Читать книгу Охотник на мафию - - Страница 1

Глава 1.

Оглавление

Юрия Мамаева хоронили со всеми почестями, положенными погибшему от пули преступника офицеру спецназа. Были сказаны соответствующие случаю слова, прозвучали выстрелы салюта. Разошлись и разъехались скорбные родственники и знакомые. Когда место опустело, к укрытой цветами и венками могиле подошёл человек и положил четыре гвоздики.

– Извини, дружище, – сказал он. – Это тебе от нас двоих. Абдула прийти не смог. Лежит под капельницами. Очухается, мы с ним вместе придём. Прости, что меня не было с тобой.

Андрей заплакал.

– Прости, братишка!

* * *

Сознание возвращалось медленно. Сначала в сплошной тьме промелькнули вспышки северного сияния. Потом появились какие-то образы: человеческие лица, трава и муравей крупным планом, озеро, купающиеся люди. Парни, девушки, дети… Городские улицы, машины… В основном белые Тойоты. Мелькнули знакомые лица, но кто это, сознание сквозь сон не улавливало.

Потом снова резко потемнело и веки, дрогнув, приоткрылись. Перед глазами было лицо склонившейся над ним девушки. Её, чуть подведённые тушью, серые глаза с прищуром смотрели пристально и с интересом. Губы разошлись в улыбке.

– «Врач», – подумал полковник, поняв, что на женщине надета белая шапочка и халат. – «Значит я в госпитале. И это уже хорошо, что не в вонючей подворотне».

Он хорошо помнил, как бежал с автоматом в сторону выстрелов, а потом вдоль стеночки крался по подворотне в темноте, боясь нарваться на пулю, и нарвался. Кто-то хитрее него затаился в темноте, вероятно улёгшись в грязь, и выцелил его по силуэту на фоне звёздного неба. А он ползти по грязи не хотел. Не война же, в самом-то деле?! И дежурство только началось, ходи потом грязным, да и «комок» совсем новый, а новое пачкать сильно не хочется. К новому относишься бережно. Что к новой одежде, что к новой девушке. Полковник заметил вспышку одиночного выстрела и успел всадить в неё короткую очередь.

Пуля, принадлежащая ему, скользнула снизу вверх по бронежилету и… попала в горло.

– В горло? – удивился воспоминанию полковник.

Горло не болело совсем и, судя по всему, не было и забинтовано, а вот грудь при каждом вдохе-выдохе взрывалась болью в нескольких местах. Минимум в трёх.

– Гляди-ка, живой! – услышал он мужской удивлённый голос. – Удивительно. Очень редкий случай.

– За такую операцию нобелевскую премию давать надо, – сказала девица.

– За медицинские операции нобелевку не дают, – саркастически хмыкнув, сказал мужской голос. – Да и не за какие не дают.

Врач рассмеялся. По тону его голоса чувствовалось, что он был очень доволен, что пациент «скорее жив, чем мёртв».

Пациент, как не выворачивал глаза, говорящего не видел, а поднять голову от подушки не мог.

– А вот если описать случай в журнале, то почёт и уважение в медицинских кругах нам с тобой, Верочка, было бы гарантированно. Да-а-а… Но это не наш случай. Да и не нужно мне ничего… Главное, что он выжил! Но какое сердце! Ведь ни на секунду не остановилось. Я ковыряюсь в нём, пулю вынимаю, а оно дрожит, но бьётся. Бля-я-я!

Краешком сознания полковник понял, что этот голос ему был знаком, но имя… Имя человека – хозяина голоса, он вспомнить не мог.

– Почему вы, Андрей Юрьевич, говорите: «Мы»? – кокетливо проговорила девушка, продолжая заглядывать полковнику в зрачки. – Это всё вы.

– Нет-нет, Верочка, без вашего ассистирования я бы не справился.

– Да ну вас! Так и стоит перед глазами, как вы кусок кости ключичной доставали. Там же артерия… А крови сколько! А мусора и осколков! Бр-р-р! Он уже две недели лежит, а ни нагноений, ни сепсиса…

– Сплюньте, Верочка! Только не на пациента.

– Тьфу, тьфу, тьфу. Вы ювелир, Андрей Юрьевич.

– Если бы я был ювелиром, жил бы в Израиле, – хихикнул «Андрей Юрьевич».

– «Так», – подумал полковник, – «военврачей с таким именем-отчеством я не знаю. Или меня знают, а я нет? Так не бывает».

Полковник решил проверить горло. Не ранено ли? Руки поднять, чтобы потрогать, он не мог, как, впрочем, не мог и пошевелиться. Он чуть кашлянул, проверив связки. Нормально! «Кхек» получился сносный.

– Пить, – проговорил он, и его грудь снова вспыхнула болью.

Девушка отшатнулась и из-за её спины раздался смешок, а потом восторженный возглас:

– Ну, Абдула, ты даёшь! Кому рассказать – не поверят.

– А ты не рассказывай, – едва слышно прохрипел…

– «Абдула? Какой-такой «Абдула»? «Абдула» – это не я, – мелькнула мысль.

– Какой я тебе «Абдула»? Мой позывной «Сармат», если что, – сказал полковник и закашлялся, одновременно застонав от боли. От боли же он и потерял сознание.

– Странно, – сказал военврач, обращаясь к обернувшейся к нему Верочке. – Уж кому, как не мне, знать его позывной. – «Сармат», это позывной…

Андрей Юрьевич прервал себя, не окончив фразу.

– Это, Верочка, вам знать не следует.

Военврач стоял, глядя на своего друга, лежащего без сознания и почёсывал подбородок.

– Интересный случай, – пробормотал он.

* * *

Очнувшись в очередной раз, Сармат снова задумался. Получается какая-то хрень. Когда он увидел военврача, он признал в нём полковника Лисицына, которого он вытащил на себе из-за бугра. Так в Афгане называли границу с Пакистаном.

Тащили они, старлеи, тогдашнего майора Лисицына вдвоём с Серёгой Субботиным. Но он тоже был ранен в руку и тащил на себе «стингер», поэтому Лисицына, в основном, волок он, Юрий Иванович Мамаев, по позывному «Сармат».

Радио на чужой территории включать было нельзя, поэтому до перевала шли, соблюдая режим «тишины», а сразу за перевалом встретили свою разведгруппу. Так и вышли.

Лисицын, до командировки окончивший «продвинутые» медицинские курсы, так сам себя обработал и залечил, вынув пули из ног, что в переходе выжил и после выздоровления и комиссования по причине серьёзной травмы правого колена, отправился доучиваться в медицинский. Больше на войне они не встречались, но вот после вывода войск из Афганистана, как-то пересеклись на каком-то торжественном мероприятии и продолжили общаться в Союзе, ибо все трое жили, как оказалось, в одном городе.

Юрка с Сергеем имели четыре командировки за речку и кучу наград, хотя за стингер их только похвалили. Нашлись те, кто их опередил и звезда героя досталась не им. Да и слава, как говорится, Богу. Обещали-то всем по звезде, а дали только одну на троих.

Вот бы им такую козу устроили! Как бы они выбирали, кто достойнее?! Юрка нашёл стингер у духа в повозке среди разного шмутья, а «Абдула» тащил на себе эту хреновину двести километров. Раненный, между прочим в плечо, тащил.

Юрий Иванович стал военврачом-хирургом, и, говорили, хирургом неплохим.

И вот теперь, по мнению полковника, творилась какая-то непонятная хрень. Лисицын упорно называл Юрку «Абдулой», то есть позывным Сергея Субботина. И Юрка вынужден был молчать и не спорить. Сказал старший товарищ, что ты – «Абдула», значит так надо. Самого «Абдулы» рядом не было, да и быть, наверное, не могло. Кто ж его пустит в милицейский госпиталь с его теперешней биографией. Юрка тяжело вздохнул. На другой стороне сейчас «работал» Серёга. У бандитов.

– «Ладно. Потом разберёмся, что надумал Сват», – подумал «Сармат», имея ввиду полковника медицинской службы Лицицына.

Сил на разговоры у раненного пока не было. Он старательно пытался выздороветь и понял, что у него три пулевых ранения в грудную область. Одна пуля, как сказал Лисицын, проникла под бронежилет сверху, сломала правую ключицу и вышла со спины, застряв в задней бронепластине. Две пули пробили нагрудник: одна застряла в печени, а другая в сердце. Пули автоматные, Андрей показывал. То есть, из автомата стреляли сверху.

– «Странно, а видел я только одну вспышку снизу», – то и дело всплывала мысль. Он постоянно возвращался к ней.

– «Я видел одну его вспышку и всю свою автоматную очередь. Почему я не видел и не слышал автомата? Если меня контузило его пулей, где она? Там была арка, какой, нахрен, автомат? Откуда?»

Наконец Юрий смог произнести без перехода на кашель и без отключки более двух слов:

– Почему я «Абдула»? – спросил он военврача, когда они остались вдвоём.

– В смысле? – вздёрнув вверх левую бровь и нахмурив правую, спросил Лисицын. – А кто ты?

– Я «Сармат», – тоже нахмурившись, сказал полковник.

– Чего вдруг?

– Ну, ты это… Андрюша, хватит, а? Чо прикалываешься? Мне трудно смеяться.

Военврач нашёл перед собой рукой стул, не глядя на него, отодвинул его подальше от кровати больного и сел.

– А ты, значит, не прикалываешься? – спросил раздражённо Лисицын. – Мне, между прочим, вообще не до смеха. Я и так тут у вас, как в тюрьме. Почти месяц без выхода за территорию. Меня уже все ваши белки в лицо знают. И я их, кстати, тоже. А дома ждут, между прочим. И позвонить не дают. Благо, привыкли к моим «командировкам» к больным. Время такое, что братки не дают расслабиться.

– Где это, у нас? В госпитале? Не выпускают? С чего бы это? А в каком я госпитале? В МВД?

Военврач сощурил глаза, вглядываясь в пациента, словно только что увидел. Лицо его окаменело.

– В каком, блять, госпитале эм вэ дэ? Совсем сбрендил, Серёжа? Кто тебя туда положит? Если только в тюремную больничку? Но не дай бог! Гонишь, что ли? Не пугай ты меня! Так всё хорошо было! Или ты прикалываешься? Ты себя за Юрку, что ли выдаёшь? Зачем? Тут же все ваши, бандиты… Зачем ты себя «светишь»?

– Какие бандиты? – охренел Юрка. – Какие, блять, «наши бандиты» ?! Охренел?!

– Сам охренел!

– От охреневшего слышу, – почти крикнул Юрка, закашлялся и отключился.

«Включился» он под вечер, часа через три. За окнами темнело. Очнулся и увидел сидящего на стуле Андрея. Увидел, и поморщился, как от зубной боли. Зачем Андрею было мучить его напоминанием о том, что они с Серёгой разосрались, не понятно. Хорошо ему, он просто врач в «Тысячекойке». Может общаться с кем хочет, лечить. Хоть ментов, хоть бандитов. Даже обязан лечить, не взирая на «окрас». Клятва, блять, Гиппократа.

А ему как быть, когда Серёга, его друг, не просто бывший спецназовец ГРУ и ветеран Афгана без военного пенсиона, а член организованной преступной группировки? И не просто рядовой член, а лидер бригады, «бригадир», мать его! И носил он среди бандитов кличку «Офицер». А он, Юрий, был ментом. И не простым ментом, а командиром СОБРА при Управлении по борьбе с организованной преступностью.

Разругались они с Серёгой ещё в девяносто первом, когда рухнул Союз. Тогда многих «спецов» вывели за штат и уволили без возможности дослужить до пенсии. Вот Серёгу и закусило. Он, Юрка, плюнул на гордость, амбиции и записался в милицейский СОБР. А Серёга «пошёл в отказ». Сколотил банду из бывших офицеров спецназа и занялся рэкетом. Владивосток город портовый, было чем поживиться.

Андрей сидя на стуле дремал, но проснулся сразу, как только услышал поскрипывание кровати. Юрка попытался чуть сдвинуть затёкшее от лежания в одной позе тело.

– А! – воскликнул он радостно. – Сейчас проверим, кто из нас псих!

Он встал и принёс спрятанное до времени «Ч» за шкафом довольно большое овальное зеркало, обрамлённое пластиковой окантовкой.

– Ну ка…

Военврач поднял зеркало над пациентом так, чтобы тот увидел себя в нём.

– И-и-и? – вопросительно произнёс Андрей.

– Ну, что, «и», – спросил Юрий и раскрыл рот.

На него из зеркала смотрел, тоже раскрыв рот, Серёга.

– «Абдула», – произнёс он и захлопнул рот.

Абдула тоже рот захлопнул.

– Бля-я-я… – простонал Юрий и потерял сознание.

Пришёл он в себя не самостоятельно. Его хреначил по щекам и пихал в нос нашатырную ватку Юрич.

– Не царапайся. Весь нос, блять, поцарапал, – сказал Юрий, уворачиваясь головой от очередного тычка ваткой в нос.

– У меня нет ногтей, – сказал Юрич агрессивно. – Что за хрень ты придумал себе? Если бы ты знал, блять, что Иваныча нет, ты бы, блять, не выёбывался.

– В смысле нет? – удивился Иваныч и хотел продолжить словами: «а я?», но вовремя сдержался.

– В прямом, блять. Убили его. В тот же день, как и тебя подстрелили. Вы не в одном месте были? Тебя твои братки утянули. Я не знаю, где вас постреляли. А полковника нашли в подворотне с дыркой в черепе. Пуля снизу в горло вошла и… А я не мог между вами разорваться. Твои за мной сразу послали и тут закрыли. Но я-то не знал, что Юрку ранило. Вернее… Убило его сразу. Стечкин там нашли.

Юрка слушал и ничего не понимал. Мозг «кипел» в бульоне мыслей. Его стала сотрясать мелкая дрожь потом его тело выгнуло в дугу, повязки лопнули, раны закровоточили.

– Вера! – крикнул врач, наваливаясь телом на пациента.

Прибежала Вера, они вставили сложенную в несколько раз пластиковую папку в рот Сергею и дождались ремиссии приступа и заново сделали перевязку.

Когда ушла Вера военврач спросил:

– Как самочувствие?

– Хреново, – ответил то ли Серёга, то ли Юрка.

Он уже и сам не понимал, кто он. Телом вроде бы Сергей Субботин, а мозгами Юрий Мамаев. Два в одном, блять.

– Это ты, Серёжа, наверное почувствовал, что Юрку убили, вот и заклинило тебя. Говорят, бывает такое.

Сергей сначала застонал, а потом тихо заскулил. Он готов был завыть, заорать, но перетянутая бинтами грудь не давала набрать воздух и горела пожаром боли. Всё-таки он взвыл и, оперевшись затылком и сделав борцовский «мост», резко перевернул своё тело на левый бок, отвернувшись от друга и уперев взгляд в деревянную панель стены.

– Ты бы поаккуратнее, Серёжа, – попросил военврач, но друг не ответил.

«Третьи сутки в пути, ветер камни дожди. На рассвете нам в бой, день начнётся стрельбой… Напишите письмецо, нет его дороже для бойцов. Напишите пару слов вы девчата для своих пацанов».

Песня долбила и долбила мозг. Сергей подвывал и плакал. Это была их любимая песня. Юрка хорошо играл на гитаре и пел, а Серёга очень неплохо подпевал через терцию, или квинту. Получалось очень неплохо. Получало-о-ось… Получалось, блять, и уже никогда не получится. Потому, что нет Юрки. Или Серёги? Блять!

«И на рассвете вперёд уходит рота солдат . Уходит, чтоб победить и чтобы не умирать. Ты дай им там прикурить, товарищ старший сержант. Я верю в душу твою солдат, солдат, солдат».

Песня долбила и долбила мозг.

Получается, что Сергей сам, лично сам убил его, Юрия, и душа полковника переселилась в тело Сергея. Как такое возможно?! КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО! Но зеркало не обманешь. Он, Юрий Иванович Мамаев, полковник спецназа МВД переселился в тело своего друга, бандита и убийцу Сергея Субботина.

Юрий застонал от осознания катастрофы. Ведь у него осталась жена и двое детей. У него, у Юрия Мамаева.

– «Хорошо, что у Серёги жены нет», – подумал полковник. – «Но мои-то, мои!».

У Серёги тоже были дети, но далеко, в Подмосковье. Жили с матерью, с которой Сергей разошёлся ещё в девяносто первом. Ей перестал быть нужен муж неудачник, дослужившийся только до бесполезного майора.

Именно поэтому Сергей и отправился вслед за Юркой в его родной Владивосток, уже тогда решив собрать таких же «неудачников», как и он и взять то, что ему «задолжало» государство у его богатеньких граждан.ларион

Сергей и Юрку убалтывал долго и упорно, как девушку.

– «Но не поддался я», – криво усмехнувшись сквозь слёзы, подумал Мамай. – «И что сейчас делать? Жить-то как? Продолжать бомбить комерсов? Так просто из группировки не выйдешь. Вальнуть Балу и возглавить? Кто ж тебе даст-то? Там ещё человек десять валить придётся, причём одновременно».

Юрий вдруг напрягся от промелькнувшей, дикой и шальной мысли.

«Ты же мечтал внедриться в криминальную структуру! Вот и внедрился, твою мать! Внедрился и действуй! Тогда точно можно попробовать взять власть в крае. Или хотя бы зачистить его от отморозков».

Серёга в последнее время стал вкладывать деньги в контрабандный «бизнес», раскидывая товар по крышуемым коммерческим точкам. Таскали, в основном, китайскую свинину и их же водку.

– «Это – писдес, – застонал мысленно Юра.

Или Сергей?

Охотник на мафию

Подняться наверх