Читать книгу Таинственный пассажир - - Страница 9

Поезд плавно подошел к перрону Белорусского вокзала в Москве. Все пассажиры уже были одеты и готовы к выходу; многие с чемоданами и свертками в руках столпились в узких коридорах, высматривая родных, знакомых, выкликая носильщиков.

Андрей Рябинин тоже приготовился. Новенький китель с золотыми погонами плотно облегал его юношескую фигуру, сапоги были отлично начищены, на фуражке – ни пылинки. Только лицо – загорелое и чисто выбритое – выглядело уставшим. Крепко сжатые губы и блеск в глазах свидетельствовали о волнении.

Вот и Москва, куда он так рвался, о которой столько мечтал там, за границей.

Собираясь в отпуск, Андрей решил, что на одной из крупных станций на пути из Берлина в Москву он даст телеграммы сестре и Зое, извещая о своем приезде. Но после того, что произошло при последнем разговоре с фрау Гартвиг и на следующий день, в него вселилась какая-то необъяснимая тревога. Все личные планы потускнели. Телеграмм он не послал и теперь шел в толпе по перрону вокзала один, никем не встреченный и, как ему казалось, никому не нужный.

Сестра с мужем жили в новом, недавно выстроенном доме на улице Левитана, невдалеке от станции метро с красивым и звучным названием «Сокол». Еще позавчера Андрей рассчитывал остановиться у сестры, где ему, несомненно, будут очень рады, встретят радушно, гостеприимно. Теперь же он нерешительно стоял на тротуаре привокзальной площади, не зная куда направиться. В гостиницу? Но разве в такую горячую пору достанешь номер? К Зое? Нет, это неудобно перед ее родителями, да и сам он будет чувствовать себя неловко. Не жених же он, в самом деле… А других родственников или близких знакомых в городе нет. Что же делать? Не стоять же здесь, у вокзала, до бесконечности.

Площадь уже опустела, схлынул шумный многолюдный поток прибывших пассажиров, и вновь появились свободные такси. Андрей шагнул к ближайшей машине, шофер распахнул дверцу, включил счетчик и повернул голову к лейтенанту:

– Куда ехать?

Еще секунду назад Андрей колебался. А сейчас поспешно, будто опасаясь изменить свое решение, проговорил:

– В центр. К Министерству внутренних дел.

В приемной министерства стояли и сидели ожидающие, и Андрей сначала растерялся: к кому обратиться? Затем его охватило сомнение: кому нужна эта история с кольцом, которая, может быть, никакого интереса и не представляет?

Не выпуская из рук двух небольших чемоданов, он подошел к одному из дежурных и спросил, с кем можно поговорить по вопросу, в котором он сам еще толком не разобрался, но который, может быть, заинтересует работников МВД. Дежурный оглядел лейтенанта и попросил подождать. Через несколько минут он провел Рябинина в кабинет. Немолодой подполковник с тремя колодками орденских лент на кителе предложил лейтенанту присесть, а чемоданы поставить в сторону, там, возле стены.

– Вот так, – сказал добродушно подполковник, когда Андрей присел на стул возле большого письменного стола, уставленного несколькими телефонами. – А теперь я готов слушать. Что привело вас к нам и, по-видимому, прямо с вокзала?

– Да, прямо с вокзала.

Рябинин сбивчиво, сумбурно начал рассказывать всю историю с подарком для сестры, который он получил, затем вернул старухе, погибшей на следующий день от несчастного случая. Лейтенант спешил, стараясь как можно скорее высказать все, что волновало его.

– Понятно, – прервал его подполковник. – Подробности пока не нужны. Прошу вас предъявить свои документы.

Он внимательно рассмотрел все документы Рябинина, вернул их, спросил некоторые данные о сестре Андрея и о ее муже, сделал какие-то пометки в лежавшем на письменном столе блокноте и затем сказал:

– Вы правильно сделали, лейтенант, что пришли к нам. Попрошу вас чемоданы оставить здесь, а самому подождать в приемной. Я доложу кому нужно о вашем приходе, закажу вам пропуск. Вас примет товарищ, которому вы все подробно расскажете. Минутку… Рябинин, Андрей Игнатьевич?

– Так точно.

– Хорошо. Пропуск вам принесут сюда.

…Время тянулось томительно долго. Андрей непрерывно поглядывал на часы, и ему казалось, что стрелки часов движутся медленно, очень медленно.

Через сорок минут Рябинина принял полковник Дымов. Лейтенант так же взволнованно и сбивчиво, как и в недавней беседе в приемной министерства, начал было рассказывать о своей последней встрече с фрау Гартвиг и подарке для сестры, однако Дымов, дружески улыбаясь, остановил его:

– Прежде всего успокойтесь, товарищ лейтенант. Рассказывайте не спеша, по порядку. Не возражаете?

– Конечно… Простите, товарищ полковник, я волнуюсь…

– Вот я и хочу, чтобы вы успокоились, тогда и побеседовать мы сможем поподробнее.

Сергей Сергеевич стал расспрашивать Рябинина о жизни и службе в Германии, о зарубежных впечатлениях, о самочувствии и отдыхе советских офицеров. Отвечая на вопросы полковника, Рябинин постепенно успокоился, незаметно для самого себя втянулся в беседу и, естественно, перешел к рассказу о сестре, о фрау Гартвиг, о последней встрече с ней, о полученном и возвращенном подарке и о неожиданной смерти Гартвиг за два часа до его отъезда в Москву. Дымов слушал молча и очень внимательно, изредка прерывая Рябинина короткой репликой или уточняющим вопросом.

– Не можете ли вы описать наружность гостя фрау Гартвиг? – спросил Дымов, делая пометки на большом листе бумаги.

– Фигура у него запоминающаяся… Высокий, худой, костлявый… большие красные руки… Что еще? Взгляд какой-то тяжелый, неприятный. Да, если не ошибаюсь, на щеке у него бородавка или что-то вроде этого.

– Так, так. Хорошо…

Карандаш Дымова быстро бегал по бумаге.

– Раньше вы его в квартире Гартвиг никогда не видели?

– Нет, никогда.

– О своей больной приятельнице фрау Гартвиг вам рассказывала?

– Нет, никогда.

– С сестрой вы переписывались?

– Очень редко.

– Она когда-нибудь обращалась к вам с просьбой зайти к фрау Гартвиг, передать привет, достать какую-либо вещь?

– Нет, ни разу.

– Хорошо… Что собой представляет кольцо? Вы его видели?

– Нет. К сожалению, я даже не раскрыл футляр.

– Да, это жаль, – задумчиво протянул Дымов, но, заметив огорчение и смущение на лице лейтенанта, добавил: – Собственно, вы и не успели этого сделать.

– Конечно, – охотно откликнулся Рябинин. – Так неожиданно все получилось.

Зазвонил телефон. Дымов поднял трубку.

– Полковник Дымов… Да, да… Понятно. Хорошо, Алексей Петрович, заходите.

Дымов повесил трубку и поглядел на Рябинина, как бы вспоминая, на чем был прерван их разговор.

– Вы все рассказали, товарищ лейтенант?

– Кажется, все, товарищ полковник.

– Все, так все! – Полковник помолчал и неожиданно добавил: – Что же касается ваших родственников, о которых вы рассказали у нас в приемной, то вы несколько ошиблись, товарищ лейтенант. Муж вашей сестры Иван Васильевич Барабихин не капитан, а инженер-майор, и название института, в котором он работает, вы немного перепутали.

Рябинин смутился и признался полковнику, что, вероятно, «поотстал», так как давно ничего не слыхал о сестре и о ее муже. Ему не терпелось узнать, почему полковник так хорошо осведомлен о Барабихине, но он сдержался и ничего не спросил.

А Сергей Сергеевич уже расспрашивал, как доехал лейтенант, знает ли сестра о дне его приезда, позвонил ли он с вокзала домой? Получив ответы на все эти вопросы, полковник удовлетворенно кивнул головой.

В дверь постучали. Вошел невысокий беловолосый капитан с открытым, приветливым лицом.

– Разрешите? – Капитан остановился на пороге.

– Да, да… Заходите.

Рябинин встал, приветствуя старшего по званию. Капитан вежливо наклонил голову.

– Лейтенант Рябинин, сегодня приехал из Берлина, – сказал Дымов. – Пришел поделиться своими берлинскими впечатлениями и сомнениями. Они пока весьма расплывчаты, но любопытны… Да, да, весьма любопытны…

Капитан промолчал, ожидая дальнейших подробностей, но полковник поднялся и добавил:

– Алексей Петрович, побудьте здесь вместе с лейтенантом. Я скоро вернусь.

– Хорошо, Сергей Сергеевич.

Дымов вышел. Капитан с откровенным любопытством оглядел лейтенанта и уселся на диване, стоявшем возле стены. Рябинин ожидал, что капитан начнет расспрашивать его о чем-нибудь, но тот придвинул к себе пачку газет, лежавших на диване, развернул одну из них и углубился в чтение.

– Не хотите ли посмотреть свежую газету? – дружелюбно предложил он через минуту.

– Благодарю вас, с удовольствием!

Рябинин взял «Правду». Передовая статья была посвящена уборке урожая. Телеграммы со всех концов страны сообщали об успехах сталеваров, о достижениях текстильщиков, о научных конференциях в институтах Академии наук. В сообщениях из-за границы мелькали заголовки: «Подрывная деятельность американской разведки», «Новые провокации против стран народной демократии», «Реакционеры не унимаются»… Андрей просматривал заголовки, прочитывал отдельные абзацы, но сосредоточиться не мог. Его волновал вопрос – чем кончится вся эта история? Может быть, он зря побеспокоил работников МВД, сейчас выяснится, что все его подозрения и страхи напрасны, и он уйдет отсюда успокоившийся, с облегченным сердцем.

Полковник долго не возвращался. Иногда звонил телефон. Капитан вставал, снимал трубку и негромко отвечал:

– Капитан Уваров слушает… Полковника нет, скоро вернется. – Потом опять усаживался и шуршал газетами.

Наконец дверь открылась и Дымов вошел в кабинет, как показалось Рябинину, возбужденный, с большим пакетом в руках. Походка его была быстрой, движения стремительны, и весь он выглядел подтянутым, помолодевшим. Уваров при первом же взгляде на своего начальника понял, что «нащупано» интересное, важное дело и предстоит серьезная работа. Именно в такие минуты полковник обычно преображался – исчезала усталость, в глазах появлялся «огонек», в голосе звучали властные нотки, и всех окружающих он заражал неиссякаемой энергией и трудоспособностью.

Дымов сел за стол, положил перед собой пакет и удовлетворенно сказал:

– Не зря вы пришли к нам, лейтенант, не зря…

У Рябинина снова сильно заколотилось сердце, он весь подался вперед, ожидая, что еще скажет полковник. Но тот неожиданно спросил:

– Скажите, вы комсомолец, коммунист?

– Кандидат… Раньше был в комсомоле…

– Отлично… Так вот, слушайте. Даю вам как молодому коммунисту, поручение. Вы должны выполнить его точно, иначе испортите нам все дело…

– Я готов, товарищ полковник, сделать все, что необходимо. Я готов…

– Не сомневаюсь, – прервал его Дымов и улыбнулся. – Пока от вас требуется немногое… Прежде всего давайте посмотрим с вами одну фотографию.

Дымов вынул из пакета фотокарточку и протянул ее лейтенанту. С карточки на Рябинина глянуло худое, хмурое лицо гостя, которого он видел в квартире фрау Гартвиг за день до своего отъезда. Рябинин невольно отшатнулся в изумлении. Правда, на фотографии старик казался моложе, его жилистую шею подпирал высокий белый воротничок со старомодным черным галстуком; выглядел он торжественно, как на параде, но Андрей сразу узнал его.

– Это тот самый, которого я видел у Гартвиг, – возбужденно проговорил Рябинин, возвращая карточку. – Безусловно. Это он!

– Вы не ошибаетесь?

– Нет, ошибиться невозможно… На снимке даже бородавка заметна. Поглядите.

Дымов тоже внимательно всмотрелся в фотографию, мельком оглянулся на стоявшего позади Уварова и снова спрятал в пакет.

– Спасибо, лейтенант. – В голосе Дымова Рябинин уловил что-то теплое, задушевное. – Я тоже думаю, что вы не ошиблись. Нет, лейтенант, мы с вами не ошиблись, – повторил полковник, подчеркивая слово «мы». – А теперь слушайте меня внимательно. О вашем приходе к нам – никому ни слова. В том числе – ни сестре, ни ее мужу… Не подумайте о них ничего плохого – так нужно в интересах дела и для их спокойствия. Понятно?

– Понятно! А о том, что произошло в Берлине?

– Об этом можете говорить. Только не пытайтесь делать какие-либо выводы, они преждевременны. Возможно, вы нам понадобитесь. Нам нужна будет ваша помощь. Вот вам наши телефоны – мой и капитана Уварова.

Дымов записал номера телефонов и протянул лейтенанту листок, вырванный из блокнота.

– Если появится необходимость – звоните. Если вы нам будете нужны – вызовем. Ясно?

– Ясно.

– Где вы собираетесь остановиться?

– Я еще не решил, товарищ полковник. Хотел пожить у сестры… Но, может быть, мне лучше устроиться в гостинице, в офицерском общежитии?

– Что ж, пожалуй, это неплохо. Устроиться сумеете?

– Поеду в комендатуру. Надеюсь, что в общежитии койка найдется.

– Ну, хорошо. Если будут затруднения – позвоните, я вам помогу. А теперь – спасибо за приход. Желаю успеха… Побольше отдыхайте, побывайте в театрах, музеях, на стадионе «Динамо». Небось любите футбол?

– Болею, товарищ полковник…

– Не сомневаюсь. Ну а любимая девушка, невеста, есть? Ждет, наверно?

Рябинин замялся, не находя слов для ответа. Дымов хитро подмигнул:

– Секрет? Ну, раз так – спрашивать не буду. В эти секреты мы не вмешиваемся. Давайте ваш пропуск, лейтенант.

Дымов расписался на пропуске, прихлопнул его небольшой печатью и, пожимая руку лейтенанту, проговорил:

– До скорого свидания… Рад был с вами познакомиться.

Когда Рябинин вышел, в кабинете воцарилась тишина. Уварову хотелось о многом спросить, узнать, что сообщил лейтенант, что за фотографию принес и показал полковник, но он привык не задавать лишних вопросов и ждал, когда начальник заговорит сам. Дымов, наклонившись над столом, казалось, что-то обдумывал, взвешивал, сопоставлял. Прошла минута, другая… Наконец полковник поднял голову и медленно сказал:

– Поспешность в суждениях ведет к неправильным выводам, уважаемый Алексей Петрович.

Уваров не выдержал:

– Это упрек, Сергей Сергеевич?

– Если хотите – да, упрек.

– По какому поводу?

– По поводу того, что поспешность обычно ведет к неправильным выводам. Впрочем, вы все сами поймете – и очень скоро. Скажите, как с заданием по делу Барабихиных?

– Все в порядке, товарищ полковник.

– Точнее?

– Барабихины ведут замкнутый образ жизни. Почти нигде не бывают, да и к ним редко кто захаживает. Майор и дома, очевидно, работает.

– Дома?

– Так точно… А жена днем – в городе, вечерами – дома. Нормально живут!

– Очень хорошо. И все же сейчас нам особенно важно быть начеку. Да присаживайтесь, Алексей Петрович, чего зря стоите?

Капитан присел на стул и спросил:

– Сергей Сергеевич, что-нибудь новое произошло, дополнительные данные получили?

– Получил, дорогой товарищ, получил! И совсем с другой стороны.

– Что именно? – Уваров подался вперед.

– Лейтенант Рябинин, который только что был здесь, – родной брат жены Барабихина. Он сегодня приехал из Берлина. Он должен был привезти сестре подарок от фрау Гартвиг, кольцо.

– Гартвиг! – не удержался капитан. – Мы о ней запрашивали.

Дымов постучал пальцем по пакету, который лежал перед ним на столе.

– Вот здесь ответ из Берлина на наш запрос. Домохозяйка Марта Гартвиг – мать активиста Союза свободной немецкой молодежи Пауля Гартвиг – честная, лояльная немецкая женщина. – Он помолчал и тихо добавил: – Ее уже нет в живых. Два дня назад она погибла под колесами легкового автомобиля. Об этом же нам сообщил лейтенант Рябинин.

Полковник умолк и задумался. Молчал и капитан Уваров. Так прошло несколько минут. Полковник вышел из-за стола и зашагал по кабинету.

– Возможно, что смерть фрау Гартвиг – трагическая случайность. В таком городе, как Берлин, она вполне вероятна. Но все, что предшествовало этой смерти, – очень странно, очень странно. Попробуем, Алексей Петрович, разобраться в том, что у нас есть…

Сергей Сергеевич подошел к столу, взял лист бумаги и размашисто написал: «Лаборатория “С” – Барабихин», заключив эти слова в большой квадрат. Он соединил его с маленькими квадратиками и кружочками, каждый из которых имел свое название. Слева от большого квадрата он расположил всех, известных ему по Берлину лиц: владелец комиссионного магазина Штрумме, тонкой чертой соединенный с Гартвиг, тянулся далее через Рябинина к сестре лейтенанта и к Барабихину. А справа от большого квадрата появилась Липатова, с нею пунктиром был соединен Сиротинский. Подумав несколько секунд, Сергей Сергеевич зачеркнул линию, соединявшую Сиротинского и Липатову, и квадратик с Сиротинским оказался изолированным, но ненадолго. Возникла новая линия, она тянулась от Сиротинского прямо к Барабихину и останавливалась где-то на полпути, как выпущенная, но еще не долетевшая стрела.

Потом твердо, не раздумывая, Дымов соединил линии, идущие от кружочков с именами Штрумме и Сиротинского, и над точкой их соединения надписал: «Берлин».

Алексей Петрович Уваров внимательно следил за возникающей на бумаге схемой… Он начинал понимать ход мыслей начальника… И для него тоже схема переставала быть безжизненным, непонятным и неумело сделанным чертежным наброском. Она превращалась в поле боя. На схеме жили, сталкивались люди – друзья, враги; их планы, устремления, судьбы причудливо и пока еще не совсем ясно переплетались, противостояли друг другу. И в наступившей тишине, глядя на склоненную над схемой седую голову начальника, капитан Уваров ощутил прилив радости за то, что партия доверила ему, Уварову, большую и трудную работу чекиста, поставила его на линию огня.

– Алексей Петрович, – внезапно спросил Дымов. – Барабихины живут в отдельной квартире?

– Нет, Сергей Сергеевич. Я же докладывал. В квартире три комнаты. Две из них занимают Барабихины, а в третьей живет одинокая женщина. Учительница 254-й средней школы Анна Андреевна Кротова.

Выслушав помощника, Дымов прищурил глаза и тыльной стороной руки потер лоб, обдумывая внезапно возникшую мысль. Видимо, эта мысль пришлась весьма кстати, так как полковник, продолжая все так же щуриться, с довольным видом взглянул на Уварова и сказал:

– Вот что, Алексей Петрович! Бери-ка машину и быстро, вежливо, аккуратно доставь сюда соседку Барабихиных. Как ты ее назвал?

– Кротова Анна Андреевна.

– …Анну Андреевну Кротову… Без шума и посторонних глаз.

Уваров встал:

– Есть, Сергей Сергеевич! Разрешите идти?

– Иди, да поскорее!

Когда капитан вышел, полковник еще несколько секунд сидел в задумчивости, потом неторопливо снял телефонную трубку, набрал номер и попросил начальника немедленно принять его.