Читать книгу Дочь от лучшего друга - - Страница 5

Пять лет назад, для того чтобы Руслан Алиев по доброй воле ко мне заявился, мне надо было всего лишь проявить женскую хитрость.

Например, треснуть молотком, обернутым в полотенце, по смесителю в ванной и вызвать Руса на подмогу среди ночи. Или вырубить выключатели в электрическом щитке, размещенном в подъезде. Или внезапно ужасно простудиться и надавить на жалость, получая наслаждение от мужской заботы.

Это совсем подло, но я и такими действиями не брезговала.

Несмотря на возникшие воспоминания, мои догадки оказываются поспешными, так как на пороге находится мой отец. Он в легкой летней рубашке и светлых брюках. Таинственно окидывает меня взглядом и проходит в квартиру.

Поразмыслить об уколе разочарования, вонзающемся в мое сердце, пока я запираю дверь, у меня не получается. Потому что в голову внезапно проникает болезненная мысль.

Он всё знает! Руслан ему рассказал.

Ну, конечно! Это же взгляд разочарования.

Отец аккуратно снимает кожаные туфли, убирает их в сторону и по-хозяйски идёт на кухню.

– Где внучка? – узнаёт грубоватым басом.

– Спит, будь, пожалуйста, потише, – слабо отвечаю, опережая его. Прячу с кухонного острова пустую тарелку из-под супа и пакет с хлебом.

– Бардак у тебя здесь, – морщится папа.

– Не успела прибрать после обеда, – оправдываюсь зачем-то.

– Непорядок, – заявляет строгим голосом. – Кофе нальёшь отцу?

– Да, конечно.

Вытягиваю белые фарфоровые чашки из шкафа, подмечая, что нужно будет непременно провести генеральную уборку и в нём. Папа усаживается за столом, сложив на его поверхность руки. Отворачиваюсь к кофемашине, ощущая частое покалывание на коже от увесистого взгляда.

Потираю ладонями горящие щёки, поправляю ворот домашней футболки и внутренне пытаюсь настроиться на откровенный разговор.

Мне практически двадцать три года, а я до сих пор реагирую на действия отца, словно маленькая нашкодившая девочка. Молчание в кухне удручающее, поэтому от всей души искренне благодарю производителей своего кофейного аппарата за то, что сэкономили на бесшумности.

Располагаю чашку с кофе перед папой, беру свою и быстро падаю напротив.

– Да… поразила дочь, – мотает головой отец, разглядывая меня как-то по-новому.

Мои глаза ещё раз опускаются на отцовские руки. Они крепкие, сухие, всегда ухоженные и какие-то родные. Это не отнимает того факта, что мне стыдно. Стыдно как никогда.

– Не знаю, что сказать, – говорю, не поднимая взгляд и в очередной раз проклиная Алиева.

Я сама должна была все рассказать! Какого черта он впутался в мою семью? Никогда в жизни тебе этого не прощу!

– Когда Руслан позвонил мне вчера вечером и попросил увидеться, я даже примерно предположить не мог, по какому существенному вопросу он готов приехать ко мне ранним утром. В субботу. Уж чересчур на него не похоже.

Лучше бы у него башка разламывалась с похмелья или вчерашняя девица высосала весь мозг, пока облизывала. Ненавижу гада!

– Я уже староват для таких новостей без соответствующей подготовки!..

– Прости, – быстро произношу, нервозно помешивая кофе ложкой.

– Почему ты нам ничего не рассказала? – спрашивает пытливо.

Пожимаю плечами. Пытаюсь вынудить себя пораскинуть мозгами. Рассказать родителям правду?! О нет. Даже сейчас не собираюсь. Питаю надежду только на то, что Руслан проявил порядочность и пропустил грязные подробности нашей единственной ночи.

– Ты… – откашливается в кулак, а его скулы чуть багровеют. – Руслан ведь не совершил это насильно?

– Не-е-ет, – говорю быстро, тоже заливаясь краской. – Как ты мог подумать что-то подобное?

При всех своих несовершенствах Алиев бы никогда себе такого не позволил. И… наверное, правильным будет сказать, что определенное насилие было применено. Но совершенно не с той стороны, которую подозревает мой отец.

Повиниться в этом – вогнать ему в спину длинный нож. Только в настоящее время до меня доходит, насколько мое поведение было неправильным, неуважительным в первую очередь к себе, к своей фамилии.

Совершая вдох-выдох, набираюсь сил. Взрослая жизнь несет за собой немало определённых бонусов, но есть и вещи, которые обязательно нужно учиться совершать. К примеру, брать на себя ответственность за свои поступки.

– Папа, – заявляю, наконец-то приподнимая глаза. – Я сама… сама во всем виновата. Я бы не хотела ворошить былое и, вообще пускать Алиева в нашу с Мией жизнь.

– О чем ты? – хмурит брови отец. Его лицо становится злым, а жалящий взгляд таких же, как и у меня карих глаз, пробирается мне под кожу. – Что значит не пускать? Ты и так дел натворила. Твоей дочери три года, а она растет безотцовщиной при живом отце.

Да, господи! Я думала об этом миллионы раз. Конечно, виновата. Но я ведь не могла иначе?

– Мне сегодня звонил адвокат Руслана, – признаюсь отворачиваясь.

Отец кивает.

– Да, он мне говорил, что хочет оформить все документально. Кроме того, у него в планах сделать тебе предложение. Об этом мы с ним и беседовали.

В меня словно яркая комета влетела. Он что сбрендил? Пускай до конца жизни развлекается со своими Кисками, а ко мне даже приближаться забудет.

– В смысле, предложение? Какое? – спрашиваю отца, повышая голос.

– То самое, – стучит он пальцами по столу и давит интонацией, а потом улыбается. – Я сказал, что принимать решение тебе.

– Какое может быть решение? – уже кричу вспыхивая. – Папа, ты в своем уме? Это же абсурд.

Но он словно не слышит.

– Отставить базар! В целом, я даже рад, – произносит он, разглаживая пальцами морщины на лбу. – У моей внучки нормальный отец, а не какой-нибудь папенькин сынок-мажор с нефтяной скважиной.

– Папа, – рявкаю вскакивая. – Не нужно говорить про Вову плохо.

– А что тут говорить? Ты сама все видишь.

Если честно, это нелепое противостояние отца с моим женихом уже изрядно наскучило.

Они просто разные. Совсем. Папа строгий, категоричный, не терпящий возражений военный человек. Вова… Он дипломат, готов в любых обстоятельствах найти разумный компромисс и уступить.

Но он не тряпка. И жесткому напору отца старается соответствовать.

Из коридора слышится звук топающих ножек и в кухню залетает моя дочь с заспанными глазами и распущенными волосами.

– Ю-ра приехал, – вопит Мия, бросаясь на деда.

Усмехаюсь, рассматривая эту парочку. Потому что называть генерал-майора Юрия Всеволодовича Рихтера просто Юрой, есть право только лишь у моей мамы и моей трёхлетней дочери.

Миюша по-деловому усаживается на колени к деду, и пока я подогреваю для неё стакан с молоком в микроволновке, повествует, как они вчерашним вечером играли с четырёхлетним Мироном Громовым.

Отец следит глазами за ней еще внимательнее, чем обычно. Подхватывает взглядом каждый взмах кукольных ресничек. Выслушав долгую речь, грубовато целует детскую щечку и выговаривает:

– Ну и глупый у тебя дед, малышка. Может и правда на пенсию пора? Столько вариантов перебрал, а слона-то и не заметил. Ты же копия твой папаша.