Читать книгу Скорая - - Страница 2

– Глааш! – раздался в телефонной трубке голос подруги. – Ты дома?

– Конечно, я дома, Анфиса. Привет!

– А муж на работе?

– На работе, – подтвердила Глафира, после этого ни секунды не сомневаясь о цели звонка.

– Ну да, ну да! – задумчиво проговорила подруга, раздумывая над чем-то своим. – Где ж ему еще быть… Такую семью прокормить – дело сложное…

– Конечно! – коротко ответила, даже не пытаясь облегчить жизнь подруги, Глафира. Она знала, к чему эти вопросы, но знала, что и задача, которую перед ней поставит подруга, если решится, будет заковыристой…

– Может, ты выйдешь вместо меня? – наконец, осмелилась произнести Анфиса…

– Ты же знаешь, как к этому относится мой благоверный. Я не могу. Будет скандал. Я не хочу скандалов.

– Пожалуйста! У меня очень сложный клиент, я не могу между ними разорваться! Все награды твои.

– Все? – переспросила Глафира, удивившись такой щедрости подруги, готовой отдать все награды за своего клиента.

– Все. Обещаю.

– И кто он-она?

– Актриса.

– Ну, нет! Сравнила себя и меня! Ни одна актриса на меня не клюнет! Она даже в сторону мою не посмотрит!

– Да ладно! Скажи мне, кто смог мимо тебя пройти, кроме того единственного?

– Никто не смог.

– Вот именно! Не дури мне голову и не отмазывайся! Сходи, пожалуйста! Тем более это, скорее всего, и в твоих интересах… – Анфиса замялась и, понизив голос, с опаской спросила: – Он ведь не замечает, что ты почти на нуле, да?

– Не замечает…

– Вот-вот! Иди уже!

– Ладно, уговорила! Скинь место встречи и фото…

Через час Глафира в полном обмундировании стояла в гримерке областного театра, куда на гастроли приехала небольшая столичная труппа.

Дверь открылась и послышался гневный голос мужчины, возможно, режиссера, отчитывающего актрису:

– Это бездарно! Даже для такого театра, как этот, это бездарно! Так нельзя играть! Весь спектакль должен был на тебе сойтись, а ты оказалась самым слабым звеном. Мальчишка-босяк сыграл свои полторы минуты лучше, чем вся твоя игра сегодня! Твои полтора часа не стоили его полутора минут. Что ты сегодня пыталась всем показать? У меня даже нет сил скрывать свое возмущение…

Грохочущие мужские шаги удалились. Вошла эффектная актриса лет 50, уставшая и пытающаяся подпитаться любыми положительными эмоциями от чего угодно, чтобы восстановить силы. Сейчас хотелось покоя, но увидев уборщицу в гримерке, поморщилась и решила ретироваться, чтобы не тратить остаток сил на обслугу.

– Заходите-заходите! Я уже ухожу, всё убрала, простите, что вы меня здесь застали…

Актриса молча вошла и устало села в кресло перед своим зеркальным столиком. Она, казалось, даже не заметила, что уборщица все еще стоит и пялится на нее в зеркало…

– А вы считаете меня второсортной, да?

Актриса удивленно посмотрела в зеркало. Она не думала, что эта швабра умеет что-то говорить, кроме: «Да! Конечно! Сейчас уберусь и выметусь!»

– Вы ведь небожительница, талант, гений, а уборщица – шлак…

Актриса не была дурой и так не считала, но безусловно полагала, что у нее есть Божий дар, который, так же однозначно, не надо путать с яичницей уборщиц.

На это и был расчет Глафиры.

Актрисе не хотелось вступать в полемику, но и допустить, чтобы ее считали такой кромешной дурой, она не могла. Да и уборщица выглядела как-то совсем не агрессивно, а скорее наоборот… Была в ее взгляде какая-то странная добрая отзывчивость…

– Вы поморщились, когда вошли и увидели меня… – объяснила свою фразу уборщица, чтобы актрисе не пришлось тратить силы на лишние вопросы.

– Я поморщилась не при виде вас, простите, если обидела, я поморщилась тому, что не могла упасть сразу в кресло, чтобы выдохнуть…

– Я поняла, – улыбнулась уборщица, снимая перчатку с руки. – Глафира! – протянула она руку актрисе.

– Какое странное имя! – удивившись имени, актриса просто пожала руку в ответ, даже не задумавшись: стоит это делать или нет.

Глафира присела на корточки рядом с креслом актрисы и посмотрела снизу вверх. Это было беспроигрышно: любого заинтересует такой маленький и незначительный, которого легко, одним движением колена, унизить мгновенно. Подобная власть играет злую шутку с поддавшимися на такую уловку.

– А вы понимаете, что мы, уборщицы, тоже гениальны и тоже обладаем Божьим даром? Только он у нас другой! Никогда не замечали, что уберет одна, и сразу на этом месте тут же возникает бардак, а уберет другая – и можно месяц к этому месту не прикасаться, только пылинки сдувать…

У вас же есть тоже талантливые-талантливые, а есть просто актриски, владеющие мастерством… Так же и у нас: есть талант убираться так, чтобы место светилось чистотой! Просто надо любить свой талант, и всё получится! А мне показалось, что вы стали своим тяготиться!

– С чего вы решили? – насторожилась актриса.

– Обычно актер, отдавший себя на сцене целиком, без остатка, возвращается эмоционально полным сил, да так, что через край, да так, что не знает, куда деть! А вы притащились еле живая… Глафира медленно погладила руку актрисы.

Тело актрисы ответило легкой дрожью на этот странный, непрошенный контакт. Захотелось плакать. Она сдержалась.

– Я, правда, устала. Театр, съемки – это нормально! Но эта жизнь блогера на показ изматывает и доводит до ручки! Позитив от спектаклей не перекрывает того негатива, который льётся из сети: не так сидишь, не так стоишь, не то жрёшь: слишком скромно, слишком дорого, не так одета: слишком просто, слишком вычурно, не то сказала тому, не то сказала этому. Я предназначена показывать людям то, что играю, а не свою жизнь!

– Перестаньте! – Глафира встала резко и серьёзно посмотрела на сидящую актрису, теперь сверху вниз. И та позиция: снизу, на корточках, дала теперь ей право смотреть на неё сверху, давая советы, невзирая на ранг профессии.

– Что перестать?!

– Перестать быть нараспашку! Вы имеете право давать людям то, что хотите отдавать, и не давать то, чего не хотите.

– Но они ждут, они требуют…

– А потом распинают, когда вы не соответствуете их ожиданиям…

– Это точно! – актриса согласилась, а потом мгновенно поняла аналогию…

Глаза расширились, мысль начала судорожно работать, приводя в порядок внешнее устроение души.

Глафира молча наблюдала, чуть заметно улыбаясь…

– И вы считаете, что я могу обойтись без всех этих бесконечных стримов и видосиков, фоток и бесконечной погони за новым ракурсом? – искренне спрашивала актриса, забыв, что перед ней уборщица.

– Абсолютно точно! Вы в этих фотках тиражируете и теряете себя! Вы становитесь доступной и, в конечном счете, неинтересной. Кому-то эта доступность приносит кайф и наполняет энергией. Только не вас. Вас она истощает, не оставляет ничего для живого зрителя и себя…

– Вы правы, – лицо актрисы просветлело. – Я не могла решиться и, кажется, начала зависать в таком тупике, что это простейшее решение даже не могло найти тропинку к моему сердцу, чтобы там навести порядок, как вы верно заметили. Почему мне никто не сказал этого раньше?

– Им не приходит в голову, что актрису это может тяготить… А вы не хотели ни у кого просить помощи!

– Спасибо вам! Вы уверены, что вы – уборщица? – широко улыбнулась актриса.

– Можно сказать, уборщица, можно сказать, и еще что-то другое… Все мы в какой-то мере уборщики…В голове тоже стоит убираться, – улыбнулась Глафира. – Я пойду… Мне пора, муж, дети…

Глафира вышла из театра, оставив позади отпустившую свои заморочки актрису, готовую изменить свою жизнь и идти дальше.

На площади перед театром стояла Анфиса, прислонившись к своей новехонькой машине.

– Мощная тётка – эта актриса! Глубоко себя закопала, – встретила Анфиса подругу. – Ты заработала 400 баллов из 1000 возможных, слёту, как здрасте! Я восхищаюсь тобой, Фира! Ты вытащила её! Поздравляю! Надеюсь, тебе вместе с наградой за доктора хватит на пару месяцев!

– Ты меня обманула! Тебе не нужна была моя помощь!

– Зато как матерски! Ты даже не заподозрила!

– Спасибо, Анфиса! – Фира обняла подругу.

– Садись, подброшу. Я дешевле, чем такси…

– Что с клиентом?

– Норм, еще пару раз и дожму… Я пока не умею, как ты, слёту и в нужную точку… Поэтому мне обычно не дают таких мощных клиентов, как эта актриса. Ну, ты знаешь! Это первая, и я сразу к тебе… Ты же не отправляешь запросов…

– Да. Боюсь, что не успею, и Олег заметит и будет ругаться…

– А тебе нельзя, чтобы он тебя прибил или бросил по твоей вине…

– Да.

– И ты согласна чахнуть…

– Ты же знаешь, это моя вина. Это моя ошибка. Не было вариантов.

– Были варианты, Фира, были! Ты могла забыть и пройти мимо, как это делают все нормальные… Но ты же у нас ненормальная! Не прощаешь себе промахов! Должна всё исправлять до победного!

Глафира развела руками, понимая, что возразить совсем нечем…

– Глаш, доктор, который не заботится о себе, помирает первым, и потом не будет, кому спасать остальных.

– Ты права! Только не в моем случае… Я должна отработать ошибку.

– Даже ценой своего существования?

– Я как-нибудь… Спасибо, что беспокоишься!

Глафира уставилась в боковое окно машины. Скорость была такой офигенной, что всё за окном сливалось в простую белую туманную пену, но если уметь смотреть сквозь эту пену, дальше, за неё, можно было увидеть то, что лежало за пределами этой скорости…

Глафира выцепила мальчугана, лет 12, всмотрелась в него и подумала, что лет через 5-6 надо было бы его навестить, что-то в его окружении ей не понравилось.

Нет, она, конечно, знала, что за ним приглядывают и не дадут случиться ничему такому, о чем ей, Глафире, надо было бы переживать… Но ей было бы интересно заняться этим случаем, проработать его и сложить в копилку своих умений или в сундук достижений, если умение больше никогда не пригодится…

Она надеялась, что через 5-6 лет она станет уже наконец свободной от своего обещания!

Через минут 15 машина Анфисы остановилась возле дома Глафиры… Расстояние в 600 км было преодолено за 30 минут. Машина была что надо…

Глафира вбежала в дом и поняла, что всё спокойно: дети заняты своими делами, муж еще не вернулся и ее отсутствия не заметил.