Читать книгу Малоярославецкий уезд в конце XV–XVIII в.: Историко-географическое исследование - - Страница 2

Территория Ярославецкого уезда складывалась постепенно, на протяжении длительного периода, в ее состав вошли, в основном, бывшие рязанские владения, после присоединения к Московскому княжеству оказавшиеся на юго-западной его границе.

История присоединения и владельческой принадлежности в ранний период территории, занимаемой с конца XV в. уездом города Ярославца (позднее названного Ярославцем Малым) раскрывается на основании анализа сохранившегося комплекса духовных, договорных и жалованных грамот князей московского дома XIV–XVI вв.147

В связи с тем, что специалисты в области русской медиевистики постоянно пересматривают и уточняют время составления используемых актов148, вопросы датировки грамот специально в данной работе не рассматриваются, и в каждом случае приводится датировка, представляющаяся автору настоящего исследования наиболее обоснованной.

Самые ранние сведения о территориях, вошедших позднее в Ярославецкий уезд, содержатся в хорошо известной исследователям жалованной данной и тарханной грамоте рязанского великого князя Олега Ивановича игумену Ольгова монастыря Арсению. Хотя документ относится к 1370-м гг., он включает в себя ссылку на более ранние времена, когда при основании названного монастыря (вероятно, состоявшегося около 1219 г.) “… князь великий Ингварь, князь Олег, князь Юрий, а с ними бояре” пожаловали ему пять погостов, которые перечислены здесь же: Песочна, Холохолна, Заячины, Веприя и Заячков149.

По поводу названных в грамоте рязанских князей Ингваря, Олега и Юрия в литературе существуют разные точки зрения. Нам кажется вполне обоснованным мнение Д.И Иловайского и Б.А. Романова, считающих их братьями Игоревичами150. Если это так, то значит упомянутые пожалованные Ольгову монастырю земли в начале XIII в. принадлежали рязанским князьям.

Следует отметить, что правдивость некоторых подробностей, связанных с основанием монастыря, изложенных в грамоте, вызывает сомнения151. Однако указанные в ней волости или погосты действительно существовали и вполне поддаются локализации. По р. Вепрейке (приток р. Лужи) можно уверенно локализовать Веприю, в районе существующего с. Тарутино (на р. Наре и речке Чернишне) – Заячков, в нижнем течении р. Протвы локализуется Холохолна (см. приложение 1). Песочну Б.А. Романов локализует в Песоченском стане Коломенского уезда (XVII в.), а Заячины – у истоков р. Прони152. Последние два погоста грамоты Олега рязанского никакого отношения к Ярославецкому уезду не имеют, и их история не является темой данной работы.

Что касается остальных, то Вепрейская волость входила позднее в состав соседнего с Ярославецким Боровского уезда, а Заячков и Холхол являлись волостями (затем – станами) Ярославецкого уезда с конца XV в. и до конца 1760-х гг. Обе они находились восточнее основной территории позднейшего Ярославецкого уезда, а будущая Боровская волость Веприя – западнее ее153. О принадлежности других частей Ярославецкого уезда (также, как и соседнего Боровского) рязанским князьям в XIII в. нет никаких сведений. Но следует обратить внимание на то, что, располагавшиеся западнее ярославецких земель волости Серпуховско-Боровского княжества Лужа и Боровск, а также отъездная Можайская волость Верея (ставшая позднее частью Верейско-Белозерского княжества) названы в договорной грамоте Дмитрия Донского с Олегом Рязанским 1381 г. бывшими “местами рязанскими” (отошедшими Москве). Получается, что основная территория будущего Ярославецкого уезда в рассматриваемое время была окружена рязанскими территориями. Можно предположить, что и остальные ярославецкие земли, располагавшиеся по рекам Протве и Луже (и их притокам) также в указанный период могли входить в состав Рязанского княжества.

Что касается хозяйственного развития названных в жалованной грамоте Олега Рязанского территорий, его трудно оценить. Но пожалованные тремя князьями новой обители земли должны были быть, по меньшей мере, не самыми заброшенными во всем княжестве. Этимология названий трех из пяти погостов (“Заячины”, “Веприя” и “Заячков”) позволяет связывать их образование с княжескими охотничьими угодьями. Кроме того, все они – “земли бортные”, т.е. население их занималось очень доходным промыслом. Все это позволяет предполагать относительно высокое экономическое развитие этих погостов.

В духовной грамоте московского великого князя Ивана Даниловича Калиты154 (1339 г.155) упоминаются некоторые земли, прилегавшие к территории будущего Ярославецкого уезда. Самой грамоте, многочисленным затронутым в ней аспектам политического и экономического развития Московского княжества, локализации названных в ней географических объектов посвящено много работ156, и мы останавливаться на анализе этого документа не будем. Напомним лишь состав земель, доставшихся третьему сыну великого князя – Андрею серпуховскому: “А се дал есмь сыну своему Андрею: Лопастну, Северьску, Наруниж[ское, Серпо]ховъ, Нивну, Темну, Голичичи, Щитов, Перемышль, Растовець, Тухачевъ. А се села: село Талежьское, село Серпоховьское, село Колбасиньское, село Нарьское, село Перемышльское, село Битяговское, село Труфоновское, село Ясиновськое, село Коломнинское, село Ногатиньское”, кроме того, Лопастеньское село из удела князя Андрея было передано княгине Ульяне “с меншими детьми”157. Владения Андрея серпуховского интересуют нас, прежде всего, потому, что его сын – Владимир Андреевич серпуховской и боровский традиционно считается основателем города Ярославца на р. Луже – центра будущего Ярославецкого удела. Однако из ярославецких волостей в грамоте не названа ни одна: он ими не владел.

Все владения Андрея Серпуховского располагались на юге и юго-западе Московского княжества, на левой стороне реки Оки.158 Голичичи и Щитов непосредственно граничили с волостью Заячковым, Темна – с Холхолом.159 На этом основании возможно предположение, что эти три волости, а также располагавшиеся южнее Серпухов, Лопастна и Нивна – были прежде рязанскими владениями, отнятыми московскими князьями.

Как предполагал в одной из своих работ В.А. Кучкин, неупомянутые в духовной Ивана Калиты ярославецкие и боровские волости оставались рязанскими владениями до заключения договора между Дмитрием Донским и Олегом рязанским в 1381 г.160 Кроме, однако, нескольких волостей, переданных между 1340 и 1348 гг. Семену Гордому некоей княгиней Анной (об этом – ниже). То есть, владения рязанских и московских князей на территориях современных Боровского, Малоярославецкого, Серпуховского и других уездов располагались чресполосно. Например, будущие ярославецкие волости Заячков и Холхол (неупомянутые в духовной грамоте великого князя Ивана Калиты), находились в непосредственной близости от названных им земель, можно сказать, были окружены ими. Менее вероятным кажется предположение К.А. Аверьянова о принадлежности ярославецких и соседних земель в XIV в. Можайскому княжеству161.

Возможно, Иван Калита не перечислил в своей духовной грамоте все фактически принадлежавшие ему земли. Некоторые из них, захваченные силой оружия и хитростью, располагались в глухих лесах и были слабо освоены. Существовала реальная возможность возвращения их Рязанью, поскольку удержать в своих руках всю захваченную территорию, было даже для быстро крепнувшей Москвы довольно трудно. Может быть, именно поэтому нет в духовной грамоте Калиты упоминаний о Луже, Боровске, Верее и других соседних территориях (в том числе – ярославецких).

Высказанное предположение касается истории не всех ярославецких земель: судьба волости Заячков в рассматриваемый период известна немного полнее. Ее упоминание мы встречаем в договорной грамоте великого князя Семена Ивановича Гордого с братьями (1348 г.162). В этом документе впервые появляется упоминание о пожалованных московскому князю Семену Гордому княгиней Анной (которую Семен Иванович называет “теткой”) земель. Плохая сохранность документа позволяет прочесть название только одной из пожалованных волостей – Заячков163. Согласно реконструкции документа, предложенной В.А. Кучкиным, кроме Заячкова княгиня Анна “благословила” Семена Гордого также и другими волостями, а именно: Гордошевичами, Вышгородом, Гремичами, Рудью, Кропивною и Сушовым164 (см. приложение 1). О пожалованной теткой Анной волости Гордошевичи, хотя и не вполне ясно, говорится и в духовной грамоте Семена Ивановича (1353 г.)165. Все эти сведения для нас имеют особое значение, поскольку речь идет о части территории будущего Ярославецкого уезда и о соседних землях. Волость Гордошевичи занимала территорию, на которой ныне расположен сам город Малоярославец и значительную часть его окрестностей (по речкам Большой и Малой Перинкам, Кариже, Ярославке), что устанавливается на основании писцовых описаний уезда Ярославца Малого в конце XVI и начале XVII вв.166

Между датами составления завещаний Иваном Калитой и Семеном Гордым разница немногим более десяти лет. Являясь для сына Калиты теткой, неизвестная Анна принадлежала к тому же поколению, что и великий князь Иван Данилович. Следовательно, во время написания духовной грамоты Ивана Калиты княгиня Анна вполне могла быть взрослой и дееспособной женщиной, владелицей (самостоятельной или вместе с мужем) значительных по протяженности и хозяйственному потенциалу земель. И совершенно естественно, что находившиеся в чьем-то владении и не являвшиеся собственностью московского князя земли он не мог завещать своим наследникам. Впрочем, это сделала после его смерти сама владелица – княгиня Анна.

Происхождение княгини Анны имеет, в данном случае, значение, и на нем следует остановиться подробнее. По мнению М.Д. Хмырова и А.В. Экземплярского, княгиня Анна была женой брата Ивана Калиты – Афанасия167. В.А. Кучкин считает, что тетка Семена Гордого – это сестра Ивана Калиты, дочь Даниила Александровича Московского, выданная замуж за одного из рязанских князей. Этим, по его мнению, и объясняется появление части рязанских территорий в составе Московского княжества168. К.А. Аверьянов доказывает, что княгиня Анна была дочерью одного из белозерских князей, вышедшею замуж сначала за можайского и брянского князя Святослава Глебовича (сына смоленского князя Глеба Ростиславича), а затем – за Афанасия Даниловича, брата Калиты. От первого мужа, по мнению К.А. Аверьянова, княгиня получила и принесла с собой в приданое Афанасию Даниловичу часть будущих ярославецких земель, а именно – волость Гордошевичи169. Эта версия объясняет наименование волости Гордошевичи отъездной можайской волостью в духовной грамоте Дмитрия Донского, но не объясняет, каким образом к княгине попала бывшая рязанская волость Заячков. В целом, версия К.А. Аверьянова представляется менее обоснованной, чем предлагаемое В.А. Кучкиным решение проблемы. После смерти одного из рязанских князей оставшаяся вдовой дочь Ивана Калиты могла передать владения своего супруга в руки московского князя. Рязань в тот момент (между 1340 и 1348 гг.170) вряд ли могла помешать этому акту. Впрочем, исходя из юридической практики того времени, переход бывших рязанских земель в состав московского княжества был вполне возможен и в качестве приданого за одной из княжон. А вот возможность передачи новому супругу полученных в качестве подарка от первого мужа владений – более чем спорна.

Во второй духовной грамоте брата Семена Гордого – великого князя Ивана Ивановича Красного (ноябрь-декабрь 1357 г.171) после подтверждения владений серпуховского князя Владимира Андреевича, доставшихся последнему в наследство от отца (Андрея Ивановича), написано: “…А чт[о ся мне] достали ме[ста Рязань]ская на сеи стороне Оки, из тыхъ местъ дал есмь князю Володи[меру], в Лопастны места, Новыи городокъ на оусть Поротли, а иная места Р[язаньск]ая отменьная сыном моим, князю Дмитрью [и князю И]вану, поде[лятся нап]олы без обиды…”172. Названия этих мест не указаны. Оборот “мне достали” может означать как приобретение этих мест в недавнее время, так и простое употребление обобщенного названия волостей, когда-то перешедших к Москве от Рязани, но до сих пор по памяти и для простоты обозначаемые как бывшие рязанские территории. “Отменные” у Рязани “места” были, однако, еще не вполне “притянутыми” к Москве территориями: в тексте грамоты содержится оговорка: “…И ци по грехомъ, имуть искати из Орды Коломны, или Лопастеньских местъ, или отменьных мест Рязаньскихъ, а дети мои, князь Дмитрии и князь Иван, князь Володимеръ, и княгини [в то] место поделятся безъпеньными месты”173. Рязань в то время претендовала на возвращение себе Коломны и Лопастны, вероятно, и других захваченных Москвой территорий тоже. Упоминание “других мест рязаньских” наряду с Коломной косвенно подтверждает наше предположение о том, что Москва уже довольно продолжительное время владела ими.

В договорной грамоте великого князя Дмитрия Ивановича с серпуховским князем Владимиром Андреевичем (между 10 апреля и 15 июня 1371 г.174) последний, насколько можно судить по плохо сохранившемуся тексту, перечисляет земли, которые он желал бы получить175. Искомые земли принадлежали в это время вдове Семена Гордого Марии. Княгиня владела ими лично, эти волости не входили в состав Московского или Великого княжения, и поэтому, в отличие от других, завещанных ей Семеном территорий, Иван Красный отобрать их у вдовы не решился. После “живота” княгини Марии Александровны их и хотел получить активно занимавшийся делами своего княжества Владимир Андреевич. Речь идет о четырех волостях, составивших позднее ядро Ярославецкого уезда – Гордошевичах, Гремичах, Сушове, и Заячкове, а также еще о трех соседних – Вышгороде и Руди с Кропивною (см. приложение 1). Напомним, что именно эти семь волостей и считает В.А. Кучкин “благословением” тетки Анны.

Текст грамоты, на наш взгляд, не позволят с полной уверенностью судить о том, что просимые Владимиром Андреевичем земли были им и в самом деле получены, хотя С.М. Каштанов считает этот факт бесспорным. Прежде всего, возникает вопрос: почему, в таком случае, в следующем договоре Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем (1389 г.)176 не указаны эти земли, а названы совсем другие волости, расположенные по соседству и полученные Владимиром Храбрым от великого князя по ходатайству митрополита Алексия – Лужа и Боровск (см. приложение 1)? Возможно, конечно, что сначала Храброму были даны принадлежавшие Марии территории, а затем отобраны и взамен пожалованы Лужа и Боровск. Но когда это произошло? В тексте грамоты Владимир Андреевич явно указывает, что принадлежавшие Марии Александровне земли он хотел бы приобрести лишь после ее “живота” (“… а по ее животе Заячков мне”). Бывшая великая княгиня пережила Дмитрия Ивановича на 10 лет, скончавшись лишь в 1399 г.177 В то же время из духовной грамоты Донского известно, что он свободно распоряжался владениями, которые пожизненно предназначались бывшей великой княгине не только завещанием Семена Гордого, но и отца Дмитрия Донского – великого князя Ивана Ивановича Красного178. Таким образом, на основе имеющихся источников можно утверждать лишь то, что в период между 1371 и 1389 гг. интересующие нас волости перешли в полное владение Дмитрия Донского. О принадлежности их какое-либо ограниченное время Владимиру Андреевичу Серпуховскому говорить нет оснований.

Митрополит Алексий скончался в 1378 г., следовательно, пожалование, лишение владений и новое пожалование должны были состояться в промежуток между заключением договора между двоюродными братьями в 1371 г. и смертью митрополита Алексия. В эти годы отношения между молодыми князьями не были еще замутнены спорами, ссора, как нам кажется, нашла бы отражение в летописях. Но все же, такой ход событий был возможен, хотя доказательства в пользу того или иного мнения пока не найдены.

Названные в договоре Дмитрия Донского с Владимиром Храбрым 1371 г. будущие ярославецкие волости хорошо локализуются на основании данных писцовых книг конца XVI – начала XVII в. Волость Гремичи находилась к северо-востоку от Малоярославца по правому берегу р. Протвы. Сушов – к северо-западу от Гордошевичей, в районе речки Сушки, впадающей в р. Бобровну, левый приток р. Лужи (о месторасположении Гордошевичей и Заячкова уже говорилось выше).

Договорная грамота великого князя московского с рязанским князем Олегом Ивановичем (1381 г.179) окончательно закрепляет принадлежность Москве земель по левому берегу р. Оки.180 Вероятно, грамота лишь констатирует устоявшееся положение, с которым рязанскому князю, наконец, пришлось смириться.181 В пользу этого говорит и тот факт, что полученные Владимиром Храбрым по ходатайству митрополита Алексия (то есть до 1378 г.) волости Лужа и Боровск названы в договоре с Олегом рязанским среди земель, признававшихся отныне и навсегда московскими территориями – “бывшие места рязанские”. Московский великий князь в 1370-е гг. свободно распоряжался прежними рязанскими волостями, вопрос о которых юридически был решен лишь в 1381 г.

В апреле-мае 1389 г. Дмитрий Донской духовным своим завещанием182 отдает названные “отъездными” волости Верею, Рудь, Гордошевичи, Гремичи, Сушов, Заберегу, с. Репеньское (территория нынешнего г. Обнинска, входившего в состав Ярославецкого уезда до 1770-х гг.) и “село Ивана Васильевича” (Вельяминова) в волости Гремичах сыну своему Андрею вместе с можайскими волостями. За исключением Забереги, купленной у новосильского князя, все это, предположительно, бывшие рязанские земли183. Термин “отъездные” позволяет предположить, что до конца столетия названные волости не были определенным образом включены в существовавшую в тот период административно-территориальную систему и оказались приписаны к Можайску, потому что он был самым близким из крупных населенных центров. Другие бывшие рязанские земли – Заячков и Холхол (а также Кропивна) были завещаны Дмитрием Ивановичем великой княгине Евдокии. Показательно, что ордынский выход с этих волостей княгиня должна была передавать сыну Андрею. Кроме того, Евдокия получила Вышегородские бортники, Кропивенские и Исменьские, Гордошевские и Рудьские. Таким образом, в тот период уже складывались административные и хозяйственные связи всех названных волостей. Кстати, духовная Дмитрия Донского позволяет сделать некоторые наблюдения об освоенности и о степени хозяйственного развития части волостей будущего Ярославецкого уезда. Относительно волости Заячков такие наблюдения сделаны В.А. Кучкиным. С Заячкова княгиня Евдокия должна была передавать сыну Андрею в счет ордынского выхода по 22 руб. в год. По подсчетам В.А. Кучкина такая сумма могла означать, что в этой волости было 88 деревень и проживало приблизительно 176 семей.184 Тогда 10 рублей, платившихся с Холхола, означают, что в нем проживало около 80 семей в 40 деревнях. Со всех остальных “отъездных” волостей выход собирали вместе, и он составлял 168 руб. Так что уточнить степень освоенности и населенности каждой из этих волостей не представляется возможным.

Еще об одной упомянутой в духовной грамоте Дмитрия Ивановича волости хотелось бы сказать особо. Среди владений великой княгини Евдокии названа купленная ею волость Лохно, по поводу локализации которой мнения историков расходятся. Ю.В. Готье соотносил ее с Локнышским станом Рузского уезда (располагался в бассейнах рек Большой и Малой Сестры и по р. Локноше).185 Однако С.З. Чернов, подробно исследовавший историю этого стана, так не считает.186 С бóльшим основанием можно соотнести эту куплю Евдокии и с волостью Локной грамоты верейско-белозерского князя Михаила Андреевича (1483–86 гг.)187, вошедшей вместе с другими принадлежавшими бывшей великой княгине землями (Заячковом и Холхолом) во владения его “в Ярославце”. Небольшая волость находилась южнее города Ярославца, по притоку р. Лужи – речке Локне (см. приложение 1).

Итак, в 1389 г. будущие центральные ярославецкие волости – Гордошевичи, Гремичи и Сушов, а также с. Репеньское – очевидно, центр будущей ярославецкой волости Репенской и “село Ивана Васильевича в Гремичах” в качестве “отъездных” волостей вошли в состав владений Андрея Дмитриевича Можайского. Другие ярославецкие земли – волости Заячков и Холхол (и Локна?) принадлежали великой княгине Евдокии. Их дальнейшую судьбу по документам проследить трудно. На долгие годы эти топонимы исчезают из поля зрения историков. Пожары и другие бедствия не пощадили документальные собрания древних властителей.

В духовной грамоте Владимира Андреевича Храброго (конец 1409 – начало 1410 г.188) подробно перечисляются владения серпуховского князя, тщательно разделенные им между пятью сыновьями и женой.189 Именно эта грамота официально считается документом, впервые упоминающим название современного Малоярославца. В грамоте город назван, однако, “Ярославлем”. В данном виде это наименование города не встречается больше ни в одном документе.

Обратимся к тексту грамоты. Третьему сыну Ярославу (Афанасию) завещал князь Владимир Андреевич Храбрый “Ярославль с Хотунью”, Вихорну, Полянку, Ростунову слободку, Мошневскую слободку. Почти все принадлежавшие Ярославу владения хорошо локализуются (см. приложение 2). Хотунь располагалась в нижнем течении р. Лопасны, Ростунова слободка – к северу от Хотуни. К юго-востоку от Хотуни, по р. Вихоренке – Вихорна. Пожизненно из владений Ярослава княгине Елене Ольгердовне было отдано Долгое озеро, которое находилось в нижнем течении р. Лопасны, а также – с. Бовыкино, располагавшееся на той же реке, но гораздо выше по течению (см. приложение 2).190 Во избежание конфликтов за земли между сыновьями Ярославом и Иваном, князь Владимир Андреевич подробно описал границу между принадлежавшей Ярославу Хотунью и серпуховскими волостями князя Ивана Владимировича. Подчеркнем, что ни одна будущая ярославецкая волость не входила в уделы наследников князя Владимира Андреевича Храброго, поскольку он ими не владел. На схеме в приложении 2 показаны владения жены Серпуховского князя Елены Ольгердовны и ее сыновей Ивана, Семена и Ярослава на территории Серпуховско-Боровского княжества. Локализованы не все топонимы, фигурирующие в духовной грамоте князя Владимира Андреевича, но общее представление об их взаимном расположении схема дает.

После духовной грамоты великого князя Дмитрия Ивановича сведений о ярославецких землях в документах долгое время не встречаем. В жалованной грамоте великого князя Ивана Васильевича игумену Троице-Сергиева монастыря Спиридонию (1467–1474 гг.)191 впервые появляется название города Ярославца (не Ярославля, как было в духовной грамоте князя Владимира Храброго). В данном случае уже не возникает сомнений в соответствии этого населенного пункта будущему Ярославцу Малому. Грамота дана жителям монастырской волости Илемны Верейского уезда на пользование великокняжескими лесами и на беспошлинный проезд с монастырскими возами в Ярославец и обратно. Волость Илемна находилась к северу от современного села Кременское, на полпути от него к городу Верее (см. приложение 1). Документ свидетельствует о сохранении исторически сложившихся хозяйственных связей между бывшими “отъездными” волостями, владениями Михаила Андреевича Верейско-Белозерского – Вереей и Гордошевичами, на территории которых и находился город Ярославец.

Собственно Ярославецкий уезд впервые упоминается в духовной грамоте Михаила Андреевича Верейско-Белозерского.192 Этому документу, позволяющему охарактеризовать состав ярославецких территорий в конце XV в., посвящен следующий параграф. Здесь же мы только констатируем, что ко времени написания духовного завещания князем Михаилом Андреевичем (1483–1486 гг.) владения его “в Ярославце” являлись уже вполне оформившейся территориальной единицей, в свою очередь состоявшей из ряда волостей.

Подводя итоги всему вышесказанному, можно схематично представить историю складывания территории Ярославецкого уезда ко второй половине XV в., когда он оказался во владении Михаила Андреевича верейско-белозерского, в следующем виде. Бывшие в XIII в. рязанскими, основные волости уезда – Гордошевичи, Гремичи, Сушов, Репенская, Уготская и волость Лохно (или Локна), Заячков и Холхол были присоединены растущим Московским княжеством в тяжелую для Рязани эпоху первой половины XIV столетия частично силой оружия, возможно, хитростью и путем заключения брачных уз между московским княжичем и рязанской княжной (либо наоборот – московской княжной и одним из рязанских князей). Постепенно территории волостей осваивались и включались в состав основных владений представителей московского дома. Процесс был долгим, и еще к концу XIV столетия большинство из них считались “отъездными” волостями и были приписаны к одному административному центру – Можайску. Часть этих земель вошла в состав владений Андрея Дмитриевича Можайского, а затем – его сына Михаила верейско-белозерского, другая часть принадлежала великой княгине Евдокии, от которой перешла также во владение Михаила Андреевича. Разумеется, эта наша схема не является бесспорной, но более надежно обосновать ее (так же, как и опровергнуть) пока не представляется возможным.

В любом случае, очевидно, что процесс формирования Ярославецкого уезда был довольно продолжительным. Территория его складывалась из отдельных волостей, находившихся во владении различных представителей московского княжеского дома. Уровень освоенности и населенности их не мог быть одинаковым. И все же к концу XV в. это была цельная административно-территориальная единица, несмотря даже на то, что некоторые составные ее части находились немного в стороне от основной территории (см. приложение 4).