Читать книгу Саймон Фейтер. Сердце титана - - Страница 5

Когда я пришёл в себя, меня пытали. Но это не то, о чём вы подумали.

Я оказался в сыром подземелье с земляным полом, куда сквозь длинную, узкую трубу на крыше проникал лунный свет, а по стенам было размазано загадочное вещество, которое я принял за кровь. А ещё там стоял огромный одноглазый лысый парень в заляпанном кожаном фартуке, а рядом – целый ящик орудий пыток. Но в остальном всё оказалось совсем не так, как вы подумали.

К примеру, первое, что он меня спросил, как только я пришёл в себя, было:

– Скоко е-е-ет?

– Что? – переспросил я, ощупывая голову. От удара наконечником копья там появился большой порез.

– Скоко е-е-ет? – медленно повторил он.

– Сколько лет? – догадался я.

Мой мучитель радостно захлопал в ладоши.

– Да!

– И конечно же, мне попался палач, который не умеет говорить, – грубо заметил я.

– И-и-и-вини, – ответил он, открыл рот и указал на то место, где когда-то был язык.

– Фу! – Я поморщился. – Мне тринадцать.

– О-о-о… – протянул он, садясь на трясущийся трёхногий табурет и открывая ящик. – Х-о-ошо. Мы не пыаем[10] деей[11].

– Прекрасно, – сказал я, глядя как палач роется в своих инструментах. – Можно спросить, что вы там ищете? Чем вы собираетесь меня пытать?

– Пео.

– Не понял.

Палач вытащил из ящика странную перчатку и натянул её на левую руку. Она была полностью покрыта короткими чёрными жёсткими перьями. В другую руку он взял очень длинное и тонкое коричневое перо.

– Перья, – сказал я. – И что же вы собираетесь с ними делать?

– Не пееживай. Не бойно. Всего ишь пыыка.

– Всего лишь пытка? – уточнил я.

Палач кивнул.

– Отлично. Хотел бы заметить, что я с радостью расскажу вам всё, что вы хотите услышать, правда, я ничего не знаю. – Я попытался залезть в карман плаща, но мои руки были крепко связаны за спиной. Я мысленно призвал свою силу, отчаянно надеясь сотворить Полуночный Синий или что-то в этом роде, но ничего не произошло. Грустно, что вы можете с такой лёгкостью одолеть так называемого «самого могущественного» мага, всего лишь связав руки ему за спиной. Мне придётся над этим поработать.

Палач пожал плечами.

– Гаговоы поом. Сейчас пыыка.

– Разговоры потом… – пробормотал я, когда он приблизился, держа перед собой перо, как хирург скальпель. – А сейчас пытка. Мило.

* * *

Если вы не знали, существует много способов пытать человека, не причиняя ему физического вреда. К примеру, лишить его сна. Просто посветите фонариком человеку в лицо, растолкайте его и убедитесь, что он больше не заснёт. Через четыре или пять дней он всё вам расскажет. Конечно, это приводит к маниям, паранойе, психозу, галлюцинациям и в конце концов к смерти, поэтому такую пытку вряд ли можно назвать безобидной.

Однако в древнем городе Таринея Королевская гвардия – очаровательные люди в красных плащах, схватившие меня – твёрдо придерживалась правила не причинять вред детям (по крайней мере, напрямую), поэтому меня начали пытать щекоткой. Конечно же, больше всего у человека подвержена щекотке внутренняя часть носа[12].

Позвольте заметить, что когда кто-то засовывает перо вам в нос[13], ощущения просто ужасные. Я смеялся, потом плакал, потом вопил, а потом лишился чувств. И так двенадцать раз. Наконец мне дали возможность поговорить – на этот раз с другим человеком с двумя глазами, двумя ушами и языком, – и я рассказал ему всё, что знал. Я рассказал ему о своём детстве. О своих самых ранних воспоминаниях и глубочайших страхах, посвятил его во все свои тайны, рассказал о кровавых камнях, Круге Восьми, Реллике, Роне, плаще-перевёртыше, раскрытии магических сил и своей миссии спасти мир. Я даже рассказал ему, что я Люк Скайуокер, знаю, где спрятаны похищенные планы Звезды Смерти, и что на самом деле они ищут дроидов. Что ещё тут можно сказать?[14]

Естественно, поскольку Таринея существовала до того, как магические силы раскрылись, а кровавые камни были отданы Року (а ещё они никогда не смотрели «Звёздные войны»), Королевская гвардия решила, что я спятил или лгу.

Поэтому они снова начали меня пытать.

Это были два удивительных дня.

Интересно, что Зохары не мучили меня диким зудом в носу, пока меня пытали этим самым зудом. Маленькая милость. Однако я не мог не отметить этой иронии и провёл много мучительных часов, размышляя о том, как я сдался, выбрал самый лёгкий путь и не раскрыл свои лучшие качества. Странно, но именно путь, который я избрал (внимание – спойлер), приведёт меня к исполнению моей миссии. Иногда путь к судьбе ведёт вопреки нашим действиям или именно потому, что мы не раскрыли свои лучшие качества. В этом и заключается величайшая тайна жизни. Поэтому я и привёл эту цитату в начале главы.

Когда всё закончилось и они решили, что я брежу, меня бросили в другую подземную камеру. В ней уже были люди. Там был старик, неотрывно смотревший на воздуховод посреди комнаты, и беззубая женщина средних лет, которая складывала в углу камни и тихонько напевала про себя.

– Один на другой, всё выше и выше. Никто не живёт вечно, и сеем мы печаль. – Там был и третий пленник. Я сразу же узнал его.

– Ты! – крикнул я, указывая на мальчика с острыми чертами лица, которого видел в пещере. Мои руки по-прежнему были связаны у меня за спиной, но я сумел подняться. – Это ты меня в это втянул! Где мы?

Мальчик сидел, безмятежно прислонившись к стене, но сразу же нахмурился, как только я обратился к нему.

– Значит, тебя тоже схватили? Это не моя проблема. Может быть, стоило подумать об этом прежде, чем шпионить за людьми? – Его умные глаза были холодными и бесстрастными.

Значит, он помнил, как я смотрел на него, пока он плакал. Я собирался заговорить с ним, спросить, что его так опечалило, но у него был такой вид, словно он был готов разорвать меня на кусочки, если я об этом заикнусь.

– Извини, – сказал я. – Я не хотел, честно. Меня просто… тянуло к этой пещере. Что это такое? Нас из-за этого схватили? Из-за табличек?

Мальчик ухмыльнулся, как будто услышал шутку, но когда я не улыбнулся в ответ, на его лице появилось недоумение.

– Святой Гарамон[15], мальчишка! Ты и правда не знаешь, почему ты здесь?

Я как раз собирался сказать ему, что мне не нравится, когда кто-то младше меня называет меня «мальчишкой», но тут дверь камеры с грохотом распахнулась, и на пороге появился высокий королевский гвардеец в красном плаще и львиной маске с блестящей гривой.

– Вы все находитесь здесь, – начал он гортанным голосом, – за совершённые вами гнусные[16] преступления. – Гвардеец посмотрел на старика. – Ты украл еду у архиепископа. – Он перевёл взгляд на беспокойную женщину. – Ты кормила чужого ребёнка. – Страж посмотрел на меня, и его голос от ярости стал ещё громче. – Ты вошёл в пещеру Балгроты!

Старик и женщина ахнули и с ужасом уставились на меня. Очевидно, они не знали, с каким закоренелым и жестоким преступником провели последние две минуты.

– Погодите! – сказал я и посмотрел на мальчика. – А как же он? Это он виноват, что я здесь оказался!

Королевский гвардеец с силой оттолкнул меня, и я ударился о стену камеры.

– За свои преступления, – продолжал он, – вы будете подвергаться вечным пыткам.

Я вздохнул.

– Или… – он нарочито медленно перевёл на нас взгляд. – Вы можете выбрать жизнь без боли. Какой бы короткой она ни была…

– Очень интересно, – сказал я и шагнул к нему. – Я выбираю жизнь без боли. Выпустите меня отсюда.

– И хоть мне ужасно неприятно соглашаться с глупым ребёнком, – произнёс мой новый надоедливый приятель, – я тоже выбираю жизнь без боли.

Старик также сделал шаг вперёд, но женщина продолжала складывать камни в углу. Гвардеец, видимо, не был уверен, расслышала ли она его, и потому разворошил кучу камней копьём. Женщина завопила и снова принялась складывать камни.

– Я видела ваши подлые арены! – выкрикнула она. – Ваших чудовищ и ваши кровопролития! Я предпочитаю умереть с достоинством, пусть даже это займёт много времени.

– Хорошо, – сказал стражник. Он выстроил нас троих в ряд и связал нам ноги верёвками, чтобы никто не мог сбежать, не потащив за собой остальных. Потом он медленно вывел нас из камеры.

Я оказался в самом конце и успел оглянуться на женщину, прежде чем дверь закрылась. Она смотрела на меня со странным выражением на лице. Была ли это жалость? Ведь она сама выбрала смерть от пыток, верно? Но прежде чем мне удалось это понять, она отвернулась и снова принялась складывать камни.

– Один на другой, всё выше и выше. Никто не живёт вечно, и сеем мы печаль.

Дверь со скрипом закрылась, и мы медленно двинулись в темноту, волоча ноги по каменному полу. Я подумал, во что же я ввязался. Не совершил ли я ошибку.