Читать книгу Императорский Див. Колдун Российской империи - - Страница 2

Часть первая
Рождественские каникулы
Глава 1

Оглавление

Чемоданов было пять. Два из них Кузя тащил в одной руке, два – в другой, а последний, самый маленький, он старался зажимать под мышкой.

Но старания его были тщетны: чемодан все время вываливался и с грохотом падал на землю, привлекая взгляды пассажиров в аэропорту.

Хозяин степенно вышагивал впереди, постукивая тростью. После очередной аварии он оглянулся:

– Ну чего ты там копаешься? Через пятнадцать минут посадка.

– Ага. – Кузя подобрал чемодан и помчался следом. Наконец он увидел надпись:

«Зона досмотра багажа». Багаж – это чемоданы. Значит, здесь он от них избавится. Ура.

– Зачем столько вещей, а? – пробурчал он. – Ну что сюда можно было напихать…

– Тут мои выходные костюмы, все же мы едем в столицу. И твоя одежда тоже, между прочим.

Хозяин достал из кармана билеты и протянул их девушке за стойкой.

– Две мои рубашки и одни штаны, сменные. И все. А куда можно выходить в таком количестве костюмов? – Кузя похлопал по чемоданам и принялся загружать их на движущуюся ленту.

Колдун оглянулся и посмотрел на него:

– Я вообще не понимаю, почему ты предъявляешь претензии мне. Эти чемоданы собирала Маргарита.

– Эх… лучше бы она положила побольше еды.

– Кузя. Я буду очень тебе признателен, если ты прекратишь препираться. Нас покормят в самолете.

На борт они взяли всего один чемодан, самый маленький.

– Вы пассажиры элитного салона? – с улыбкой спросила молодая высокая девушка. Колдун подтвердил.

– Пройдите за мной.

Их провели куда-то почти к самому носу самолета. Кузя вертел головой по сторонам: все эти сиденья и круглые окна выглядели ужасно интересными. Наконец девушка отодвинула небольшую дверку и указала внутрь, пропуская их вперед.

За дверкой оказалась небольшая комнатка с двумя удобными на вид креслами, столиком и большим круглым окном.

– Ух ты! – Кузя кинулся к окну. – Все будет видно, да? Ну, когда полетим.

– Первый раз летите? – спросила девушка.

– На самолете? Ага! – Кузя повернулся к ней и увидел, как улыбка сползает с ее лица. И сразу же схватился за шею: ошейник выпал, и бортпроводница его заметила. Из-за этой дурацкой печати с орлом ошейник теперь не выдать за обычное украшение. Кузя спрятал цепочку под рубашку, встретился взглядом с хозяином и подавил в себе желание показать девушке клыки. Его очень забавляло, когда люди пугались. Вместо этого он приветливо улыбнулся и как можно дружелюбнее проговорил:

– Не бойтесь, я совершенно не кусаюсь. Правда, Гермес Аркадьевич?

– Правда. Можете не волноваться: он полностью под контролем.

Улыбка снова вернулась на лицо девушки и на этот раз не выглядела дежурной. Наоборот, глаза бортпроводницы засветились радостью.

– Вы – граф Гермес Аверин? Это же вы победили демона с Крестовского? И не дали сотням ужасных тварей уничтожить город? – Она посмотрела на Кузю: – А вы – тот самый див, который не ест людей?!

– Ага. – Кузя расплылся в довольной улыбке. – Это мы.

Хозяин только коротко кивнул.

– А можно… автограф? – Девушка пребывала в полном восторге. – И что вам принести?

– Чай без сахара, пожалуйста, – попросил хозяин, а Кузя добавил:

– А мне молока, зефир, пару бутербродов, лучше с мясом и…

– …Просто принесите ему полный комплексный обед, – перебил его хозяин.

– Сейчас все принесу. – Девушка вышла за дверь.

– Это невыносимо просто. Теперь меня везде узнают, – пробормотал колдун и начал выкладывать из чемодана книги. Кузя увидел учебник по географии и вздохнул. В окно смотреть ему никто не даст.

– А что плохого? По-моему, быть в центре внимания – это здорово. Все тобой восхищаются, радуются. Еду вот приносят.

Колдун вздохнул:

– Знать бы, откуда журналисты про все пронюхали… Кузя, ты не понимаешь. При нашей с тобой работе такая известность – совсем не хорошо. Вот смог бы ты внедриться к тем анархистам, если бы тебя все знали в лицо?

– Нет… Я об этом не подумал. Так-то вы правы, конечно. – Он подошел к столику и тоже стал рассматривать книги.

– Я надеюсь, что через год хотя бы эту историю забудут. А пока нам лучше лишний раз не привлекать внимания.

– Ага. Понял. – Кузя взял толстую книжку в блестящем кожаном переплете. На обложке золотым тиснением шли непонятные значки. Он открыл ее и полистал: все листы были испещрены непонятными значками.

– Я ничего не понимаю, – вздохнул он.

Колдун улыбнулся:

– Потому что это японский. Японские колдуны издревле вызывали дивов и достигли в этом очень впечатляющих результатов. Хотя прославились они на весь мир, к сожалению, не этим.

– А чем?

– Во время войны они использовали обряд под названием «нарака но мадо» – «окно в бездну». Суть его была в том, что колдун пробирался в расположение вражеских войск и там вызывал дива, принося себя ему в жертву. Вырвавшийся из Пустоши демон учинял серьезный разгром.

– Ого. – Кузя еще раз полистал книжку. – Тут об этом написано?

– И об этом тоже.

– Обалдеть. У них, наверное, было очень много колдунов.

– Ну, вообще-то, для такого действа много ума и навыков не надо. Открыть коридор может любой третьекурсник, это тебе не привязать дива. Но ты прав. В конечном итоге ту войну они проиграли. Думаю, из-за такого глупого, хоть и наводящего ужас, расхода людей, владеющих колдовской силой. Колдуны – не самый быстро восстановимый ресурс.

Кузя взял вторую книжку.

– О, а тут по-русски. И картинки! Можно мне ее почитать?

Хозяин задумался.

– Вообще… дивам нельзя читать книги по колдовству.

– А почему? – удивился Кузя.

– Вы и так намного нас превосходите. Вдруг еще научитесь чему-нибудь такому, что позволит вам стать еще сильнее? Но ты спас мне жизнь во многом благодаря тому, что знал некоторые колдовские техники. Поэтому, думаю, стоит забыть про некоторые… э… условности. Да и не то чтобы эту книгу можно назвать такой уж колдовской. Что написано на титульном листе?

– «Анатомия и физиология дивов первого класса». Это же я! – Кузя обрадовался. – Это про то, как я устроен, да?

– Да. Книгу написал мой отец, можешь читать. Но сначала географию. Ясно?

– Угу, – вздохнул Кузя.

В дверь постучали.

– Заходите, – сказал хозяин.

Вошла девушка с подносом, и в кабинке вкусно запахло.

Хозяин написал «С наилучшими пожеланиями» и расписался на странице журнала со своей фотографией, а Кузя нарисовал сердечко.


Аверин на дух не переносил официальные визиты вежливости, но положение обязывало. До награждения он должен был посетить огромное количество представителей столичной знати и выразить свое почтение: даже к бабушкиному знакомцу, прочащему ему место в министерстве, и то пришлось зайти.

Вернувшись вечером от князя Кантемирова, Аверин с облегчением избавился от очередного выходного костюма, взял халат и направился в ванную.

– Вот, видишь – а ты говоришь, одежды много. Еще и не хватит. После награждения второй такой же тур.

– Когда награждение? Завтра? – спросил Кузя, помогая хозяину забраться в ванну.

– Да. – Аверин включил воду, смывая с себя ароматы духов, цветов, ароматических масел и благовоний. Увлечение Китаем в столице цвело буйным цветом. – Подай мне шампунь и сделай нормальный человеческий чай, а то меня уже тошнит. И подготовь церемониальное одеяние на завтра.

– Ага. – Кузя вручил ему шампунь и прикрыл дверь.

Аверин выбрался из ванны самостоятельно, опираясь на трость, и сразу направился в столовую. В гостинице, где они остановились, столовая была не очень большой, но зато с огромным окном, открывающим отличный вид на Иртыш. Река была покрыта льдом, но выглядела довольно внушительно.

Чай оказался комфортной температуры и крепости. Или Кузя научился чувствовать желания хозяина, или запомнил, какой именно чай он любит. Аверин вспомнил первый заваренный Кузей чифирь и улыбнулся. Так, надо проверить у дива задание – тот должен был прочитать про основные реки Российской империи.

– Кузя, – позвал он. Но див ничего не ответил.

– Кузя, – повторил Аверин и заволновался. Отставив чай, он взял трость и вышел в гостиную. И сразу увидел Кузю. Див разложил на диване завтрашний парадный костюм, по протоколу положенный кавалеру ордена Андрея Первозванного, и замер возле него, уставившись на вещи с таким восторгом, будто узрел самое прекрасное в своей жизни.

Нет, посмотреть и правда было на что: изумрудно-зеленый бархатный плащ был подбит белой шелковой подкладкой, прилагающийся к нему воротник из серебряной парчи украшен серебряными же шнурами с кистями. Сам старинного покроя камзол из белой парчи был обшит золотым позументом. В довершение ко всему этому великолепию прилагалась шляпа из черного бархата, с белыми и красными перьями и Андреевским крестом, сделанным из голубой шелковой ленты.

– Впечатляет? – Сам Аверин смотрел на костюм с неподдельным ужасом.

– Не то слово… – Кузя, как завороженный, подошел к плащу и погладил бархат. – Обалдеть… Вы вот это все завтра наденете?

– Именно. А тебе придется помочь мне со всей этой… красотой разобраться. Потому что я не очень понимаю, как вообще это носить.

Но Кузя не обращал на его слова никакого внимания.

– Вот бы вы каждый день так одевались, – восхищенно произнес он.

Аверин оглядел костюм.

– Штаны ужасно мятые после перевозки. Сходи за нашей горничной, пусть все как следует отгладит. А потом расскажешь мне про реки.

– Ага, – согласился Кузя. – Я вам расскажу про Амур. Он офигенный.

Аверин вернулся в столовую.

Через некоторое время появился Кузя. Он просунул голову в дверь и громким шепотом произнес:

– Гермес Аркадьевич… она это… плачет.

– Что значит «плачет»? – нахмурился Аверин.

– Ну, рыдает. Сидит в своей комнате, закрыла лицо руками и ревет.

– Ну отлично. – Аверин покачал головой. – А рыдать в нерабочее время она не может? Пойди и приведи ее сюда.

– А вдруг у нее что-то болит?

– Спроси. И если болит – пусть идет к врачу, а нам предоставят другую горничную.

Спустя пару минут Кузя снова вернулся:

– У нее ничего не болит. У нее просто случилась беда. Но она все отгладит, не волнуйтесь. Уже пришла с утюгом. Так что? Мне рассказывать про Амур? Или вы не любите Китай? – улыбнулся див.

– Да… рассказывай… – рассеянно проговорил Аверин.

– Длина Амура от слияния рек Шилки и Аргуни составляет две тысячи восемьсот двадцать четыре километра. Главный российский город, стоящий на Амуре, – Хабаровск.

– Подожди. – Аверин остановил его и вышел в гостиную. Горничная, женщина примерно сорока лет, разложив возле стены гладильную доску, орудовала утюгом и громко всхлипывала.

– Так, стоп, это не работа. Поставь утюг и скажи, что у тебя случилось.

– Н-ничего, ваше сиятельство, все в порядке, – ответила горничная, но утюг поставила.

Аверин строго на нее взглянул:

– Я задал вопрос и хочу услышать на него ответ.

– Простите, ваше сиятельство, я больше не буду вас раздражать. Просто у меня дочка пропала. Понимаете? Но я…

– Что значит «пропала»? – Аверин нахмурился. – Сбежала? Сколько ей лет?

– Восемнадцать.

– Ясно. В полицию заявляла?

– Да… утром. Только не приняли заявление.

– По какой причине?

– Понимаете, какое дело… Ой, да что же это я вас отвлекаю…

– Как тебя зовут?

– Ирина.

– Послушай, Ирина. Сядь вот на этот стул, прекрати реветь и расскажи толком, что случилось. А я уже буду решать, отвлекаешь ты меня или нет.

Он сел на диван. Стоять по-прежнему было довольно тяжело.

– Хорошо, – начала она. – Моя дочка, Света, летом поехала в Петербург поступать в театральный. Мы с мужем накопили денег. Она поступила, училась, жила в общежитии и звонила каждый день. И вот сейчас она собиралась приехать на рождественские каникулы…

Женщина не удержалась и снова заплакала, но тут же взяла себя в руки.

– Простите. Она позвонила перед отъездом, сказала, что едет на вокзал. Вчера днем должна была быть дома. Я прихожу вечером – ее нет. Ну, решила, к подружкам пошла. Но и ночью она не появилась, и утром. Я и пошла в полицию. Мне там сказали, мол, загуляла ваша дочка на радостях. Или к парню своему побежала. А какой у нее парень? Ей восемнадцать всего!

Этого Аверин комментировать не стал. Его первой девушке на момент их романа в Академии едва исполнилось шестнадцать, но она уже была объектом воздыханий не только всего своего факультета чародеев, но и половины колдунов.

– Так что же? Она так и не появилась?

– Нет, – всхлипнула женщина. – Я звонила вот недавно как раз. Нету ее дома. И подружки ничего не знают – муж им весь день названивает.

– А больницы? Обзванивали? Зима на улице, она упасть могла.

– Да, везде уже звонили, всю ночь звонили. Это первое, о чем мы подумали.

– Я понял. Сейчас поступим так. Иди домой, позвони в общежитие, узнай, точно ли дочь уезжала. А то, может, там и правда любовная история. И найди мне какие-то ее личные вещи. Принесешь завтра, если она так и не найдется. Будем искать твою дочь.

– Да… конечно, но… я не могу уйти, меня же уволят.

– Скажи, что я тебя с поручением отправил. И пусть мне другую горничную пришлют.

– Хорошо… спаси вас Бог, ваше сиятельство!

– Благодарить будешь, когда дочь найдем. – Аверин махнул рукой, показывая, что она может идти.

Горничная низко поклонилась и скрылась за дверью.

– Кузя, помоги мне. – Он протянул диву руку. – Эти диваны – просто пытка какая-то. Ну, что думаешь?

– Если девушка пропала, то это плохо, – глубокомысленно изрек Кузя, помогая хозяину встать.

– Согласен, что хорошего-то. Не люблю, когда люди пропадают. Особенно студенты из других городов. Очень часто это значит…

– …что их съели, – закончил за него Кузя с радостной улыбкой.

– Ты находишь это забавным? – поднял брови Аверин.

– А… нет. Я просто обрадовался, что мы… хорошая связь.

– Это другое дело. Ладно, об этом подумаем позже. Нужно идти спать: завтра тяжелый день.


Церемония, на удивление, оказалась не очень утомительной, гораздо тяжелее Аверин перенес процесс перемещения из гостиницы в императорский дворец. Разумеется, за ним прислали автомобиль из дворцового автопарка, куда и усадили со всеми почестями, но, пока он добирался от гостиницы до спасительной дверцы, казалось, на него пришла поглазеть половина Омска. На выходе из гостиницы его встретили вспышки фотоаппаратов, приветственные крики и несколько букетов цветов. Даже для столичных жителей награждение было событием.

Если бы не Кузя, Аверин ни за что бы не согласился на подобную экзекуцию. Но выбора не было. Месяц назад он направил прошение на высочайшее имя о разрешении обзавестись фамильяром, и сейчас, в совершенно нелепом костюме, он ехал во дворец за главным – получить ответ. Да, сомнительно, что ему откажут, но уверен он будет, только когда получит на руки документ, подписанный лично императором.

Внутри дворец оказался довольно стильным, без вычурностей. Аверина сопроводили в просторный церемониальный зал, где уже собрались все официальные лица, даже митрополит.

Его императорское величество появился довольно быстро, ждать почти не пришлось. Одет он был традиционно, но без особого шика и блеска. Аверин подошел, и император протянул руку для рукопожатия. На его лице появилась улыбка, одновременно приветливая и ободряющая: похоже, он понимал, как неловко сейчас себя чувствует награждаемый граф. Заиграла торжественная музыка, Аверину поднесли орден, помогли надеть, поздравили, и действо наконец закончилось.

Выйдя из зала, он устало прислонился к стене. Да, все длилось недолго, но нога уже успела разболеться, а никакие диваны или кресла поблизости предусмотрены не были. Аверин видел что-то подобное на первом этаже, но туда надо еще добраться.

Кузи очень не хватало. Его Аверин оставил в номере, велев ждать горничную с новостями о дочке. Хорошо бы, если б девчонка нашлась.

– Ваше сиятельство? – Лакей в светлом костюме вежливо поклонился. – Прошу пройти со мной. Государь Император желает побеседовать с вами.

Вот это было неожиданно. Аверин вздохнул. Он был уверен, что сейчас сможет отправиться в гостиницу и отдохнуть, но личная встреча с его величеством – тоже очень неплохо.

– Конечно, – он склонил голову, показывая, что готов следовать за лакеем.

Тот привел его к двери в какую-то комнату и с поклоном открыл ее.

В комнате стояли два дивана, три кресла и небольшой стол между ними, на котором уже ждали расставленные легкие закуски и графин с чем-то темно-красным.

– Прошу, – сказал лакей и, когда Аверин вошел, тут же прикрыл за ним дверь.

Его величество появился спустя пару минут: он уже успел переодеться в современный темно-синий костюм с белой рубашкой и черным шелковым галстуком.

– Прошу, садитесь, Гермес Аркадьевич. – Император махнул рукой в сторону дивана. – Думаю, вас не меньше моего утомила эта церемония. Увы, к сожалению, не могу вам предложить переодеться из этого старомодного кошмара во что-нибудь более пристойное, – указал он на одеяния Аверина.

– Благодарю, ваше величество. – Аверин поклонился и сел на указанный диван. Император расположился напротив.

– А у вас тут довольно скромно. Никаких излишеств, вычурности и роскоши.

– Ну, мы же не в средневековье, – улыбнулся император и коснулся графина: – Не желаете выпить? Вишневая наливка, местное производство, очень хорошая.

– Благодарю. Но только если совсем немного. Мне пока врач запрещает алкоголь.

– О, конечно. Я и сам почти не пью.

Он позвонил в маленький золотой колокольчик, и откуда-то из-за ширмы неслышно показался еще один лакей. Он подошел к столику, разлил в стопки наливку, и так же бесшумно скрылся.

Человек или див? Аверин затруднялся сказать. Доступ обычным дивам к высочайшей персоне был категорически запрещен, а личность и внешность Императорского дива являлась едва ли не главной государственной тайной.

– За ваши подвиги. – Император поднял стопку, и Аверин повторил его жест. Что ж. Ему оказана высокая честь.

Аверин попробовал наливку: вкус был превосходным. Надо будет купить и привезти Виктору бутылку в качестве сувенира. Император тоже поднес свою стопку к губам.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он и добавил: – Прошу, не стесняйтесь, официальная часть закончена, и можно позволить себе немного расслабиться.

– Благодарю. Мне уже намного лучше, хотя нога еще побаливает и с правой рукой совсем беда. – Аверин вытянул руку вперед и попытался выпрямить. Пальцы задрожали.

– О… это печально. Я распоряжусь, чтобы вас осмотрел мой хирург.

– Не стоит беспокоиться, ваше величество. У меня очень хорошие врачи. На самом деле это уже большой прогресс, нужно просто тренировать, и скоро все восстановится. Мне нельзя оставаться калекой, – улыбнулся Аверин. – Непорядок, когда боевой колдун даже ботинки завязать не может без помощи своего дива.

– Да, ваш див. Наслышан-наслышан. Вы с ним приехали?

– Да, с ним. Рад бы вам его представить, но увы. – Аверин развел руками и, подумав немного над уместностью, все же решился задать вопрос: – Ваше величество. Не сочтите за грубость, но… я могу у вас узнать, было ли удовлетворено мое прошение о фамильяре?

Улыбка снова появилась на лице императора.

– Конечно. Вам немедленно выдадут бумагу с моей подписью, как только вы выйдете отсюда. Но и я, в свою очередь, хотел бы задать вам вопрос.

– Безусловно. – Аверин так обрадовался, что был готов рассказать что угодно. Надо скорее вручить документ Кузе.

– Скажите честно, зачем вам фамильяр? Насколько я знаю, детей у вас нет. Или… я недостаточно осведомлен?

– Вы правы, нет. Надеюсь, это пока. Но в вопросе с фамильяром для меня важна не забота о своем еще не существующем потомстве.

– Тогда что же? Ваш див для вас настолько ценен? Ведь вы именно его хотите сделать фамильяром, не так ли? Безусловно, мне известно, что некоторые его способности уникальны, но… – Император сделал многозначительную паузу и вопросительно приподнял брови.

– Вы правы, ваше величество. – Аверин переплел пальцы. – Возможно, вам это покажется странным, но буду откровенен. Да, способности этого дива уникальны, но дело не только в них. Он дважды спас мне жизнь. И не потому, что к этому его принуждало заклятие или мой приказ: оба раза он принял собственное решение, причем вопреки инстинктам. Я очень благодарен ему.

– И что же… – Его величество смотрел на своего гостя с явным интересом. – Вы решили, что хорошей наградой для него будет разрешить вас съесть?

– Хм… Я не совсем это имел в виду.

– О, извините, если моя шутка показалась вам грубой. Просто удержаться было очень трудно. – Император так широко улыбнулся, что на его лице появились ямочки.

Аверин тоже ответил улыбкой, показывая, что высочайшую шутку оценил.

– Нет, конечно. Хотя не исключаю, что этот факт его тоже порадует. Но когда-нибудь потом. Див очень привязан ко мне, я не знаю почему, но это так. Его уровень сильно вырос, поэтому мне бы пришлось отдать его на государственную службу. В этом все и дело.

– И что же в этом плохого?

– Совершенно ничего. Просто он не хочет менять хозяина. Я чем-то ему нравлюсь. Поэтому я хочу, чтобы он остался со мной.

– Да, ваше желание понятно. А вы сами? Вы тоже сильно к нему привязаны?

Аверин посмотрел на императора долгим взглядом:

– Да. Иначе меня бы не волновали его чувства.

Император замолчал и задумчиво пригубил наливку.

– Знаете, а ведь это очень интересно. Мне доводилось встречать дивов, привязанных к своим хозяевам, но это были фамильяры. И мне кажется, эта привязанность скорее к роду в целом, чем к отдельным людям. Тем не менее я уверен, что ваш див, несмотря на свою уникальность, лишь первая ласточка, если можно так выразиться.

– Я не совсем понимаю вашу мысль. – Аверин вежливо наклонил голову.

– Я сейчас поясню. Ваша история во многом заинтересовала меня потому, что она мне кажется результатом идущего сейчас естественного процесса. Понимаете, люди стали добрее друг к другу. А еще они стали добрее к дивам.

– Да, наверное, это так. Знаете, мой див, его зовут Кузя, провел несколько дней в общежитии для дивов в Управлении и рассказал, как там все устроено. Меня поразило, что серебряные прутья клеток спрятаны в бетон. Обустроены комнаты совершенно как для людей, разве что меньше – мой друг рассказывал, что, когда поступил на службу, ему дали почти такую же комнату в общежитии. А госслужащие дивы, кроме того, пользуются определенной свободой и доверием.

Император согласно кивнул:

– Да, именно об этом я и говорю. И знаете, что важно? Среди дивов довольно много тех, кто работает не за страх, а за совесть, как говорится, совершенно искренне радея за благополучие Российской империи. Много ли вы знаете таких чиновников-людей? – тихо рассмеялся он.

– Да, не могу с этим поспорить, – согласился Аверин. – Вы хотите сказать, что меняется отношение людей к дивам и в ответ… дивы тоже меняются?

– Да. Вот вы упомянули имя своего дива – Кузя. А ведь еще не так давно дивам, даже фамильярам, и вовсе не давали имен. Называли их «чертями», «чертяками» или «бесовыми отродьями».

– Конечно, мне это известно. Когда Петр Великий устроил всеобщую перепись фамильяров, мой предок записал нашего по-модному, «Анонимусом». Так его и зовут до сих пор.

– Какая прелесть, – обрадовался император. – Вот-вот. А сколько сохранилось суеверий? Но вы это должны знать лучше меня. Люди относились к дивам хуже, чем к скоту – о животных хоть как-то заботились. Дивов же предписано было держать «в черном теле». Унижать, почаще бить, чтобы «знали свое место», загружать бессмысленной работой, так как считалось, что иначе они начнут мучить колдуна. Я читал целые трактаты о том, как надобно пытать «бесово отродье», чтобы был послушен и чтил хозяина. И люди пытали со всей ответственностью.

– Справедливости ради я могу отметить, что читал подобные советы и в отношении крестьян, и даже жен. Кстати, у фамильяров прав по сравнению с крестьянами было даже больше. Например, Анонимус мог съесть дворового, а тот его – нет. Да и ценили фамильяров намного выше.

– Об этом я и говорю, – согласился император. – Люди в целом стали добрее. И теперь права есть у всех. Правда, пока только у людей.

– Пока?

– Да. Я стараюсь постепенно ограничивать власть людей над дивами, как вы, наверное, замечали. Государственные дивы не принадлежат своим временным хозяевам. Срок совместной работы – всего год, это не дает людям возможности воспользоваться служебным положением. И все это время чиновник находится под присмотром своего дива, честного и беспристрастного существа. Я потихоньку продвигаю законы, защищающие дивов от прямого насилия и произвола. Думаю, вы понимаете, зачем я это делаю, ведь так?

– Вам нравятся дивы? – улыбнулся Аверин. Император невольно начал вызывать у него симпатию своими взглядами, хотя с некоторыми утверждениями он мог бы поспорить.

– Мне нравятся люди, в первую очередь. Бесконтрольная власть над кем-то, кто выглядит и мыслит почти так же, как ты, – развращает. Начинает казаться, что вседозволенность – это норма, что так можно поступать с кем угодно. Разве вы не считаете, что надо бороться и с произволом хозяев в отношении к дивам, и с суевериями в целом?

– Считаю, конечно. Но все же не могу не отметить, что вы, ваше величество, немного их… идеализируете. Вот только на днях я рассказывал Кузе историю о «нарака но мадо», вы наверняка об этом слышали.

– Конечно.

– А слышали ли вы о том, что у японского командования был еще один проект, согласно которому в расположение вражеских войск отправлялся не только колдун, а совместно с дивом? Так было легче пробраться незамеченными. Но от этой идеи быстро отказались. Знаете почему?

– И почему же? – Император с явным интересом наклонил голову.

– Потому что, когда колдун погибал, вызвав демона, оба дива, полностью игнорируя вражеский объект, вцеплялись друг другу в глотки и поднимали такой шум, что подоспевшие военные просто расстреливали их в упор. Обороняться совместно дивам даже в голову не приходило.

Император рассмеялся:

– Какая поучительная история. К людям, полагаю, тоже всецело применима.

– Я прошу прощения за то, что смею спорить с вами, ваше величество.

– Полно, Гермес Аркадьевич, я вас за этим и пригласил. Вы новый человек в моем окружении и, надеюсь, сможете натолкнуть меня на новые интересные мысли. Впрочем, вы правы, хватит ходить вокруг да около. Как вы относитесь к тому, чтобы остаться в столице? Мне очень нужны такие люди, как вы. Я обещаю вам хорошую придворную должность, на которой вы сполна сможете раскрыть свои способности.

– Благодарю вас, ваше величество. Но… насколько мне известно, ваш отец дружил с моим отцом, ведь так? – Он посмотрел на императора и заметил, что в его взгляде что-то мелькнуло. Какая-то неуверенность, что ли. Но тут же на лице снова заиграла улыбка.

– Его величество император Владимир действительно дружил с графом Аркадием Авериным, вашим отцом. Я понял, о чем вы. Это не мешало вашему отцу заниматься исследованиями у себя в поместье вместо того, чтобы крутиться при дворе. Но вы – это совсем другое дело. Я ведь не предлагаю вам постоянно участвовать в придворных мероприятиях, просто хотелось бы, чтобы вы были рядом в нужный момент.

– Прошу нижайше простить меня, – вздохнул Аверин. – Если я вам понадоблюсь, немедленно вылечу первым же рейсом. Столичная жизнь совершенно не для меня, я тут быстро впаду в меланхолию и сопьюсь.

Император снова рассмеялся:

– Жаль. Я подозревал, что вы ответите именно так. Но и в Петербурге нужны такие люди, да. Я бы хотел, чтобы вы помогли мне изменить отношение людей к дивам, как раз на примере вашего Кузи. История с японскими колдунами весьма познавательна, но поймите, что человечность – это прежде всего про людей. Старые дивы высоких уровней еще хорошо помнят, что люди – их хозяева и враги. Ничуть не лучше их собратьев в Пустоши. Но те, кто совсем недавно покинул Пустошь, видят совсем другую картину, а дивы – разумные существа и умеют делать выводы.

– Полностью согласен насчет человечности. Но… что прикажете делать с инстинктами дивов? Да, Кузя смог один раз победить свой инстинкт и не сожрал хозяина. Но даже на его счет я не уверен, что он сможет справиться еще раз.

Император снова пристально посмотрел на Аверина, потом улыбнулся и поднес к губам почти нетронутую стопку.

– А что, если не будет хозяина? Может, не будет и инстинкта? Вы, Гермес Аркадьевич, никогда об этом не думали?

Вернулся Аверин почти без сил: на пути назад его тоже караулили, пройти в гостиницу оказалось непросто.

– Кузя, сними с меня весь этот кошмар как можно быстрее, можешь даже разорвать. Иначе я так и упаду.

– Гермес Аркадьевич. – Кузя снял плащ и воротник, помог сесть на диван и принялся стягивать сапоги. – А я вам ванну приготовил. Там еще обед приносили, но я его уже съел, извините.

– Правильно сделал. После ванны я лягу в постель. Та горничная, Ирина, приходила? Что с ее дочкой?

– Приходила. Принесла сумку с вещами, платье какое-то, зеркальце, расческу, еще всякую мелочь. Лучше бы нижнее белье принесла.

– Но тебе хватит? – Аверин встал и вытянул руки, позволяя снять с себя белое шелковое недоразумение.

– Да, должно. Запах еще сильный, особенно расческа, а платье стирали.

– Отлично.

Наконец с одеянием было покончено, и Аверин с удовольствием облачился в домашнее.

– Вот что. Сейчас я лягу поспать, а ты слетай на вокзал. Но сначала узнай у Ирины, на каком поезде должна была приехать ее дочка, куда он пришел, и пробегись по платформе. Сейчас зима, дождя нет, запахи держатся довольно долго. Может, что-то унюхаешь.

– Ага… – Кузя шмыгнул носом. – Только там ужасно холодно.

– Ну а что ты хотел? Это Сибирь. Но разве у дивов не снижена температурная чувствительность?

– Мы более терпеливы, чем люди, и сильный холод или жар нас меньше травмирует, вот и все. А так – все равно неприятно.

– Придется потерпеть. Все, поможешь мне забраться в ванну и беги. Выбираться самостоятельно я вроде как уже научился.

– А вот с этим что делать? – Див указал на одеяния.

– Вот уж не знаю. Хочешь – тебе подарю. Только сам потащишь обратно.

– Можно подумать, все остальное потащит кто-то другой. А какой он?

– Кто?

– Ну, император.

– Очень приятный человек. Тебе бы точно понравился – он тоже хочет дать дивам свободу.

И Аверин направился в ванную.


Птичьи лапы, даже плотно поджатые, продолжали мерзнуть, но Кузя не слишком обращал на это внимание. Под его крыльями расстилалась столица, и вид ее сумел отвлечь его даже от пронизывающего холода. Петербург, бывшая столица, был крупным и нарядным городом, с высокими домами, дворцами и множеством мостов, но даже он не мог соперничать с Омском.

Огромные дома тянулись к самому небу, сверкая блестящими стеклами, в которых отражалось низкое, но еще яркое по сравнению с петербуржским солнце. Кузя попробовал посчитать этажи в здании, по форме напоминающем высокую заостряющуюся кверху башню. «Небоскреб», – всплыло в памяти подходящее слово. На двадцатом этаже он миновал башню, даже не досчитав до половины. Останавливаться было нельзя – он летел по делу. Ему нужен вокзал. Значит, надо найти железнодорожные пути.

Он направился к видневшейся внизу реке. Вблизи она оказалась похожей на Неву: такие же гранитные набережные с лестницами, уходящими в воду, и массивными кольцами причалов. Наверное, архитекторы, украшавшие столицу, действительно хотели сделать Иртыш похожим на петербургскую сестру. Кузя заметил множество дворцов и парков. Неудивительно, переселяясь в новую столицу, каждый знатный род наверняка захотел построить себе дворец не хуже, чем был у него в столице прошлой. Однако и дворцы, и доходные дома выглядели не так, как в Петербурге. Эти особняки казались более… современными? Кузя не очень понимал, в чем тут дело, но сияющие огромными окнами здания смотрелись не так, как привычные уютные доходные дома Петербурга. В таких дворцах должно быть очень светло. И холодно. Кузю передернуло на ледяном ветру. Но наверняка люди придумали что-то новое для их отопления.

Люди всегда что-то придумывали. Из учебника географии Кузя знал, что Омск стал столицей совсем недавно – всего шестьдесят лет назад, а до этого был просто маленьким провинциальным городом, через который проходила главная железная дорога, идущая через всю Сибирь на Дальний Восток. Эх, когда-нибудь он попадет и туда, во Владивосток, и посмотрит на те самые горы, в которых он сам якобы скрывался от преследования властей.

Огромный город раскинулся по обеим берегам реки. Как много людей здесь живет? Городу, казалось, нет предела, только вдалеке зеленел темный массив начинающегося леса. Даже Кузя своим зрением дива различал его с трудом. Огромные башни сменяли дома поменьше, в окнах горел свет.

Но все-таки, несмотря на впечатляющий размах столицы, Петербург нравился Кузе больше. Старый город казался более уютным по сравнению с современным, но немного однообразным Омском. Подумав, Кузя пришел к выводу, что это оттого, что столицу строили очень быстро. Понятно, что при строительстве использовались дивы, но колонны, статуи и красивую лепнину должен придумать и нарисовать человек. А здесь думали об удобстве, а не о красоте.

А вот и железнодорожный мост. Отлично. Если лететь вдоль рельсов, можно попасть прямо на вокзал.

Зато вокзал оказался копией Царскосельского – только увеличенной в несколько раз. Самый настоящий дворец! И колонны, и лепнина, и резные кованые решетки: Омский вокзал точно украшал человек. Шесть этажей, сводчатые окна которых тоже сияли предзакатным огнем. Кузя опустился на землю между припаркованных на просторной площади автомобилей и принял форму кота, тут же поежившись от пронизывающего ветра. Внутрь. Скорее внутрь, тем более, что, не миновав само грандиозное здание, на платформу не попасть.

Он помчался ко входу и увидел, что справа и слева от него вниз ведут длинные пандусы. Отлично. Центральный вход наверняка охраняют и, если заметят, вышвырнут кота за шкирку. А внизу может найтись вход попроще.

Спустившись, Кузя оказался перед дверьми с надписью «камеры хранения». Толкнув одну из них лапой, он проник внутрь и по первой же попавшейся лестнице рванул наверх, пока не добежал до освещенного гигантскими люстрами зала. Всюду сновали люди с чемоданами, тележками, рюкзаками. Играла музыка, периодически прерываясь сообщениями о том, что на какую-то платформу на посадку подан поезд.

Кузя осмотрелся: люди спешили к разным выходам, на которых были написаны номера.

Судя по табличкам со стрелками, платформ двадцать четыре. Ничего себе. Придется обследовать их все. Кузя вздохнул и, стараясь не попадаться под ноги пассажирам, помчался к одному из выходов.


Проснулся Аверин в полной темноте. Прислушавшись, понял, что в гостиной едва слышно разговаривает телевизор – значит, Кузя уже вернулся.

Аверин сначала сел, сделал разминку, потом встал и, уже стоя, проделал несколько упражнений. Это было теперь необходимо после каждого пробуждения. Проклятье. Сможет ли он когда-нибудь вернуться в прежнюю форму? Ведь и моложе он не становится.

Беспомощно лежа в постели после ранения, Аверин не единожды раздумывал, что может делать боевой колдун, когда станет совсем немощным. Станет обузой для родни, не важно, племянников или собственных детей? Тогда он решил, что примет предложение Академии и пойдет преподавать, лет эдак после семидесяти, если доживет, конечно. А пока будет стараться держать себя в форме.

Сейчас же решение проблемы лежало на тумбочке в коридоре. Надо обязательно показать бумагу с императорской подписью и гербовой печатью Кузе – и вообще отдать ему на хранение.

Интересно, а как обряд создания фамильяра трактует церковь? Не считается ли он разновидностью самоубийства? Или благородным самопожертвованием? Надо будет спросить при случае. Особенно верующим человеком Аверин никогда не был, но считал, что Бог существует. А почему бы, собственно, ему и не существовать? Без разумного начала не было бы никакого порядка.

Он нащупал трость и вышел из комнаты.

Кузя сидел на ковре в гостиной, уставившись в экран. На стук двери он обернулся и вскочил:

– Я все сделал. Девушку не нашел. Все обнюхал тщательно, и пришлось укусить дворника за валенок. Но я не сильно, честно.

– Пнул?

– Ага. И метлой приложил. А я, между прочим, был делом занят!

– Он тоже. Ладно. Почему ты опять сидишь на полу? Вот же диван.

Кузя посмотрел на Аверина из-под челки:

– Вы очень непоследовательны, Гермес Аркадьевич. То ругаете меня за то, что я сижу в кресле, то за то, что сижу на полу.

Аверин усмехнулся:

– Не вижу непоследовательности. Люди не сидят на полу, они сидят на диване. Если они, конечно, не японские колдуны. А кресло мое. В нем сижу только я. По-моему, все предельно просто.

– А если вы не узнаете, это считается? – Кузя хитро прищурился.

Аверин вздохнул:

– Считается. Я тебя спрошу, и ты сам все расскажешь. И я тебя накажу. Когда-нибудь я разрешу тебе меня сожрать. Но вот сесть мне на шею – точно нет, и не надейся. Кстати, о еде. Ты что-нибудь от ужина оставил?

– Конечно! Пальцем ничего не трогал!

– И не лизал?

– И не лизал!

– Тогда сходи в коридор и принеси оттуда футляр. Там документ, подтверждающий, что ты – будущий фамильяр. И пойдем в столовую, это надо отметить.

Императорский Див. Колдун Российской империи

Подняться наверх