Читать книгу Милош и долгая тень войны - - Страница 18

Когда началась война, Тадеуш Гайцы, Здзислав Строинский, Анджей Тшебинский и Вацлав Боярский[68] были почти детьми и погибли очень молодыми. Они принадлежали к праворадикальной организации, созданной Болеславом Пясецким. Их стихи отличаются от их идейных деклараций и прикладной поэзии, написанной для солдат, в ином случае они как поэты нас наверняка не интересовали бы. В своей книге о сопротивлении военного поколения Павел Родак подчеркивал различия между их стихами и публицистикой, литературной критикой и солдатскими песенками. Он писал о раздвоенности поэтов «Искусства и нации»: в литературных манифестах они были дерзкими и безжалостными, а в стихах – одинокими и слабыми[69]. Проза повествовала о силе, а поэзия – об одиночестве. Отдельную проблему представляют тексты, написанные с целью воодушевить людей на борьбу. Родак исключает эти военные песни из их поэтического канона как произведения прикладного характера. Военные песни были образчиками воспитательной поэзии; по замыслу молодых поэтов, они должны были «настроить солдат на геройский поступок». Их печатали в песеннике, предназначенном для военных отрядов Конфедерации народа. Гайцы, Боярский и Тшебинский (которых не взяли в партизаны) хотя бы так смогли принять участие в борьбе[70]. Тексты песен выражали идеологию Конфедерации народа[71], а их основной мотив – сила и кровь. Это идеал действия сильного человека, «крепкого добра», связанного со «славянской мощью». Они противопоставляли «Одиссею польской слабости» польской силе, которая проявится в польской «имперской культуре»[72]. Эту идеологию лучше всего отражает известная строка из военной песни авторства Тшебинского: «Империя, если возникнет, то только из нашей крови!»

Конечно, это было все то, чего Милош не выносил, что считал губительным для Польши и для них самих. Они не только легкомысленно подвергали свою жизнь опасности, но и воспевали борьбу во имя имперских фантазий, которые Милош небезосновательно считал безумными. Они были связаны с фашизмом и национализмом, а он был антинационал-демократом – естественно, их идеология была для него неприемлемой. Милош относился к этим поэтам серьезно, без скидок на молодой возраст. А раз серьезно относился, то и серьезно им отвечал. Не игнорировал их идеологию, не пренебрегал их убеждениями, как Яцек Тшнадель в процитированном выше тексте. Тшнадель утверждает, что польскую империю, пропагандируемую этими поэтами, надо понимать как духовную романтическую империю в стиле Словацкого. Милош наверняка согласился бы с тем, что в своей монографии о Тшебинском написала Эльжбета Яницкая:

Его творческие достижения (как и достижения его ровесников-поэтов – членов Конфедерации народа) были возможны благодаря разделению таланта и тоталитарной идеологии. Когда это разделение исчезало, его (их) творчество превращалось в пропаганду. История увлечения Тшебинского польской разновидностью фашизма – это не история триумфа, а история поражения. Тшебинский – фигура трагическая не только из-за своей трагической смерти, но и из-за трагического внутреннего разлада, который настиг его после вступления в организацию Болеслава Пясецкого и заключался в стремлении к полноте, приводящему к пустоте и деструкции. Ведь именно к пустоте и деструкции ведут, по своей сути, тоталитарные принципы, на которых невозможно построить ни конструктивную политику, ни живой социальный организм, ни – что Тшебинский испытал на собственном опыте – культуру и искусство[73].