Читать книгу Лирика изумрудного мага - - Страница 3

Шла Лиза домой и думала об одном, что слово "любовь" сильно напоминает процессе приватизации. Если ты кого—то любишь, то этот человек тебя приватизирует, и ты становишься его собственностью.

Я не хочу соприкасаться сердцем, пускай живет в глубинах естества, уж лучше я увижу взгляд Ваш серый, который я не знаю. И едва его узнать нелепо мне придется. Пусть моя строчка с мыслями сольется.

Получалась, что она свою любовь должна отдать и таким образом улучшить жилищные условия, но это ее не сильно привлекало. Из-за угла по пешеходной дороге, прямо на нее выехал зеленый велосипед. И только после того, как велосипед остановился рядом с ней, она подняла глаза. Зеленые глаза молодого человека смотрели в ее глаза и смеялись:

– Лиза, тебе не нужен зеленый велосипед? – спросил Шурик.

– А, что сегодня день зеленого велосипеда?

– Нет, сегодня день нетронутой любви. Ты не знаешь, как называется, когда смотришь на других, а думаешь о тебе? Стараюсь не сходить с ума от страсти, но это оказывается тяжело. Приехала бы ко мне на зеленом велосипеде…

Мне повезло. И вновь летят салюты, поднявшись выше дома хоть чуть-чуть. Мне видно шар. Рассыплется, где людно. Вокруг него лишь тучи, холод, муть. Смотрю салют украдкой из-за шторы, и вижу шапки огненных цветов.

Они сверкают, вьются, словно горы там за окном, за домом шум шаров. А вот сегодня снова как-то круто возник из самолетов чудный шар, он разлетелся пламенным салютом. Спасибо тебе летчик и радар. Какой каскад из самолетов – чудо! Потом они шли ромбом, просто класс. Потом они исчезли круг за кругом, да ими управлял прекрасный ас. Я так встречаю майские парады, День города, ноябрьский парад. Летите самолеты, я вам рада. Взлетайте вверх салюты, мир вам рад.

Приближался последний звонок в школе, надо было учиться, и любовь отошла на второй план. Последний школьный день выдался дождливым и холодным. Школьников выстроили на улице. Холодный ветер пронизывал их насквозь. Школьники, учителя и родители надеялись на теплую погоду, всем хотелось что-нибудь оголить. Первоклассники просто замерзали вместе с родителями. Первый класс провожал последний класс. Этот последний класс выглядел очень разрозненно в плане роста и толщины школьников последнего дня обучения.

Директор с растрепанной ветром прической сказала прощальную речь, завершив ее следующими словами:

– Главное в жизни – найти источник положительных эмоций и заставить работать тело и внутренние органы, дабы они не дребезжали и не брюзжали от лени. От младших и старших школьников выступили активисты с громкими голосами. На этом торжественная часть замерзания была закончена. Замерзшие дети пошли туда, куда положено: кто на каникулы, а кто готовиться к выпускному вечеру. Марина и Илья пошли в школу, где им сообщили расписание экзаменов и еще раз обговорили план проведения выпускного вечера. Марина после школы собиралась идти в медицинское училище. Мединститут ей сразу не потянуть, хватит того, что она школу закончила! Хотя точные науки ей давались лучше.

В квартире Ильи Лиса на окнах всегда цвела герань. Но однажды он услышал крик матери, которая в очередной раз вернулась домой:

– Кто сорвал цветы герани?

Илья и его отец вышли на крик.

Мать смотрела на горшки с геранью без единого цветочка. Кошки и собаки у них в доме не было, посторонние не приходили.

– Мама, я не ем герань! – в сердцах сказал Илья.

– Мать, я не коза, лепестками не питаюсь, – пробасил отец.

– Я тем более не питаюсь геранью! – воскликнула мать, готовая разреветься от досады.

– Я съела лепестки герани, – сказала Марина, выходя из комнаты Ильи.

– Марина, тебя покормить забыли? – с надрывом спросила мать Ильи.

– Цветы герани такие вкусные!

– Что?! – воскликнул отец Ильи. – Мать, она шутит или правду говорит?

– Ну что вы так расстроились? Я только на кухне съела цветы герани, в комнате я их еще не ела, – наивно проговорила Марина.

– Мать, она не все цветы съела! – весело воскликнул отец.

– Ладно, отец, цветы я восстановлю. Но что нас ждет дальше, сын?

– Мама, Марина любит зеленую травку, – преданно проговорил сын.

– Сын, я ей проращу зерна пшеницы, – улыбнулась мать.

– Ой, спасибо! – вскрикнула Марина.

– Марина, а может, ты салат съешь из свежих овощей с зеленью? Я быстро сделаю салат, у меня новый нож, я помидоры нарежу и все остальное.

– У нас всегда дома есть свежие овощи и капуста. Я страсть как капусту с огурцами люблю, – ответила Марина.

– Деточка, ты, вероятно, была в прошлой жизни козой или кроликом?

– Мама, она была буренкой! – подсказал Илья.

– Шутник у меня сын, – сказала мать и ушла на кухню.

Большие дети зашли в комнату, закрыли за собой дверь.

– Марина, это так серьезно? Я про герань спрашиваю? – без улыбки спросил Илья.

– Нашло. Раньше такого не было, а теперь так тянет на цветочки—лепесточки!

– Ешь укроп пучками, но герань?! Зачем?! – недоумевал молодой человек.

– Знала бы зачем, не тронула бы цветочки. Кушать хочется.

– Я начинаю за тебя бояться.

– Брось меня, подними другую.

Неожиданно Илья подпрыгнул, зацепился за кольца на потолке и стал похож на обезьяну, которая на руках бегала по потолку. На самом деле, на потолке были закреплены кольца, уступы и палки на веревках, он за них держался руками, а казалось, что он на руках ходит. Илья показал свой гимнастический сериал, спрыгнул на пол, схватил с тарелки банан и стал его жевать.

– Илья, а ты сам—то кто? Обезьяна или человек—паук?

– Я человек с развитыми руками, вес у меня легкий, и я легко держусь руками за любые предметы.

– Ты ненормальный человек, – протянула девушка.

– Хорошо, но быть обезьяной – это проще, чем быть коровой.

– С копытами тяжело, это точно, – согласилась она.

Их позвали на ужин с большим количеством салата из свежих овощей с зеленью. Марина набросилась на салат, он мелькал и быстро исчезал из салатницы. Остальные только облизнулись и ели мясо с картофелем, к этим продуктам она не прикасалась. Марина сидела сытой кошкой и лениво жевала картофель. Отец Ильи уплетал мясо за обе щеки, он даже добавки попросил, весь его облик напоминал льва после охоты. Мать жевала картофель с салатом, который положила себе в тарелку до прихода Марины. Она вернулась в дом мужа и сына и теперь с удовольствием им готовила.

"Интересно, а мать его кто?" – подумала Марина и не могла придумать, но решила, что до комнатных цветов она больше опускаться не будет, она не коза. Марина посмотрела на окно, вверху на полочке стояли кактусы. Она улыбнулась: нет, она не верблюд! Ужин прошел в дружеской обстановке и без упреков. Марина вышла из квартиры Ильи одна, достала из кармана пакетик с лепестками герани и выбросила в урну.

– Неужели я ем герань, – проворчала Марина и медленно пошла к себе домой.

Дома Марина вынула из школьной сумки копыта, повертела их в руках и положила в шкаф. Всю эту бутафорию с буренкой она придумала давно, после посещения детского спектакля, но использовала впервые. Была у нее светлая мысль стать актрисой, и еще она слышала, что с ее ростом приходится играть мальчиков и животных. Быть буренкой Марине расхотелось, а чтобы быть ею на сцене – и речи быть не могло. Нет, она лучше пойдет в медицинское училище!

На следующий день Илья все подмигивал Марине. Что он знает? Ровным счетом ничего! Что она цветы с клумбы ела? Да ни за что! Если только на спор и за большие деньги. Они зашли на спортивную площадку, где Илья показал, какой он классный парень, на школьных тренажерах весьма грубого изготовления. Он так старался, что сорвался, из его голой ноги побежала кровь ручьем.

– Марина, ты хотела быть медсестрой, забинтуй! – прокричал Илья.

Она с ужасом смотрела на кровь, на разорванную рану:

– Нет, я уже расхотела быть медсестрой!

– Принеси подорожник, он растет на газоне!

Марина нехотя сорвала листья подорожника и стала прикладывать их к ранке. Марине расхотелось идти в колледж, лучше она в школе доучится до конца. Илья Лис решил идти в школу полиции, где была временная или постоянная оттяжка от армии. На странице школы полиции оказался такой мощный вирус, что у него из компьютера вылетели все игры с человеком—пауком. Отец за то, что он окончил школу, подарил ему автомобиль предпоследней модели отечественного производства. Марине это очень понравилось. Они оба ходили домой друг к другу, и родственникам оставалось только признать их дуэт. После того как отец Ильи переехал в новую квартиру, к нему опять вернулась жена, то есть мать Ильи, и как всегда на все окна поставила герань.

Солнце светило! Мороз, но до чего хорош мороз во второй половине февраля! Мороз с привкусом весны. Птицы веселее летают. Деревья в снежных кружевах. Да что там, весна приближается. А весной все кошки – кошки. Коготки у них отрастают, как у Марины. Кошмар заключался в том, что она выглядела вполне взрослой дамой, не вешать же ей было на себе объявление о том, что она молодая девушка?! Вот поэтому она стала парикмахером.

Спокойствие льет в ветре тихом, в ленивом беге облаков. А с головы упрямый вихор упал, как волосы с висков. У веток плавное движенье, так плавно движется рука, вновь продолжает восхождение стригущих кончиков дуга. Почти у цели ровность прядок, но кое-где неровность есть. И ножниц звук, где прядки рядом. Уходит с вихрами и бес.

Протяжно дует вентилятор по мокрым залежам волос. Клиентка крутит регулятор, на песни в зале вечный спрос. Хороший мастер крутит кудри на тонкий палочный скелет. Клиентка в спешке носик пудрит, чтоб скрыть свою ленивость лет.

Работа оказалось настолько связанной с химическими составами всех мастей, что она была не рада своему выбору. Хорошо быть парикмахером, когда много клиентов, тогда она чувствовала деньги. Работа оказалась тяжелой во многих отношениях. Уставали ноги, не выдерживали руки, болели уши от признаний клиентов. А Марина что, психолог? Марина думала, что Илья будет возить ее на машине, а она вся из себя будет выходить из подъезда и садиться в машину!

Мода не вечна, но вечны ее изменения, есть парадокс этих ярких, открытых одежд. Ткань и меха часто ищут свое сочленение, позже влекут знатоков или полных невежд. Подиум мод – совершенство, подобно арене. Бал-маскарад неизменно бредет среди глаз. Может быть, все существо наше тихое бренно. Зрелище моды – ничем не прикрытый алмаз.

Не тут-то было!

Это его возили разные полицейские машины или он ездил на своей машине, но на Марину у него времени не было.

Аспирант Владимир ехал в вагоне метро. Он только что успешно сдал экзамен и был полностью доволен жизнью. Он любил быструю езду на машине, но иногда пользовался подземкой, где всегда было много людей. Бездна метро отторгала мысли, она отпугивала и не подпускала к себе человека, пытающегося проникнуть в собственное подсознание. Рядом с парнем стояла девушка. Череда событий последних дней таяла, как пресловутый снег, более осязаемый, чем бездна очевидного подсознания. Чепуха, обведенная золотистым фломастером, была очевидна, но ведь кто—то ее написал на листке бумаге, который совсем недавно выполз из принтера, а теперь лежал в ее сумке.

Весна медленно вторгалась в мир солнечными бликами, что особенно чувствовалось после серых дней. Девушка, стоя рядом с молодым человеком, почувствовала его солнечную энергию. Она подняла руку, чтобы удержаться за поручень в вагоне метро. Молодой человек стоял рядом. Она еще не успела встретиться с ним глазами и такие чувственные слова услышала:

– Я Вас чувствую! – воскликнул молодой человек, это до него дошли флюиды девушки. – Нет, правда, от Вас идут удивительные биотоки.

– "А я девушек люблю", – ответила девушка ему словами из песни. – В Вас проснулись импульсы желаний, в этом нет ничего удивительного, – девушка посмотрела в глаза стоящему рядом с ней молодому человеку. Ее словно кольнуло в сердце от его пронзительных глаз.

– Меня зовут Владимир, если угодно, – сказал он, улыбаясь ровными зубами.

– Марина, – откликнулась она и окинула взглядом весь его облик: ничего особенного, стандартный молодой человек с черной тканевой сумкой через плечо. В метро такие сумки встречались сплошь и рядом.

Владимир уловил взгляд Марины:

– Вам что—то во мне не нравится?

–Да нет. Все в норме по местным правилам приличия. Я подумала: может, и мне такую сумку купить? А то у моей сумки ручка оторвалась. И она подняла вверх сумку с оторванной ручкой.

–Да Вы посмотрите внимательно: Вам ручку у сумки срезали.

Девушка повертела сумку, подержала в руке оторванную ручку.

– В подземных переходах полно сумок, куплю другую.

– Но и эту можно починить, – возразил Владимир. – А Вы заметили, что людей в метро меньше стало?

– А мне кажется, что, как всегда, потоки людей нескончаемы. Рекламы стало больше, – заметила Марина. – Мне выходить на следующей остановке.

Не спугни удачу – птицу счастья, лучик от надежды удержи, прояви к другим свое участие и мороз весною придержи. Ласково и зримо светит солнце, от тепла любви оно теплей. Ничего, что дремлют наши кольца, но любовь ты трепетно излей. Ведь весна! Лучи с небес лихие! Солнце, небо, море, синева. И забудь деньки свои плохие. Где-то тихо плещется Нева.

Где-то Волга вздрогнет и проснется, где-то Обь чуть-чуть подтает бровь, а на юге Дон быстрей проснется, взбудоражит сердце и любовь. Не была я на Оби и Доне, Волгу вижу чаще из окна, из окна проездом, из вагона, лишь Нева знакома мне одна.

Владимир забыл, куда ехал, и пошел за Мариной к выходу. Встречный поток пассажиров разлучил их на мгновенье, но этого было достаточно, чтобы он потерял ее из виду. Он прошел сквозь толпу и стал осматривать движущиеся потоки людей в поисках потерянной девушки. Мало того, что он вышел не на своей станции, так еще и потерял девушку. В его голове пронеслась ее история с сумкой, и он уверенно вышел из метро. Недалеко от выхода из метро стояли прилавки и на них лежали сумки. Продавцов стояло двое, а покупала сумку одна девушка.

Он подошел к ней:

– Выбрали сумку?

Марина посмотрела на Владимира отсутствующим взглядом и выдохнула:

– Сумку я выбрала, но денег в моей сумке не оказалось. Куплю в следующий раз.

– Я могу купить Вам эту сумку, – отважно предложил Владимир.

– Отстаньте от меня! – крикнула Марина и нырнула в очередной поток людей, идущих из метро.

Вскоре она почувствовала сырость в сапогах, наступив в лужу. Она остановилась, но, махнув рукой в воздухе, перешла на сухую дорогу. Она шла быстро, не оглядываясь по сторонам. До ее дома оставалось метров сто, когда она почувствовала взгляд за спиной. Марина невольно повернула голову и встретилась глазами с Владимиром.

– Марина, я Вас сегодня третий раз нашел! – выдохнул молодой человек с натянутой улыбкой.

– Что Вам от меня надо? У меня сапоги порвались! Ноги промокли. Я домой иду! – запричитала девушка.

– Как много у Вас проблем! Зовите меня в гости, будем их ликвидировать сообща, – предложил Владимир.

Дверь в квартиру Марины открыла ее бабушка, которая, быстрым взглядом оглядев внучку и молодого человека и ничего не сказав, просто пошла на кухню. Марина скинула мокрые сапоги. На ногах ее остались мокрые носки. Она опустила на пол порванную сумку, вынула из нее пакет с пирожками и отдала бабушке. Владимир не стал ждать приглашения, он снял свои башмаки на внушительной подошве, потом поставил на пол свою невзрачную, но прочную сумку.

Из кухни показалась бабушка:

– Марина, опять ноги мокрые и сумка без ручки? Я сколько раз тебе давала деньги на сапоги? У меня одна к тебе просьба – чтобы у сапог была подошва больше одного сантиметра. А ты что покупаешь? Я сегодня ночью тебе двое сапог заклеила, они высохли. Эти высохнут – заклею.

– Обязательно все это надо сейчас говорить? – недовольно спросила внучка. – Я что, виновата, что сапоги расползаются от снежной грязи?

– Посмотри, какие прочные башмаки у молодого человека! Учись у других! – сказала бабушка и опять ушла по своим делам.

Марина стянула мокрые носки, сунула ноги в тапочки и посмотрела на Владимира:

– Что мне с Вами делать?

– Пригласить на чай.

– Это так банально, идите на кухню, бабушка Вам нальет чаю, – сказала Марина и прошла в комнату. Она залезла с ногами на диван, взяла ноутбук и стала быстро писать кому—то ответ.

Владимир пошел на кухню, но не успел он сделать и двух шагов, как бабушка вынесла поднос с двумя чашками чая и пирожками на блюдце. Она отдала ему поднос и махнула головой в сторону Марины. Девушка, не глядя на молодого человека, взяла чай и пирожок, продолжая долбить кнопки ноутбука. Он почувствовал себя лишним и стал осматривать комнату.

Середина весны улыбнулась мне солнцем. Засверкали ручьи. Птицы пели мне соло. Что-то было в тепле оживленно – живое, снег в ручьях исчезал, в лужах было их двое. И деревья в ветвях задышали свободно, не колол больше снег. Больше не было больно от мороза, ветров, от пурги и метели. Вновь деревьям тепло, с них лишь капли летели. Снег и грязь вдруг прошли, травка вылезла сонно. Верба пышно цветет, но и это резонно. В небесах чистота привлекла синевой. Ты прекрасна, Весна! Развернись лишь листвой.

Три дивана на небольшой площади удивили его, но еще больше удивили ноутбуки на каждом диване. Появилось желание сесть на соседний диван и взять в руки ноутбук или встать и уйти. В этот момент Марина надломила пирожок, вынула из него капусту, а тесто от пирожка положила на поднос.

Она насмешливо посмотрела на парня и сказала:

– Простите, Вы хотели решить мои проблемы? Сумка в прихожей, нитки и иголки у бабушки. Чините сумку, а мне не мешайте, – она включила музыку и стала подпевать, продолжая долбить по клавиатуре пальчиками с неподражаемым изяществом.

Владимир собрал чашки на поднос, отнес их на кухню, попросил у бабушки иголки и нитки для ремонта сумки. Бабушка одним движением руки подала то, что он просил. Он взял сумку, сел на стул и стал пришивать оторванную ручку.

Марина так и не поговорила с Владимиром. Он, починив сумку, ушел в неизвестность. И разошлись они, как в море корабли.

Марина себя бедной никогда не считала. Просто они в последнее время сдавали квартиру бабушки и жили в несколько стесненных условиях.

Вечером Владимир позвонил в дверь Марины, в руках он держал большой пакет. Девушка, открыв дверь, без эмоций оглядела его с ног до головы и пропустила в квартиру. Она взяла пакет, протянутый ей молодым человеком. В пакете лежали новая сумка и сапоги.

– Владимир, зачем Вы деньги потратили? А если сапоги мне будут малы или велики? – недовольно спросила Марина, примеряя сапоги. Сапоги оказались ей впору. Она покрутила перед собой сумку, но и к сумке у нее претензий не было, она ее уже выбирала, но купить не смогла. – Вы что, такой богатый, что всем покупаете дорогие подарки?

– Я Вас чувствую! – крикнул Владимир, уходя из квартиры…

Шурик Пион сидел один дома и смотрел телевизор. На экране промелькнул фильм о пиратах, живших в свое время на астероидах, то есть на кораблях. Он представил себя боцманом на деревянной ноге. А почему бы и нет?! Эта прелестная Марина – Венера его в гости не приглашала, а очень хотелось ее достать. Но как? Изобразить скрипучего боцмана? Почему бы и нет?

 Шурик решил стать хромым боцманом, он надел разные по высоте подошвы башмаки. Один башмак стучал. Второй башмак скрипел. На лицо он надел маску пожилого человека. Он был готов нанести свой визит к Марине – Венере. Мини – камеру закрепил на лацкане пиджака.

Марина подошла к своему подъезду. Моложавый человек посмотрел тяжелым, диким взглядом на Марину. Он перевел свой дерзкий взор на закрытую дверь дома, когда она набирала код для входа в подъезд. Он не сводил глаз с ее рук. Она чувствовала этот жуткий взгляд, поэтому ошиблась. Она сбросила код и вновь набрала, прикрывая номер кода замка своего подъезда.

Мужчина ворвался следом за Мариной в светлый холл, к лифту он не подошел. Сильно хромая, он стал подниматься по лестнице. Марина посмотрела вслед хромому с внутренним страхом. Ей показалось, что в его ноге кроме самой ноги что – то есть еще. Но что? Или показалось…

Лифт остановился, открыв двери. До нужного этажа она доехала без проблем. Хромого на ее этаже не было, да и не мог он физически преодолеть столько этажей раньше нее. Страх в душе Марины появился от его жуткого взгляда. Она открыла свою входную дверь, торопливо задвинула засов и немного успокоилась.

Вскоре позвонила в дверь соседка Марины по домику на болоте, Лиза. Они договорились встретиться, чтобы обсудить свои личные проблемы и просто отвести душу в разговоре.

Подруга Лиза влетела в квартиру Марины с круглыми от ужаса глазами:

– Марина, в вашем лифте света нет! В холле света нет!

– Лиза, я недавно приехала, свет был везде.

– А сейчас! Представь подъезд, когда в нем света нет! Не люблю я эти ваши башни до чертиков. Страшно в башнях! Двадцать этажей давят на психику, каждый этаж похож на западню! На болоте лучше жить, этажей меньше.

– Мы живем.

– Марина, ты идешь с ключом от дверей между лифтом и площадкой у твоей квартиры. А я выхожу из лифта и вижу две закрытые на замок двери, да еще четыре двери лифта. Представь: свет выключен. Это же ловушка! Уникальная ловушка.

– Ты права, Лиза. Лестница есть между первым и вторым этажом, выше она перекрыта на каждом этаже. Сегодня видела хромого человека, он шел на второй этаж по лестнице. До нашего этажа ему не подняться, в боковом подъезде закрыты все двери на площадки с квартирами.

– Поэтому не люблю я эти башни.

– Знаешь, у нас ремонт на площадке не делали 18 лет, столько лет мы здесь живем.

– Сама крась стены в подъезде на своем этаже.

– Еще чего, лестничная площадка огромная, здесь четыре больших квартиры. В двух квартирах никто не живет. В нашей квартире нас двое, да еще в одной один человек живет.

– А еще пятиэтажные дома сносят, в них хоть требования пожарной безопасности сохраняли и лестница была! А у вас в башнях свет отключи – и все застрянут в своих квартирах навечно.

– Да, башня огромная и полупустая. А в твоем доме на болоте людей совсем нет, одни упыри, сама говорила.

– Это точно. Любят люди безопасность, а не огромные площади.

– Не скажи, башни разные бывают.

– Мы о твоей башне говорим, Марина.

За дверью послышался странный звук. Девушки переглянулись. Свет потух в квартире. Дверь входная открылась. Они вжались в огромные кресла, в которых сидели. Послышался неравномерный скрип обуви.

Скрип. Стук. Скрип. Стук.

Букашка, букашка, букашка – таракашка, веселая букашечка травы. Она ползет по травке, она ползет по ветке, на голубом газоне с цветами васильками, с цветами незабудками и просто так травой. Цветут еще цветочки, стоят пионы с почками, качая, качая зеленою листвой.

Подруги замерли. Свет вспыхнул. Перед ними стоял моложавый человек с пронзительным взглядом черных глаз.

–Девушки, у вас есть одно желание на двоих. У меня есть всего одно желание. У нас на троих есть одно желание, – ледяным голосом проговорил мужчина, словно он робот.

– Чего Вы от нас хотите? – дрожащим голосом проговорила Марина.

– Вас.

– Вы что, людоед? – хриплым голосом спросила Лиза.

–Не складывается ваш пасьянс. Я вас хочу вместе и на этом лежбище, – и он показал на диван, который был из одного комплекта мягкой мебели с гигантскими креслами. Значит, диван был огромный.

– Без вина, на сухую? – переспросила Марина.

– Можно с ликером.

– У меня ликера нет, – ответила Марина.

– А чего спрашиваешь? Раздевайтесь! – неожиданно громко крикнул мужчина.

– Мы не лесбиянки! – возразила Лиза.

– И я не янки, – проговорил он с ее интонацией в голосе.

– Был бы янки, не лез бы даром к девушкам, – ответила Лиза. – Нашел бы женщин по таксе от ста и выше.

– А мне и надо вас выше колен. Разговорчики в строю! – вспылил мужчина, глаза его зло вращались.

Девушки к блуждающему стриптизу были не готовы. Стали стаскивать с себя одежду.

– Прекратить! – зарычал мужчина, встряхивая длинными волосами.

– Что прекратить? – хором спросили подруги.

– Перестаньте снимать с себя одежду!

– У меня рука сломана в запястье, – заныла Марина.

– Отлично, ты мне и нужна! У меня нога сломана. У тебя рука сломана. Мы будем отличной парой.

– Я могу уйти? – запищала чужим голосом Лиза.

–И тебе сломаем, если уйдешь! – назидательно сказал хромой. – Быстро присели обе! Я сказал: обе!

– Я не могу присесть, – сказала Лиза. – У меня брюки узкие. Я располнела.

– Сними брюки, приседай без них.

Лиза стянула с себя брюки. На девушке остался треугольник с тесемочками. Она присела.

– Фу, голая девчонка, – укоризненно проговорил мужчина. – Ты вся наружу! Ладно, приседай. Приседай, я тебе сказал! – завопил хромой, садясь в кресло.

– Это что, разминка? – спросила Марина.

– Я о любви ничего не говорил.

– А кто нас хотел на диване? – устало спросила Лиза, приседая двадцатый раз. – Лучше уж на диване…

– Ложитесь на диван. Обе ложитесь на диван!

Девушки легли рядом на диван: одна в шортах, вторая в трусиках.

Скрип. Стук. Скрип. Стук.