Читать книгу Курсант. Назад в СССР 5 - - Страница 2

Я спустился в кабинет (он же и жилая комната по совместительству) коменданта общежития. Взял телефонную трубку:

– Алло! Никита Егорович?

– Привет, Андрей Григорьевич! – радостно проговорила трубка голосом Горохова. – Как здоровье? Как себя чувствуешь?

– Да нормально все… Кашель еще маленько, пневмония, чтоб ее, затяжная получилась какая-то…

– Ну, ты давай, таблетки ешь горстями, или что там тебе прописали.

– Только витамины уже, а что случилось, Никита Егорович? Вы же не о здоровье звоните справиться?

Было слышно, как Горохов на том конце вздохнул.

– Ты прав, Андрей, дело важное, давай собирай манатки и в Москву дуй. Закрывай свой больничный раньше срока. Без тебя никак.

– Так вы же в Латвии, вроде, всей группой сейчас находитесь? Хищение янтаря расследуете. Катков рассказывал.

– Да все, закончили мы это дело… Там все просто оказалось. Кроме работников комбината еще и местный Главк был замешан. Поэтому областные и не могли разрулить. Сейчас по делу… Я уже начальнику школы позвонил. Они на тебя новый приказ на командировку состряпать должны и командировочные как положено оформить. Завтра деньги в бухгалтерии получишь – и покупай билет на самолет…

– Ясно, – такой скорый отъезд из Новоульяновска, конечно, не входил в мои ближайшие планы – соскучился я по Соне, по друзьям и родителям, но, услышав такую новость, не сказать, что я расстроился.

В глубине души даже обрадовался намечающимся приключениям. Да и Горохов, сдавалось мне, вздыхал не так чтоб искренне. Но радость эту я запрятал поглубже. Потому как перед своей совестью и Соней, когда буду сообщать ей пренеприятнейшее известие, вид должен иметь понурый и горем подернутый. Дескать, на работу вызывают, даже поболеть толком не дают, сволочи. Но что ж делать. Служба государева. Родина в опасности. Труба зовет… Что там еще говорят по этому поводу?

– А что за дело хоть, Никита Егорович? – не сдержал я любопытства.

– Не по телефону, Андрей, прилетишь – все узнаешь, – Горохов заговорщически понизил голос. – Но одно могу сказать точно… Сложно нам будет. Поэтому и говорю, без тебя никак. Да и Катков про тебя все спрашивает. Мол, скоро Андрей в строй встанет?

– Катков? Не знал, что мы теперь с ним друзья. Правда, он звонил разок. Ну, ладно… А Света?

– А что Света?

– Не спрашивает? Ну… Про меня?

– Замуж Света вышла, не до спрашивания сейчас ей.

– Как замуж? За кого? Когда успела-то?

Не успел я поймать отвисшую челюсть, как уже услышал смешки Горохова.

– Шучу я, Петров, много вопросов задаешь. Давай выздоравливай. Срок тебе до завтра включительно на избавление от всех хворей. А, нет… Лучше сегодня перестань хворать. Приказ ясен?

– Так точно, тврщ плник!

– Ну я не полковник, а старший советник юстиции.

– Ну, это же по-ментовски эквивалент полковника. Так что, товарищ полковник, разрешите собирать вещи?

– А что там тебе собирать-то? Не на курорт летишь.

– А город-то хоть какой?

Общий сбор в Москве, но все же хотелось хоть что-то узнать.

– Не по телефону Андрей, все скоро узнаешь. Все, бывай.

Пик, пик, пик, – монотонно зазвучала трубка. Я обернулся. За спиной стояла баба Глаша и грела уши. Я глянул на наручные часы. Почти семь вечера, а друзей все нет. Погодина могли на работе задержать. Позвоню-ка я ему в кабинет. Может, и правда там?

– Баб Глаш, – улыбнулся я. – Можно еще звякну от вас? По делу…

– Я тебе, что? Переговорный пункт главпочтамта? Телефон казенный. Не положено. Вот если пролет на своем этаже подметешь, тогда разрешу.

– Конечно, подмету, – закивал я, уже вставив палец в отверстие над цифрой “семь”. – Вот только сегодня у меня гости, а завтра в командировку. Вернусь и обязательно подмету.

Комендант фыркнула и что-то пробурчала под нос. Я не расслышал, но вроде про никчемную молодежь, про бардак в общежитии, про то, что все всем до лампочки…

– Слушаю, Погодин, – серьезным голосом тем временем ответила мне трубка.

– Скажи-ка мне, Федор Сергеевич, почему твоя задница еще в кабинете торчит, а не у меня в общаге пиво пьет?

– А, Андрюх! Привет… Тут это… – Погодин замялся. – Не получится сегодня, похоже. Мероприятие у нас внеплановое вдруг нарисовалось.

– Понимаю, – съязвил я. – Вечерняя дураковка. Но я тебе не жена и в совещания неожиданные не поверю.

– Да не совещание вовсе, а обыск мы должны провести. Срочно.

– Федор Сергеевич, ты сегодня дежуришь?

– Нет.

– Ты в усилении?

– Нет.

– Ну, так давай тихой сапой смывайся с работы. Прям уж обыск без тебя не проведут один.

– Семь.

– Что – семь?

– Семь обысков. Их все одновременно надо провести, чтобы не упустить никого и ничего.

– Как семь? Вы там войну преступности масштабную объявили? Ловите профессора Мориарти в пятницу вечером? Именно сегодня? Нашли время. До понедельника не ждет?

– Да тут такое дело… Помнишь магазин “Океан”? Здоровый такой, со складами своими. Открылся пару лет назад возле Набережной.

– Конечно. Кто же его не помнит? Это же первый сетевой магазин в Союзе. По всей стране такие отгрохали.

– Ага, фирменный… Так вот, его директора с валютой задержали. Сумма большая оказалась. С его зарплатой такую лет сто копить. Стали копать, что да как. Оказалось, он икрой приторговывал нелегально. По цене завышенной продавал мимо кассы. Вот теперь надо обыск провести, пока его семейка улики не замела. На даче, в гараже, по месту работы, по месту жительства его брата, его зятя и других родственников. Есть информация, что они все замешаны в рыбном деле. Половина из них там трудоустроена даже. Кто завскладом, кто товароведом.

– Ясно, – с досадой произнес я. – Значит, пиво будем с Быковым и Трошкиным дегустировать без тебя.

– Погоди, Андрей… А ты помочь не хочешь?

– Пятница же?

– У нас народу, капец, как не хватает. Всех подняли, кто хоть как-то может в оперативно-следственных действиях участвовать. Даже кинолога дядю Васю.

Да, труба дело, если уж до дяди Васи дошли.

– Он же старый, как сам Дзержинский? – еще более недовольным голосом переспросил я.

– И он так сказал. Но все равно загребли, щас на инструктаже в актовом зале сидит вместе со всеми приданными силами. Верещал, что ничего не смыслит в обысках. Его, мол, дело маленькое. Собачек кормить да какашки за ними убирать. А начальник управления его мордой тыкнул в его же прошлое. Напомнил кинологу, что тот десять лет опером землю топтал. До службы в собачатнике.

– Ну, я же говорю, старый дядя Вася, – усмехнулся я. – Склероз, видать, вот и забыл. А от меня-то что требуется?

Я давно уж понял, что отвертеться у меня не получится. Не по-дружески будет. Да и прав Горохов, мне на сборы много времени не нужно.

– Да ничего особенного. Приезжай на Литейную 234 через минут сорок. Поможешь квартиру блокировать. Чтобы не смылся никто… Я туда только с дядей Васей и следаком отряжен. Трое нас всего. Вот и представь. Жопа чует, что облажаемся. Сам-то я тоже ни разу в обысках не участвовал. И следак зеленый совсем, как тля по цвету. Да и по размерам тоже. А с тобой спокойнее как-то будет…

– А что за рать у вас такая? Из двух человек и одного старика? Не могли вам людей выделить?

– Так я же говорю, нету больше. Всех уже раскидали, кого могли. А наш адресок посчитали самым бесполезным. Якобы там живут сродные братья подозреваемого. Армяне. Вроде как не при делах. Недавно в городе. Но для формальности проверить надо их. Чтобы исключить, так сказать.

– Вдвоем живут?

– Да, квартиру сняли. Переехали недавно из Алаверди. Мясом в коопторге торгуют. Представляешь?

Погодин был искренне удивлен.

– А что такого?

– Ну, как бы это не мужское занятие… Продавцом работать. Так что? Поможешь?

– Ладно, только я ненадолго. Через часик Быков с Трошкиным должны прийти. Помогу тебе в квартиру проникнуть, а там уже дальше сам.

– Спасибо, Андрюх!

Я положил трубку. Баба Глаша, что с интересом слушала мой разговор (детективы она обожала), теперь демонстративно уперла руки в бока:

– Петров! Я думала, никогда не наговоришься! Аппарат, поди, уже перегрелся. Сколько трещать-то можно? Вернешься с командировки – три пролета подметешь!

– Не греется телефон, баб Глаш, – улыбнулся я. – А подмести – подмету.

Я наказал Соне встретить друзей и развлекать их до моего приезда. Квадратный коротыш “Саратов” затарен пивом и воблой. Будет чем заняться гостям, соскучиться не успеют.

Я поцеловал Соню, шлепнул ее там, где звонко, и поспешил вниз, где у подъезда в гордом одиночестве стояла моя ласточка. Похоже, что среди обитателей общежития я вообще был единственным обладателем автомобиля. Да еще и “Волги”.

До нужного адрес добрался быстро. Даже опередил опергруппу. Прибыли они минут через десять на стареньком красном “Москвиче” четыреста двенадцатой модели с пожамканными дверями и замятыми передними крыльями.

– Привет! – воскликнул я, разглядывая вылезающих из машины троих милиционеров. – Что, служебки все по “нормальным” обыскам разъехались, а вам это корыто досталось?

– Вообще-то это моя машина, – насупился возрастной широкоплечий детина с лицом Валуева, но глазами добрыми, как у спаниеля.

Когда он выгребся из машины, ее задние рессоры облегченно скрипнули.

– Извини, дядь Вась, не признал твою ласточку. У тебя же шестерка вроде была. Новая совсем.

– Была да сплыла, – буркнул здоровяк. – Развелся я, Андрюха, вот разменял ласточку на корыто.

– А я-то думаю, почему в машине псиной несет? – подал голос молодой следак. Внешне он напоминал Максима Перепелицу. В плечах неказист, непослушный вихор на полголовы, глаза шкодливые, но умные. – Ты что, дядя Вася, собак на нем возишь?

– Да я сам как собака, – вздохнул тот. – Пропах насквозь на питомнике, только что не гавкаю. Ну что, молодежь! Пойдемте делом займемся.

Вошли в подъезд. Тесный лифт едва нас вместил. Кинолог даже голову пригнул. Сколько в нем роста, интересно?

– Жмите уже на кнопку кто-нибудь, – ворчал “Перепелица”, тщедушное тельце которого приперли в угол.

– Какой этаж? – спросил я.

– Четвертый, – ответил Погодин. – Одиннадцатая квартира.

Я потянулся к панели с кнопками, но туша Василия все перегородила.

– Дядь Вась, подсоби, – прокряхтел я. – Не могу дотянуться.

Тот неуклюже развернулся и ткнул заскорузлым толстенным пальцем в панель. Как таким пальцем он умудряется еще в кнопки попадать? Кажется, что он надавил на несколько сразу.

Лифт дернулся и загудел. Натужно повез нас наверх. Ехали слишком долго. Или лифт дохлый, или нас много. Двери открылись, и мы высыпали на лестничную площадку.

– Вот эта квартира, – следователь уверенно повел к средней, что была почти напротив лифта.

– Откуда ты знаешь? – спросил я. – Тут же номеров нет.

– Посчитал. По три квартиры на этаже. Эта, значит, – уверенно заявил он. – Звоните. Только надо представиться службой какой-нибудь. Газовой, например. А то вдруг не откроют.

Насчет этого он был прав. Обыск – это такое скользкое следственное действие с непредсказуемым началом и концом. Бывало в прошлой жизни, на обысках, в которых мне приходилось участвовать, “клиенты” глотали смертельные дозы наркоты (чтобы не приписали хранение – ума, конечно, палата), некоторые вообще пытались выброситься из окон. Приходилось их от окон оттаскивать, а первых от наркоты откачивать.

Я позвонил в дверной звонок. Тот мерзко затрезвонил, казалось, на весь подъезд. Слышим шаги. Глазок погас, кто-то прильнул к нему изнутри. Мы, естественно, попрятались за угол, оставив Василия в гордом одиночестве. В отличие от нас, мажористой молодежи, Василий больше всех походил на газово-сантехническую службу своей одеждой и вообще потертым видом. Даже куртка цвета узбекского ослика напоминала спецовку.

Обитатель квартирных недр нас обозрел и через пару секунд выдал стандартный вопрос, поданный через дверь голосом таким, будто мы его семью похитили, деньги и куртку замшевую в придачу. Две.

– Х-кто?!

– Горгаз, – не моргнув бессовестной мордой, выдал Василий. – Утечки проверяем.

– Время уже не рабочее, – пробурчал мужик за дверью.

– А аварии, гражданин жилец, не по графику случаются. Откройте, если не хотите пострадать от утечки. На соседнем участке квартира рванула так, что в живых остался только попугай. И то потому, что его еще не успели купить и принести из зоомагазина.

– Поздно уже. Не открою, – заявил бесстрашный жилец, которого судьба попугая никак не вдохновила.

Мы ретировались за угол на мини-совещание.

– Раз не открыли, значит, в квартире прячут что-то, – суетился молодой следак. – На верном пути мы, товарищи. Уж у меня чуйка – будь здоров. Попались армяне.

– Что делать-то будем? – чесал репу Погодин. – Как внутрь попадем?

– Конечно, – поморщился я. – Дядя Вася никак на газовика не похож. В плечах сажень, морда, как кирпич, и ростом с дядю Степу. Вот и не поверил ему жилец.

– Может, ты попробуешь? – обратился ко мне следователь, озадаченно зажевав нижнюю губу. – Поаккуратнее как-то поговорить. Издалека.

– Ага, – усмехнулся я. – Скажу, что из ЖЭК-а, что соседей топите. Так они и поверят после того, как к ним газовик-бандит долбился. Я предлагаю теперь уже не церемониться. Постановление на обыск законное имеется?

– Да, – кивнул “Перепелица”.

– Ну так а что мы голову ломаем? Дверь надо ломать, а не мозги…

– Подожди, – остановил меня Погодин. – Попробуем официально.

Он снова позвонил в дверь, в довесок для пущей настойчивости постучал кулаком по дерматину и прокричал в замочную скважину:

– Граждане Агавеляны! Откройте! Милиция. В случае отказа мы вынуждены будем ломать дверь.

Бум! Бум! Бум! – барабанил Федя по дери, показывая всю мощь советской милиции.

За дверью снова раздалось шарканье тапочек. В этот раз более энергичное. Глазок снова потух и оценивал нашу гоп-компанию. Признаться, на работников милиции мы слабо походили. Хоббит-следак с пронырливыми глазами. Пара поджарых парней (мы с Погодиным), напоминающие хулиганов городских джунглей. И громила дядя Вася, больше похожий на Франкенштейна, чем на советского милиционера.

В общем, товарищи армяне, естественно, нам не поверили и дверь не открыли. А даже если бы и поверили, и им есть что скрывать, то тоже бы не открыли. Эх… Жаль, что свидетели Иеговы еще не народились в Союзе. Так бы ими можно было притвориться. Этим блаженным почему-то всегда все открывают. Потому что знают, что если затихариться и не открыть, то паства будет приходить вновь и вновь, пока не добьется вашей аудиенции, чтобы донести слово божье.

Хотя я так и не понял, кто у них Бог. Вроде даже не Иисус совсем. Жаль, что их запретили. Забавные были люди…

Дверь нам так никто и не открывал. Возмущенный следователь, уже позабыв про свою должность, просто пинал ее ногами и плевался угрозами, спорил и пререкался с дверью, будто она была живой. Через несколько секунд выбился из сил и, насупившись, отошел в сторонку.

– Ну что, товарищи милиционеры? – я обвел всех взглядом начальника, решив временно взять командование на себя. – Ломаем? Все согласны?

– Вообще-то, как старший оперативно-следственной группы, – пискнул вдруг отдышавшийся следачонок. – Здесь я принимаю решения.

Он повернулся к сотрудникам и кивнул:

– Ломаем дверь.

– Вот это другой разговор, – оживился дядя Вася, засучивая рукава. – Кувалда есть?

– Неа, – растерянно захлопал глазенками следак.

– Да шучу я, – кинолог заботливо, словно малыша, отодвинул следователя в сторону. – А ну разойдитесь, пионеры. Сейчас дядя Вася фокус покажет.

Здоровяк отошел. Помотал головой, разминая шею (шея-то ему зачем в таком деле?) Разогнался и вдарил со всего маху по хлипкой дверце плечом. Вынес ее с петлями и другими корнями. Мы заскочили в квартиру.

– Милиция! – визжал следователь. – Никому не двигаться!

Но никто и не собирался двигаться. Более того, пузатый мужичок предпенсионного возраста с испуганной мордой Шурика (даже очки надел, как у Гайдаевского героя) вжался в стену прихожей. За его спинной держалась за сердце с барашками бигудей на голове пухлобокая жена.

– Не понял? – опешил следователь, чуть планшетку не выронив. – А где армяне?

– Какие армяне? – первой очнулась женщина. – Вы кто такие?! Мы сейчас милицию вызовем!