Читать книгу Дар травмы. Как прожить травмирующие события и превратить их в точку роста - - Страница 8

Как врач, я имею право навешивать на людей только негативные ярлыки. Ожирение. Деменция. Болезнь. Дегенерация.

При психиатрических заболеваниях ярлыки еще более негативные, поскольку несут в себе определенную стигму предвзятости. А также вопросы. Потому что диагностическое руководство создано на основе мнений очень определенной группы людей. Оно лишь пытается втиснуть живых людей в узкие диагностические категории, в то время как в реальности каждый из них значит гораздо больше навешенного ярлыка.

И это касается не только их. Не только вас. Меня тоже.

Когда я готовилась к поступлению в медицинский колледж, то часами напролет сидела в библиотеке. Один день сменял другой. По ночам, когда библиотека закрывалась, я находила на улице столик, чтобы продолжить заниматься. Мои пальцы были перманентно в маркере-текстовыделителе, а шепот других студентов сливался в единый гул.

Чтобы выдержать эти учебные марафоны, я выпивала по четыре, пять, шесть чашек кофе в день. Порой по вечерам, когда я возвращалась домой, меня била дрожь, а сердце в груди бешено колотилось. Однажды мне стало так плохо, что я позвонила в больницу, где работала волонтером. Медсестра, которой я говорила, что у меня сердечный приступ, сказала мне, что на самом деле это паническая атака.

К счастью, в то время я изучала психологию.

Когда я описала профессору свои симптомы, чувство всепоглощающей обреченности, он одолжил мне одну из своих книг. В ней описывались симптомы тревоги и техника, с помощью которой я могла распознать их и послать новые сигналы своему телу. Я тренировалась объективно отслеживать эти сигналы. Убеждала себя, что это лишь эмоция, считывала свои внутренние ощущения и желала, чтобы они прошли. Затем я начинала глубоко дышать, пока они не отступали. В конце концов мне удалось добиться того, чтобы волны всепоглощающей паники больше не приносили мне столь сильного дискомфорта.

Начав исследовательскую карьеру, я решила (в качестве исследования на самой себе) вести дневник, чтобы понять, что такого происходило в те дни, когда симптомы были особенно сильными. Как оказалось, наибольшее чувство тревоги я испытывала, когда выпивала литры кофе. Когда я перестала пить кофе, панические атаки прошли. Я перестала ассоциировать свою постель с чувством страха. Это было очень кстати – теперь я понимаю, что подобные ассоциации могли привести к хронической бессоннице, ночным кошмарам и тревоге, а тело – застрять в «травматической реакции».

У меня до сих пор имеется определенная тревога. Тем не менее я больше не страдаю от психиатрических симптомов. А благодаря прежнему опыту и полученным знаниям я понимаю, насколько сильная связь существует между нашим разумом и телом. Честно говоря, мне не терпится поделиться с вами.

Я уже рассказала вам о некоторых своих слабых местах, однако будут и другие. Потому что я отчетливо осознаю свое привилегированное положение в этом мире. Меня, как врача, слушают люди, когда я пытаюсь что-то доказать. Я обладаю определенной властью в образовательном, финансовом и социальном плане. Я хочу, чтобы вы знали: я тоже это понимаю и потому буду писать эту книгу сквозь призму любопытства и смирения. С полным признанием того, что многому мне довелось научиться у людей, которым мне выпала честь служить. И очень многому мне еще предстоит научиться.

Вместе с привилегиями мне досталась и определенная ответственность. Мои предки, равно как предки и других людей с белой кожей и финансовой стабильностью, были поселенцами в стране, построенной на геноциде коренных народов, которым по сей день наносится травма. Когда я заказываю в интернете дешевую мелочовку, я поддерживаю современное рабство. Вношу вклад в глобальное потепление всякий раз, когда сажусь в самолет.

Только вот одного осознания недостаточно – необходимы активные действия, и я использую свои преимущества, чтобы рассказывать людям о сегодняшних системных проблемах (таких как бедность, расизм или дискриминация). Я видела своими глазами, сколь глубокое влияние они оказывают на жизнь ребенка и его возможности. Как тяжело приходится добывать его родителям кусок хлеба. У его отца может не быть времени покачать его на коленях, как это делал в свое время мой отец. Возможно, его отец днем работает на мясокомбинате, а по вечерам подрабатывает таксистом. Возможно, его мама работает санитаркой в доме престарелых, в то время как на родине была дипломированной медсестрой. Мама, пережившая травму, может отстраняться от своих детей, чтобы защититься от собственной боли. Люди, пережившие травму или отчуждение в детстве, не имея доступа к психотерапии, могут выработать те же стратегии преодоления, что и их родители. Я поставила перед собой задачу сделать все, что в моих силах, чтобы изменить текущее положение дел.

В результате того, что я делюсь с миром своими мыслями, вокруг некоторых идей могут сформироваться новые сообщества – сообщества, которые также могут меня чему-то научить. Мы еще так многого не знаем о возможностях человеческого тела и мозга.

В медицине относительно недавно занялись изучением проблемы психологической травмы – области, в которой человека определяют по его проблемам.

Здесь же я хочу определить ваш опыт по вашим возможностям. По тому, что с вами так. По красоте, потенциалу и врожденной мудрости, которая живет в каждом из нас. Потому что об этом мне также довелось узнать. И я недовольна отсутствием диагностического кода для столь важных вещей.

Давайте вместе исправим современную медицину? Только представьте, что мы сосредоточились бы не только на проблемах, но и на сильных сторонах. Представьте, что было бы, если бы мы использовали всю мудрость предков и весь мировой опыт для решения каждой проблемы. Если бы мы использовали всю силу связи разума и тела для укрепления здоровья вместо лечения болезней. Если бы мы отделили медицину от страхования и фармацевтики. Если бы мы все учились у сообществ людей, которые через это проходят, и с каждой встречи с ними черпали бы бесценную информацию.

Каждый человек – эксперт в области своего тела. Собственного опыта. А мы, врачи, слишком часто этого не признаем.

Многие пациенты пережили психологическую травму по вине врачей.

Возможно, из-за этого вам сложно мне доверять. Я все понимаю и сожалею, что вам пришлось через это пройти. Отчасти я пишу это для того, чтобы вы понимали, что нам не чуждо сострадание. Я понимаю, что исцеление – это не то, чему я научилась по учебнику или в процессе врачебной практики. Я научилась этому, когда распахнула собственное сердце, чтобы по-настоящему полюбить своих пациентов. Я подхожу к этим отношениям с человечностью, а не со знанием дела – я прихожу с желанием учиться, чтобы понять не только других, но и саму себя.