Читать книгу Пятая зима - - Страница 6

Когда мы были маленькими, Сильвия каждый год покупала нам на Рождество по новой пижаме. Их полагалось надевать в сочельник, когда, в преддверии главного праздника, нам с Рози разрешалось открыть по одному подарку. Мы буквально сгорали от волнения, подвешивая на специальные крючки над камином наши чулки для подарков. Кроме того, в наши обязанности входило начистить десяток морковок для Красноносого Оленя Рудольфа, а также напомнить Ричарду не забыть налить Санте большой бокал хереса, хотя, по правде сказать, мы уже тогда не очень-то верили в этого сказочного персонажа.

Эпоха рождественских пижам давно миновала, и в этом году меня ждали в гости не в сочельник, а только в рождественское утро.

Ричард и Сильвия жили в Миддлсексе, в лондонском «пригородном поясе». Из Долстона туда нужно было ехать минут сорок пять. На нужной улице я стояла уже в девять тридцать рождественского утра – в черном с искрой платье и в полном праздничном макияже. Проезжая мимо украшенных электрогирляндами, сверкающими шарами и серпантином соседских палисадников, я невольно улыбалась. Соседи всегда старались перещеголять друг друга, поэтому с каждым годом палисадники становились все краше, но садик перед домом Сильвии и Ричарда неизменно оказывался самым лучшим. И в этом была заслуга Ричарда, у которого, как я уже говорила, были золотые руки.

Припарковав машину, я медленно пошла по садовой дорожке к дому, любуясь на ходу мерцающими в кронах деревьев огнями, мигающими на ограде снежинками, ярко-красными санями Санта-Клауса на крыше, а также расставленными по лужайке искусственными новогодними елками, под которыми виднелись фигурки снеговиков и гномов. Все это создавало атмосферу праздника, и я почувствовала, как настроение начинает потихоньку подниматься. Я даже подумала, что, быть может, нынешнее Рождество будет не таким провальным, как мне представлялось.

Дверь открыл Ричард. Он был в рождественском свитере с изображением двух целующихся пингвинов и надписью «Мои Святки». Я сразу подумала, что свитер связала для него Сильвия. Это было вполне в ее стиле.

– С Рождеством, дорогая! – Ричард крепко обнял меня и поцеловал.

– С Рождеством, Ричард. Ваш сад выглядит великолепно – впрочем, как и всегда. И свитер тоже отличный.

Наклонив голову набок, Ричард покосился на целующихся пингвинов.

– Мне тоже нравится. Классная картинка, верно?

Я кивнула.

– Сильвия не слишком расстроилась из-за Рози?

– По-моему, она просто не знает, то ли ей всплакнуть над своим пустым чулком для подарков, то ли начать задумываться над тем, что надеть на свадьбу дочери. А ты? Ты расстроилась?

Прежде чем я успела ответить, из кухни примчалась Сильвия и тут же заключила меня в объятия.

– Здравствуй, дорогая! С Рождеством! Прекрасно выглядишь! – Она крепче прижала меня к себе. – Очень приятно видеть человека, на которого можно положиться, – добавила Сильвия. – Рози-то предпочла укатить в Рим, чтобы жить там светской жизнью, а счастливые молодожены все еще нежатся в постели.

Надежная. Предсказуемая. Человек, на которого можно положиться. Да, это я. Невольно я вздохнула, но сразу же постаралась взять себя в руки.

– Пойдем-ка со мной в кухню. Я как раз собиралась ставить индейку в духовку. Нет-нет, я с ней сама справлюсь. Ты просто выпьешь кофе и расскажешь мне все, что тебе известно об этом Джорджио.

Несмотря на то что о Джорджио я не знала почти ничего, я все-таки проторчала в кухне довольно долго, помогая Сильвии с посудой и салатами, пока сверху не спустился Марк. Он был в домашнем халате, лицо припухло со сна, а волосы были очаровательно растрепаны. Выглядел он именно так, как мог бы выглядеть мужчина, только что занимавшийся любовью с женщиной, на которой он женат всего две недели.

Еще в те времена, когда в подростковом возрасте мои чувства вдруг переменились и я начала относиться к Марку не как к старшему брату моей лучшей подруги, а как к мужчине моей мечты, я приобрела привычку морально готовить себя к каждой встрече с ним – в особенности, если я возвращалась в дом к Сильвии и Ричарду после того, как некоторое время отсутствовала. Они тогда жили еще в Лондоне – в небольшом таунхаусе с гостиной в цокольном этаже. Порой, чтобы привести мысли в порядок, мне приходилось сначала подниматься в расположенный на первом этаже туалет и только потом спускаться в гостиную, чтобы поздороваться со всеми.

Сегодня мне очень хотелось совершить аналогичный маневр, но увы – у меня не было такой возможности. Только что я чистила пастернак для жаркого, подпевая доносящимся из радиоприемника рождественским гимнам и стараясь не пропустить ни слова из того, что рассказывала мне Сильвия (она, впрочем, по большей части просто перечисляла все, что ей было известно о Риме и его жителях), – а через мгновение Марк уже стоял передо мной.

– С Рождеством, Бет! – сказал он, и не успела я опомниться, как он чмокнул меня в щеку и, повернувшись к матери, поцеловал ее в волосы на макушке.

– С Рождеством, ма.

– С Рождеством, милый. – Сильвия крепко обняла сына за плечи. – Вы собираетесь вставать? Поторопитесь, иначе все мои планы пойдут прахом.

– Твоим планам ничего не грозит, ма, мы уже встаем. Я только приготовлю Грейс чашку кофе, и мы сразу же спустимся. Она ничего не может делать, пока не выпьет крепкого кофе.

Если бы здесь была Рози, она бы не преминула отпустить пару ядовитых замечаний по поводу «аристократических замашек» невестки, которая требует кофе в постель, а также по поводу готовности брата исполнять все ее капризы. Но Рози была далеко, и мне не оставалось ничего другого, как снова склониться над пастернаком, пряча за фальшивой улыбкой свое раненое сердце. Марк не должен ничего знать. Даже догадываться ни о чем не должен!

– Как прошел ваш медовый месяц? Когда вы вернулись? Холодно было в Париже?

Я слышала свой голос будто со стороны. Я сыпала и сыпала вопросами, не давая Марку ни малейшей возможности ответить. Когда же я рискнула поднять голову и бросить на него быстрый взгляд, я увидела, что он улыбается.

– Хорошо, спасибо. Мы вернулись вчера вечером. Да, в Париже было холодновато, но нас согревала наша любовь.

Ха-ха-ха три раза. Уж не ожидал ли он, что я по-сестрински пихну его в бок или сделаю еще что-то в этом роде? Да, мне хотелось его толкнуть, и не по-родственному, а как следует, но… К тому же я все равно не могла этого сделать, потому что нас разделял кухонный стол. В общем, я снова занялась пастернаком, а Марк принялся готовить кофе.

– Бет, милая, не нужно резать его так мелко, – сказала Сильвия, отодвигая от меня разделочную доску с нашинкованным овощем. – Мы же не собираемся делать из него чипсы.

Теперь мне нечем было занять руки и некуда спрятать взгляд. В довершение всего в кухню вошел Ричард и, положив руку мне на плечо, сочувственно пожал его, отчего я едва не расплакалась.

– С тобой все в порядке, Бет? – слегка нахмурившись, спросил Марк. В каждой руке он держал по чашке кофе.

– Марк и Грейс только что вернулись из Парижа. Наверное, Бет вспомнила, как в детстве ее возили туда мама и папа, – сказал Ричард. – Я угадал, дорогая?

Ни о чем подобном я не думала, но теперь, когда Ричард это сказал, я вспомнила нашу поездку… и от этого мне еще сильнее захотелось заплакать.

– Я и не знал, что ты тоже побывала в Париже, – сказал Марк. – Ты никогда об этом не рассказывала. Наверное, тогда ты была совсем маленькой?

– Мне было шесть или семь. Мама очень хотела побывать на выставке произведений искусства.

– Насколько я помню, вы приехали туда четырнадцатого июля, в День взятия Бастилии, – подсказал Ричард, сочувственно улыбаясь.

Я кивнула.

– Да. Мама и папа не знали, что во Франции этот день – особенный. Национальный праздник или что-то в этом роде. Но нам повезло. Наш отель был совсем рядом с Эйфелевой башней, и из окна нашего номера были видны фейерверки, которые французы запускали под музыку.

– Клево. – Марк немного подождал, не добавлю ли я что-то еще, но мне вовсе не хотелось рассказывать о том, какое волшебное это было зрелище и как я любовалась им, сидя у отца на плечах. Да, тогда я была совсем маленькой, но и сейчас, много лет спустя, эта картина оставалась в моей памяти такой же яркой и живой, как тогда.

Марк поставил кофе на край стола и, шагнув вперед, прижал меня к груди.

– Наверное, для тебя это совершенно особенное воспоминание, – сказал он мягко.

Я моргнула, стараясь смахнуть повисшие на ресницах непрошеные слезы.

– Да.

Прежде чем разжать объятия, Марк легко поцеловал меня в макушку.

– Ладно, понесу-ка я кофе наверх, иначе меня ждет фейерверк почище парижского.

Марк ушел, а Сильвия повернулась к мужу и нахмурилась.

– Зачем ты вспомнил эту давнюю историю, Ричард? Ты только расстроил нашу Бет.

– Нет, все нормально, – поспешно вмешалась я. – Я вовсе не расстроилась, наоборот… Все хорошо. Скажи лучше, могу я еще чем-то помочь?

Когда Марк и Грейс спустились, нам наконец-то удалось выманить Сильвию из кухни в гостиную, чтобы обменяться подарками. Сильвии я купила очень мягкий и красивый нежно-голубой платок, а Ричарду – новую пару садовых перчаток, от которых он пришел в настоящий восторг. Марку я обычно дарила на Рождество что-нибудь забавное – так, в прошлом году я купила ему пару прозрачных нейлоновых «рукавов» с имитацией татуировок, надев которые он стал похож на человека, который на протяжении полутора месяцев посещал тату-салон. Шутка Марку понравилась – во всяком случае, он носил мой подарок на протяжении всей рождественской недели.

Подобные подарки были частью моей маскировки. Я очень боялась, что если стану дарить Марку что-нибудь серьезное, то могу ненароком выдать свои истинные чувства. Но в этом году я оказалась в довольно затруднительном положении. Дело в том, что я знала Грейс недостаточно хорошо и не представляла, какой подарок заставит ее улыбнуться. Я даже не знала толком, есть ли у нее чувство юмора. По идее, оно должно было у нее присутствовать, поскольку в противном случае Марк, у которого с юмором было все в порядке, вряд ли бы на ней женился. Я, впрочем, ничего не знала наверняка и всю голову сломала, пока не купила Грейс и Марку по фартуку с надписью «Повелитель кухни». Вряд ли, однако, это было особенно остроумно – во всяком случае, реакция обоих оказалась довольно сдержанной.

Господи, как же мне не хватало Рози – и именно сейчас! В том, насколько она мне необходима, я убедилась, когда спустя пару часов Рози позвонила нам из Рима и Сильвия включила громкую связь. Подруга болтала без умолку, передавая приветы и поздравления; изредка на заднем плане слышался голос Джорджио, который говорил что-то такое, что заставляло Рози хихикать. Слушая ее, я вдруг почувствовала себя единственным человеком на планете, который остался в это Рождество совершенно один.

Звонок Рози расстроил не только меня. После того как Сильвия дала отбой, ее верхняя губа жалко задрожала.

– Разумеется, я рада за нее, – сказала она неожиданно севшим голосом. – Но ведь ей уже тридцать пять! В таком возрасте ей следовало быть здесь, с нами, и не одной, а с кучей непослушных внуков!

При этих словах и я, и Ричард сразу вспомнили, о чем мы говорили, когда он привез мне стеллаж, и переглянулись. «Вот видишь!» – таков был смысл послания, который я пыталась передать ему взглядом и выражением лица. Ричард меня понял и улыбнулся в ответ.

– Разве про внуков можно говорить «куча»? – осведомился Марк.

– Я не уверена, что для них существует соответствующее собирательное существительное, – отозвалась Грейс.

– Такое существительное есть, – сказал Ричард, который знал все на свете. – Это существительное – «беспорядок».

Лучше беспорядок, чем полное отсутствие внуков, уныло подумала я. Внуков и детей. У меня-то тоже их нет, хотя мне, как и Рози, уже тридцать пять.

– Ну, хватит, дорогая, улыбнись! – сказал Ричард Сильвии. – Сегодня Рождество, а в такой день унывать – грех.

Сильвия кивнула, достала платок и высморкалась.

– Ты прав. Извини. – Она улыбнулась Марку и Грейс. – Я рассчитываю на вас, мои дорогие. Надеюсь, вы подарите мне целую кучу… в общем, побольше внуков, и пусть они делают что хотят. Беспорядком меня не испугаешь.

– Дай нам время, ма, – ответил Марк. – Мы женаты меньше месяца!

Он и Грейс подарили мне на Рождество толстый ежедневник, рассчитанный на пять лет. Пять лет пустых страниц! Чем их заполнять, я понятия не имела. Разве что начну вести дневник.

– Тебе понравился наш подарок? – спросил Марк некоторое время спустя. – Это Грейс выбирала. Сначала я не знал, пригодится тебе ежедневник или нет, но потом подумал, что ты можешь записывать разные забавные случаи, которые происходят у тебя на работе. Кстати, как здоровье Сути?

Я улыбнулась.

– Ежедневник – очень неплохая идея. А с Сути все в порядке.

– Он ничего себе не отгрыз?

– Пока нет, насколько я знаю.

В этот момент к нам подошла Грейс. Подошла и обвила рукой талию Марка. Похоже, этот жест вошел у нее в привычку.

– Я только что узнал: Сути не отгрыз себе сломанную ногу, – сообщил ей Марк. – Отличная новость, правда?

Грейс поморщилась.

– Да, вероятно, – сказала она. – Особенно если учесть, что этот грызун-членовредитель едва не испортил нам свадьбу. Каково мне было выходить за тебя замуж, зная, что какой-то несчастный хомяк может вот-вот остаться без ноги. Я рада, что с ним все хорошо.

Она обращалась к Марку, но мне почему-то казалось – Грейс говорит это для меня.

– В Париже многие женщины носят в сумочках крошечных собачек, – сказал мне Марк. – Это, наверное, новая французская мода. Они сидят как детеныши кенгуру в сумке у мамы, только эти женщины покупали свои сумочки у «Дольче энд Габбана».

– Это итальянский бренд, дорогой.

Марк пожал плечами.

– Я не знаю, как называется французский аналог этой фирмы, но суть, думаю, ясна. Кстати, Бет, ты знаешь, что в Лувре находится столько картин, что, если постоять перед каждой в течение всего тридцати секунд, на осмотр всей экспозиции потребуется тридцать пять суток?

– А сколько картин видели вы? – поинтересовалась Сильвия.

Марк рассмеялся.

– Ни одной!

Сильвия вздохнула.

– Понятно. У вас была романтическая поездка. Романтическая, а не познавательная. Верно, Грейс?

– Разумеется. Париж недаром называют Городом любви. Это идеальное место для медового месяца.

– Ну, на Эйфелевой башне вы наверняка побывали, – заметила Сильвия. – Мне всегда хотелось забраться на самый верх!

– На Эйфелеву башню мы тоже не поднимались, – сказал Марк несколько смущенно.

– Вы не были на Эйфелевой башне?! – ахнула Сильвия. – Я-то думала, что большинство людей ездят в Париж только за этим!

Грейс слегка повела плечами. Этот жест был призван показать всем, что они с Марком были слишком заняты друг другом, чтобы тратить время на осмотр достопримечательностей.

– Однажды в Париже мне сделали предложение, – сказала я, стремясь уйти подальше от скользкой темы. – И именно на Эйфелевой башне.

Марк вытаращил на меня глаза.

– Да не может быть! Почему я ничего не знаю? Мама, папа – вы когда-нибудь слышали об этой истории?

– Я не слышала, – сказала Сильвия. – Но очень хотела бы услышать.

Я на секунду задумалась. Рози знала о пережитом мною унижении – я сама ей все рассказала, потому что мне хотелось поделиться хоть с кем-то этим эпизодом моей не слишком богатой на события биографии, но остальные… Честно сказать, я понятия не имела, почему мне приспичило рассказать об этом случае именно сейчас, но поскольку все мои слушатели буквально сгорали от любопытства – все, за исключением Грейс, которая выбрала именно эту минуту, чтобы полюбоваться своим рождественским, со стразами, маникюром, – я решила идти до конца.

Начало моей истории было веселым само по себе. Мы с моим тогдашним приятелем Дэнни решили подняться на второй уровень башни пешком, чтобы не стоять в очереди к лифтам. Нам предстояло преодолеть 674 ступеньки, к тому же лестница была круговой, и по мере подъема голова у меня кружилась все сильнее и сильнее. Дэнни со своей стороны твердо решил сделать мне предложение именно так, как запланировал, поэтому не обратил внимания ни на мою бледность, ни на выступивший у меня на лбу холодный пот. К тому моменту, когда он готов был опуститься на одно колено, чтобы произнести заранее отрепетированные слова, перед глазами у меня все плыло и кружилось, меня отчаянно тошнило, и я испытывала непреодолимое желание лечь на железный пол прямо под ноги многочисленных туристов.

– И что ты ответила, когда он сделал тебе предложение? – заинтересованно спросил Марк.

– Я сказала, что меня тошнит.

– Бедный Дэнни. – Он вздохнул. – Не слишком романтическая история.

Я покачала головой. На мгновение я вновь перенеслась на продуваемую всеми ветрами площадку Эйфелевой башни и содрогнулась. Все, кто там был, смотрели на нас, а я думала только о том, как бы не сблевать.

– Дальше было хуже, – сообщила я.

– Хуже?

– Когда я немного пришла в себя, Дэнни повторил свое предложение, и мне пришлось сказать «нет». А поскольку это был первый день наших четырехдневных каникул, все оставшиеся дни Дэнни дулся и почти со мной не разговаривал – и это при том, что мы вынуждены были жить с ним в одном номере. Это было ужасно!

– Но почему ты ему отказала? – поинтересовалась Сильвия.

– Потому что я его не любила.

– Довольно веская причина, – вставил Ричард, кивая.

Марк покачал головой.

– Не понимаю, почему ты мне не рассказала! Я-то был уверен, что знаю о тебе все.

Грейс оторвалась от созерцания своих безупречных ногтей.

– Человека невозможно узнать до конца, – изрекла она. – Ты не знаешь всего о Бет точно так же, как не знаешь всего обо мне.

Это заявление заставило Марка вновь переключить внимание на жену.

– Вот как? – проговорил он, проводя кончиком пальца по ее шее. – И что именно я о тебе не знаю?

Грейс усмехнулась:

– Ты сам должен это выяснить, не так ли?

Повисла напряженная пауза, во время которой никто не издал ни звука. Наконец Ричард слегка откашлялся, а Сильвия двинулась в сторону кухни, бормоча что-то о необходимости нарезать морковь. Я бросилась следом.

– Давайте я помогу вам с брюссельской капустой.