Читать книгу Меня зовут Зойла - - Страница 9

Глава 5
Метка наследника

Оглавление

Бабушка готовит, когда я вхожу в дом. Ей нравится проводить время среди кастрюль и сковородок, в особенности если она не хочет думать. Когда отец оставил нас здесь, она пять дней готовила пироги, соусы и даже домашний хлеб. Иногда мне кажется, что если я открою шкаф, то найду недоеденные остатки того кулинарного марафона. Через несколько минут Лиам возвращается домой с тренировки и идёт наверх принять душ, пока мы накрываем на стол к ужину. Я думала, что будет нормальным притворяться, будто ничего не произошло, что это сделает нашу жизнь проще, но я не могу выбросить из головы всё, что сказал эльф.

– Я не знала, что у мамы есть братья и сёстры, – говорю я уже через пять минут.

Бабушка замирает перед плитой, не оборачиваясь.

– Что же Лиам всё не спускается, рыба остынет.

Пользуясь тем, что теперь я знаю, как лучше использовать наши навыки общения, я говорю брату, чтобы он скорее шёл вниз, нам нужно поговорить. Он не отвечает мне, но вскоре появляется на кухне. Садится с нами ужинать и без слов говорит мне, чтобы я не давила на бабушку, что мы должны дать ей время. Я просто не уверена, есть ли у нас это время.

– Чего боялся папа, бабуля? – спрашиваю я, игнорируя Лиама.

Я сосредоточиваюсь на своей тарелке с едой, как будто в ней содержатся нужные мне ответы. Я знаю, что бабушка уклонится от моего вопроса, и молча выслушиваю упрёки Лиама. Я выбираю рыбьи кости, изображая максимальную концентрацию. Тишина тяжёлым грузом лежит на мне, сдавливая мои лёгкие. Мне кажется, что она вот-вот полностью опустошит их, но тут бабушка всё-таки говорит:

– Что вы унаследуете метку, ответственность вашего дома. Вот чего он боялся.

– Коротышка, ответственность за что-то остаётся с тобой.

– Твоя мать была первенцем в знатной семье. Своего рода принцесса эльфов, – бабушка говорит медленно, подбирая слова. – Эльфы не похожи на нас.

– Конечно, нет! – перебиваю я.

– Зойла, твой дядя Герб прав, ты должна знать всё, чтобы иметь возможность сделать выбор.

Мой дядя Герб? Сделать выбор? Я обещаю больше не перебивать, но мне совсем не нравится этот примирительный тон бабули. Я спрашиваю Лиама, но он, кажется, не слышит меня.

– Эльфы живут скрытно, чтобы не общаться с людьми, – продолжает бабушка.

– Мы им настолько противны?

– Думаю, они боятся нас. Они гораздо более хрупкие, чем кажется на первый взгляд.

– Хрупкие? Ради бога, бабушка, у них есть суперспособности!

– И суперслабости, поверь мне. Твоя мама… – Она запинается, будто ей всё ещё больно вспоминать о ней. – Твоя мама рассказывала, что эльфы строят свои дома в кронах деревьев, скрытые среди ветвей. Люди видят деревья и больше ничего. Они добиваются этого благодаря своей связи с солнцем, которое освещает и затемняет разные участки леса таким образом, что их никогда не видно, но я так и не поняла, что она имела в виду. Для меня всё это звучало как сказка.

– Но ты же видела их, правда?

– Твою мать, Герба и их родителей, других твоих бабушку и дедушку. Ваш отец провёл с ними некоторое время.

Я представляю, как папа взбирается на дерево, и мне становится смешно. Эта идея на секунду показалась мне забавной, но я знаю, что должно быть что-то ещё, раз они так ненавидят друг друга. Прошло шестнадцать лет, и если бы не появление Герба, мы бы никогда о них не услышали.

– Ваш отец любил рыбачить, – голос бабушки звучит издалека, как будто она отправилась в то место, о котором начала рассказывать.

– Рыбачить? – кажется, Лиам тоже не понял, зачем сейчас говорить об этом.

– Он отправился на несколько дней на озеро, где, как говорили, ловилась отличная форель. Он достал удочку, приготовил наживку и мушку… Всё должно было быть просто, но форель не клевала. Он рассказал мне, что забросил крючок настолько далеко, насколько хватило рук, и сел ждать. Наступил вечер, пришло время ужина, а он так и не поймал ни одной рыбы и был в очень плохом настроении. И тогда появилась Анна, ваша мать.

Я видела фотографии мамы и могу представить, насколько удивительным было появление такой женщины. Лиам спрашивает бабушку, была ли она похожа на эльфа.

– Он, кажется, ничего не заметил, как и я в первые несколько раз, когда видела её, – отвечает бабуля. – Он всегда говорил, будто у неё такой мягкий голос, что неважно, о чём она говорит, лишь бы не молчала. Она объяснила ему, что форель плавает не в середине озера, а возле берега, между камнями и водорослями. Но она попросила его не ловить рыбу. Он собрал свои вещи и пошёл домой.

– Он всегда легко сдавался.

Мне всё равно, заметит ли кто упрёк в моём голосе. Мне не терпится спросить Лиама, знал ли он что-либо об этом, но я всё ещё сосредоточена на играх с едой, к которой я даже не притронулась. Бабушка продолжает, игнорируя мой комментарий:

– Он перестал ловить рыбу, потому что ваша мама его об этом попросила.

– И потому что она не клевала, – Лиам тоже не пытается скрыть своего осуждения.

– Любовь – она в таких мелочах, как не ловить форель, если другой страдает из-за этого. Когда в то воскресенье, вернувшись домой, он сел за этот стол и начал говорить о ней, о её голосе, о том, как её волосы сияют цветом заката, я поняла, что он влюбился. Думаю, я поняла это даже раньше него.

Бабуля с трудом выговаривает каждое слово, и впервые после ухода отца я думаю о том, как сильно она любит его, и чувствую себя такой эгоисткой. Её глаза окружены морщинами, а на руках на каждом суставе выросли шишки, словно сучки. Как больно потерять ту, которую называешь дочерью, потом сына и, наконец, терпеть упрёки внуков? Насколько она постарела из-за прошедших лет, а насколько – из-за пережитого?

– Он вернулся туда на следующие выходные. И на следующие. И снова. Всё лето. Она появлялась, они немного болтали, и как только твой отец спрашивал её, кто она или где живёт, она уходила. Поэтому он привык ни о чём её не спрашивать. Он поверил, что она беглянка, что она от кого-то скрывается… Он ничего ей не говорил об этом, но всю неделю мучился, не спал. Я думала, он сойдёт с ума. К концу лета он даже не брал с собой удочки, когда уходил.

Это становится невыносимо. Я встаю, чтобы принести воды, и когда возвращаюсь к столу, они оба протягивают свои стаканы, как будто ждали, когда я встану. Ужин остыл на наших тарелках, и я отодвигаю свою в сторону. Именно сейчас вид этой выпотрошенной рыбы, лишённой костей, стал мне неприятен.

– Вскоре она рассказала ему об эльфах. Сначала он ей, конечно, не поверил. Я тоже не поверила, когда ваш отец поделился со мной. Но потом она показала ему свои уши.

– Коротышка, даже не думай показывать их тому чудаку.

Я не знаю, слышал ли Лиам мои мысли или у меня просто на лице всё написано. Бабушка улыбается.

– Однажды вам обоим придётся кому-то рассказать. Я просто надеюсь, что вы сделаете правильный выбор.

Я тоже на это надеюсь.

– Долгое время, – продолжает бабуля, – маминой семье не нравилось то, что происходило между ними, но она твёрдо стояла на своём и не принимала ни их претензий, ни их советов. Однажды днём она отвела его туда, где они жили, но предупредила, что эльфы любят не так, как люди, и что им будет трудно их понять.

– Как любят эльфы?

Мой вопрос повис в воздухе, пока не вмешался Лиам.

– Это там он встретил Герба?

– Герба и многих других. Он жил с ними некоторое время, но потом твоя мама забеременела.

Вау, вот мы и приехали, и я не уверена, хочу ли услышать, что будет дальше.

– Эльфы, – продолжает бабушка, – ожидали, что ей наскучит кто-то такой… человеческий, – я замечаю сарказм в её голосе, когда она произносит это слово, – а это изменило их планы. Человеческая и эльфийская кровь никогда раньше не смешивались, и я полагаю, что они испугались. Герб и ваш дед попросили вашего отца покинуть деревню. Приближалась зима, а они плохо переносят холод. Они готовят свои дома, утепляют себя, запасают продукты…

Я представляю себе эльфов как армию муравьёв, запасающих зерно, и это почти смешно. Похоже на сказку про драконов, принцев и дворцы в далёких королевствах. Папа рассказывал нам что-то такое, когда мы были маленькими.

– Под предлогом зимы эльфы предложили вашему отцу уйти.

– Его вышвырнули, – Лиам, похоже, не получает такого удовольствия от этой истории, как я.

Значит, эльфы плохо переносят холод. Вот почему Герб не отходил от камина, когда был у нас дома. А теперь им приходится спать бог знает как и где, когда на улице вот-вот пойдёт снег. На секунду я почувствовала нечто сродни жалости. Я смотрю на часы, и бабушка это замечает.

– В общем, так или иначе, ваша мама решила приехать сюда, чтобы жить с ним, и обещала вернуться домой следующим летом. Эльфы были против. Они требовали, чтобы она забыла о нём. Она отказалась, и тогда Герб, твои бабушка и дедушка пришли поговорить со мной и рассказали об ответственности перворождённого и о том, что вся семья будет в опасности, если Анна уйдёт. Я обещала им, что, если настанет необходимость, я уговорю её вернуться к ним. Боже, я никогда не думала, что это случится, эльфы живут так долго! Я просто хотела, чтобы они ушли отсюда, хотела дать молодой паре время побыть вместе.

Я смотрю на Лиама. Он очень серьёзен. Я хочу утешить его мысленно, как он меня, сказать ему, что всё хорошо и ничего не случится. Я также хотела бы сказать бабушке, что понимаю её, что она не была трусливой или беспечной, что она правильно поступила, дав эльфам такое обещание, чтобы они убрались отсюда. Я хочу сказать ей, что никто не может винить её за то, что она стремилась обеспечить счастье своего сына. Но я молчу и проглатываю все упрёки и оскорбления в адрес Герба и его племени, все оправдания для бабушки. Все эти «Я не могу представить, через что тебе пришлось пройти», которые я бы сказала отцу, если бы он был рядом.

– Все их скрытые дома, их пища, температура места, в котором они живут… всё это напрямую зависит от связи между солнцем и носителем семейного знака, вашим дедом. Как старший ребёнок Анна должна была унаследовать эту ответственность. Если бы её отец умер, ей пришлось бы занять его место.

– Дедушка умер? – спрашиваю я. Это слово звучит так странно в моих устах, что я с трудом узнаю его.

– Он очень болен. В лесу на него напала пантера.

– Пантера? Но где живёт этот народ?

– А теперь я, – говорит Лиам таким глубоким голосом, что это меня пугает, – стану тем, кто унаследует эту ответственность.

– Анна думала, что Герб унаследует их метку после её ухода. Это пятно на твоём запястье, Лиам, должно быть, знак солнечных эльфов.

Лиам вытягивает руку, обнажая предплечье, и я вспоминаю, что первое, что сделал Герб, когда увидел нас, – это принялся искать эту метку. Мы оба родились с отметинами, хотя я иногда забываю о своей, потому что она находится на задней части шеи и представляет собой просто бесформенное пятно, всегда прикрытое волосами.

– Сначала, – продолжает бабушка, – они иногда беспокоили нас, приходили к нам, пытались уговорить её вернуться. Но когда вы родились, – она не стала говорить «когда она умерла». Любопытно, как на одну и ту же вещь можно смотреть с разных точек зрения, – они, должно быть, подумали, что всё кончено, что Герб стал наследником. Теперь, когда ваш дедушка ранен, они поняли, что это не так. Они предполагают, что перед смертью – теперь никуда не денешься, реальности не удастся избежать надолго – Анна передала вам наследный знак.

Лиам смотрит на своё запястье. Едва заметные линии, с которыми он родился, с годами потемнели, а за последние несколько дней, насколько я могу судить, они стали почти чёрными. Метка выглядит как татуировка из прямых линий, направленных к общему центру, как лучи солнца.

– Лиам, мы не позволим им забрать тебя.

Бабушка кивает, подтверждая мои слова. Но я думаю, что эта уверенность напускная.

– Ладно, ребята.

Я знаю этот тон. Она приглашает нас лечь спать. Я не протестую. Все эти откровения истощили меня. Лиам молча идёт в свою комнату. Он не попрощался, и мне интересно, о чём он думает.

Я ложусь в кровать и, закрыв глаза, представляю себе озеро, лес, множество эльфов с заострёнными ушами и моих родителей, прыгающих с ветки на ветку, словно Тарзан со своей Джейн. И тут появляется Герб с демоническим лицом, претендующий на жизнь Лиама. Я просыпаюсь в холодном поту и остаток ночи провожу в страхе и кошмарах.

Меня зовут Зойла

Подняться наверх