Читать книгу Дороги, которые нас выбирают - - Страница 8

Минуя ворота и околицу деревни, они начали двигаться к ее центру по узкой, проторенной между сугробами тропинке. Руслан внимательно разглядывал стоящие впереди дома. Издалека они все казались одинаковыми, черными и бесформенными. Но чем ближе он подходил, тем больше ему открывалось.

Первые два домика казались близнецами – обычные дачные «избушки» времен советского союза и перестройки. Дощатые стены когда-то были покрыты краской, возможно яркой – зеленой или синей, но сейчас цвет потускнел, превратившись в бурый, с большого расстояния казавшийся черным. В рамах стояли мутные стекла, потрескавшиеся и серые от толстого слоя пыли, который скопился за прошедшие годы. Годы ли? Или века? Вряд ли бы кто-то смог сказать точно. В этом импровизированном «Чистилище» никто не задерживался надолго, поэтому искать ответы на вопросы среди местных жителей было бесполезно.

За двумя «близнецами» стоял домик «из сказки»: резные деревянные наличники, подковка над входом, уютное крылечко с аккуратными ступеньками – наверное, когда-то он мог бы стать образцом русского деревянного зодчества, но дерево почернело, подкова, висящая над дверным косяком, проржавела и висела криво, вот-вот норовя упасть, а ступеньки крыльца зияли черными провалами дыр, словно рот мертвеца – выпавшими зубами. Чуть дальше стоял не то дом, не то сарай – хижина, сложенная из самых разных подручных материалов: кусков шифера, фанеры, плохо обтесанных досок, явно надерганных из складских паллетов. Вместо крыши была натянута палаточная ткань, двери и вовсе не было, ее заменял полог, сделанный из мешковины. Вдалеке виднелся бревенчатый сруб, почти вросший в стылую землю, с покосившейся печной трубой на двускатной крыше. Сразу за ним парень углядел вход в настоящий армейский блиндаж, заваленный со всех сторон снегом и угадываемый лишь по узким темным провалам окошек-бойниц. Однако большинство домов были самыми обычными однотипными домиками-бытовками, которых так много можно встретить на просторах нашей страны. Узкое крыльцо, дверь, пара окон. Всех и объединяло одно – каждое жилище носило на себе отпечаток запустения, разрухи и медленного угасания. Казалось, что если бы не «магия» этого места, все эти полусгнившие развалюхи не простояли и недели на сильном ветру.

И было еще кое-что общее – у входа в каждую халупу ярко горели костры. Некоторые были заботливо обложены по бокам обломками кирпича, некоторые пылали в специально вырытых ямах, которые прятали огонь от пронизывающего зимнего ветра. Какие-то костерки едва теплились на снегу и не гасли только благодаря вмешательству некой древней и могучей силы, правившей в этих краях. Законы природы не властвовали здесь, это же касалось и законов человеческих.

– Кто тут главный? – Руслан поравнялся с Мариной и зашептал ей на ухо.

– Главный? Здесь нет главных, это же не лагерь и не тюрьма. Тут каждый сам по себе. Гляди! – она указала на сгорбленные фигуры людей, сидящих напротив костров.

Бесформенные, почти сливающиеся с землей силуэты. Кто-то был одет по-зимнему тепло, некоторые были в легких кожаных куртках, у блиндажа, глядя в огонь, сидел солдат в шлеме и разгрузочном жилете, уперев стальной приклад автомата в землю. Он немигающим взглядом смотрел на языки пламени, бледные губы что-то бормотали, пальцы машинально сдвигали предохранитель оружия вверх-вниз. На форменной куртке сквозь камуфляжный рисунок темнели бурые пятна запекшейся крови. Марина коротко кивнула ему, он, не отрывая взгляда от огня, кивнул в ответ.

– Старший лейтенант Колесников. Давненько здесь. Пока я его «встречала», все задавал вопросы, думал, что его контузило и я его в расположение части веду. За партизанку меня принял что ли. Когда узнал правду – обрадовался, честное слово! Сказал, что лучше здесь, чем там. Что тут спокойнее. Он почти ни с кем не общается, все ждет, когда его позовут. Мне говорил, что ему тут даже нравится. Война сильно меняет представление о смерти, Руслан. Некоторые, как например он, ждут ее прихода, как избавления.

Они прошли дальше, двигаясь к центру оплота. Хижины, землянки и дома образовывали неровный круг, чем-то напоминавший деревенскую площадь. В центре нее в землю был врыт деревянный столб. Венчал его череп лошади. На столбе были вырезаны какие-то не то буквы, не то узоры.

– Это здесь откуда? – насторожено спросил Руслан.

Импровизированная «скульптура» напомнила ему древние славянские святилища – капища, которые он видел на картинках в интернете и лишь однажды вживую, когда гулял с друзьями по Битцевскому парку в Москве: там на поляне в центре луга стояли такие же «столбы», а вокруг них четыре жертвенника-камня – видимо, по числу сторон света.

Череп неприветливо скалился желтыми полусгнившими зубами, темные провалы глазниц зловеще поблескивали.

Марина улыбнулась.

– Расслабься! В жертву тебя не принесут, поздновато уже. Это «творение» еще до меня здесь появилось. Поскольку «старожил» тут почти нет, точное происхождение этой штуки установить трудно, но мне говорили, что как-то сюда заглянул один любитель «культуры предков» – лысый парень, с бородой и весь в татуировках. Вот он и построил эту штуковину, видать хотел поскорее к своему Перуну отправиться. Где вот он только череп отыскал, ума не приложу? Хотя тут многие находят какие-то вещи из прошлой жизни – кто-то прямо в «своих» домах, кто-то умудряется принести с собой. Я так понимаю, это тоже часть «остаточного» эффекта, о котором я тебе уже говорила. То, чем человек очень дорожил при жизни переносится вместе с ним сюда.

– Еще раз убеждаюсь, что предки наши не дураки были. И жен, и рабов, и оружие с собой брали. Так сказать, «на все готовое». Не знаю, правда, пригодилось ли, – Руслан устало усмехнулся.

– Откуда ты так много знаешь? Я вот никогда бы о таком не вспомнила, – Марина заинтересованно посмотрела на юношу.

– Да так, – отмахнулся парень, – книжки разные читать любил. Когда фэнтези, когда исторические романы. Как раз перед «этим», – он сделал паузу, – рассказ один прочел про рыцаря, у которого умер брат и он ехал в горы, чтобы принять родовой замок в наследство. А там всякая мистика происходить начинает, ну в общем, – он замялся, смущенно взглянул на девушку, – теперь уже это неважно, тут и своей настоящей мистики хватает.