Читать книгу Золотая клетка для трясогузки - - Страница 9

Понедельник стал для меня долгим и тяжёлым. – Не зря говорят, что это день тяжёлый, верю. Но каким же он был долгим и бесполезным. С удовольствием отдохнула на парах.

Встречала ночь в общаге с девочками. Ну и, как всегда, бывает в общежитии, спать легли подшофе. Кто же знал, что на меня так подействует усталость и недоедание, а может, что ещё.

Ночь отыгралась по полной. Может, из-за сильных переживаний подсознание сыграло злую шутку. Ночь наступила для меня рано, для восполнения сил приходилось ложиться спать при любой возможности. День выдался всё же очень сложным, сессия не за горами, зачёты, экзамены, перенервничала в свете недавних событий.

Сидела на паре истории, был конец первого урока, все писали самостоятельную работу, преподаватель сидел за своим столом, вытянув ноги над столом, и увлечённо читал книгу. Никакого интереса к нему у меня не было, я просто писала стих в своей тетради. Понимала, что так нельзя, но мне не хотелось отвлекаться на такую ерунду, как угрызения совести.

Уйдя в мир фантазий, я полностью потеряла счёт времени. Я выписывала слова, и глубоко проникаясь их смыслом. Вот они, идеальные фразы, идеальный полёт мысли. Я так долго хотела поймать этот момент.

Взяв тетрадь в руки, прочитала стих целиком. Всё мысли записаны, никуда не денутся. Я с удовлетворением осмотрела аудиторию. В классе повисла тишина. Я напряглась. Сев удобнее, посмотрела на Константина Витальевича, но его не было за учительским столом. И тут над моим левым ухом раздалось короткое покашливание.

Медленно повернув голову и нервно сглотнув, я не успела ничего предпринять, как Константин Витальевич выхватил раскрытую тетрадь. Он читал стих, не выражая никаких эмоций. Я смотрела на него с негодованием. Понятно, что писать стихи на парах не положено. Но брать мои вещи без разрешения и уж тем более читать мои стихи – непозволительно.

«Да как он посмел!» – Я зло смотрела на учителя, а он лишь смерил меня взглядом и, нахмурив брови, спросил:

– Сама написала?

«Нет, к соседке сбегала, ну или в другую группу сходила!» – Хотелось ответить мне, но, вспомнив истину, что молчание – золото, я сдержалась. И всё же мои мысли, вероятно, отразились в выражении лица, так как Константин Витальевич вдруг улыбнулся и сказал:

– Прекрасный стих, можно зачитать всему классу.

И это не было вопросом! А я уже была готова зарычать. Все мои однокурсники оживились и смотрели на учителя с обожанием. Правда, у мужской части обожание было вызвано не смазливой мордашкой учителя, а тем, что у них появился повод оторваться от самостоятельной работы. Лишь один парень смотрел на всю эту сцену, скрестив руки на груди с ненавистью и призрением, но любопытство уберегло его от поспешных неверных шагов.

Профессор посмотрел на меня с интересом, а я не придумала ничего лучшего, чем тут же выбежать из аудитории, даже не собрав свои вещи.

Тут картинка смазалась и поплыла – то ли от слёз, то ли от сценария сна. Интерьер и действующие лица сменились за считанные секунды.

Я сидела в подвале за компьютером. Всё казалось абсолютно реальным. Я работала над проектом, который давно уже пора было заканчивать… Но мой стих! Как он мог, как посмел! Скрипя зубами, я писала. Но тут мне помешал друг – он принёс кофе и начал подбадривать. Потом вновь всё стало размытым.

Стою у открытого кабинета истории, думала, идти или не стоит рисковать. Разум подсказывал не ходить. Не вняв его совету, постучалась для приличия и, не дожидаясь ответа, зашла в класс. Преподаватель сидел за учительским столом и задумчиво читал тетрадку. Я подошла ближе. Константин Витальевич оторвался от тетради и удивлённо посмотрел на меня.

– Константин Витальевич, я должна извиниться перед вами за своё поведение.

Учитель посмотрел на меня, чуть приподняв бровь. Он отложил в сторону тетрадь, нашёл ручку соседнего шкафчика и достал из него знакомую тетрадь.

– Можете не извиняться. Но могу я задать вам один вопрос? – Преподаватель встал, подошёл ко мне в плотную, больно схватил за подбородок и приподнял моё лицо. Наши взгляды встретились, и – у меня не осталось ни шанса – я утонула в его неотразимых серых глазах с жёлтыми искорками, похожими на пробивающиеся сквозь тучи лучики солнца.

Я замешкалась, утопая в его взгляде, и вдруг поняла. Это сон. И он не подчинялся мне. Мои руки и ноги сковала коварная магия ночи, сделав меня беззащитной пленницей ситуации.

Взгляд мужчины был долгим и пристальным. Он подчинял себе, обжигал, заставлял зажмуриться и подчиниться воле победителя. Когда я закрыла глаза, он склонился к губам и, чуть соприкасаясь к ним своими губами, прошептал.

– И что прикажешь с тобой делать? – Любые попытки сопротивления были тщетны, его приоткрытые губы вдруг прижались к моим, не дожидаясь ответа. Я не смела шелохнуться и всё же изо всех сил пыталась взять себя в руки. Увы, мозг не желал мне помогать, заявив: «Во сне можно», – отдав меня на волю победителя.

Я была в его крепких объятиях. Но пока ещё могла соображать.

Профессор тем временем крепко обхватил меня одной рукой за талию, а второй медленно скользил вверх, намеренно запутавшись пальцами в волосах, и сильно запрокинул мою голову. Чуть прикусив уголок нижней губы, невольно разжав губы, я простонала ему в рот от боли и отчаяния, но не так громко, как мне бы хотелось.

Прижав меня к себе ещё сильнее и позволяя привыкнуть к его жадным губам, в порыве он прикусывал мои губы. Не знаю точно, сколько продолжалась эта болезненная пытка, но закончилась она тем, что его язык варварски проник в мой рот и завладел языком. Разум медленно покидал моё тело.

Почувствовав сильное возбуждение, прилившее к голове шквалом кипятка. Мужчина рывком прервал уже ставший сладким поцелуй, оценил ситуацию и, убедившись в своей абсолютной победе, вновь приник к губам ещё более жадным и сладким поцелуем. Вновь отстранившись, он рывком развернул меня спиной к столу.

Через пару шагов стол уперся мне в поясницу, меня безжалостно посадили на него и резко раздвинули мои ноги. Учитель вплотную прижался ко мне, одна рука придерживала голову, укладывая её медленно на стол, другая скользила вверх по наружной стороне бедра. Он приподнял подол платья и вновь склонился с поцелуем.

Через пару минут я оценила удобство платья, хотя мне было непонятно, зачем я вообще его надела. И даже не успела понять, когда мужчина завладел мной целиком. Хотя это уже было неважно.

Учитель дышал часто и глубоко, продолжая меня целовать. Два сильных толчка заставили застонать ему в рот.

Он впился долгим поцелуем. Я с громким стоном запрокинула голову назад. Его поцелуи и покусывания сразу стали спускаться к шее. Ещё несколько громких стонов, и мои губы вновь накрыл нежный, полный любви поцелуй. Вдруг ко мне пришло осознание, где я и с кем. Дверь кабинета была не заперта. Более того – она была приоткрыта, хотя я точно помнила, что закрывала её за собой.

Пытаясь сдержать эмоции, рука добралась до его напряжённой спины. Решив отомстить партнёру, она медленно прошлась по коже, чуть впиваясь в него ногтями. Мужчина не разочаровал, издав несколько стонов и прикусывая мою шею. Он прижимался всё сильнее и набивал всё новый ритм.

Мои коготки уже начали гулять по всей спине снизу вверх и обратно вдоль позвоночника, заставляя партнёра перейти в мир экстаза. Не заставив себя долго ждать, он поймал мой стон в новом страстном поцелуе, ускоряясь и не давая двигаться и дышать.

По телу одновременно пробежали тысячи электрических разрядов, сосредоточились в одной точке, резко разбежались в разные стороны и исчезли. Всё кончилось долгим поцелуем.

Моя утихшая страсть уходила на второй план и позволила мне осознать произошедшее. «Вот же влипла!» Переспать с преподам, пусть даже с красивым, в его же кабинете не входило в мои планы на будущие. Открывать глаза теперь было страшно стыдно. Доигралась. Я прошептала почти не слышно:

– Пресвятая мать божья, скажите, что это всего лишь сон.

На что получила ответ невозмутимым шёпотом:

– Даже если сон, разве это что-то меняет? – Он склонился к губам, вновь поцеловал и, почти сразу оборвав поцелуй, прошептав на ухо:

– Свою суть надолго ты не скроешь,

Желания выплеснешь наружу.

Сгорая от страсти каждый вечер,

Ты сдашься в плен ко мне навечно.

Без какого-либо сопротивления с моей стороны, он прикусил мочку уха, и я, закусив губу, издала тихий протяжный стон. Меня просто обожгло новой волной возбуждения. Учитель воспользовался моим бездействием, целуя щёки, шею, спускаясь ниже. Мы вновь забыли о реальности, ситуацию спасла лишь заминка с платьем, в котором я была. У платья и намёка на глубокий вырез не было. Скромное декольте не позволяло спуститься ниже шеи к груди, не расстегнув молнию.

Этих секунд было достаточно, чтобы прийти в себя и не дать совершить ошибку второй раз. Я поймала его руку и не позволила сделать задуманное. Он, не растерявшись, ретировался вверх и коснулся языком губ. Вторая рука опустилась на холмик груди, сжав его до боли. Невольно издала стон и ответила на поцелуй. Еле оторвавшись, простонала ему в рот:

– Умоляю, хватит.

Не знаю, что именно заставило его внять моей просьбе, но он отстранился от меня, задумчиво промычал и помог мне встать со стола.

Я поморщилась от медленно стекающей по ноге тёплой вязкой жидкости. Противно, донельзя. Себе на будущее заметила, что ужасно противно заниматься любовью вдали от ванной комнаты. Мужчина резко прервал мои мысли.

– Ты же не думаешь здесь остаться на ночь? Может, продолжим в более приятной обстановке? – Я медленно повернулась к Константину Витальевичу, выражая взглядом негодование.

На этом моменте я проснулась. Повернувшись на бок, почувствовала липкую лужу: «Ну, надо же – кончить во сне». Но дальше было хуже. Я поняла, что девочки не спят. Женя подтвердила мои опасения.

– Лена, у тебя всё хорошо? Ты так стонала во сне.

Другая подхватила с издевкой:

– Леночка, а ты нас потом научишь так же от призраков махаться?

– У тебя, когда последний раз был секс? – Уточнила Алина.

Я в ответ недовольно буркнула себе под нос:

– Спасибо, сегодня.

Катя хихикнула и посоветовала:

– Переспала бы, наконец, с Дэном, глядишь

он поостынет к тебе быстрее, а ты напряжение снимешь. В конце концов, ты не девочка, и для тебя давно не секрет: замуж после секса не обязательно идти.

Ага, она будто проверяла, девочка я или нет? Не совсем понятно, что меня больше раздражало, что я кончила во сне, или что сон был слишком реалистичным. Хотя, наверное, все-таки больше всего злило, что он был просто сном.