе и жить то недолго осталось?»

Да, я снова подумала о самоубийстве. Но нет. Сначала месть.

Я посмотрела по сторонам. Справа от меня, в зеркальной поверхности шкафа было моё ссохшееся отражение.

– Ты преследуешь меня. Зачем?

Отражение молчало, а потом обернулось назад и позади неё появился Мэтт. Он положил руку на её плечо и чуть улыбнулся. И я почувствовала что-то на своём плече. Обернулась – никого нет. И в отражении тоже. Только я. Реальная я. Боль и отчаяние снова охватили меня. Да, Бога нет, есть только Дьявол. Ведь радостей так мало, а боли – океаны. И я тону в этой чёртовой огненной воде. Чувствую себя водорослью, которая не может выбраться из воды, ведь она высохнет и умрёт на солнце, но все равно тянет вверх. Её понемногу съедают рыбы, но она продолжает надеяться на солнце. Пусть она высохнет от жары, но достигнет своей цели. Я живу в этом чёртовом теле, нет, я выживаю. Я хочу быть счастливой, пускай мне придётся умереть сразу после, но это лучше того, что есть сейчас. Я бы отдала все.

«Вот только… Мне нечего отдавать.»

Multi-colored dreams

Разноцветныесны.

_______________________________________

Что такое сон? Наше воображение, обрывки воспоминаний, будущего или что-то среднее между всем. Это могут быть наши мечты или страхи.

Что же мне приснится сегодня?

__________________________________

День 27

Крис оставила два голосовых сообщения на автоответчике. В первом поинтересовалась моим психологическим состоянием, а во втором, когда не получила ответ на первое, обеспокоенно прошептала: «Ты жива?» Она ещё плохо меня знает, у неё есть мысли о моём самоубийстве после всего произошедшего. Конечно я об этом не раз думала. Но пока я не осуществлю то, что запланировала, я не могу умереть. Ни в коем случае. Все должны платить по счетам. ВСЕ. Я не могу оставить всё, как есть. Но моё время ограничено. А ещё… Что обычно делают люди, когда осведомлены о своей скорой кончине? В основном, тут два варианта: первый – живут, прожигают последние мгновения вовсю, проводят время с родными, делают что-то, чего всегда хотели; второй – забиваются в депрессию. Моя жизнь и так вечная депрессия, так что же делать мне? Ведь радоваться я уж точно пока не смогу. А может вообще никогда.

Чёрт, чувствую себя дерьмом. Могу только ныть такая хреновая у меня жизнь. Когда я стала такой размазнёй? Я всегда держала себя в руках. Смерть вокруг нас всех. Она никого не обходит стороной. Так какого чёрта я так много думаю о своём существовании со скорым концом? Надо забыть об этом. Сделать вид, что у меня всё так же, как у остальных людей. Я не какая-то особенная и важная личность в этом мире. Мне даже терять нечего. Так почему я так пекусь обо всём этом?! Меня захлестнула злость на саму себя. Я была в такой ярости от своих мыслей, что в глазах потемнело. Чёрт…

В этот момент я упала, потеряв сознание.

***

Огромные лепестки какого-то цветка окутали меня словно одеяло. Я была такой маленькой и хрупкой, что всё казалось безмерно большим. Яркая жёлтая бабочка чуть не раздавила меня, когда села на цветок. Недолго думая, я забралась на неё и ухватилась за ворсинки на её спине, чтобы удержаться, когда она снова взлетит. Она взмахнула крыльями и будто прыгая по воздуху, понеслась дальше от цветка, мимо других. В глазах всё плыло, мне казалось, что она летит чересчур быстро. И, в какой-то момент, моё тело перестало меня слушаться, и пальцы разжались. Я отпустила ворсинки и упала. Я летела целую вечность. Видела летающую в воздухе пыльцу и таких же маленьких, как я, мошек. Видела ту самую магию природы, которую невозможно заметить обычному человеку. Крупицы жизни, энергии. И вот, я упала на что-то нежное, мягкое, прекрасное… Я встала и осмотрелась. Синяя роза. Такая же, как моя татуировка на шее. Мне хотелось вечно касаться этих нежных невероятно ярких лепестков. Позабыв обо всём, ходила кругами, проводила кончиками пальцев по ним. Но что-то резко всколыхнуло цветок. Его кто-то сорвал. Осторожно, чтобы остаться незамеченной, я выглянула. Человек с шоколадно-каштановыми волосами, лицо которого я не увидела, оставляя кровавые капли на шипах розы, сорвал её. И когда он поднял её вверх, к своей груди, я увидела – внизу ни одной синей розы больше нет. Это была единственная. Множество бутонов, но все они не так прекрасны. И всё же тут много цветов, самых разных. Почему именно этот?

Мужчина осторожно прижал к себе цветок, с нежностью и трепетом. Это выглядело довольно мило и чувственно, но я знала – он больно исколол свои пальцы шипами и, возможно, проделал большой путь в поисках этой розы. Боль ради красоты.

Всё больше и больше запах розы мучил меня. С каждым шагом мужчины роза начинала сильнее и сладостнее пахнуть. Я задыхалась. И вот, я уже почти потеряла себя в этом удушающем прекрасном аромате, как произошло что-то невероятное – роза резко засохла, а её запах стал грубым и резким. А потом… Мужчина взял бутон рукой и раздавил его. Вместе со мной. Я не чувствовала боли, только сильное онемение. Но я умирала, а цветок рассыпался. Тело, словно пепел, рассыпалось, закрывались глаза. Но один глаз, всё же, был открыт, и я увидела…

На некотором расстоянии от мужчины возник светлый силуэт, он то вспыхивал светом, то резко угасал. В момент, когда я должна уже потерять сознание, когда уже оба глаза закрылись, меня как будто ударило током, глаза вновь открылись. Силуэт вспыхнул красным, огненным цветом. Оказался рядом с мужчиной и выхватил у него розу. Не знаю, как, но цветок вновь ожил, в него будто бы вдохнули новую жизнь. Роза уже успела потерять примерно половину своих лепестков, но всё равно выглядела прекрасно. А я, всё продолжала растворяться. Да, теперь я могла видеть и чувствовать, но тело уже было совсем невесомым и прозрачным. Силуэт махнул рукой. Поле различных цветов резко помутнело, затем вновь приобрело чёткость, и я увидела – поле стало синим, тысячи синих роз. Они повсюду, разных размеров и оттенков. Тот, кто сделал это, куда-то понёс меня, подальше от этого места. Вскоре я поняла – для этого цветка тоже есть своё место. Ниже по склону, ближе к какому-то ручью. Что-то капало на его лепестки, но я не видела ни одной тучи на небе. Одна из капель попала в меня. Солёная. Я не видела лица того, кто меня принёс, но догадалась – он плакал, а я продолжала растворяться. От меня уже почти ничего не осталось, а вот силуэт начал приобретать некоторые очертания, появились какие-то крохи выдававшие, кто он. Несомненно – это ОН. В его светлых волосах будто бы запуталось солнце, а глаза… Глаза…

***

Я очнулась в холодном поту. Мне так хотелось посмотреть, узнать, что будет дальше. Что бы это значило? Мои личные переживания доведут меня до безумия быстрее, чем я предполагала. Сны порой бывают ужасающими, но не этот. Он такой яркий, тёплый и в то же время ужасный. Странное сочетание.

Сколько времени я пролежала на полу? Повезло хоть рядом не было никакой мебели вроде стола или тумбы, падая я бы точно разбила себе голову. Плечо, конечно, ушибла неплохо, но это ничего, переживу.

За окном уже темно. Сон длился всего несколько минут, а на деле прошло много часов. Ещё я отметила, что как ни странно я чувствовал себя вымотанной. Кое-как поднявшись, я добрела до окна, достала сигарету из пачки и закурила. Люди за окном жили своей жизнью, всё бежали куда-то. Какая-то женщина тянула за руку маленького мальчика. Тот отпирался и плакал.

– Меня друзья ждут, не хочу домой!

Но женщина, видимо его мать, продолжала тащить его за собой.

Мысли о том, что мне снилось, моментально испарились. Моё внимание захватил ребёнок. Точнее не совсем этот ребёнок, а мои размышления по поводу собственных будущих, которым не суждено родиться. Особенно теперь, когда Мэтта больше нет. Этому просто не суждено сбыться. Чем я так не угодила Вселенной, что она ополчилась на моё жалкое существование? Для меня ведь тоже должна быть какая-то роль в этой игре под названием «жизнь». Зачем я здесь? Моё сердце прожигает боль, моё тело съедает болезнь, а мой разум хочет довести меня до белого каления. Я как пятно, мусор. Я перестала воспринимать себя, как полноценного человека, я уже не принадлежу себе. Если ад и правда существует, то он для меня на Земле. Каждое событие, как очередной круг ада, а я продолжаю двигаться, бессмысленно брожу по миру. Есть ли у меня цель? Была. Сейчас же я не уверена, хочу ли чего-то. Мои надежды рушатся, вера во что-то хорошее давно покинула меня.

– Убей меня… – прошептала я.

Глупо. Меня никто не услышит. Даже если бы там кто-то был, до меня нет никому дела. Я уже давно смирилась с этим. Хотя… Может быть Мэтт видит и слышит меня. Вдруг мой ангел и правда стал таковым? Чёрт, противоречу сама себе. Не знаю, верю ли в рай и ад или всё-таки нет. Однако вскоре я смогу узнать точно, что на той стороне и существует ли она вообще. Осталось ведь немного. Возможно мы ещё даже увидимся. Кто знает?

Passeism

Пассеизм

_______________________________________

Прошлое цепляется мёртвой хваткой, я не могу его отпустить. Боль и утрата съедают меня, но я всё ещё хожу по этой проклятой всеми земле. Ради чего?

_______________________________________

День 28

Я снова проснулась от собственных криков. Снова тот сон с мертвецами. Теперь Mэтт улыбался. В ужасе проснувшись, я толкнула прикроватную тумбу. Стакан, стоявший на ней, упал и разлетелся на мелкие осколки, только дно осталось целым. Часы и фото рамка тоже упали.

– Проклятье!

Я резко двинулась на пол, посмотреть, уцелела ли рамка. Осколки разбитого стекла впились в колени, но мне плевать. На фото изображены я и Мэтт, мы улыбаемся. Он легко приобнимает меня, а я положила ладони на его грудь. Это был редкий спокойный момент. Теперь нас разделяла трещина на стекле. Слёзы сами полились из моих глаз, я даже не поняла, как это случилось. Я прижала рамку к щеке и разрыдалась в голос.

Я кричала, звуки были будто бы нечеловеческими. Меня будто живьём резали, отрезали по кусочку.

Звонок в дверь. Я вздрогнула от неожиданности. Естественно, я понимала – пришла Кристен, кто же ещё. Ребята пока не приехали, так что явно не они. Открывать я не спешила, не могла оторвать глаз от трещины, слёзы капали на фото одна за одной. Звонок повторился. И ещё раз, и ещё. Потом послышался настойчивый стук. Еле передвигая ногами, я спустилась на первый этаж.

– Эйприл! Это я, открой, пожалуйста! – молила Крис.

Пальцы не хотели слушаться, замок открывала дольше положенного. Не представляю, что такого увидела во мне Крис, но её глаза расширялись с каждой долей секунды. Она кинулась ко мне.

– Господи! Что ты с собой сделала? – она стала осматривать меня со всех сторон, видимо, в поисках увечий. – Как ты себя чувствуешь? Я… Я сейчас… – Крис закрыла за собой дверь и убежала наверх.

Краем глаза я взглянула в зеркало, висящее левее от входа. Видок оставляет желать лучшего, не спорю. Почти прозрачная белая кожа, огромные синяки под глазами, сами глаза красные и распухшие, губы кровоточат. Только я отвернулась, по лестнице сбежала Кристен с полотенцем в руках, кажется она завернула в него лёд.

– Присядь, прошу тебя, – она снова умоляла и, уверена, не в последний раз за сегодня.

Безвольной куклой я позволила ей усадить меня на диван. Она прикладывала полотенце к моему лицу и смотрела на мои ноги и руки. Скорее всего думала, что ей делать. В моих ранах осколки стёкол, текла кровь, которая даже не собиралась прекращаться.

– Как…

– Вокруг меня нужно делать всё, как минимум из пластика. Со стеклом у меня отношения не складываются, – я грустно улыбнулась.

– Ничего, я всё вытащу, – она тоже попыталась улыбнуться, почти так же наигранно, как и я.

Следующий час я просто лежала и не шевелилась, пока она вытаскивала стёкла и обрабатывала мои раны. Тело будто бы стало не моим на это время. Оно было настолько неподвижным словно парализованное. Впрочем, мои мысли тоже остановили свой ход. Я снова уткнулась невидящими глазами в одну точку. Никаких желаний и эмоций, даже боль на какой-то миг исчезла. Я пуста. Во мне ничего не осталось.

Кристен отложила аптечку в сторону, оценила свои старания и посмотрела мне в лицо.

– Зачем ты это сделала?

– Сделала что? – смотря в никуда, не моргнув, не шевельнувшись спросила я.

– Не стоит издеваться над своим телом.

– Я не специально. Поверь мне, если бы я хотела, то довела бы дело до конца. – я отвернулась и одними губами прошептала, – Пока не время.

Последнюю часть фразы она не услышала, однако о чём-то крепко задумалась и выдохнула.

– Пойду пока уберу всё. Ничего, если я немного похозяйничаю у тебя дома?

Я развела руками, тем самым как бы говоря: "делай что хочешь". Двигаться никак не хотелось, это казалось чем-то очень лишним, но минут через десять всё-таки встала и пошла на кухню второго этажа. Пара минут потребовалась на поиски бутылки с несколькими глотками вина и вот, я сижу на подоконнике с сигаретой. По окончании второй сигареты вошла Крис. Она недовольно свела брови и выхватила у меня уже окончательно пустую бутылку.

– Алкоголь до хорошего не доводит, если его слишком часто употреблять.

– Мне то что с этого? Твои запреты не помогут, не пытайся.

– Твоё здоровье…

– …моя забота и не твоё дело, – оборвала её я.

Резко и грубо, не спорю. Но меня стало это раздражать. Понимаю, что обидела её, ничего не могу с собой поделать. Она поникла и медленно направилась к выходу, напоследок бросив:

– А я всё равно буду приходить к тебе, – и ушла.

Да, я повела себя неправильно. Да, я могла бы сейчас лишиться единственного человека в этом городе, которому небезразлична моя жизнь. Сейчас мне всё равно. Я сползла с подоконника на пол, обхватила колени и опять застыла, плывя в своей пустоте. Мысли понемногу пытались просачиваться сквозь эту пелену, и они нагнетали ещё больше. Боль стала возвращаться. Слёзы водопадом текли по щекам, я снова стала кричать. Горло саднило, но мне было плевать. Руки сжались в кулаки, ногти впились в ладони. Крик стал больше похож на вопль, рёв умирающего животного. Мне не нужна помощь и поддержка. Мне нужен ОН.

Крик переходил на хрип, казалось, я вот-вот должна начать харкаться кровью…

***

Я не всегда была умной и рассудительной. Слишком много всего произошло и каждое событие меняло меня и мой мир. Стоило бы питать меньше иллюзий с учётом всего того, что я пережила. С чего вообще взяла, что смогу найти убийцу Мэтта? Или что месть действительно что-нибудь изменит? Его не вернуть, и он ушёл с огромным куском моей души. Чувствую себя недочеловеком, ущербным существом, которое зачем-то ещё ходит среди живых. Мне незачем ждать, пока болезнь возьмет свое, я могу сделать всё сама. Но… Для начала я всё же хочу станцевать на костях того, кто убил моего ангела. И к чёрту всё. Не имеет значения, станет мне от этого легче или нет. Мне просто это нужно. Только бы успеть, пока я еще могу самостоятельно передвигаться. А если не смогу найти его, то я хотя бы буду знать, что пыталась, что я не сдалась так просто. Он ведь не должен был уйти так рано. Не должен был! Ему нельзя было умирать раньше меня, это неправильно.

– Нужно составить план…

Мысли метались в моей голове, будто пчёлы, чей улей потревожили. Где он был? В каких городах? Штатах? С кем встречался, куда заходил? Мне нужно знать всё. Все детали. Возможно тогда всё прояснится, и я выйду на след убийцы. Я знаю лишь некоторые места, где он бывал, этого будет явно недостаточно. К тому же, я ведь понятия не имею с кем он пересекался, на каких улицах проезжал. Это как искать иголку в стоге сена. Сначала стоит составить маршрут, отметить все возможные остановки. Но за какой промежуток времени? С момента нашей последней встречи или ранее?

Остановившись пока на построении маршрута, я побежала к ноутбуку. Составила список всех, кто мог бы знать, видеть Мэтта. Моих даже мало знакомых тоже внесла, они могли бы быть полезными в поисках. Возможно не они, но их друзья могут что-то знать. Затем я написала каждому из списка на почту или в сообщении:

«Привет. Мне нужна твоя помощь. Тебе знаком этот человек? Возможно ты или твои знакомые могли бы видеть его. Я хочу знать, где он был и с кем, если это возможно.»

Под текстом я прикрепила фото. Хоть кто-нибудь должен откликнуться, кто-то точно видел его. Я уверена.

– А если нет?

Я обернулась. В отражении кружки, стоящей на прикроватной тумбе, была вторая "я". Уже сбилась со счёта, в который раз я так съезжаю с катушек. Даже почти привыкла.

– Думала, раз ты часть меня, то обязана верить и поддерживать. – грустно усмехнулась я и спрятала кружку подальше от своих глаз. Вторая "я" тут же появилась в зеркале шкафа.

– Да, но если вдруг не выйдет? Что ты собираешься делать?

– Рано пока об этом думать. Я ещё даже не начала поиски.

– Мэтту бы это не понравилось, – протянула она. – Он определенно хотел бы для нас лучшей жизни, чем погони за неизвестным.

– Он знает, что меня не удержать от некоторых моих ярых порывов.

– Знает? – лицо в отражении стало холодным и серьезным.

Я сказала о нём в настоящем времени и даже не заметила. Переведя взгляд на отражение, увидела застывшие в глазах слёзы. А я… Я буду держаться. Я должна быть сильнее, чем когда-либо. У меня есть цель. Дорога к ней будет непростой, но я должна справиться. Я обязана.

Afingertothesky

Пальцем в небо.

_______________________________________

Послевкусие от общения с некоторыми людьми иногда может перерасти в навязчивую идею. Не всегда понятно, что движет твоим собеседником – что это, зависть или ненависть?

_______________________________________

День 29

Крис нашла меня дома, в котором я медленно, но верно погибала. Она застала меня на полу в гостиной. Сначала она звонила в дверь, стучала, потом поняла, что дверь открыта и вошла. Она что-то говорила, пыталась привести меня в чувство. Я сидела, обняв колени и смотрела в одну точку, словно находясь в трансе. Не помню, как она подняла меня и отвела в ванную. Спросила, нужна ли мне помощь, я молчала. Все так же молча глядя в никуда, стянула с себя одежду. Крис вышла, сказав что-то еще, не слышала ее слов. Я включила воду и залезла в ванную. Опустошение поселилось во мне. Ощущение, будто мою душу насильно выдернули из тела, изрядно поизмывались над ней и засунули обратно. Не знаю, сколько прошло времени прежде, чем Крис вернулась, держа в руках чистую одежду. Она кинулась ко мне:

– Эйприл! – она в ужасе стала вытягивать меня из воды.

Я не то что бы очнулась, но вдруг сообразила: вода горячая, слишком горячая.

– Ты могла свариться!

Мое тело горело, раскраснелось. Мне не было до этого дела. Единственное что меня сейчас беспокоило, так это то, что я не видела поблизости сигарет. Глаза в панике метались, казалось я задохнусь, если не закурю.

– Тебе больно? Как тебе помочь? – Кристен неправильно интерпретировала мое поведение.

– Хочу курить… – еле выговорила я.

Она выдохнула.

– Сначала оденься. Я тебе помогу.

Общими усилиями я оделась и побежала на первый этаж. Пачка лежала на диване в гостиной. Я жадно вцепилась в нее и закурила прям в доме. Постепенно начала приходить в себя, стала ощущать, как горит моя кожа.

«Чувствую – значит жива. Черт.»

– Хочешь ты того или нет, но у нас сегодня есть дела. Приехала моя давняя подруга и в честь своего возвращения она устраивает вечеринку. Тебе будет полезно провести хотя бы один вечер в компании людей, а не стен.

У меня не осталось сил сопротивляться, я просто смотрела на нее отрешенным взглядом.

– Эйприл, ты меня пугаешь. Тебе необходимо немного отвлечься, – она с надеждой посмотрела мне в глаза. – Ну скажи хоть что-нибудь.

Но я продолжала молчать. Мне нечего было ей сказать. Я курила одну за одной, она продолжала смотреть и ждать от меня каких-то слов. Терпение ее было на исходе, казалось еще немного и она даст мне пощечину, лишь бы я хоть на миг перестала быть подобием трупа.

– Надеюсь там будет виски.

Крис просияла.

В какой-то момент я вспомнила про Джеффа. Мы ведь должны встретиться сегодня.

– Но у меня есть одно дело до этого.

Ее явно обрадовало то, что я снова говорю, но беспокойство на ее лице читалось просто невероятное.

– Нужна моя помощь? Может тебя нужно провести? – это начинало надоедать, не люблю навязчивость.

– Все в порядке. Можешь идти, – я постаралась улыбнуться.

– Я вернусь за тобой вечером. Успеешь справиться до десяти? Могу зайти позже, если нужно.

– Да, думаю успею.

Она еще немного постояла рядом, не желая уходить, но все же в скором времени ушла.

Джефф писал, что хотел бы встретиться на одной из мостовых площади Пайонир. Добираться не то что бы слишком долго, но и немало. Придется взять себя в руки и привести в порядок. Думаю, даже такси не помешает, тогда уж точно прибуду к назначенному времени.

Вдох.

Я справлюсь. Кое-как поднялась на второй этаж, вошла в комнату. Платье чуть ниже колена с длинными рукавами, высокий хвост, легкий макияж. Теперь внешний вид омрачает лишь выражение моего лица, с этим точно ничего не поделаешь. За окном появилась машина и я выдохнула напоследок.

***

Сначала я его не узнала, он сильно изменился с момента нашей прошлой встречи. Сколько ему сейчас? Он вроде бы на три года старше меня. Джефф выглядел достаточно серьезно и мужественно, будто он еще взрослее. Большие карие глаза, обрамленные густыми ресницами, загорелись, когда он заметил меня. С нескрываемым восторгом и интересом он разглядывал меня, пока я приближалась. Не знаю почему, но меня это совсем не напрягало, хотя при таком взгляде на меня, другой человек был бы уже по уши погружен в поток моего негодования. Джефф всегда был мне приятен, и я знала о его прямолинейности во всех смыслах. Возможно это мне и нравилось – он всегда говорил все то, о чем думал.

– Если бы мне кто-то сказал, что Эйприл Марми становится все прекраснее, решил бы, что человек бредит. Но, черт подери, это так. Думал, лучше просто и быть не может. Никогда так не ошибался, – он засмеялся.

Знал бы он, как я выглядела несколько часов назад…. Значит у меня получилось создать иллюзию, скрывающую мои страдания. Отлично.

– Я тоже рада тебя видеть, Джефф. Какие у нас планы на ближайшее время? – улыбка давалась с трудом, но раз он ничего не сказал, значит все хорошо.

– Можно было бы сейчас купить кофе и прогуляться по этим улицам. Давно не был в Сиэтле, а это место просто удивительно. Что скажешь? – он все продолжал улыбаться.

– Отличная мысль.

– Мокко матари? – он изогнул одну бровь в знак вопроса.

На секунду я потеряла дар речи.

– Ты помнишь?

– Эйприл, я знаю не очень много людей, любящих этот кофе. Конечно помню.

– Ты меня удивляешь, – призналась я.

– Лучше бы очаровывал, – он наигранно вздохнул. – Черт, точно, ты ведь занята. Мне не стоит даже пытаться.

В глубине души я надеялась, что не придется затрагивать эту тему. Конечно понимала он захочет узнать все о моей жизни, для того мы и встретились. У обоих многое произошло. И я могла бы промолчать, не говорить ничего.

– Нет, я не занята, – слова и тон старалась контролировать изо всех сил. – Мэтт мертв.

Мы шли к ближайшей кофейне, но после моих слов Джефф остановился. Через силу я обернулась и посмотрела в его глаза. Шок, ужас, непонимание. Сейчас я впервые не могла понять, о чем он думает. Видимо побоялся задавать вопросы, что совсем на него не похоже.

– Это случилось второго июня. Его убили.

Читать эмоции людей никогда не было для меня проблемой. Он взглядом выражал все то, о чем боялся сказать.

– Извини, я не хотел задевать свежую рану. Я не знал, – Джефф виновато развел руками.

– Ничего, все в порядке, – В ПОРЯДКЕ?! Жалкая лгунья!

Уверена, он не поверил мне, но и вопросов задавать не стал. И так, до кофейни мы дошли в тишине. Напряжение было почти осязаемым. Он считал себя виноватым, а я была не в состоянии сказать что-то еще. Так мы и шли, пили мокко и изредка переглядывались.

– Надолго ты в Сиэтле? – решил нарушить молчание Джефф.

– Не думаю. Возможно пару-тройку недель еще пробуду тут, а может и больше. А может вообще уеду сразу, как разойдусь с тобой, – я натянуто улыбнулась.

– Мне всегда нравилась твоя импульсивность в плане поездок. Никогда не знаешь, куда тебя занесет.

– Иначе было бы скучно. Мне жизненно необходимо менять места дислокации, – а еще жизненно необходимо отомстить тем ублюдкам.

– Я тоже люблю посещать новые места, но я пока засел в Рентоне. Мне нравится этот город, возможно остался бы в нем жить навсегда. Куплю дом, заведу семью, пущу корни, если можно так выразиться, – он засмеялся.

Семья… У меня никогда не будет семьи.

– Надеюсь, у тебя все будет так, как ты хочешь.

– И у тебя надеюсь тоже.

Что я могу на это сказать? Что моя жизнь уже подходит к концу? Ни к чему это. Незачем ему сейчас знать об этом.

Со временем напряжение поутихло, теперь разговор шел более активно. Джефф интересовался моими впечатлениями о каждом из посещенном мной городе. В свою очередь он рассказывал о времени, проведенном в колледже, о работе, о своих друзьях. Как оказалось, у него очень спокойная, но в то же время насыщенная жизнь. В ней нет смертей, серых тонов, депрессии, истерик, навязчивых параноидальных мыслей. Хотела бы я стать частью нормального мира.

– Что ж, пришло время прощаться, – он грустно улыбнулся, смахнул чуть вьющуюся каштановую прядку волос со лба.

– Да. Спасибо за сегодняшний день, – теперь я улыбалась искренне, за это время он смог немного отвлечь меня.

– Жаль, что приходится расставаться так скоро.

– Мне тоже жаль.

Он приблизился ко мне и слегка приобнял.

– Тогда до скорого? – глаза с надеждой блеснули.

– До скорого.

Джефф довел меня до такси и снова обнял.

– И тебе спасибо за сегодня.

***

Как только я осталась одна, мое утреннее состояние вернулось. Может мои стены имеют такое воздействие, а может мне просто нельзя оставаться одной. В любом случае к приходу Кристен я опять стала похожей на зомби.

Всю дорогу она не сводила с меня глаз, иногда поддерживала за руку, словно я могу упасть в любой момент. Конечно, могла бы, но я держалась. И только подходя к дому ее подруги я поняла, что не могу показаться в людях такой. Я остановилась, расправила плечи, выровняла спину, чуть вздернула подбородок, на лице так и остался мрачный след, но он уже был больше похож на самоуверенный холод, чем на внутренние страдания. Крис была в шоке от такого преображения зомби в обычную меня. Казалось, она даже стала гордиться мной.

Вечеринка не особо отличалась от всех тех, на которых я уже бывала. Куча пьяного стада хаотично двигаются под оглушающую музыку. Она, кстати, была отвратительной. Не понимаю, как такое дерьмо только разрешено пускать в мир. Сначала мы стояли возле дверей, разведывали обстановку. Чуть вдали я заметила барную стойку и двинулась к ней. Приблизившись я поняла, что это явно не то, чего я ожидала. Жалкое подобие бара и пьяный в хлам паренек лет двадцати за ней.

– Что у тебя есть?

Он задумался.

– Я уже давно не промышляю, но…

– Черт, я спрашиваю не это. Что есть выпить?

Парень мгновенно успокоился и поднял свой стакан.

– Только пиво, крошка, – подмигнул тот.

– Крошка у тебя вместо мозга. Точно ничего больше нет?

– Спроси у кого-то в зале, может кто-то прихватил с собой что покрепче.

Прекрасно. Мне уже тут не нравится.

– Давай свое пиво, – расстроенно сказала я.

Он протягивает мне стакан и как-то странно улыбается.

– Может все-таки что-то еще?

– Я такой дрянью не увлекаюсь. Прибереги это для более сговорчивой особы.

– Ну и ладно, – он обиженно хмыкнул.

Вкус у пива оставлял желать лучшего, но сигарета чуть заглушала эту мерзость. Свежий ночной ветер уносил дым прочь, но к сожалению не мои мысли.

– Любишь ты исчезать, – услышала я за спиной голос Крис.

– Привыкай, – пожала плечами я. Она нахмурилась.

– Пойдем, я вас познакомлю.

Честно говоря, совсем не ожидала увидеть то, что увидела. Крохотная комнатка, пара старых диванов, кучка обдолбанных подростков на них, и кто-то из них – ее подруга. Что же сподвигло Кристен связаться с такими? Она провела меня вглубь, в самый центр, там сидела на журнальном столике она. Короткие черные волосы до плеч, ровная челка чуть прикрывающая сильно накрашенные глаза. Стиль одежды чем-то напоминал гота после драки.

– Кристен, это и есть твоя новая подружка? – вся толпа уставилась на меня, а я лишь вздернула подбородок и так же настойчиво изучала эту девушку.

– Эйприл, это Шонна Уинтерс, моя подруга детства, – радостно представила она.

Подруга детства значит. Возможно раньше Шонна могла быть чуть более приятной. То, что я вижу сейчас вызывает лишь отвращение. Я на расстоянии видела ее огромные зрачки, она точно под кайфом.

– Как вы познакомились? – голос Шонны вполне соответствовал ее внешности – грубый и наглый. – Мы то с Кристен давно знакомы, еще с начальной школы.

Черт, жаль тут нельзя курить. Почему-то она мне слишком уж не понравилась, и есть ощущение, что это взаимно.

– Я некоторое время назад перевелась в ее школу, мы были одноклассницами, – большего говорить я не собираюсь.

– Были? Учебный год ведь еще не закончился, – она чуть прищурилась.

– Послала всех к черту.

Шонна засмеялась.

– Школа – отстой, согласна.

Следующее ее действие вызвало во мне новую порцию отвращения. Она достала маленький пакетик с таблетками, выудила одну и передала пакетик по кругу своим друзьям. Повертев таблетку вновь посмотрела на меня.

– Хочешь? В честь знакомства могу угостить.

Меня чуть не вывернуло наизнанку от данной ситуации.

– Не увлекаюсь подобной дрянью, – холодно и резко ответила я, как бы показывая, что я выше этого. Крис заметно напряглась, а Шонна будто бы взбесилась от моего тона.

– Все в начале так говорят, – самоуверенно произнесла она и закинула таблетку в рот.

Терпение лопнуло, я развернулась к выходу залпом допив пиво.

– Крис, если тебе нравится компания этих торчков, оставайся. С меня хватит.

Стоя спиной ко всем, никак не могла увидеть их лица, но острие взглядов впивалось в меня более, чем ощутимо. Думаю, Крис уже пожалела, что привела меня сюда.

– Где, говоришь, нашла эту суку?! – Шонна обращалась к Крис, но совершенно точно смотрела на меня. Я повернула голову в ее сторону.

– Точно не там, где берешь новую дозу.

Теперь она действительно сорвалась. Она пошатываясь стремительно подлетела ко мне, вцепилась в мою руку.

– А ты какая-то слишком правильная, да?! За языком следи, дрянь.

Сказать, что ее поведение меня возмутило не могу, мне совершенно плевать.

– Лучше бы ты следила за своей шкурой, так и в могилу не долго слечь.

Я вырвала свою руку и направилась к выходу.

– Хорошего времяпровождения, отбросы.

– Сука!

Она вновь кинулась ко мне, но видимо таблетка (очередная, думаю) дала свой эффект и Шонна споткнулась на ровном месте. Не успев выйти за пределы дома, я достала сигарету.

Birn

Огонь.

_______________________________________

Когда рядом нет того, кто вдыхает в тебя жизнь, ты угасаешь. Пропадает желание идти дальше и вообще, находиться на этом свете.

_______________________________________

День 30

В очередной раз я брожу по ночному городу одна. Сейчас мне почему-то спокойно. Какое-то непонятное умиротворение. Это так странно. Однако, проведя в этом омуте спокойствия еще немного, у меня резко началась истерика. Приступ смеха с последующими реками слез. Мое тело била дрожь, но не от холода, и я понимала, что не смогу сейчас добраться до дома. Пришлось присесть на бордюр и обхватив руками колени постаралась прийти в себя. Телефон в кармане настойчиво вибрировал, уверена, что звонила Кристен. А я сидела и старалась привести себя в чувство. Сигареты не помогали, мысли о чем-то более-менее приятном тоже, а телефон все продолжал разрываться. Неизвестный наплыв паники застал врасплох чуть ли не сильнее предшествующей истерики. Чего я боюсь? Что со мной? Я не могла найти ответ точно так же как и пошевелиться. Мое тело сковало, даже дышать было тяжело. Паника все росла, а чертов телефон все звонил и звонил. Потребовалось какое-то время прежде чем я смогла вновь овладеть собой.

– Что случилось? – выдохнула я.

– Это ты мне лучше скажи. Куда ты пропала? Я искала тебя по всему дому и двору. Думала. Ты где-то рядом. – Крис взволнованно тараторила, я еле разбирала ее слова.

– Решила, что мне там нечего делать.

Обдумав свои слова поняла, что ошиблась. Я оставила там ее, девочку, которую хотела бы защитить, и не важно, что мне самой нужна была защита от многих вещей.

– Прости.

– С тобой все в порядке? – ее голос дрогнул.

– Да, – не говорить же ей правду, в самом деле. – Я скоро приду за тобой. – и нажала «отбой», чтоб не слышать ее возражений.

Собрала всю свою волю в кулак, отдышавшись я пошла обратно. Мне необходимо не просто знать, что с ней все хорошо, но и увидеть собственными глазами.

***

По пути обратно я снова взяла себя в руки, отвлеклась на красоту звездного неба. Однако, шум доносящийся из того дома вернул меня на землю. Крис сидела на ступеньках у входа, Шонна что-то ей рассказывала и было заметно как тяжело дается ей каждое слово. Хотя, видимо, саму Шонну это не смущало. Они не обратили на меня внимание, когда я подошла.

– Ну и как тебе в обществе подруги находящейся под кайфом? Не надоело? – я чуть ухмыльнулась.

Шонна подняла на меня свои затуманенные глаза, которые излучали лютую ненависть.

– Эйприл, перестань… – Кристен встала и почти умоляюще посмотрела на меня.

– Пойдем, скоро начнет светать.

Крис молча переглянулась с Шонной и направилась в мою сторону, когда я уже на пару шагов отошла от дома.

– Не думала прекратить общение с ней? – последнее слово я почти выплюнула, указывая на свое отвращение.

Кристен пожала плечами.

– Она верный друг, мы многое пережили вместе.

– И тебя вполне устраивает ее образ жизни? – я в непонимании изогнула бровь и уставилась на подругу.

– Нет, но я понимаю почему она это делает.

– Не могу найти объяснение, которое хоть как-то покрыло бы употребление наркотиков и, судя по всему, достаточную долю распутства.

Я достала сигарету, щелкнула зажигалкой.

– А для курения можешь? – нотка язвительности ощутилась достаточно остро.

– Я умираю, мне нечего терять, – парировала я и пустила колечко дыма в ее сторону.

– Ты даже не думаешь бороться?

– Ну как же… Каждый день борюсь, каждое мгновение. Вот только борюсь я с навязчивым желанием как можно скорее закончить эти страдания, – снова затяжка, выдох.

– Вдруг есть шанс вылечиться? Ты слишком быстро смирилась, рано опустила руки.

Если б она только знала сколько сил было потрачено зря за все эти годы. Мне было семь, когда я узнала о лейкозе, и с тех самых пор я поселилась в больницах. Моим домом был не родительский, в котором живу сейчас. Домом я называла приют и кабинеты химиотерапии. Врачи-онкологи заменяли мне друзей и семью. Я просто не видела ничего больше, только их.

– Нужно уметь вовремя признавать поражение. Лейкемия победит в любом случае, это лишь дело времени. Не вижу смысла тратить свой остаток внутренних ресурсов зря. Я готова принять то, что меня ждет. В какой-то мере даже жду этого. Устала, надоело жалкое существование.

Перед глазами промелькнули возможные образы врачей, трубки, иглы, вечно пищащие приборы. Но этот вариант возможен, если кто-то вызовет скорую или сам отвезет меня в клинику. Ибо сама я ни при каких обстоятельствах ни в здравом, ни в лишенном разума рассудке не появлюсь на пороге больницы.

Следом другой оборот, вполне вероятный: я одна, вокруг кучи баночек, рассыпаны таблетки, стакан воды кажется неподъемным, я просто лежу и растворяюсь в той боли и бессилье.

Итог один – смерть.

– Тем более, некоторые события только прибавляют желание сдохнуть.

Озорные карие глаза вспыхнули в сознании и резко потухли. Эти глаза были для меня всем. Но они закрылись. Навечно.

Кристен некоторое время молчала. Скорее всего не нашла слов, что бы ответить хоть что-то. Видимо поняла, что система «борись или умри» идет совсем не так, как ей бы того хотелось.

– Ты не ответила на вопрос, – снова заговорила я.

– О чем ты? – она растеряно посмотрела на меня.

– Шонна.

– Точно… – выдох. – Не уверена, что имею право говорить о ее жизни, не спросив ее…

Кристен как-то пыталась выкрутиться, не отвечать на вопрос.

– Я не собираюсь болтать или ставить ее в известность о том, что я что-то знаю. Тем более говорить, что узнала это от тебя.

Снова выдох.

– Ее мать часто приходила домой с разными мужчинами. Иногда они уединялись, забыв о существовании ребенка в доме, но чаще это были ее дилеры. В какой-то момент в голове ее матери будто что-то щелкнуло, и та решила, что обычной дозы ей мало. Она начала увеличивать объемы. В день, когда она умерла от передозировки, Шонна была дома, в соседней комнате. Она услышала какую-то возню, мужской голос. Мужчина безуспешно пытался привести в чувство ее мать. Его бешеные глаза метались из стороны в сторону, как говорила Шонна. Она кинулась к ней, хотя прекрасно уже все осознала. Мужчина оттаскивал ее от бездыханного тела, бил ногами, лишь бы не встала и не мешала ему. – Крис опустила глаза полные боли и печали. – В тот день умерла ее мать, а саму Шонну он изнасиловал. Она была еще ребенком… Оставаясь одной ей приходилось выживать как могла. Я не вправе осуждать образ ее жизни.

– В ее случае, было бы логичнее ненавидеть наркотики, а не жить с ними в мире и забываться таким образом.

– У всех свои способы заглушить боль. – Крис пожала плечами.

– Вот только далеко не все помогает и, по сути, дает лишь временную анестезию. Бывают случаи, когда раны преследуют тебя на протяжении всей твоей жизни.

В желудке что-то больно сжалось, в груди тревожно застучало сердце и словно облилось огнем. Жар стал подступать к горлу, в голове туман. Бессонные ночи дают о себе знать. В данный момент я могу сделать только одно – я достала сигарету.

– Ты слишком много куришь. Может тебе стоило бы…

– Плевать, – оборвала ее я, обшаривая карманы в поисках зажигалки.

– А мне нет. Я ведь правда беспокоюсь о тебе. Твое состояние нельзя назвать нормальным. И я сейчас не только о физическом здоровье. – она многозначительно посмотрела мне в лицо.

– Брось. Все в порядке, – улыбка натянуто и чрезмерно фальшиво выглядела со стороны, я уверена.

– Прекращай делать вид, будто тебе все ни по чем. Со мной ты моешь быть собой.

Если бы я развязала себе руки и действительно показала себя настоящую, не сомневаюсь, она бы приложила все свои силы на поиски хорошего психоаналитика и прекрасной клиники для душевнобольных.

Да где же эта чертова зажигалка?!

– Я – открытая книга, дорогая.

Жжение внутри нарастало, подступала тошнота. Мое раздражение тоже росло, срочно требовалась доза никотина. Наконец, я взорвалась. Ринулась к первому попавшемуся человеку и яростно потребовала зажигалку. Мужчина, который стал жертвой моего срыва, достал коробок спичек. Плевать.

Сделав долгожданную затяжку у меня в глазах все поплыло. Я растворилась.