Читать книгу Психодиагностика и психокоррекция - Группа авторов - Страница 2

Основные подходы к личности в зарубежной психологии

Личность – понятие многомерное и в связи с этим трудно поддающееся определению; это всегда совокупность ряда качеств человека – его физических данных, психических свойств, темперамента, характера, мотивов, отношений. То, что человек является субъектом социальных отношений, известно со времен Гиппократа, тем не менее всегда был большой соблазн усматривать в личности особую духовную сущность.

В рамках ряда зарубежных концепций личность выступает не как продукт общественных отношений, а как некая самостоятельная субстанция, из себя возникающая. Это относится прежде всего к психодинамическим концепциям личности, в основе которых лежит то или иное базальное образование, будь то эдипов комплекс, комплекс неполноценности, базальная тревога или симбиотический комплекс. Это относится и к трактовке личности в гуманистической психологии, которая исходит из предположения о том, что человек по природе своей – существо доброе и креативное, наделенное врожденной потребностью в самоактуализации. Между тем, как сами эти качества, так и стремление реализовать их социально детерминированы. Все сугубо человеческое в человеке – результат интернализации социальных отношений. Универсального, всеми разделяемого определения личности не существует. Представители диспозиционного подхода определяют личность как совокупность характерологических черт. Бихевиоризм фактически снимал проблему личности, которой не оставалось места в механистической схеме «стимул – реакция». Созвучны пониманию личности в отечественной психологии определения личности в социально-психологических концепциях зарубежной психологии. Так, Гарри Салливен определяет личность как «паттерн межличностных отношений», а Гюнтер Аммон говорит о «совокупности групподинамических отношений».

В современной зарубежной психологии наметилась тенденция к интеграции различных точек зрения, что говорит о прогрессе в направлении более полного понимания личности человека. Современные зарубежные исследователи личности становятся более эклектичными и менее склонными к тому, чтобы заявлять о каком-либо подходе как наиболее правильном. Вместо этого они заняты поиском большего числа специфических переменных и отношений. Например, американские исследователи из Иллинойского университета определяют личность как «паттерн психологических и поведенческих характеристик, по которым человека можно сравнить и отличить от других людей. Благодаря этому уникальному паттерну характеристик, который возникает из смеси наследственных и приобретенных тенденций, каждый человек способен к формированию своей идентичности».

Основное положение отечественной психологии состоит в том, что личность человека обусловлена общественными условиями, но при этом личность не является простой проекцией этих условий, она сама их создает и творит. В отечественной психологии ведущими школами исследования личности являются психология отношений В. Н. Мясищева, психология деятельности Л. С. Выготского и А. Н. Леонтьева, формирование личности в общении Б. Ф. Ломова и А. А. Бодалева. Психология отношений занимает особое положение, поскольку на ее основе В. Н. Мясищевым была разработана концепция неврозов и патогенетической психотерапии. Одним из фундаментальных положений психологии отношений явилось понимание личности как системы отношений индивида с окружающей социальной средой.

В настоящем обзоре концепции личности рассматриваются в рамках четырех основных подходов к личности – психодинамического, диспозиционного, поведенческого и феноменологического,[1] поскольку такая классификация в наибольшей степени отвечает практике психотерапии и психокоррекции.

Психодинамический подход

Психодинамический подход к личности подчеркивает влияние бессознательных психических процессов на детерминацию мыслей, чувств и поведения человека. Основателем психодинамического подхода является Зигмунд Фрейд.[2] Для понимания сущности теории Фрейда необходимо рассмотреть три важных ее аспекта: структуру личности, механизмы защиты Я, стадии развития личности.

Структура личности. Личность, по Фрейду, состоит из трех главных компонентов. Первый компонент – Ид (Оно) – резервуар бессознательной энергии, называемой либидо. Ид включает базальные инстинкты, желания и импульсы, с которыми люди рождаются, а именно: Эрос – инстинкт удовольствия и секса и Танатос – инстинкт смерти, который может мотивировать агрессию или деструктивность по отношению к себе или другим.

Ид ищет немедленного удовлетворения невзирая на социальные нормы или права и чувства других людей. Иными словами, Ид действует согласно принципу удовольствия.

Второй компонент личности – Эго (Я). Это – разум. Эго ищет пути удовлетворения инстинктов с учетом норм и правил общества. Эго находит компромиссы между неразумными требованиями Ид и требованиями реального мира – оно действует согласно принципу реальности. Эго пытается удовлетворить потребности, защитив при этом человека от физического и эмоционального ущерба, который может явиться следствием осознания, не говоря уже об отреагировании, импульсов, исходящих из Ид. Эго – исполнительная власть личности.

Третий компонент личности – Суперэго. Этот компонент развивается в процессе воспитания как результат интернализации родительских и социальных ценностей. Фрейд использует для этого процесса термин «интроекция». Суперэго включает интроекцированные ценности, наши «надо» и «нельзя». Это наша совесть. Суперэго действует на основе морального принципа, нарушение его норм приводит к чувству вины.

Инстинкты (Ид), разум (Эго) и мораль (Суперэго) часто не ладят между собой, приходят в столкновение – возникают интрапсихические, или психодинамические, конфликты. Фрейд считал, что число этих конфликтов, их природа и способы разрешения придают форму личности и определяют многие аспекты поведения. Личность отражается в том, как человек решает задачу удовлетворения широкого спектра потребностей.

В норме адаптивное поведение связывается с малым количеством конфликтов или с эффективным их решением. Многочисленные, тяжелые или плохо управляемые конфликты приводят к отклоняющимся чертам личности или к психическим расстройствам.

Механизмы защиты Я. Механизмы защиты – это бессознательная психологическая тактика, которая помогает защитить человека от неприятных эмоций (от тревоги и чувства вины). Выделяют три вида тревоги:

1) реалистическая тревога (например, тревога, которая возникает при столкновении со злой собакой);

2) невротическая тревога, имеющая источником инстинктивные импульсы Ид;

3) моральная тревога, вызванная конфликтом с Суперэго.

Снизить тревогу можно, либо изменив ситуацию, либо исказив восприятие. Этот второй путь связан с формированием механизмов психологической защиты. Они являются специфическими способами взаимодействия с реальностью, позволяющими игнорировать ее, избегать либо искажать.

Наиболее эффективным, по мнению Фрейда, способом функционирования человека в условиях подавления влечений является сублимация. Энергия вытесненного желания может найти выход в социально одобряемой деятельности, не вступая в противоречие с Суперэго». Например, агрессивные импульсы найдут выражение в спорте, сексуальные – в литературе, искусстве, других видах деятельности. Сублимированная энергия, по мнению Фрейда, создает цивилизацию.

Вытеснение – один из наиболее простых механизмов, направленных на удаление из сознания неприемлемого содержания – чувств, мыслей и намерений к действию, потенциально вызывающих Суперэго. Однако вытесненные в бессознательное, эти «комплексы» продолжают действовать на душевную жизнь и поведение человека и постоянно ищут выхода «наружу». Поэтому для удерживания их в бессознательном требуется постоянный расход энергии. Например, человек может полностью подавить свои агрессивные импульсы – и они дадут о себе знать лишь в описках, оговорках.

Регрессия – возвращение человека на более ранние стадии психосексуального развития. В эмоционально трудных ситуациях взрослый может вести себя как ребенок, например, верить в таинственных духов, ждать от них помощи. Возвращение на оральную стадию будет связано с оральным удовлетворением, например, употреблением алкоголя. Защитной реакцией может быть засыпание днем. Регрессия может проявиться в широком спектре форм детского поведения: порче вещей, импульсивных реакциях, безосновательном риске, агрессивных действиях против авторитетов и т. д.

Отрицание – это попытка не принимать за реальность события, нежелательные для Эго. Примечательна способность в таких случаях «пропускать» в своих воспоминаниях неприятные события, заменяя их вымыслом. В качестве характерного примера Фрейд приводит воспоминания Чарльза Дарвина: «В течение многих лет, – писал Дарвин, – я следовал золотому правилу, а именно: когда я сталкивался с опубликованным фактом, наблюдением или идеей, которые противоречили моим основным результатам, я незамедлительно записывал это; я обнаружил, по опыту, что такие факты и идеи гораздо легче ускользают из памяти, чем благоприятные». Другой пример – алкогольная анозогнозия – отрицание своей зависимости от алкоголя.

Реактивное образование – защита, при которой поведение человека является противоположным его истинным чувствам. Это инверсия желания. Например, сексуальные импульсы могут отвергаться посредством чрезмерной стыдливости, отвращения и ненависти к сексуальности. Мать может полностью подавлять раздражение, которое вызывает у нее ребенок, недовольство его поведением и проявлять повышенную заботу о его воспитании, образовании, здоровье. От естественной заботы матери о ребенке такое поведение отличается навязчивостью, а чувства – большей интенсивностью.

Проекция – подсознательное приписывание собственных предосудительных качеств, чувств и желаний другому человеку. «Нельзя доверять партнеру», – говорит деловой человек, который сам ведет нечестную игру.

«Все мужчины хотят одного», – можно услышать от женщины, испытывающей сильное сексуальное влечение.

Замещение – смена объекта, на который направлены чувства. Этот механизм включается тогда, когда выражение чувств в отношении данного объекта чревато опасностью и вызывает тревогу. Подобную ситуацию можно часто наблюдать в жизни, когда на случайно подвернувшегося человека выплескивается гнев, изначально направленный, например, на начальника.

При действии описанных защитных механизмов конфликтное содержание совсем не попадает в сознание. Формируются и более сложные «маневры» Эго, в результате которых травмирующее содержание частично попадает в сознание, но подвергается искажению.

Изоляция – это отделение психотравмирующей ситуации от связанных с ней душевных переживаний. Разрывается связь между мыслью и эмоцией. Иногда при сильной травме, например, смерти близкого, человек понимает, как велика утрата, но перестает на нее реагировать эмоционально. Происходит как бы «одеревенение», снижение чувствительности в отношении травмирующего фактора. Все происходит как будто с кем-то другим.

Рационализация – это оправдание неприемлемых для личности желаний, чувств, мотивов. Не признавая действительных движущих сил поступков, человек стремится подыскать им социально одобряемое оправдание. Таким образом Суперэго справляется с Ид.

Интеллектуализация проявляется в том, что человек знает о наличии подавленных импульсов, знание о них присутствует в сознании, но сами эти импульсы вытесняются. Например, можно предполагать наличие гнева по отношению к отцу, но при этом вытеснять агрессивные импульсы, направленные на отца и другие авторитетные фигуры.

Таким образом, механизмы защиты – это способы, с помощью которых Эго защищает себя от внутренних и внешних напряжений. В психодинамической терапии предполагается, что защитные механизмы искажают реальность, но они функциональны и необходимы, поскольку временно устраняют из сознания действие травмирующего фактора. Однако если они становятся слишком ригидными, то затрудняют адаптацию и развитие человека.

Защиты Эго мешают разрядить энергию влечения и предотвращают осознание. Эго ослабевает и оказывается подавленным. В этой борьбе далеко не второстепенную роль играет Суперэго. Суперэго запрещает Эго любую попытку, даже символическую, разрядить инстинктивную энергию, вселяя чувство вины. Эго тратит энергию не на удовлетворение потребности, а на ее подавление, стремясь не допустить запретные импульсы в сознание и не проявить их в действии.

Стадии развития личности. Особую роль в процессе развития личности Фрейд отводил сексуальности. Стадии развития личности представляют, по существу, этапы сексуальной жизни – психосексуальные стадии. В начале сексуальной жизни выделяют две фазы. Первая, или прегенитальная, фаза сексуального развития представляет собой процесс, кульминационный момент которого приходится на конец 5-го года жизни ребенка. Затем следует затишье, или латентный период. Вторая, или генитальная, фаза начинается с возрождения сексуального импульса в период менархе или в период половой зрелости.

В прегенитальной фазе выделяется три психосексуальные стадии. Каждая из них имеет отношение к той части тела, которая является главной сферой удовольствия в этом периоде жизни. Фрейд говорил, что неудача в решении проблем и конфликтов во время каждой из стадий приводит человека к фиксации.

Оральная стадия. Первый год жизни ребенка называется оральной стадией, потому что рот является центром удовольствия в это время. Ребенок использует рот не только для еды, но также для исследования мира: он берет в рот все – от игрушек до собственных рук и ног. Личностные проблемы возникают главным образом тогда, когда или оральные потребности не удовлетворяются, или ребенок чрезмерно предается этим удовольствиям. Следовательно, раннее отлучение от груди или задержанное отлучение могут приводить к страстному желанию или чрезмерной привязанности к бутылке, груди и другим формам орального удовлетворения.

У взрослого человека фиксация на оральной стадии может приводить к таким «оральным характеристикам», как чрезмерная разговорчивость, переедание, курение, алкоголизм или даже использование язвительного («кусающего») языка (сарказма).

Чрезмерная зависимость от других (как зависимость ребенка от своей матери) является другим возможным признаком оральной фиксации. Под влиянием стресса взрослый человек, фиксированный на оральной стадии, склонен к преувеличению этих черт.

Анальная стадия. Вторая психосоциальная стадия наблюдается на протяжении второго года жизни, когда требование контроля за дефекацией сталкивается с инстинктивным удовольствием ребенка испражняться, когда ему захочется. Так как фокус удовольствия и конфликт «перемещаются» изо рта в анус, Фрейд назвал этот период анальной стадией. Если требование регуляции стула слишком строго или предъявляется слишком рано или слишком поздно, то возникают конфликты.

Нерешенные конфликты этой стадии могут формировать «анальную личность». Взрослые, фиксированные на анальной стадии, символически задерживают кал в форме повышенного контроля, скупости, упрямства, высокой организованности, педантичности и чрезмерной озабоченности в чистоте и порядке. Другую крайность проявляют те, кто символически изгоняет кал: они неряшливы, неорганизованы или импульсивны.

Фаллическая стадия. К возрасту трех лет и в течение последующих двух лет фокус удовольствия перемещается в генитальную область. Подчеркивая психосексуальное развитие мальчиков, Фрейд назвал этот период фаллической стадией. Фрейд говорил, что в течение фаллической стадии импульсы Ид мальчика включают в себя сексуальное влечение к матери и желание уничтожить, даже убить, отца, с которым мальчик должен конкурировать за любовь матери. Он назвал эту констелляцию импульсов эдиповым комплексом, потому что он соответствует сюжету трагедии Софокла «Царь Эдип», в которой Эдип, не ведая того, убивает своего отца и женится на своей матери. Враждебные фантазии мальчика и импульсы по отношению к своему отцу создают страх возмездия, называемый кастрационной тревогой. Страх становится так силен, что Эго подавляет инцестуозные желания. Затем мальчик стремится стать подобным своему отцу (идентифицироваться с ним), и в этом процессе он обучается мужской сексуальной роли, что позднее помогает ему создать сексуальные отношения с другой женщиной вместо своей матери.

Решение этих конфликтов более сложно для девочек. Согласно Фрейду, вначале девочка проявляет сильную привязанность к матери, но так как она осознает, что у мальчиков есть пенисы, а у девочек нет, она начинает ненавидеть мать, обвинять ее в этом недостатке и считать себя неполноценной. Она, якобы, испытывает зависть к пенису и переносит свою любовь на отца, у которого есть этот орган. Но девочка должна все же избегать неодобрения со стороны матери, поэтому она идентифицирует себя с матерью, принимая женскую сексуальную роль, и в последующем выбирает мужчину взамен своего отца.

Фрейд полагал, что преобладание интерперсональных проблем указывает на то, что большинство людей в некоторой степени фиксированы на фаллической стадии. Человек, который испытывает страх или проявляет агрессию по отношению к учителю, начальнику или другой авторитетной личности, демонстрирует нерешенные конфликты с родителем одного с ним пола. Вот некоторые из проблем, которые также могут быть связанными с плохо решенными конфликтами фаллической стадии: трудности с сексуальной идентификацией, неспособность к поддержанию стабильных любовных отношений, проявление нарушенного или социально неодобряемого сексуального поведения.

Латентный период. Период, начинающийся примерно в 6-летнем возрасте и заканчивающийся к началу периода менархе и половой зрелости, – это период сексуальной латентности. Латентность может быть полной или частичной. В латентном периоде развиваются сексуальные запреты. Один из механизмов, с помощью которых сексуальная энергия направляется в другое русло, называется сублимацией, или переключением либидо на достижение новых целей и на различные культурные занятия. Более того, по мере развития индивида либидинозные импульсы могут индуцировать противоположные реакции, например отвращение, стыд, моральные переживания.

Вторая фаза сексуального развития называется генитальной. Она начинается в период менархе или в период половой зрелости и предполагает подчинение всех источников сексуального чувства доминирующим генитальным зонам. Возникшие ранее либидинозные катексисы (заряды инстинктивной энергии) могут быть сохранены посредством включения их в сексуальную деятельность либо посредством их подавления или направления в другое русло. В этой фазе преодолевается стремление к кровосмесительному выбору объекта, а также происходит уход из-под влияния родительского авторитета. Если предшествующее сексуальное развитие индивида было адекватным, он становится готов к установлению гетеросексуальных половых отношений.

Психоанализ. Благодаря действию защитных механизмов бессознательное становится трудным для исследования, но Фрейд разработал для этого метод – психоанализ. Психоанализ включает толкование свободных ассоциаций, сновидений, обыденного поведения (обмолвок, ошибок памяти и др.), анализ сопротивления и переноса. Психоанализ ставит перед собой две основные задачи:

1) добиться у пациента осознания (инсайта) интрапсихического или психодинамического конфликта;

2) проработать конфликт, т. е. проследить, как он влияет на актуальное поведение и на интерперсональные отношения.

Например, психоанализ помогает пациенту осознать скрытые, подавленные чувства гнева по отношению к родителю. Это осознание дальше дополняется работой над тем, чтобы пациент эмоционально пережил и освободил подавляемый гнев (катарсис). Эта работа помогает затем пациенту осознать, как бессознательный конфликт и связанные с ним защитные механизмы создают межличностные проблемы. Так, враждебность пациента к начальнику, старшему сотруднику или другой «родительской фигуре» может являться символическим, бессознательным отреагированием детских конфликтов с родителем.

В процессе психотерапии стремятся к снятию защит при одновременном укреплении Эго для того, чтобы оно могло управлять поведением, не искажая реальности, и высвободившиеся импульсы не нарушали функционирование личности. Сильное Эго возможно при достижении его независимости от Ид и Суперэго. «Поэтому принципиальная цель психоанализа состоит в том, утверждает Фрейд, чтобы усилить Эго, сделать его более независимым от Суперэго, расширить поле его восприятия и усовершенствовать его организацию, чтобы оно могло освоить новую порцию Ид. Избавление от невроза – это преодоление конфликта Ид и Эго, расширение сферы Эго, достижение его независимости от Суперэго. Там, где было Ид, должно стать Эго», – писал Фрейд.

Критики психоанализа указывали, что Фрейд основывал свою теорию на наблюдениях за очень непрезентативной группой людей – это были преимущественно женщины из высшего класса Вены. Они были воспитаны в обществе, в котором обсуждение сексуальных проблем считалось неприличным. Более того, сосредоточенность Фрейда на мужском психосексуальном развитии и его убеждение в том, что женщины завидуют мужской анатомии, закрепило за ним ярлык сексиста и привело к отрицанию его идей феминистами.

Некоторые исследователи показали, что конфликты, основанные (с точки зрения Фрейда) на сексуальном влечении к родителям, могут быть связаны с воспоминанием о сексуальном совращении. Действительно, когда выяснилось, что сексуальное совращение ребенка – явление не столь уж редкое, Фрейда обвинили в отказе поверить рассказам его пациентов о совращении родителями или другими взрослыми. Фрейд приписывал эти рассказы сексуальным фантазиям и желаниям пациентов.

Также были поставлены под сомнение такие основные психоаналитические концепции, как Ид, Эго, бессознательные конфликты, механизмы защиты. Эти конструкции слишком неопределенные для научного диагностирования. Например, психолог предполагает наличие у пациента бессознательных агрессивных импульсов. Подозрение будет подтверждено, если он часто бывает агрессивным и враждебным. Если же пациент обычно уравновешен, его спокойствие может быть расценено как защита против агрессивных импульсов. Эпизодическое возникновение вспышек гнева может быть расценено как временная потеря Эго-контроля. Короче, почти все, что делает человек, может быть проинтерпретировано как отражение бессознательной агрессии. Предполагается, что проективные тесты выявляют подавленный гнев. Однако ценность таких тестов для точного прогнозирования поведения не была подтверждена психологическими исследованиями. В шутку говорят, что позиция психоаналитика беспроигрышна, потому что если пациент приходит на сеанс раньше времени, то он расценивается как зависимый; если опаздывает – то это показатель наличия у него сопротивления; наконец, если он приходит вовремя, то это значит, что он страдает навязчивыми действиями.

Получил критику взгляд Фрейда на человека как существо, движимое главным образом инстинктами и бессознательным. Многое в поведении человека выходит за рамки инстинктивного удовлетворения. Сознательное побуждение достичь высоких личных, социальных и духовных целей также является важной детерминантой поведения. Эго-психологами были модифицированы некоторые концепции Фрейда, что помогло отклонить ряд критических возражений.

Аналитическая психология Карла Юнга.[3] Юнг выдвинул предположение, что бессознательное содержит идеи, носящие символический характер и составляющие основу всех представлений человека. Эти идеи рассматриваются им не как содержательные, а как формальные элементы психики, которым Юнг дает название «архетипы», понимая под ними нечто всеобщее и имманентно присущее всему человеческому роду. Архетипы представляют собой формальные образцы поведения, или символические схемы (формулы), на основе которых оформляются конкретные, наполненные содержанием образы, которыми человек оперирует в своей реальной жизни и деятельности. Архетипы – это глубинные осадки психики человека, накапливаемые человеческим родом в течение многотысячелетнего опыта приспособления и борьбы за существование. Это скрытые следы памяти человеческого прошлого – расовой и национальной истории, а также дочеловеческого, животного существования. Юнг полагал, что каждый человек имеет не только индивидуальное бессознательное, но также и коллективное бессознательное, которое и является тем резервуаром, в котором сконцентрированы все архетипы. Если для Фрейда наследственным биологическим материалом были сами инстинкты, предопределяющие мотивы деятельности человека, то для Юнга – формы, идеи, типичные способы поведения. Он выделяет несколько архетипов: Персону, Тень, Аниму и Анимус, Самость и др. Персона олицетворяет ложное Я человека; она выполняет функцию маски, за которой скрывается истинное Я. Персона – это «компромисс между индивидом и обществом». Если Я тождественно Персоне, то личность предстает в виде отчужденного существа, играющего социальную роль, навязанную обществом. Речь идет в этом случае об обезличивании человека, нивелировке его сущностных сил, составляющих его истинное Я. Тень – зловещий архетип, подобный фрейдовскому Ид; он включает самые древние инстинкты, идущие от предчеловеческих веков. Юнг считал, что Тень ответственна за такие понятия, как грех и дьявол. Тень символизирует собой агрессивные и разрушительные тенденции. Антисоциальные устремления Тени могут и не проявляться в открытой форме, поскольку они скрыты под маской Персоны или вытесняются в «индивидуальное бессознательное». Но в этом случае обнаруживается повышенная предрасположенность к расщеплению личности и возникновению неврозов. Анима и Анимус – это абстрактные образы, представляющие женский архетип в мужчине и мужской в женщине. Они способствуют достижению взаимопонимания между обоими полами. Если архетипичный образ проецируется на реальный объект без учета его конкретных особенностей, то это чревато внутриличностными конфликтами и неврозами. Самость – центральный архетип личности, символ «целостности». Если Я выступает субъектом сознания личности, то Самость – субъектом целостной психики человека. Это точка равновесия, которая благодаря своей фокусной позиции между сознательным и бессознательным предопределяет всю жизнедеятельность человека, направленную на достижение целостности и единства составляющих ее частей.

Индивидуальная психология Альфреда Адлера. Адлер[4] резко выступил против биологизаторской теории Фрейда. Он подчеркивал, что основное в человеке – не его природные инстинкты, а «чувство общности». Это чувство не вырабатывается в процессе социализации, это врожденное свойство, но оно должно быть социально развито. С этим чувством связаны способности любить, сочувствовать, увлекаться. Он отталкивался от предположения, что каждый человек рождается в беспомощном, всецело зависимом состоянии, которое создает чувства неполноценности. Эти негативные чувства, соединенные с природным желанием стать полноправным членом общества, являются стимулом для развития личности. Он называл этот процесс стремлением к превосходству, под которым он понимал стремление к самоосуществлению, а не только желание быть лучше других. Если чувства неполноценности очень сильны, то они могут мотивировать человека к компенсации, даже к сверхкомпенсации своей неполноценности. Это он назвал комплексом неполноценности. Согласно Адлеру, способы, с помощью которых человек пытается достичь личного и социального осуществления, определяют стиль жизни. Адлер утверждал, что этот стиль жизни направляется сознательными идеями, целями и убеждениями (а не бессознательными, как говорил Фрейд) и что эти идеи приходят через опыт. Жизненный стиль особенно ярко проявляется при столкновении с новой и сложной жизненной ситуацией, которая выступает своеобразной лакмусовой бумажкой личности. Выявление жизненного стиля является для Адлера «нитью Ариадны» в познании индивида: «Чтобы предвидеть будущее поведение человека, мы должны понять его жизненный стиль». Ученик Адлера Ф. Кюнкель указал на возможность типологизации жизненного стиля по характеру основных отношений субъекта к себе и к окружающим, что выражается во внутренних «правилах», которые диктуют нормы поведения. Например, избалованный ребенок руководствуется следующими правилами: «ничего не делай на свой риск»; «взрослые должны тебе помогать», «если они тебе не помогут – ничего не выйдет, и они будут в этом виноваты». У сурово воспитанных детей свои правила-нормы: «делай все на собственный риск»; «взрослые – твои враги», «чтобы их использовать, ты должен их перехитрить». «Во всех человеческих неудачах, – писал Адлер, – в непослушании детей, в неврозах, в преступности, самоубийстве, алкоголизме и наркомании, в половых извращениях, фактически во всех нервных проявлениях мы можем обнаружить недостаточность должного уровня социального чувства.» Идеи Адлера оказали сильное влияние на когнитивных психотерапевтов, в частности на А. Бека и А. Эллиса: их подходы основаны на идентификации иррациональных (дисфункциональных) убеждений, лежащих в основе эмоциональных нарушений, с их последующей коррекцией.

Другой разновидностью психоанализа является Эго-психология (Анна Фрейд, Хайнц Гартман и др.). Эго-психологи рассматривали Эго не только как посредника в конфликтах между Ид, Суперэго и средой, но и как творческую, адаптивную силу. Эго ответственно за развитие языка, восприятие, внимание, планирование, обучение и другие психические функции.

Теоретики неофрейдизма (Карен Хорни, Эрих Фромм, Гарри Салливен) следовали путем Адлера и акцентировали социальные и культурные, а не биологические детерминанты формирования здоровой и невротической личности. Хорни[5] в своей концепции бессознательного заменила фрейдовское либидо двумя иными механизмами: «базальной тревогой» и «перфекционизмом» (стремлением к совершенству). Источник невроза она видит в конфликте общественных устремлений человека с враждебными ему условиями социальной среды. Базальная тревога приводит к неверию в свои силы, чувству собственной неполноценности; перфекционизм же побуждает к преодолению страха и обеспечивает свободу и уверенность. Однако тенденция к совершенствованию увеличивает зависимость человека от других членов общества. Хорни делает вывод, что повышение требований общества к индивиду усиливает стремление последнего к совершенствованию, а это приводит к его порабощению социальными условиями, поэтому «различие между больным неврозом и нормальным человеком чисто количественное».

Личность, по Фромму,[6] – продукт социально-исторического развития. Невротизм нашего времени – результат того одиночества, в котором оказался человек капиталистического общества. Первобытный человек не отделял себя от природы, он чувствовал себя ее частью. В античном мире человек сознавал себя гражданином своего полиса (города-государства), республики, империи. В Средние века человек оставался членом общины, сословия, корпорации, сыном церкви. Он был лишен свободы, но не чувствовал себя одиноким, и церковь давала ему готовое решение всех его вопросов. С наступлением капиталистической эры старый общественный порядок и вековые связи личности с обществом были разрушены – и человек оказался перед лицом неразрешенных проблем отношения к себе и социальной среде. Невротик – это тот, кто не выносит тяжкого бремени одиночества и свободы, не выносит необходимости единолично и свободно решать вопросы своих отношений с обществом, с окружающим миром, с самим собой. В этом положении современного человека кроется причина его склонности к «бегству от свободы», стремление укрыться от нее под властью тоталитарного режима, авторитарного государства. Фромм постулирует психические механизмы, с помощью которых современный человек строит свои отношения с обществом: садомазохизм; конформизм; творческая продуктивность. Фромм видит путь избавления от самоотчуждения в «гуманистическом отношении», в прививании людям гуманного отношения друг к другу.

Салливен изложил основные положения относительно теории личности в книге «Межличностная теория психиатрии».[7] Он провозгласил, что концепция личности – иллюзия, название для паттерна интерперсонального поведения отдельного человека. Каждый человек содержит в себе столько личностей, сколько существует в данный момент межличностных ситуаций. Личность выступает как проекция межличностных отношений. Интерперсональные отношения представляют собой основной фактор формирования взглядов, воспитания личности, стремления к контакту, а в других случаях – источник страха, стремления избежать контакта. Психически больной человек отличается от здорового только мерой расстройства своих «коммуникаций».

Другим примером расширения роли социальных потребностей и отношений в современном психодинамическом подходе являются работы теоретиков объектных отношений, таких как Мелани Клейн, Отто Кернберг, Хайнц Когут. Теории объектных отношений подчеркивают важность для личностного развития очень ранних отношений между детьми и их объектами любви, обычно матерью и первичными фигурами, обеспечивающими ребенку уход. Особенно критическим в жизни человека является то, как первичные фигуры обеспечивают поддержку, защиту, принятие и одобрение, – другими словами, удовлетворяют физические и психологические потребности ребенка. Природа этих объектных отношений имеет важный импульс для развития личности, включая надежную раннюю привязанность к матери или ее заменителям, постепенное отделение от объекта привязанности и, наконец, обретение способности строить отношения с другими с позиции независимого индивида. В результате нарушения объектных отношений возникают проблемы, связанные с процессом личностного развития, что приводит к формированию неадекватной самооценки, трудностям в общении с другими людьми и более серьезным психическим расстройствам. В целом концепции объектных отношений в значительной мере создаются на основе работы с пациентами, не страдающими неврозами. Акцент делается на факторах раннего детства, когда неправильное отношение матери приводит к дефектам, искажениям и одновременному игнорированию интрапсихического конфликта, играющего центральную роль у больных неврозами.

Другая разновидность психоанализа, представленная Францем Александером, Шандором Ференци, Отто Ранком, на первый план выдвигает эмоциональный компонент взаимодействия врача и пациента. С 30-х гг. среди ведущих психоаналитиков стало распространяться мнение, что восстановление в памяти прошлых событий является не единственным фактором лечения. Еще Фрейд отмечал, что само по себе истолкование в психоанализе неэффективно. Понимания смысла симптомов и их связи с прошлыми событиями недостаточно для излечения. Более того, возвращение в сознание вытесненного материала стало толковаться не столько как причина, сколько как результат определенного типа терапевтического взаимодействия врача и пациента. Наиболее важным видом этого взаимодействия является трансфер (перенос). Главный момент в лечении – не воспоминание, а возможность принять его, работать с ним. Так, если в детстве авторитарный отец блокировал проявление агрессивности, эмоциональной экспансивности, то в дальнейшем взрослый будет испытывать трудности при взаимодействии с людьми высокого статуса. Важно понять не только истоки подобных реакций, но и почувствовать достаточную силу и уверенность в себе, чтобы противостоять попыткам подавления в настоящем. Способность принять реконструированный бессознательный опыт зависит от силы Эго, которая укрепляется в терапевтическом взаимодействии. Пациенту важно пережить новый эмоциональный опыт в работе с врачом. Психотерапевт обеспечивает благотворность этого опыта и эффективность лечения, управляя трансферными отношениями. В то же время для возникновения трансфера важно вызвать, восстановить в памяти прошлые события. Таким образом, для лечения необходимо оптимальное сочетание интеллектуального и эмоционального компонентов.

Некоторые разновидности психоанализа изменили лечение, сделав его менее интенсивным, менее дорогим и применимым к более широкому кругу пациентов. Например, в «психоаналитически ориентированной психотерапии» (Александер) или «краткосрочной динамической психотерапии» используются основные психоаналитические методы, но более гибко. Цель может ранжироваться от психологической поддержки до кардинальных изменений личности, а терапия может состоять из 30 сеансов или меньше. Пациент не лежит на кушетке, как это принято в традиционном психоанализе, а свободно сидит в кресле напротив терапевта и больше времени тратит на разговор с ним, чем на свободные ассоциации. Терапевт более активен в привлечении внимания пациента к актуальным конфликтам.

Помимо психотерапии, психодинамическая концепция личности находит применение в создании проективных методов психодиагностики, таких как метод Роршаха, Тематический апперцепционный тест, тест фрустрации Розенцвейга, метод незаконченных предложений. Психодинамическая оценка личности используется также для распознавания бессознательных импульсов человека, для выявления скрытой агрессии, суицидальных намерений и других проблем, которые могут возникнуть у пациента за пределами психиатрического учреждения. Психодинамический подход стимулировал также изучение психосоматических соотношений. Например, было показано, что неспособность описывать свои чувства (алекситимия), возникающая, по-видимому, в силу вытеснения, связана с наличием определенных соматических расстройств.

Психодинамическими исследованиями подчеркивается важность для развития личности и появления психических расстройств опыта раннего детства. Теории объектных отношений уделяют специальное внимание первым дням и неделям жизни – времени, когда формируется тесная связь между ребенком и его родителями. Дети, испытавшие дефицит этой связи, обнаруживают особую склонность к развитию психологических проблем. В связи с этим психодинамическими теоретиками разрабатываются рекомендации по воспитанию детей. Например, в родильных домах и больницах стараются максимально сократить время отлучения детей от родителей.

Концепция личности Гюнтера Аммона («гуманструктурология») и разработанный им метод лечения психических заболеваний («динамическая психиатрия») знаменуют собой современный этап в развитии психодинамического подхода.

Развитие концепции личности начинается у Аммона[8] с нового определения агрессии, которую, в отличие от Фрейда, он понимал как конструктивную силу, как Я-функцию личности, как «колесо человеческой жизни и творческой деятельности». Первоначально конструктивная агрессия, присущая каждому человеческому существу, может превращаться под влиянием группы в деструктивную или дефицитарную. Конструктивная агрессия выступает как креативная сила тогда, когда человек освобождается от раннего детского симбиоза с первичной группой, обретая свою идентичность. Также по-новому, в отличие от Фрейда, было определено бессознательное. Теперь оно рассматривалось как вместилище креативных сил человека, как потенциал формирующихся и сформированных Я-функций.

Переосмыслив понятия «агрессия» и «креативность» и по-новому определив бессознательное, Аммон развил собственную концепцию личности под названием «гуманструктурология» (структура Я). Он рассматривает гуманструктурную модель как отражение энергетических, динамических, структурных и генетических процессов. Гуманструктура представляется как сплетение первичных, вторичных и центральных гуманфункций (Я-функций). Первичные гуманфункций включают все биологические и нейрофизиологические сферы человека. Вторичные гуманфункций обеспечивают «функциональную поддержку личности», они определяют способности, навыки, поведение и в основном являются сознательными. Сердцевину личности составляют центральные гуманфункций, которые являются бессознательными. К ним относятся агрессия, креативность, сексуальность, нарциссизм, страх, границы Я и др. Особенно гуманфункция идентичности. Она приводит в движение все гуманфункции, интегрирует их и связывает между собой. Следовательно, в целом идентичность означает личность человека.

Все гуманфункции связаны друг с другом как в области сознательного, так и бессознательного. Они могут развиваться конструктивно, деструктивно или дефицитарно, что зависит от социоэнергетического поля окружающей группы. Эти процессы развития интернализуются в раннем детстве и существенно определяют структуру бессознательного.

Вместо биологической психоаналитической теории либидо Аммон развил концепцию социальной энергии. Под социальной энергией понимается сила, которая возникает в контактах между людьми и качество которой зависит от данной бессознательной групповой динамики. В зависимости от того, как сформировано групподинамическое пространство в межличностных отношениях, социальная энергия может выражаться конструктивно, деструктивно или дефицитарно и в соответствии с этим интегрироваться личностью. Гуманструктура как переплетение всех синергически связанных друг с другом гуманфункции образуется под влиянием социальной энергии. Конструктивная социальная энергия характеризуется интересом к другому человеку, конфронтации с ним, серьезным к нему отношением и требованиями. Конфронтация ведет к развитию, росту, изменениям гуманструктуры. Дефицитарная социальная энергия – это недостаточная социальная энергия или отказ в ней, игнорирование человека. Она выражается в отсутствии интереса, внимания, доброжелательности при формальной заботе, в отсутствии понимания человека, его чувств, его своеобразия. Одно из наибольших наказаний, которому родители могут подвергнуть своих детей, – это отказ в любви. Физический контакт также чрезвычайно важен для социальной энергии. Люди, которых никогда не ласкали, которые никогда не испытывали позитивного телесного контакта, испытывают дефицит социальной энергии, вследствие чего у них образуются дефицитарные структуры личности. Деструктивная социальная энергия характеризуется запрещениями, наказаниями, всякого рода принуждениями. Крайним выражением деструктивной социальной энергии является жестокое обращение с детьми. Таким образом, социальная энергия есть энергия, которая воздействует на формирование личности. В соответствии с этим структуру личности можно рассматривать как отраженную социальную энергию.

Личностное развитие происходит на протяжении всей жизни и связано с «социоэнергетическим процессом обмена», т. е. с интерперсональными отношениями, и понимается как развитие структур личности с ее сознательными, бессознательными и нейрофизиологическими аспектами. Важно при этом, что образ человека (Я-концепция) опосредован через оценки группы, через то, что в первичных группах ощущается человеком как конструктивное, способствующее развитию, и то, что в функционирующих в данное время группах считается достойным стремления и подражания.

Бессознательная групповая динамика первичной группы регулирует объем и качество межличностной психической энергии. Групповая динамика может формировать конструктивное отношение человека к работе, к друзьям, способствовать конструктивным идеям, задачам, интересам, но может также вести к задержке или дефициту опыта. Я-структура развивающегося ребенка представляет репрезентативное отображение обобщенного эмоционального настроя окружающей группы, отображение специфической семейной динамики, качества отношений с первичными фигурами. Процесс передачи социальной энергии между ребенком, матерью и окружающей группой протекает преимущественно на бессознательном уровне, и тем непосредственнее, чем моложе ребенок. Для развития Я-структуры особенно важно поле отношений раннего детства, вообще же развитие Я-структуры является постоянным (на протяжении жизни) процессом дифференциации и интеграции.

Образ человека имеет многомерный, целостный характер, в котором тело, психика и душа составляют единство. Человек понимается как групповое существо с потребностью в идентичности, самоосуществлении и в поиске смысла жизни. Болезнь рассматривается как дезинтеграция личности, что проявляется в дефицитарных и деструктивных выражениях гуманфункций. Все тяжелые преэдипальные психические болезни обнаруживают дефицит в структуре Я, или «дыру» в Я, которая заполняется различной симптоматикой. Здоровье понимается как выражение конструктивных и позитивных функций Я. Здоровье и болезнь можно представить как точки, расположенные на одном континууме.

Многомерное понимание человека является теоретической основой для многомерной концепции диагноза и лечения. Многомерный диагноз основан на спектральной концепции болезни и здоровья, когда человек не рассматривается с точки зрения его симптомов или диагностических ярлыков. Аммон говорит также о «диагнозе здоровья», т. е. психологическое и биологическое обследование обязательно включает здоровые части человека, например его способности, интересы, телесное здоровье, навыки и интеллект, а также его переживания и его отношения в группах. Диагностика включает также подробное интервьюирование пациентов и их семей, а кроме того, соматическое и психиатрическое обследование и психодиагностические методы тестирования.

Динамическая психиатрия рассматривает пациента как человека, наделенного своими правами, и апеллирует к здоровым ресурсам его личности. Таким образом, работа с гуманструктурой является центральным моментом терапии, которую следует понимать как терапию идентичности. Эта терапия предполагает постижение бессознательного ядра личности, изменение и развитие дефицитарных и деструктивных частей личности в конструктивном направлении для обретения идентичности. Имеющиеся конструктивные части личности рассматриваются как «готовность к идентичности» и как «мост к контакту».

Болезнь понимается Аммоном как «неудавшаяся, деструктивная попытка освобождения от сознательных и бессознательных ограничений посредством депрессии, психосоматических симптомов, деструктивной агрессии и сексуальности, психотических реакций, бегства в алкоголизм и наркоманию». Болезнь также понимается как временная потеря равновесия и как дезинтеграция многомерности.

Холистическая и многомерная концепция человека ведет к многомерной концепции лечения, стремящегося к интеграции и развитию. Спектр невербальных и вербальных терапевтических методов, базирующихся на социоэнергетическом групподинамическом понимании, представляет собой многомерную терапевтическую сеть. Все групподинамическое и социоэнергетическое поле служит лечению. В клинике динамической психиатрии вся команда, включающая медицинских сестер и нянь, социальных работников, терапевтически подготовленных психиатров и психологов, администрацию и работников кухни, интегрирована в лечение как социоэнергетическое поле. Метод лечения включает индивидуальную и групповую терапию, групподинамическую терапию средой (мильотерапию), а также такие невербальные формы терапии, как гуманструктурный танец, различные виды арттерапии, спортивную терапию, верховую езду и группы по интересам.

Экстрамуральная терапия стационарных больных проводится в мильотерапевтических группах в центре динамической психиатрии в Южной Италии и нацелена на усиление Эго, дает возможность попробовать свои силы (Эго-мускулы) перед тем, как выйти за пределы психотерапевтической среды в реальный мир.

Для каждого пациента разрабатывается индивидуальная терапевтическая программа, учитывающая структуру его личности. Клинические разборы («case-conference») представляют момент интеграции многомерной концепции лечения. Через определенные промежутки времени различные терапевты, принимавшие участие в лечении пациента, обобщают его психические, физические и интеллектуальные изменения и изменения структуры его личности. Вместе с пациентом они обсуждают дальнейшие терапевтические цели и возможности. Большой сбор всех пациентов и сотрудников («Grossgruppe») представляет всю терапевтическую сеть клиники и отражает еще один аспект интеграции каждого индивида в жизнь клиники.

Эффективность терапии зависит от того, сколько социальной энергии может обеспечить терапевтическая команда. Это связано с тем, что при лечении пациента терапия не ограничивается воздействием одного терапевта, а несколько терапевтов формируют социоэнергетическую среду, окружающую пациента. Групподинамическая работа с командой, супервизия, ежедневные собрания команды, но главным образом обучение команды и повышение квалификации являются существенными для эффективности терапии. Терапевтической задачей, целью динамической психиатрии является терапия идентичности и гуманизация. Что означает, во-первых, что человек может снова развивать способность устанавливать контакт с самим собой и с другими людьми. Во-вторых, это означает, что нужно усилить креативные и интегративные силы и отделить их от деструктивных и дефицитарных черт личности, прежде всего от деструктивной агрессии, деструктивного страха и деструктивного нарциссизма, что Аммон называл «треугольником сопротивления».

Для стойкого эффекта терапии стационарных больных большое значение приобретает поддерживающая терапия. С этой целью практикуются различные формы амбулаторной терапии, целью которой является рост идентичности человека, а не интеграция в общество в смысле конформизма, на что часто нацелены реабилитационные мероприятия.

Диспозиционный подход

Диспозиционный подход основывается на трех основных предположениях:[9]

1) каждый человек имеет стойкие диспозиции (склонности) к проявлению определенного поведения, отношений и эмоций. Так, мягкий человек склонен оставаться таким изо дня в день, из года в год;

2) эти диспозиции генерализованы, они проявляются в различных ситуациях. Человек, стремящийся к соперничеству на работе, вероятно, будет таким же на теннисном корте или в компании друзей;

3) у каждого человека свой индивидуальный набор диспозиций, или, по крайней мере, набор диспозиций разной степени выраженности, в связи с чем диспозиции создают уникальный паттерн. Это ведет к бесконечному разнообразию человеческих личностей.

Теория черт Гордона Олпорта. Гордон Олпорт потратил 30 лет, изучая закономерности сочетания черт в личности здоровых людей. Он вычислил примерно 18 000 черт и заметил, что многие названия этих черт (ярлыки) имеют одно и то же значение. Например, понятия «враждебный», «гадкий», «злобный», «подлый», «низкий» выражают сходное значение. Поэтому в эксперименте при создании эскиза личности испытуемые обычно используют не более 7 ярлыков. Олпорт считал, что такой набор ярлыков представляет собой центральные черты личности, которые определяют и контролируют поведение человека в самых различных ситуациях. Кроме того, Олпорт описывает вторичные черты. Они специфичны для определенных ситуаций и в значительно меньшей степени контролируют поведение. У немногих людей Олпорт находит кардинальные черты– диспозиции, которые носят сверхгенерализованный характер, в силу чего управляют фактически всем поведением человека. Кардинальные черты часто присущи знаменитым людям: Альберт Швейцер и мать Тереза являются носителями кардинальной черты филантропии.

Факторный анализ Айзенка. Человек является носителем большого числа общих черт, каждая из которых проявляется в конкретной личности с разной силой. Если возникнет необходимость в сравнении хотя бы двух людей (скажем, для подбора пары в брачном бюро), то придется измерить не один десяток черт. Процедуру можно упростить, если выяснить, какие из этих черт коррелируют друг с другом. Теперь можно сравнивать личности более эффективно, измерив только несколько специфических черт. Еще лучше, если после выявления этих «наборов черт» (кластеров) можно было бы определить, к какому более базальному фактору личности относится каждый из них. Таким образом, личность можно было бы полностью описать, выяснив, на какие базальные факторы она опирается. Используя сложный математический метод – факторный анализ, – некоторые исследователи идентифицировали наборы черт, которые коррелируют друг с другом, но не коррелируют с другими группами. Затем они дали каждой группе название, отражающее базальный фактор личности. Ганс Айзенк идентифицировал три основных личностных фактора – психотизм, интроверсию-экстраверсию и эмоциональность-стабильность, с помощью которых, как он полагал, можно описать и объяснить и нормальные, и патологические аспекты личности. Люди с высоким психотизмом обнаруживают такие черты, как жестокость, враждебность, холодность, эксцентричность, отвержение социальных норм. Экстраверт Айзенка общителен, любит вечеринки и другую социальную деятельность, склонен к импульсивному риску, любит возбуждение, перемены и стремится туда, где что-то происходит. Интроверт же спокоен, задумчив, замкнут, любит учебу и другие уединенные занятия и избегает возбуждения или социальной близости. По другому главному личностному фактору Айзенка – эмоциональности-стабильности – на одном полюсе располагаются такие черты, как склонность к колебаниям настроения, неугомонность, беспокойство, тревога и тенденция к открытому выражению чувств. Люди на другом конце этой шкалы спокойны, уравновешенны, расслабленны и эмоционально стабильны. Большинство людей распределяются между этими полюсами по обоим факторам Айзенка.

Сочетание факторов эмоциональности-стабильности и интроверсии-экстраверсии в различных пропорциях дает различные комбинации характерологических черт (эмоциональность-интроверсия, эмоциональность-экстраверсия, стабильность-интроверсия, стабильность-экстраверсия), которые, как ни странно, в целом соответствуют четырем темпераментам Гиппократа (меланхолик, холерик, сангвиник, флегматик). Айзенк предположил, что позиции индивида по фактору эмоциональность-стабильность определяются, в основном, биологическими переменными. Он говорил, что если вы, например, унаследовали высокую сенситивность и чрезмерно возбудимую нервную систему, то, вероятно, вы чувствительны к поощрениям и наказаниям, и поэтому у вас легко возникают условные реакции. Это ведет к тому, что вы легко усваиваете и выполняете нормы и не нуждаетесь в стимулировании, другими словами, вы – интроверт. Другой человек – со слабой возбудимостью нервной системы – менее чувствителен к поощрению и наказанию и поэтому не так легко усваивает нормативное поведение. Недостаточная возбудимость нервной системы заставляет такого человека постоянно искать острых ощущений и перемен, что приводит к формированию экстравертированных паттернов поведения.

Личность как отражение потребностей. Если теоретики «черт» определяли базальные факторы, то Генри Мюррей пытался определять базальные человеческие потребности (мотивы). Список потребностей Мюррея включал 20 первичных, или биологических, потребностей, таких как потребности в пище, воде, кислороде, и 27 вторичных, или психологических, потребностей – в признании, доминировании, достижении и др. Мюррей считал, что некоторые потребности являются бессознательными и могут быть измерены только с помощью проективных методов, таких как Тематический апперцепционный тест (ТАТ).

Диспозиционные теории побуждали исследователей к признанию возможности того, что личность частично детерминирована биологическими факторами. Высказывается предположение о наследовании психологических характеристик. В нескольких исследованиях обнаружены корреляции между результатами тестирования личности детей, их родителей и сиблингов. Это нельзя связать с одинаковыми условиями существования, поскольку личности приемных детей обнаруживают больше сходства с их настоящими родителями и сиблингами, чем с членами их новых семей. Далее: идентичные близнецы (с одинаковым набором генов) по некоторым личностным тестам более схожи, чем неидентичные близнецы (с различными генами). Они также более схожи по таким базальным поведенческим характеристикам, как уровень общей активности, общительность, тревожность, эмоциональность, однако не обнаруживают сходства по таким характеристикам, как агрессивность и деструктивность.

Схожесть в чертах и паттернах поведения не означает, однако, существования специфических генов для каждого аспекта личности. Очевидно, что вместе с физическими чертам люди наследуют и общие предрасположенности к определенному уровню активности, силы, эмоциональности, поиска ощущений, так же как к лево– или правополушарному доминированию, интеллекту, оптимальному уровню бодрствования и когнитивному стилю. Эти предиспозиции и физические черты взаимодействуют затем со средой, в результате чего и формируется специфическая личность. Так, дети, которые наследуют хрупкое тело, с большой вероятностью становятся мишенями для агрессии со стороны других детей. Соответствующий социальный опыт может создать тенденцию к избеганию социальных контактов и развитию интровертированной личности, характеризующейся застенчивостью и предпочтением уединения. С другой стороны, сильные, хорошо сложенные дети более вероятно будут заниматься спортом и участвовать в общественной деятельности, что поможет им развить самоуверенность и смелость. Если слабый ребенок унаследовал еще и предрасположение к робости или интроверсии, а мускулистый ребенок – генетическую тенденцию к общительности и энергичной деятельности, развитие их личностей в различных направлениях будет еще сильнее. Таким образом, наследуется не личность, а сырой материал для ее формирования в процессе жизни.[10]

Диспозиционный подход используется для оценки личности и прогнозирования поведения людей. Интервью и проективные методы исследования личности часто сочетаются с диспозиционными измерениями, такими как ММР1, с помощью которых определяется тип психического расстройства, выявляются тенденции к различным видам деструктивного поведения или суицидальным действиям, а также оценивается психическое состояние в судебно-экспертных целях. Диспозиционный подход широко используется также для профессионального отбора. В некоторых странах многие предприятия требуют от поступающих на работу пройти один или несколько личностных тестов. К сожалению, хотя личностные тесты и способны выявить психические расстройства у кандидатов на работу, но они не в состоянии точно предсказать, кто из кандидатов наиболее подходит для данной работы. Диспозиционные концепции используются в судах некоторых стран для отбора присяжных. Однако исследование показало, что присяжные, которые выносят оправдательные приговоры, по личностным параметрам существенно не отличаются от тех присяжных, которые выносят обвинительные приговоры, и что приговоры присяжных, выбранных с участием психологов, не более предсказуемы, чем приговоры присяжных, отобранных обычным способом.

Диспозиционный подход к личности имеет свои слабые стороны, на которые указывают критики. Диспозиционные теории более приемлемы для описания людей, нежели для их понимания. Они не много говорят о человеке как уникальном существе. В этом легко убедиться на примере, который приводит американский психолог Дуглас Бернштейн. Проверьте вашу реакцию на следующее описание личности, выполненное в рамках диспозиционного подхода: «У вас сильная потребность в том, чтобы другие люди любили вас и восхищались вами. У вас тенденция критически относиться к себе. У вас много неиспользованных возможностей, которые вы не обращаете к своей выгоде… Дисциплинированные и контролируемые снаружи, вы имеете тенденцию к беспокойству и неуверенности внутри себя… Временами вы экстравертированны, приветливы и общительны; временами же вы интровертированны, осторожны и замкнуты…». Не удивляйтесь, если в этом описании вы узнаете самих себя. Когда преподаватели психологии дают расширенную версию этого эскиза личностного теста студентам, почти все они говорят, что это «хорошее» или даже «отличное» описание их собственной личности. Тот факт, что диспозиционные теории личности слишком полагаются на личностные тесты, также явился мишенью для критики. Исследования показали низкую надежность этих тестов, поскольку часто они дают различные результаты в зависимости от состояния испытуемого, его мотивации, а также ситуации тестирования. Подобные результаты особенно тревожат, так как диспозиционные теоретики рассматривают личность как набор относительно стабильных черт. Валидность личностных тестов, особенно степень, с которой они могут давать точные заключения или прогнозировать поведение людей, также ставится под сомнение. В общем, мы не должны ожидать многого от личностных тестов. Ответы испытуемого на эти тесты детерминированы не только личностью, но также и обстоятельствами, при которых проводится испытание.

Поведенческий подход

Психодинамический и диспозиционный подходы, обсуждаемые до сих пор, рассматривают внешнее поведение как знак внутренней личности. Поведенческий подход резко отличается от этого положения, приравнивая личность и поведение. Личность, согласно теоретикам поведенческого подхода, является ярлыком для суммы паттернов поведения человека. Вопрос очевидного непостоянства поведения человека решается следующим образом. В отличие от психодинамической и диспозиционной теорий, которые считают, что различные поведения могут отражать одни и те же подлежащие черты, потребности, конфликты или психологическую защиту, бихевиоральная точка зрения предлагает концепцию ситуационной специфичности. Другими словами, в различных ситуациях люди способны на разные виды поведения, при этом не все они обязательно совместимы или постоянны. Тем не менее все они являются подлинной частью личности, отражением взаимодействия поведенческих тенденций, приобретенных в процессе научения (или наследованных), с ситуациями жизни.

Джон Уотсон – основоположник радикального бихевиоризма – отталкиваясь от теории условных рефлексов И. П. Павлова, заявил, что все человеческое поведение, от психического расстройства до научного поиска, детерминировано ситуациями научения, с которыми сталкивается ребенок, а не тем, что присутствует от рождения. Сегодня большинство бихевиоральных теоретиков признают, что точка зрения Уотсона была крайней, но все же, изучая личность, они фокусируются на объективно измеряемых поведенческих проявлениях.

Функциональный анализ поведения Б. Ф. Скиннера. Скиннер рассматривал взаимодействие между поведением и средой как функциональные отношения и пытался понять эти отношения, применяя функциональный анализ поведения. Например, мальчик в школе бьет других детей. Скиннер говорит, что бессмысленно размышлять о мотивации или личностных чертах, которые могут лежать в основе такого поведения. Он пытался понять такое поведение (и таким образом ребенка), точно анализируя, какие реакции имеют место и при каких условиях они возникают. Внимательное наблюдение приводит к открытию, что агрессия возникает в основном в присутствии конкретного учителя, который останавливает драку. Возможно, что агрессия мальчика подкрепляется излишним вниманием, которое он получает от этого учителя. Это можно проверить экспериментально: поручить ребенка другому учителю и оценить, какое влияние это окажет на его агрессивное поведение. Заметим, что функциональный анализ не описывает личность мальчика, а суммирует, что он получает в качестве награждения (социальное внимание), на какое поведение он способен (бьет других), какими умениями он не обладает (поиск внимания адекватным способом). Скиннер подчеркивает роль оперантного обусловливания, посредством которого поведение формируется его средовыми последствиями. С точки зрения Скиннера, «зависимый» человек – тот, кого награждали за зависимое поведение, так же как «враждебный» – тот, кто получал подкрепление своей агрессии. Та же логика используется для объяснения того, как возникают поведенческие нарушения и психопатологические симптомы.

Когнитивно-поведенческие теории. В когнитивно-поведенческих теориях, помимо классического и оперантного обусловливания, подчеркивается также важность когнитивных переменных. Теория социального научения Альберта Бандуры наиболее известна. Бандура подчеркивал роль научения с помощью наблюдения за другими людьми. Когнитивные процессы позволяют наблюдать за поведением других людей или слышать о нем и затем подражать этим моделям или отвергать их. Например, в одном эксперименте Бандуры детям показывали короткометражные фильмы, в которых взрослый мужчина или спокойно сидел рядом с надувной куклой, или с ожесточением бил ее. Когда затем детей оставляли в комнате с такой же куклой, то те дети, которые наблюдали за поведением агрессивной модели, были не только наиболее агрессивны, но часто точно повторяли формы агрессивного поведения, которое они наблюдали («наблюдательное научение»). Поведенческий подход находит практическое применение в поведенческой терапии, прогнозировании поведения, педагогической психологии. Поведенческую терапию характеризуют два основных положения, которые отличают ее от других терапевтических подходов. Первое положение: в основе поведенческой терапии лежит модель научения человеческого поведения – психологическая модель – которая фундаментально отличается от психодинамической, квазинозологической, модели психического заболевания. Второе положение: приверженность научному методу. Из этих положений вытекают следующие последствия: многие случаи патологического поведения, которые прежде рассматривались как болезни или как симптомы болезни, с точки зрения поведенческого подхода рассматриваются как «проблемы жизни». К таким проблемам относятся прежде всего тревожные реакции, сексуальные отклонения, расстройства поведения. Предполагается, что патологическое поведение является в основном приобретенным и поддерживается теми же способами, что и нормальное поведение. Его можно лечить, применяя поведенческие процедуры. Поведенческая диагностика основана на принципе «сейчас», она акцентирует детерминанты настоящего поведения и не занимается анализом прошлого. Специфичность является отличительным признаком поведенческой диагностики: считается, что человека можно лучше понять, описать и оценить по тому, что он делает в конкретной ситуации. Лечение требует предварительного анализа проблемы, выделения в ней отдельных компонентов, затем эти специфические компоненты подвергаются систематическому воздействию поведенческих процедур. Приверженность научному методу подразумевает наличие: ясной концептуальной основы, которая может быть проверена экспериментально; лечения, согласующегося с содержанием и методом экспериментально-психологической психологии; терапевтических техник, которые можно описать с достаточной точностью для того, чтобы измерить их объективно; экспериментальной оценки методов лечения.

Различные подходы в поведенческой терапии отличаются степенью использования когнитивных концепций и процедур. На одном конце этого континуума находится функциональный анализ поведения, который сосредоточивается исключительно на наблюдаемом поведении и отвергает все промежуточные когнитивные процессы. На другом конце – теория социального научения и когнитивная модификация поведения, которые опираются на когнитивные теории. Это позволяет говорить о новом этапе в развитии поведенческой психотерапии, который знаменуется трансформацией ее классической модели, основанной на принципах классического и оперантного обусловливания, в когнитивно-поведенческую модель. Мишенью «чистого» поведенческого терапевта является изменение поведения; мишенью когнитивного терапевта – изменение в восприятии себя и окружающей действительности. Когнитивно-поведенческие терапевты признают и то и другое: знания о себе и мире влияют на поведение, а поведение и его последствия воздействуют на представления о себе и мире.

Например, пациент страдает от чувства неуверенности. В поведенческой терапии ему предложат практиковать новые навыки поведения в тренинге уверенности в себе. В когнитивно-поведенческой же терапии пациенту предложат вначале идентифицировать привычные мысли, которые появляются у него в ситуациях самовыражения. Другим пациентам будет предложено сконцентрироваться на мыслях, вызывающих депрессию, тревогу и другие эмоциональные проблемы. Как только эти дезадаптивные когниции становятся очевидными для пациента, терапевт предлагает заменить их на более адаптивные, которые помогут пациенту выработать более уверенную манеру поведения. Некоторые из этих методов были разработаны самими поведенческими терапевтами. Другие были заимствованы у терапевтов, которые фокусировали внимание полностью на когнитивных процессах, но чьи техники близки к поведенческому подходу. Это – когнитивная терапия А. Бека и рационально-эмотивная терапия А. Эллиса.

Мы уже отмечали, что попытки предсказания поведения человека, используемые психодинамическим и диспозиционным подходами, были безуспешны. Например, предсказания насилия с помощью стандартизированных личностных тестов неоднократно показывали, что они точны только в 33–40 % случаев. Поведенческие теоретики утверждают, что наилучшим предиктором поведения является поведение в прошлом в тех же самых обстоятельствах. Люди, совершившие жестокие преступления, с большой вероятностью повторят их вновь. Оценка ситуационных факторов, таких как поощрение преступной деятельности семьей или группой сверстников, безработица, наркомания или обладание оружием, помогает определить, совершит ли человек преступление и насколько жестоким оно будет. Предсказание суицидальных действий также улучшается, если смотреть на них с точки зрения поведенческих, ситуационных и демографических переменных, а не с точки зрения черт личности.

Феноменологический подход

Согласно феноменологическому подходу каждый человек обладает уникальной способностью по-своему воспринимать и интерпретировать мир. На языке философии психическое переживание окружающего называется феноменом, а изучение того, как человек переживает реальность – феноменологией.

Сторонники этого подхода убеждены, что не инстинкты, внутренние конфликты или стимулы среды детерминируют поведение человека, а его личное восприятие реальности в каждый данный момент. Человек – не арена для решения интрапсихических конфликтов и не бихевиоральная глина, из которой, благодаря научению, лепится личность, а, как говорил Сартр: «Человек – это его выборы». Люди сами себя контролируют, их поведение детерминировано способностью делать свой выбор, они сами решают, как им думать и как поступать. Эти выборы продиктованы уникальным восприятием человеком мира. Например, если человек воспринимает мир как дружелюбный и принимающий его, то он, скорее всего, будет чувствовать себя счастливым и защищенным; если же он воспринимает мир как враждебный и опасный, то, вероятно, будет тревожным и дефензивным (склонным к защитным реакциям). Феноменологические психологи рассматривают даже глубокую депрессию не как психическое заболевание, а как признак пессимистического восприятия индивидом жизни.

Фактически феноменологический подход оставляет за пределами своего рассмотрения инстинкты и процессы научения, которые являются общими и для людей, и для животных. Он сосредоточивается на таких специфических психических качествах, которые выделяют человека из животного мира: на сознании, самосознании, креативности, способности планирования, принятия решений и ответственности за них. По этой причине феноменологический подход называется также гуманистическим.

Другое важное предположение этого подхода состоит в том, что у каждого человека есть врожденная потребность в реализации своего потенциала, в личностном росте, хотя среда может блокировать этот рост. Люди от природы склонны к доброте, творчеству, любви, радости и другим высшим ценностям. Феноменологический подход подразумевает также, что по-настоящему понять другого человека или его поведение можно только, если попытаться взглянуть на мир глазами этого человека. Феноменологи, таким образом, полагают, что любое поведение человека, даже такое, которое кажется странным, исполнено смысла для того, кто его обнаруживает.

Теория личностного конструкта Джорджа Келли. Келли[11] предположил, что восприятие человеком реальности определяется набором усвоенных в результате научения экспектаций. Экспектации формируют личностные конструкты, или обобщенные способы предвидения мира. Человек может не отдавать себе отчета в их существовании, но, согласно Келли, природа уникального набора конструктов каждого человека детерминирует его личность и управляет его поведением. Например, если вы руководствуетесь таким простым и общим конструктом, как «люди делятся на хороших и плохих», то ваша точка зрения будет сильно отличаться от позиции человека с таким более сложным конструктом, как «люди могут быть хорошими или плохими в зависимости от обстоятельств». Если события в жизни развиваются согласно личностным конструктам, соответствуют ожиданиям, то человек чувствует себя комфортно и его конструкты подкрепляются; если нет, то способность человека к точному предвидению событий уменьшается, в результате возникают дискомфорт и тревога. Келли считал, что развитие личности происходит на основе поисков человеком набора конструктов, который позволяет ему точно предсказывать и понимать себя и других.

Теория Я Карла Роджерса. В противоположность точке зрения Келли, которая несла на себе явные отпечатки принципов научения, плодотворная работа Карла Роджерса[12] более четко отграничила феноменологический подход от других и сделала его имя почти синонимом этого подхода. Подобно феноменологическим философам и психологам до него, Рождерс предположил, что каждый человек воспринимает реальность как организованное целое. Согласно Роджерсу, личность – это выражение врожденной тенденции индивида к росту, к самоактуализации. Если не препятствовать, этот процесс заканчивается полной реализацией самого высокого потенциала личности. Если же процесс блокируется, этот потенциал не реализуется-и появляются различные проблемы.

Центральным в теории Роджерса является понятие Я – часть опыта человека. Роджерс считает, что люди постоянно оценивают весь опыт как позитивный или негативный в зависимости от того, усиливает ли он самоактуализацию или препятствует ей. У людей имеется естественная тенденция к поиску позитивного опыта и избеганию негативного. Это связано с врожденной реакцией организма на опыт. Ребенок, скорее всего, скажет «я люблю мороженое» потому, что оно вкусное, или «я ненавижу микстуру от кашля» потому, что она невкусная. Ребенок ясно осознает этот опыт и безо всякой натяжки может сказать «я люблю то, что ощущаю хорошим». В терминах Роджерса опыт организма ребенка (телесный, «организмический» опыт) и его Я-опыт согласованы, или конгруэнтны. В очень раннем возрасте, однако, дети обретают потребность в одобрении другими людьми, или, как говорил Роджерс, в их позитивном отношении. В результате оценки, даваемые родителями, учителями и другими, начинают входить в оценки детей. Когда оценки других совпадают с собственными, человек не только чувствует позитивное отношение других, но также оценивает себя как «хороший», поскольку заслужил такое одобрение. Результат – ясно идентифицированный и позитивно оцененный опыт Я. Этот Я-опыт становится частью Я-концепции. Но не всегда он протекает так гладко. Если изначально положительное самопереживание (Я-опыт) оценивается другими негативно, то человек должен или лишиться их позитивного отношения, или переоценить свой опыт. Так как положительное отношение со стороны других позволяет человеку положительно относиться к самому себе, то люди часто выбирают подавление своих подлинных чувств для того, чтобы получить одобрение. Так, маленький мальчик, которого родители ругают за игры в куклы, может принять искаженный Я-опыт: «я не люблю куклы» или «испытывать удовольствие – плохо». Таким образом, личность формируется частично тенденцией к самоактуализации, частично – оценками других. Так, люди начинают любить то, чего от них ожидают, и вести себя так, как от них ожидают. В некоторой степени это адаптивный процесс, позволяющий людям приспосабливаться к обществу. Но часто он требует, чтобы люди подавляли тенденцию к самоактуализации и искажали опыт. Когда чувства, которые люди позволяют себе испытывать или выражать, являются неконгруэнтными их подлинным чувствам, тогда могут возникнуть психологический дискомфорт, тревога или психические расстройства.

Гуманистическая психология Абрахама Маслоу. Абрахам Маслоу[13] рассматривал самоактуализацию как высшую в иерархии потребностей. Согласно Маслоу, личность отражает перцептуальную ориентацию людей и уровень потребностей, на котором они концентрируют свое внимание и энергию. Он считал маловероятным полную реализацию людьми своего потенциала, если они отвлечены от самоактуализации на реализацию других потребностей. Маслоу отмечал, что большинство людей, в том числе и те, чьи базальные потребности удовлетворены, озабочены поиском того, чего им не хватает. Такая дефицитная ориентация приводит к ощущению бессмысленности жизни, разочарованию и скуке. Например, в попытке удовлетворить потребность в любви и привязанности многие люди сосредоточиваются больше на том, что любовь может дать им, чем на том, что они могут дать другому. Это может привести человека к тому, что он будет испытывать ревность к партнеру или превратит партнера в объект уничижения, что даст ему чувство превосходства и власти. В таком случае человек никогда не испытает подлинной любви и безопасности; он всегда будет сосредоточен на том, чего не хватает. У самоактуализирующихся личностей, таких как Альберт Эйнштейн и Элеонора Рузвельт, Маслоу заметил качество, которое он назвал ориентацией нарост. Обладатели этого качества сосредоточиваются не на том, чего не хватает, а на получении удовлетворения от того, что имеется. Тот, кто отказывается от дефицитной ориентации, не только избегает тоскливого настроения, но и получает возможность переживать то, что Маслоу назвал пик-переживаниями, во время которых человек испытывает большую радость, даже экстаз, от осознания простого факта, что он живет и использует свой потенциал.

Феноменологический подход находит применение в психотерапии, особенно в клиент-центрированной терапии Роджерса и гештальттерапии Фрица Перлза. Идеи феноменологического подхода легли в основу движения гуманистических психологов за актуализацию человеческого потенциала, воодушевили работу краткосрочных опытных групп, таких как тренинг сенситивности, группы встреч, группы личностного роста, гештальтгруппы и др. В этих группах «нормальным» людям помогают лучше осознать самих себя и стереотипы своего поведения, приступить к ломке ложных барьеров, которые они используют для защиты своего Я, взаимодействовать более естественно с другими людьми. Концепции феноменологического подхода применяются также в образовании. В большинстве школ на учеников смотрят как на пассивных реципиентов информации, которую им отпускают по расписанию без учета индивидуальных потребностей и интересов. Эта система, по мнению Роджерса, может блокировать реализацию потенциала многих учащихся. Роджерс предлагал заменить традиционную роль учителя на роль «фасилитатора», подчеркивая этим, что нужно не столько учить, сколько создавать атмосферу, в которой студенты захотят учиться. Для родителей феноменологический подход разрабатывает программы, предназначенные для помощи в максимальной реализации потенциала их детей. Эти программы обучают родителей воспринимать своих детей в качестве уникальных человеческих существ, наделенных законными требованиями и чувствами, а не созданий, которых необходимо формировать, контролировать, подавлять.