Читать книгу Золотая кровь - - Страница 3

Через два дня трое тельдиров вместе с Сэриль были вызваны к мастеру Карвуду на «беседу», как изъяснился посыльный. Вот только пригласили их не в Дом Воды, а в неприметный домик самого мастера. Улыбчивая женщина в простом платье провела гостей в просторную комнату и ушла за хозяином дома. Приглашенные скромно изучали округлый диван с резными когтистыми ножками и не решались сесть, пока не появился Карвуд. На лице Мастера застыла редкая для него улыбка. Он сел на кресло с высокой спинкой и оглядел своих гостей, предлагая присесть и им.

– Этой ночью у дверей Дома Воды нашли младенца с запиской и просьбой принять его под опеку. Вы же, конечно, никак к этому событию не причастны, дорогие мои?

Все четверо помотали головами, усевшись на диван.

– Замечательно. И всё же. Думаю, вы будете рады услышать, что брошенный ребенок был принят нашим Домом. Он будет воспитываться нами до взрослости. Тельдиры, с детства росшие в Доме, часто становятся лучшими из лучших, ведь так?

Все четверо облегченно вздохнули, но как можно тише.

– Гарго, что там с предельщиками? Вина заглажена?

– Да, мастер. Предельщики ещё долго не осмелятся появиться на дорогах. И было их всего че-трое. Для Представителя – проще простого. – Губы Тасса нервно подрагивали, но голос его был громким и ровным. – Украденные товары оттуда заберут, я распорядился.

– Замечательно. Впредь не позорь свой Дом и свой город. А вы, трое, поверьте уже в силы своего товарища и не бегайте за ним по пятам, следя, как бы он не споткнулся! Гарго справился бы и в одиночку.

– Не понимаю, о чём вы, Карвуд, – деланно удивилась Сэра, –Благопристойной девушке шляться в такой компании по лесам не пристало.

– Ой, Сэра! Когда это ты стала благопристойной? – ляпнул Тасс.

Все в комнате рассмеялись. Карвуд был осведомлён обо всём, что происходило в городе и за его пределами. Частенько мастеру приходилось прикрывать четверых авантюристов, устроивших потасовку на его дорогом диване.

– В последний раз, – четвёрка в миг успокоилась, – в последний раз я прикрываю ваши спины. Пора вам уже задумываться о последствиях своих действий, об ответственности. Например, о том, что станет с моим любимым диваном после ваших игр! – Сэра чуть не засмеялась, но сдержала порыв. Сейчас остроконечная бородка Карвуда казалась ещё острее, будто он специально наточил её перед беседой с ними. – Мастера учат этому в первую очередь. А что я? А я поддался вашему детскому очарованию и размяк. Всё. Свободны! И не забудьте пригласить меня на прощальный вечер. У меня кое-что для вас заготовлено. А, Леонардо, останься ненадолго.

Дождавшись ухода остальных, Карвуд расслабился в кресле и с плохо скрываемым трепетом оглядел Лео. Что-то было не так.

– Леонардо, я помню, что ты намеревался отправиться в Антеос после Восхождения независимо от результата. Будь спокоен, для тебя в нашем конвое найдётся незанятое место.

– Не уверен, что оно мне понадобится, мастер, – Лео поднялся с дивана и подошёл к столу.

– Вот как. – Карвуд перевёл взгляд на пальцы Лео, медленно гладившие край стола, обрамлённый золотом. – Что-то изменилось?

– У меня возникли дела, – Лео говорил осторожно, выверяя слова, – семейные.

– Семейные… – Карвуд неодобряюще мотнул головой. – Прошлое не воскресить, Леонардо.

Из щели между шторами вырывался дневной свет, подсвечивая пылинки. Сверкающей пыльцой они летали вокруг Лео, чьи глаза затмили бы собой любые звёзды вечной ночи.

– Постой, – заговорил Карвуд, – это Мари тебе очередную идею внушила? Она снова появляется, так? – Мастер вылез из кресла и приблизился к ученику, будто готовясь подхватить его при падении в обморок.

– Карвуд, я просил тебя… – жалобно начал Лео. – Не говори о матери. Ничего.

– Подумай своей головой, – сначала Карвуд огладил волосы Лео, затем ладонь опустилась на щеку, а большой палец направился к губе, – и своим сердцем.

– Этому тоже конец, – Лео холодно убрал руку мастера от своего лица. Карвуд с трудом вдохнул воздух, словно тело протестовало против жизни. – Прошу лишь об одном, – Лео отпрянул от мастера, – не мешай мне.

В миг оказавшись один, Карвуд упал в кресло. Он долго просидел в задумчивости, поглаживая свою бородку. Потом взял в руки перо и написал: «Затмение близится».

– Ната, – позвал он прислугу, – отправь письмо крылатой почтой. Пламеглазка та, что с браслетом. А потом приготовь мою одежду. Вернусь я сегодня поздно.

Прощальный вечер устроили в доме Мирсонов. Келина не готовила столько еды со дня Приёма. Она никогда не забудет, как её сын светился ярче солнца в тот знаменательный день. А сегодня Рай был тусклее настольной свечи. Келина подливала ром в его кружку, только чтобы насмотреться на расслабленную улыбку уже совсем взрослого сына, пока он ещё был дома.

– Мам, не надо больше. Этот напиток… Ром? Вкуснее, чем всё, что я пробовал, но всё-таки…

– Ра-а-ай, не стесняйся, налега-а-ай! – протянули Сэра с Тассом, обхватив его за плечи. Лео наблюдал за ними, вскинув бровь.

– Ты так и будешь просто смотреть? – предъявил ему Рай, – Они меня спаивают!

– Тебя впервые не тошнит после первого глотка. Наслаждайся, – ответил Лео с ехидной улыбкой. Рай скорчил рожицу, но выпил.

– Предатель.

У Лео кольнуло внутри. Что если Рай когда-нибудь назовёт его так совсем не в шутку? Он поник: начал ковыряться вилкой в остатках ужина и застывшим взглядом смотреть сквозь огонь свечи. От Карвуда это не ускользнуло. Мастер решил приступить к долгожданной части вечера: «сюрпризы».

– Что ж, пора и вашему любимому мастеру немного порадовать вас! – объявил Карвуд. Он притащил к столу расшитый цветами мешок и распустил узел. – Леонардо Рэванни, ты будешь первым.

Карвуд просунул руку в мешок и вытащил оттуда коробку. Он поставил её перед Лео и сказал:

– Я не забыл о твоей старой-старой просьбе. Один из первых экземпляров и вправду сохранился, но мне пришлось постараться, чтобы его раздобыть. Будь с ним аккуратен.

– Это… – Лео открыл коробку и глаза его снова засветились, – Предание? С полным текстом? Где вы его откопали, мастер…

– Пусть это останется моим секретом. – Карвуд положил руку на плечо Лео. Рай покосился на ладонь с коричневыми пятнами старости и недовольно шмыгнул носом.

– Нынешние Предания не полные? По размеру и не скажешь, – пробурчал Тасс и глотнул персикового рома.

– Храм это отрицает, – задумчиво произнёс Арни Мирсон, разглядывая книгу в руках Лео, – хотя, я и сам никогда прежде не видел «полного» текста. – Что же там такое написано, что Храм был вынужден это вычеркнуть…

– Как только прочитаю, расскажу вам, – сказал Лео, бережно убирая книгу обратно в коробку.

Карвуд потрепал Лео по голове и потянулся за следующим подарком.

– О, а это для нашей прекрасной и отважной Сэриль Вилэн!

Сэра не ожидала услышать своё имя. Она ведь даже не была ученицей Карвуда. А тот уже подносил ей брошь в виде клинка, рассекающего волны.

– Всё это время, Сэра, ты бескорыстно помогала Дому Воды, мне и этим пьяницам, за что мы тебе сердечно благодарны. – все за столом согласились. – Эта брошь – знак расположения Дома. Ты всегда будешь нашим другом, нашим союзником. Попадёшь в беду – Дом придёт на помощь. Храни и помни.

Сэра приняла брошь, изумленно глядя на Карвуда.

– Это почти как… Как посвящение в тельдиры, – она словила пальцами первые слёзы.

Поражена была не только Сэра. Тасс сидел с открытым ртом, а Лео с Раем не могли опустить брови.

– Родители будут тобой гордиться, солнце, – улыбнулась Келина.

– Им лучше не знать, – Сэра всхлипнула, – правда, отцу, может, и понравится…

Келина с прищуром взглянула на растроганную Сэру и принялась убирать со стола. Будь Сэра её дочерью, никаких преград на пути к собственным мечтам она бы не встретила. Леди Вилэн пыталась обуздать её дух цепями традиций, но этим лишь отталкивала от себя самое родное. Она совсем не знала свою дочь. Или не хотела.

– Так-с, кто же будет следующим? – Карвуд невозмутимо вернулся к волшебному мешку. – Ах, определенно, лучезарный Рай Мирсон.

Теперь в руки мастера попался свиток в кожаном футляре с морской росписью. Он бережно передал его Раю и загадочно улыбнулся.

– Открывать сейчас запрещаю. Он адресован не совсем тебе.

«Снова мастер выдумывает что-то несусветное» – пронеслось в головах у всех четверых. «Сюрпризы» Карвуда всегда были непредсказуемы.

– Обещай мне, что откроешь футляр после Мира Корум и выполнишь все указания, приложенные к свитку. Ты не пожалеешь, поверь мне.

– Обещаю, мастер. Исполню всё. – Рай впервые за вечер солнечно улыбнулся.

Удовлетворённый ответом Карвуд заглянул обратно в мешок и произнёс:

– Дорогие мои, всё! Здесь пусто. Для Тасса Гарго ничего нет.

– Как это, пусто?! – Тасс вскочил со стула и ладонями ударил по столу. – Мастер! Это что такое? Наказание за… За?!

Карвуд громко рассмеялся, и комната словно погрузилась под воду. Никто прежде не слышал столь глубокого смеха от мастера. Просмеявшись и вернув дом на сушу, Карвуд ушёл в тень комнаты. Его ждали в тишине, переглядываясь, слышалось только тяжелое дыхание Тасса и треск берёзовых поленьев. Вернулся мастер с таинственной микстурой в сиреневой склянке, больше похожей на бутылку горячительного.

– Наши лекари всё-таки смогли кое-что придумать для старшего Гарго, – самодовольно произнёс Карвуд.

– Вы дарите… Лекарство? – Тасс не верил своим помутневшим глазам. – Нет, вы дарите саму жизнь, мастер!

– Твой отец первым подарил нам славного тельдира, теперь подошла наша очередь…

– А ещё кучу доспехов и мечей! – Тасс кинулся обнимать Карвуда и чуть не повалил его на деревянный пол. Мастер неловко хлопал ученика по спине и повторял: «ну, всё, всё, хватит», но из объятий вырваться не мог.

– Тасс там что, уснул на плече мастера? – заговорил Рай. – Как трогательно. Лео, можно я посплю на твоём?

– Ты же только что был трезвым… – фыркнул Лео.

– Яд хмеля поражает, как яд подземной змеи, мгновенно!

– Только тебя, Рай, только тебя.

Смех за столом прервался звоном разбитого стекла. Со спинки стула стекала жидкость с резким запахом, с лица Тасса стекала радость.

– О-о, – Тасс шлепнул ладонями по своим щекам, и так и замер. – Я неудачник…

– Видите, не только меня! – весело крикнул Рай и тут же получил локтем в бок от Сэры.

Карвуд помассировал себе виски, вздохнул и произнёс:

– Нестрашно. Пусть твой отец сам зайдёт через, предположим, неделю. Лекари приготовят новое.

Тасс смотрел на разбитую им жизнь, как завороженный, и взволнованно кивал. Позже Арни убрал осколки, а Келина вытерла стул, но никто уже не сел обратно. Гости поблагодарили хозяев, помолились вместе с ними и ушли, пока ноги ещё держали. Ночевать остался только Лео. На чердаке было спальное место, которое кроме него никто никогда и не занимал. Только спать ему не хотелось. Он зашёл в комнату Рая и присел на серый коврик. Напротив него развалился сам Мирсон – он разглядывал свой подарок при свете трёх свечей, расставленных по углам комнаты.

– Не могу… – бубнил Рай, – Все плывёт. Как на корабле. Зачем люди пьют?

– Так, якобы, веселее, – ответил Лео. Рай забавно поморщился и отложил свиток. – Зря ты пообещал Карвуду «всё исполнить», может там написано что-нибудь бредовое или опасное.

– А так веселее! – сверкнул зубами Рай и попытался встать, но зашатался и обрушился обратно на ковёр. – Кхорт.

Лео засмеялся до колик в животе и тоже растянулся на пыльном коврике. В открытое над кроватью окно залетал пух и ночные кровопийцы. Пьяного Рая это совсем не волновало, ведь на улице пахло ночью.

– Лео, я хотел спросить… Можно? – получив согласие Рай заметно посерьёзнел. – О чём ты говорил с Карвудом, когда мы ушли? Места в кортеже не будет? Или будет? Или что? Что ты так на меня смотришь? – Рай приподнялся на руках вслед за Лео и сел. – Да, мне важно это знать. Мы, если ты не забыл, планировали свалить отсюда и увидеть мир. Вместе. Забыл? Почему ты молчишь? Лео? Ты что, плачешь? Да что с тобой случилось…

Рай сблизился с Лео. Они соприкоснулись лбами, почувствовали дыхание друг друга, но не так, как на тренировках, им хотелось не сражаться, а касаться. Они робко потёрлись носами и медленно отстранились. Рай убрал волосы, закрывавшие Лео глаз и забавно шмыгнул носом. Ладонь задержалась в волосах.

– Прости, я слишком много выпил, а ты слишком мало рассказываешь, – прошептал Рай.

– Ты прав, – Лео показал вымученную улыбку, – но это нелегко для меня. И для тебя тоже.

– Ничто. Не заслуживает. Твоих. Слёз. – Рай стёр упавшую звезду со скулы Лео и обнял его, но не выдержал воронки в голове и свалился на спину, утянув друга за собой. – Нам лучше… Пойти спать.

– Да, точно. – Лео поднялся на локтях, и о красную щеку Рая разбилась чужая слеза, скатилась к уху. – Персиковый кхортов ром… – смеялся сквозь слёзы Лео. Рай смотрел на него, и думал, что он похож на то мгновение, когда вот-вот выглянувшее солнце снова заволакивается тучами. Лео не выдержал и отвёл взгляд. Растерянность и тишина. Сон ещё настойчивее давил на веки.

– Помоги мне встать. – Рай протянул обе руки, ожидая помощи. Если бы не Лео, он бы так и заснул на пыльном коврике. Лео помог другу перелечь на кровать, укрыл одеялом и пошёл к двери.

– Мы ещё… поговорим с тобой, – выговорил непослушным языком Рай и сразу же поддался навязчивому сну. Лео остановился, сжал дверную ручку.

– Спи, Рай. Ночь не будет вечной, – вымолвил он, прежде чем уйти.

Предавать удивительно просто. Тяжелее – надеяться на прощение. Лео вышел из комнаты, потом из дома, и звёзды укрыли его прохладным плащом. Оставаться у Мирсонов было невыносимо. Лео отправился домой.

Яблоневая аллея погасла. Цветы разлетелись по округе, укрыли дорогу, прилегли на траву, бездомные. На их месте вскоре вырастут яблоки и так же упадут, но уже в разноцветные корзинки людей, принесут пользу. Лео поморщился, вспомнив о невыносимой кислоте здешних яблок.

В эту ночь не спалось и Филисии. Она сидела за маленьким столиком на террасе и, завидев Лео, подозвала подопечного к себе.

– Ты ступаешь в тенях, Лео, – задумчиво начала она, – как нам удержать тебя под светом солнца?

– Мой свет – ночные звёзды. – Лео присел рядом.

– Дорогой… – Филисия накрыла руку Лео своей. – Пусть не покинут они твоё небо. Мы любим тебя и всегда будем. Помни о нас.

– Вы с Орвисом заменили мне семью. – Лео стало невыносимо горько. – Как я могу забыть? Оставлять вас… Больно.

– Отпускать тебя ещё больнее. – Филисия утёрла и так мокрым платочком выступившие слёзы. – Но мы понимаем, Лео, понимаем. Будь мы на твоём месте, поступили бы так же. Что может быть важнее родной семьи? – Лео положил голову на колени Филисии и вздохнул. – Я всегда дивилась твоим волосам. Вьются только на самых кончиках. Больше от мамы, и совсем немного от папы, – говорила она, поглаживая Лео.

Когда Филисия зазевала и сонная ушла в свою комнату, Лео не остался один. К нему присела мама.

– Иногда, – говорила она, – нам приходится расставаться с чем-то дорогим для нас. Но частичка минувшего сохранится в тебе, Лео. Будет следовать за твоим сердцем, куда бы ты ни шёл.

– Как ты.

Мари улыбнулась и поднялась со стула. Она провела по столику рукой, касаясь гладкого дерева так же призрачно, как касался его звёздный свет.

– Порой, мне кажется, ты недоволен этим.

Лео поднял на неё взгляд, пытаясь разглядеть жизнь в материнском лице, но оно казалось лишь знакомым рисунком, за которым не было ничего.

– Порой, я хочу, чтобы ты исчезла. Чтобы исчезла вся наша боль! – он сорвался с места и побежал в свою комнату, зная, что Мари не отстанет, встретит его там и будет всю оставшуюся ночь причитать. Но мамы там не оказалось. Только в воздухе витало смутное: «прости».

Первой мыслью Рая после пробуждения было: «где я?», а второй: «где Лео?». Медленно вспоминался вечер, подарки мастера, тоскливое лицо Рэванни, их разговор, близость и… Рай вскочил и побежал на чердак, но постель была идеально застелена. Он спустился вниз и спросил маму, уже стоявшую у котелка, затем побежал к отцу на поле, но никто не видел Лео с вечера. Каждый шаг Рая сопровождался уколами в висках, а сердце начинало сжиматься волнением. Он переоделся, не отвечая на расспросы матери, захватил с собой меч по привычке, и поспешил к особняку Рэванни. Солнце лениво смотрелось в окна городских домов, сонно пробиралось по улицам города, не поспевая за Раем. Вечером он не мог даже стоять, а сейчас ноги сами несли его вперёд, не обращая внимания на жалобы разболевшейся головы. Совсем скоро Рай увидел знакомые бежевые стены с золотистыми пилястрами, увядающий сад, старую иву, Лео. Он стоял на полосе света, выглядывавшей из-за дома. Чем ближе подходил Рай, тем тусклее становился свет, пока совсем не превратился в тень.

– Лео? – Рай покосился на дорожную сумку на плече друга и почувствовал, как в животе закручивается страх. – Куда ты собрался в такую рань?

– Я получил письмо… – Лео с трудом произносил слова. – От Авеля.

Рай тряхнул головой, подумав, что ему это снится.

– Что ты говоришь такое… – пробормотал он, – От брата?

– Он ждёт меня в Лесах Пепла. И я принял решение ехать.

– Нет, погоди, как можно верить письму от человека, которого ты не видел восемь циклов? Сергий из тебя всё благоразумие выбил или что? Это больше похоже на обман.

– А если это правда, и брат на самом деле жив? – парировал Лео. – Я не упущу такой шанс. У ворот города меня ждёт извозчик, – Рай сократил между ними расстояние до минимума. – И не стой на пути, прошу тебя.

– Зачем же ты меня ждал? – Рай протянул ладонь к Лео и нежно огладил его шею. – Ты сомневаешься, потому что понимаешь: если уйдёшь – останешься один, снова. Я не прав?

– Я никогда не был по-настоящему один, – Лео прикрыл глаза и дотронулся до руки Рая. – Мама. Я вижу её в потускневшем белом платье, с каплями крови, въевшейся в ткань. – Рай почувствовал, что его конечности слабеют. Что-то давило на плечи, его будто вбивали в землю, как надгробие. – Она говорит со мной, Рай. Но когда ты рядом, она молчит.

– Тебе не здоровится, – испугался Рай, – нужно к лекарю.

Лео разозлился и толкнул Рая в грудь. Сумка грузно упала на землю.

– Только вместе с тобой. – Лео обнажил рапиру, его покрасневшие глаза блеснули злобой.

– Сдурел? Я не собираюсь… – Рай попытался успокоить Лео, коснулся бледных пальцев, сжимавших рукоять рапиры, но Лео вырвался и выставил клинок перед собой.

– Давай, покажи мне, уважаемый Представитель, достоин ли ты своего титула. Ну же! Извозчик вечно ждать не будет.

– Кхорт, Лео… – Рай отпрянул и трясущейся рукой достал из-за спины свой меч, отзеркалив стойку Лео. – Раз ты так просишь.

Ощутив непривычную тяжесть меча, Рай вдруг понял: боль, охватившая тело и разум, была чужой. Лео источал её, заражал ею, боль перекидывалась на цветы и заставляла их терять цвет, душила Рая и лишала небо лучей солнца. В первом ударе Лео прозвучал гнев. В следующем – что-то похожее на мгновенное раскаяние. «Позволь мне предать тебя. Позволь себе простить меня», – заменялась металлом речь. Вскоре, из ослабевших рук Рая выбился клинок. Две линии по туловищу – ослабели ноги. Рай привалился к иве и коснулся ран. Они были глубже, чем можно увидеть, доставали до самой треклятой души.

Лео посмотрел на свой клинок. С него стекала кровь близкого человека. На выглянувшем солнце она казалась золотой. Рука затряслась и с отвращением отбросила оружие прочь.

– Прости, – прошептал Лео, опустившись на колени перед Раем.

– А-х… Нече-… Нечего прощать, дурак. – Рай взъерошил темноту волос и взглянул куда-то наверх. – Разве что… За испорченную рубаху. – его губы растягивались в безнадежной улыбке, а глаза постепенно теряли свет.

– Филисия! Орвис! – позвал Лео на помощь. Он не знал, как удержать Рая в сознании, тряс за плечо, придерживал его мохнатую голову. Рай клонился к самой земле подобно иве, державшей его спину. Он перестал ощущать что-либо, кроме холода ладоней Лео, приятно остужавших щёки.

– Не уходи… – прошептал Рай, подавленно, неразборчиво, но Лео услышал. Услышал, но не мог исполнить.

– Авель – моя семья, – говорил Лео, сдерживая рыдания, – я должен отыскать его, Рай, должен. Прости меня…

– Я думал… Мы тоже. Вроде семьи. Разве нет?

Лео не мог дышать, не то что говорить. Рай не дождался ответа, потерял сознание. К тельдирам подбежали опекуны и отодвинули задыхавшегося Лео на траву. Что они подумают о своём подопечном? Осуждение и разочарование. Только больше причин уйти. Орвис умел перевязывать раны, Филисия – обрабатывать. До прихода лекарей о Рае хорошо позаботятся.

Лео встал с земли, поднял рапиру, сумку, Филисия окликнула его. Она тоже плакала. Лео приложил ладонь ребром ко лбу. Он никогда не верил в молитвы, но Раю и своим опекунам он слишком сильно желал света, вечно способного отгонять тьму. Кто мог бы хранить их всегда и везде, кроме самой Богини? Да услышит Она его искренность.