Читать книгу Сказка спутанных миров - - Страница 5

Несмотря на компактность мира Кесор, парящие в воздухе горы тянулись нескончаемой вереницей во все стороны, насколько хватало глаз. Жепит уверенно вёл путников с одной скалы на другую и так, наверное, целый час.

Наконец, они остановились у большого камня-вишапа с высеченными на нём непонятными иероглифами. Жепит встал перед ним столбиком, поклонился и легонько щёлкнул хвостом по одному из иероглифов.

– Сколько вас? – раздался из камня негромкий хриплый голос.

– Шестеро, – молвил змей.

– Встаньте в ряд передо мной, я хочу посмотреть, нет ли у вас запрещённых для Матемагикума вещей.

Герои послушно выстроились шеренгой. Роза с интересом разглядывала камень, Акопян нервничал.

– Как попали в Кесор жители Анзора? – спросил камень, – ни один Глаз Кесора не имеет вашего слепка.

– Слепка? – удивился Оганесян, – слепка с чего?

– С тела, конечно, – ответил вишап, – вы же не думаете, что путешествуете из мира в мир в своём теле?

– Они этого не знают и вряд ли поймут, – устало констатировал Ролик, – не надо было им этого говорить.

– Как это не надо?! – взревел Оганесян, – мы что тут, в чужих телах? Почему не предупредил, вшивый ты пёс? У кого мы их отняли? И где тогда наши?!

– Когда вы перемещаетесь в другой мир, – разъяснил вишап, – переходят только ваши души, а оболочку мы запоминаем. Если в мире, куда ваша душа перешла, могут находиться существа вашей расы, вы обретёте такое же тело, если нет – примете одну из местных форм. Очень опасно попасть в такой мир в своём теле рождения – вы можете лопнуть или задохнуться, или даже сгореть. Поэтому мы, вишапы, запоминаем ваш слепок и возвращаем его, когда вы переходите обратно. Есть ваш слепок, когда вы перешли в Матемагикум, но нет ни одного слепка, когда вы перешли сюда.

– То есть мы умерли? – в ужасе спросила Роза, незаметно ущипнув себя за бок. Щипок получился довольно болезненным.

– Нет, конечно, – глухо рассмеялся камень, – пройдя Врата, вы просто переродились в другом мире в новое тело, вот и всё. Сильные волшебники могут делать это самостоятельно, без нашей помощи, но они должны хорошо понимать физику того мира, куда перемещаются, и знать, в каком теле там переродятся они сами или те, кого они с собой захватили. Ведь есть существа, которые не могут воплотиться в определённых мирах ни в одну из форм, хотя и очень хотят туда попасть.

– Нас доставил сюда Змеиный царь… – промямлила Роза, стараясь незаметно щупать себя в разных местах, чтобы убедиться, что у неё не появился хвост или рога, а на руках всё ещё по пять пальцев.

– Тогда понятно – Шах-Марар очень сильный и мудрый старый колдун, – хмыкнул камень, – он-то умеет перемещаться по мирам и знает, кто, где и в кого перерождается. Ладно, я, конечно, запомню ваш слепок в Кесоре и проведу вас в Матемагикум по слепку из Анзора, – рассудил вишап и замолчал. И только воздух вокруг камня сделался как вода, заколыхался, и начались прочие спецэффекты вплоть до фиолетово-зелёной сферы.

Как и в прошлый раз, Ролик, беззаботно помахивая хвостом, первым растворился в этой сфере. Вторым, на удивление, побежал в портал Акопян, правда, перед этим он горько вздохнул и зачем-то покосился на Ирину. Та, в свою очередь, хмыкнула и вальяжно, с грацией начищенного до блеска изящного океанского лайнера проплыла следом за ним. Роза вцепилась в руку дяди Оганесяна, и они шагнули вперёд. Внизу сверкнула змейка Жепита. Дядя и племянница шагнули внутрь сферы. На сей раз Розе было не на шутку страшно.

«А вдруг я перерождю… переродаем… переродюсь во что-то страшное? А вдруг совсем не переродюсь! Что тогда, моя душа застрянет между мирами? Ой, что это, я умираю?! – запаниковала Роза, когда миллионы маленьких иголок укололи всё её тело, – это и есть смерть? Или наоборот – рождение? А может, это просто вишап так запоминает мой слепок?»

Пока Роза паниковала, они с дядей уже прошли через портал и оказались в каком-то тесном тупичке каменного города. В этом мире вишап стоял на гранитном пьедестале посреди булыжной мостовой, за камнем виднелась высокая стальная ограда, заросшая плотной стеной растительности, наверное, за оградой был сад. По обе стороны от вишапа были высокие глухие стены домов, грубо оштукатуренные глиной. С четвертой стороны тоже была глухая стена, но она была намного дальше, и справа перед ней виднелся проход за угол дома. Герои переглянулись и двинулись в этот проход.

Завернув за угол, они оказались в тихой безлюдной узкой улочке из двух-трёхэтажных домов с узкими стрельчатыми окнами, закрытыми кое-где деревянными ставнями, и узкими же дверями подъездов. Деревянные двери подъездов были высокими и двустворчатыми, что делало их визуально ещё уже. Но судя по размерам окон и дверей, ручкам и ступенькам, в этом мире жили вполне себе люди, ну, или очень похожие на них существа.

– Здесь, наверное, какие-то сплошь тощие люди живут, – предположила Ирина.

– Нет, всякие попадаются, – с видом знатока сказал Ролик, – это просто особенности местной архитектуры. Они ж здесь все помешаны на математике, видимо, такие формы – результат вычислений. Они даже созвездиям дают не имена героев, например, а названия математических формул.

– Совершенно верно! – подхватил Жепит, – я даже стихи знаю на эту тему, кого-то из местных поэтов, кажется, Квадрата Пси:

Как прекрасна звёздной ночью «Бесконечность Мандельброта»!

Эти всполохи вселенной да фракталы Жюлиа!

Ты стрелой остроконечной задаёшь мне строгий вектор,

Устремляя в бесконечность скромный мой материал!

– Какая прелесть! – восхитилась пери, – ты знаешь местные стихи! Но откуда?

– Все змеи очень любят стихи. И мы имеем возможность собирать стихи из всех миров, так как, хвала Манасе, свободно перемещаемся между мирами. Одна беда – письменности у нас нет, приходится всё наизусть помнить.

– Никогда не думала, что у змей такая хорошая память, – удивилась Роза.

– Боюсь, ты много чего хорошего о змеях не знаешь, – вздохнул Жепит, – в твоём мире отношение людей к нам, мягко говоря, прохладное и незаслуженно презрительно-опасливое. Но, хвала Манасе, теперь ты можешь всё это узнать с кончика хвоста… то есть из первых рук.

Пока Роза колебалась, раздумывая, можно ли спросить Жепита, кто такой (или такая) эта Манаса, Оганесян резко перевёл тему разговора.

– Это всё хорошо, конечно, но не забывайте, зачем мы здесь! Как нам добраться до этого вашего мастера-мошенника? – сказал он. – Сколько счас времени – три, четыре часа? А нам ещё надо разобраться со спутанными мирами и вернуть тебя маме! И желательно до темноты. Что скажешь, блохастый? Как нам чудо-мастера найти?

– У меня, между прочим, имя есть, – огрызнулся Ролик, – посмотрел бы я, как ты сам будешь ловить блох, если у тебя отрезать все пальцы! Я ж даже сбрить шерсть не могу!

Оганесян примолк. Он хотел просто подколоть крылатую псину, но никак не обидеть. Кстати, в этом мире пёс был обыкновенным, бескрылым.

– Гыррр на тебя! – рыкнул аралез, успокаиваясь, – надо найти извозчика.

– Их в этом мире называют лино́перы, – блеснул познаниями Жепит, – такое сокращение от «линейных операторов».

Пока герои вели эти разговоры, улочка вывела их на большую мощёную брусчаткой площадь с фонтаном посередине. Площадь была весьма людной, это были действительно люди, только какой-то мелкой породы – Акопян с Ириной казались чуть ли не на голову выше их, а здоровяк Оганесян – на две. Вокруг фонтана сновали самые обычные голуби, за ними пристально наблюдала пара вполне себе обычных котов. Необычные существа тоже были – похожие на осьминогов, только с тремя толстыми щупальцами, на которых они передвигались, тремя тонкими трёхпалыми руками и тремя зелёными глазами на голове. Кожа их была смуглой, волос никаких не наблюдалось, одеты они были в свободно болтающиеся на «ногах» штанины, рукава, почти целиком скрывающие «руки», и куполообразный чепчик на макушке. Все это было связано меж собой шнурками и пёстро окрашено.

– А как их называют? – тихо спросила Ирина у Жепита, легонько кивнув на парочку этих существ у фонтана и хихикнула, – уж не треноги ли?

– Ты будешь смеяться, – ответил змей, – тетрагоны.

Оганесян хрюкнул, Ирина нахмурилась:

– А почему тетра? Они же трио. Или терция?

– Может, кто-то подшутил над ними? – предположил Оганесян.

– Нет, они сами себя так называют, – встрял Ролик, – чёрт их знает, почему. Говорят, у них четыре стороны личности и жизни. Конечно, все называют их тройниками – только не вздумайте им это сказать! Они очень обижаются на это.

– Между прочим, – добавил Жепит, – они весьма головастые не только в прямом смысле, а потому предпочитают заниматься исключительно умственным трудом. И стихи пишут интересные. Вот, например:

Ко́тина-ко́тина -

орёт в коридоре!

Котина-котина -

царапает дверь!

Котина-котина -

написает в тапки!

Котина-котина -

страшный зверь!!!

– Хватит разглагольствовать! – прервал его Ролик, – я наблюдаю транспорт!

И действительно, из какой-то улочки на площадь выкатилась карета. Очень похожая на обычные старинные кареты – большой деревянный ящик синего цвета с окнами и дверью посередине, покоящийся между больших колёс, только без запряжённых в неё лошадей или иных животных – карета двигалась сама, очевидно, влекомая магической силой.

– Свободна! – тявкнул Ролик и бросился через площадь наперерез карете.

– Как он это понял? – растерянно спросила Роза, каких-то очевидных признаков, что «такси» свободно, она не видела.

– Карета синяя – значит, свободна, – подсказал Жепит и тоже усвистал вслед за аралезом, видимо решив, что тот в одиночку не справится.

– Стой… – попытался одёрнуть его Оганесян. Его одолевала какая-то неприятная мысль, он хмурился и не торопился идти к карете. – Погодите, – остановил он остальных.

Но Ролик с Жепитом сделали своё дело, и теперь уже карета двигалась к ним… и вдруг она стала красной! Только что вся карета была тёмно-синяя, а теперь – вся красная. Роза даже протёрла глаза, но карета осталась красной и подъехала к ошеломлённым героям, сопровождаемая самодовольным Роликом и Жепитом (про которого ничего сказать нельзя, у него морда всегда «улыбчивая»). В переднее окошко кареты высунулся человек, приветливо помахал героям, и дверца кареты гостеприимно открылась.

– Иди-ка сюда, великовозрастный пёс, – зло сказал Оганесян Ролику.

– Ну, что тебе не так? – проворчал Ролик, отходя от кареты.

– Ты чем расплачиваться собираешься? – прошипел на него Оганесян, стараясь, чтоб водитель кареты этого не слышал, – или у тебя в твоей шерсти, кроме блох, ещё и кошелёк водится?

Эта фраза напомнила Розе про злую Кахард, у которой роль дамской сумочки действительно выполняла её пышная, но неухоженная шевелюра, и Роза хихикнула.

Ролик же просто помотал ушами, пропустив мимо них колкости полицейского.

– Чем дурака валять, лучше бы заглянул в свой кошелёк, – нравоучительно заявил он, – а то бедного пса каждый обидеть может, а немного подумать, прежде чем пасть открывать, это, наверное, не всякому полицейскому под силу. Ты когда в этот мир переместился, твоя форма и пистолет во что превратились?

Грозно нависший над Роликом Оганесян вдруг распрямился, глаза его округлились от внезапного осознания того, что Ролик хотел ему донести. Для подтверждения догадки, он тут же достал свой кошелёк и заглянул внутрь.

– Ролик, – тихо позвал он извиняющимся голосом, – ты же подскажешь, что здесь и как? Ну, пожалуйста!

Ролик сунул морду в любезно предоставленный ему кошелёк.

– Не боись, маленький – и туда, и обратно хватит, может даже останется, если хорошо себя вести будешь, – не упустил случая поёрничать аралез и громогласно заявил, – прошу всех на борт!

В карете было уютно, но не очень удобно – спинки сидений были жёсткие и не позволяли развалиться. Сама карета к носу сужалась, и водитель (который лино́пер, если верить Жепиту) сидел посередине, а не слева, как в обычных человеческих авто. Руля у него также не было, была горизонтальная ручка, которую линопер держал правой рукой и водил влево-вправо – направлял движение кареты. А вот левой рукой он поглаживал янтарного цвета стеклянный шар, причём всё время по часовой и явно согласно какой-то логике. Как эти поглаживания сказывались на управлении каретой, Роза так и не поняла, а спросить постеснялась.

Линопер был очень разговорчив и эмоционален. «Если б его руки не были заняты управлением, он бы наверняка вовсю жестикулировал ими, – подумала Роза, – хорошо, что дяде Овику интересно это слушать».

На самом деле, интересно было не только Оганесяну. Жепит и Ролик тоже примостились на скамейке за водителем и активно участвовали в разговоре, правда, Ролик без конца высовывал голову в открытое окно и, высунув язык, ловил пастью ветер. Ирина села у окошка и смотрела на проносящихся мимо людей и здания, думая о чём-то своём. Акопян сел рядом с ней и нервно теребил в руках свой спиннер, тоже думая о своём и изредка поглядывая то в окошко, то на Ирину.

Не прошло и десяти минут, как карета выехала из города и за окном начались живописные поля, луга и леса. Вдалеке, закутавшись в серую дымку и нахлобучив снежные шапки, замаячили горы.

Роза во все глаза смотрела на эту красоту, вполуха слушая, как линопер рассказывает Оганесяну, что эти горы – не просто горы, а горы Ферма́, и за ними лежат знаменитые поля расширенных дураков Галуа, куда свозят весь магический мусор этого континента – результаты неудачных заклинаний и экспериментов, отходы алхимических лабораторий, вышедшие из строя артефакты, которые не работают по назначению, но всё ещё содержат в себе силу и могут навредить.

– Ой, кто это? – воскликнула Ирина так неожиданно и громко, что Роза вздрогнула, а Акопян уронил свой спиннер. Даже Ролик, в очередной раз высунувшийся в окно, кашлянул и немедленно втащил голову обратно. Все посмотрели, куда указывала пери.

Недалеко от дороги, в поле проходило какое-то странное собрание. Бритые наголо люди в красно-синих хламидах совершали на месте полный оборот вокруг своей оси и, воздевая кверху руки, громко восклицали: «Когито эрго сум!». Затем приседали, склонив голову, потом опять вставали и повторяли всю процедуру.

– Это монахи-картезианцы молятся, пытаясь воспроизвести «вихри движения телесного», – пояснил линопер, как будто всем всё сразу стало понятно, и тут же вернулся к теме своего разговора с Оганесяном.

Ирина насупилась, но не стала ничего уточнять. Розе тоже было жутко любопытно, но она решила, что спросит потом у дяди или почитает в Википедии. Если вспомнит, конечно. А пока что она продолжила смотреть в окно. Правда, перед этим она ненадолго задержалась взглядом на Смутьяновой – когда пери насупилась, её нос слегка изменил форму и на нём появилась маленькая горбинка.

«Интересно, у меня тоже такой нос получается, когда я обижаюсь?» – подумала Роза.

Но дальше ехали они недолго – минут через пять, на перекрёстке, карета упёрлась в шлагбаум. Рядом стояли люди в униформе. Один из них подошёл к карете, сунул голову в водительское окно и быстро окинул любопытным взором сидевшую там пёструю компанию.

– Дальше проезда нет! – сказал он, – придётся объезжать. Груз-арба мост продавила, провалилась и застряла. Заворачивайте налево, там объезд будет и другой мост.

– Скажи, любезный, а с помощью магии нельзя эту арбу вытащить и мост починить? – поинтересовался Оганесян.

– Можно, конечно, за два часа бы починили, но есть порядок – надо ждать инспекторов мостов, экспертизы, предписания – короче, бюрократия сплошная, – вздохнул «любезный», – месяц уйдет, а то и два. Проклятый торгаш, нагрузил арбу так, что колёса трещат, не удивительно, что мост не выдержал! Так что, товарищи, пожалуйте на объезд!

– Да уж, – согласился линопер, – жадность никогда до добра не доводила, – и стал поворачивать карету на уходящую влево дорогу.

– «Товарищи»? – удивился Оганесян, вспомнив своё советское детство, – откуда здесь такое обращение?

– Нормальное обращение, – пожал плечами линопер, – вы из другого мира, не привыкли, наверное.

– На самом деле, ничего не нормальное, – прошептал змей, – раньше никогда здесь подобного не было.

– Видимо, последствия слияния миров, – рассудил Оганесян, – к нам в мир попали дэвы, к ним – товарищи.

– Но жадность – она во всех мирах одинаковая, – усмехнулся линопер, – эти торгаши только дэвов кормят своей жадностью. Вот я уверен – приедут инспекторы, арбу ту взвесят и наложат штраф на хозяина за перегруз, а потом ещё и мост ремонтировать заставят, как виновника. Но он после этого, думаете, по правилам ездить будет? Ещё больше перегружать арбу начнёт, чтоб убытки свои возместить! Знал я одного такого, ничего ему наукой не служило. А ведь из-за таких страдаем не только мы, вынужденные объезжать, но и честные торговцы, ибо проигрывают таким негодяям в конкуренции.

Оганесян согласился.

– Мне наш гаишник Карапет – ты его знаешь, – это было сказано Акопяну, на что тот кивнул, – подсказал хорошее сравнение: для многих людей жизнь похожа на вождение автомобиля: новички едут неторопливо, но уткнувшись носом в асфальт на несколько метров перед машиной и не замечая ничего вокруг. Уверенные – едут, оценивая ситуацию намного вперёд, до самого горизонта. Опытные, помимо этого, ещё и постоянно оглядываются назад, они понимают всю ситуацию на дороге, что творится перед ними, позади них и по бокам. А дураки несутся во весь опор, думая, что им можно всё, не соблюдая правил. Пытаются выжать из своей телеги максимум и создают этим постоянную опасность для окружающих. Если повезёт, они разобьют только свою машину, но обычно достаётся и всем, кто рядом. Если после этого дурак останется жив, он продолжит рулить в том же духе, потому что дураки ничему не учатся даже на своих ошибках.

– Мудрый человек ваш Карапет, – сказал линопер, – видать, «дураки во весь опор» – это беда не только нашего мира. Так. Что-то места тут незнакомые, спрошу у Индекса дорогу, – с этой странной фразой он остановил карету и вышел на обочину.

Сев на корточки в паре шагов от кареты, он достал что-то из кармана, положил на землю и пробормотал заклинание, сделав замысловатый пасс рукой. Земля под этим местом слегка засветилась, и из неё с фантастической скоростью потянулся какой-то стебелёк, на вершине которого разворачивалась шляпка. Через несколько секунд перед водителем стоял здоровенный гриб. Шляпка его засветилась изнутри, и линопер стал водить по ней рукой, как по стеклу смартфона. Поколдовав немного с грибом, линопер легонько шлёпнул гриб всей ладонью по шляпке, подобрал положенный на землю предмет, распрямился и пошёл к карете. Гриб потух, стал скукоживаться и втянулся обратно в землю.

– Что это было? – поинтересовался Оганесян.

– Грибница, – неохотно ответил линопер. Он был чем-то озадачен, но продолжил разъяснять, – мощнейшая матемагическая система, опутывающая весь континент. Умеет вычислять сложные формулы, даже магические операторы Лапласа воплощать. Хранит кучу всяких знаний, мусор в основном, но есть очень нужные вещи. Например, справочная – Индекс, я у неё карту местности посмотрел, и она мне не нравится. Придётся ехать через Мисантар, а там можно попасться в ловушки старухи Кахард, – теперь стало понятно, чем он был так озадачен, – а у меня защитных оберегов с собой нет. Вам точно в Константус надо?

– Сколько? – кисло спросил аралез.

– Ещё две уны в синей степени.

– Хватит с тебя одной в чёрной степени, – отрезал пёс.

– Ну, хотя бы в тёмно-синей, – попробовал торговаться водитель, – мне ещё обратно ехать…

– Одна уно в чёрной степени, – медленно и злобно отчеканил Ролик. Видимо, эта торговля начала его раздражать, – и учти, если откажешься – за уже проделанный путь ничего не заплачу! Договаривались до Константуса, а «обратно ехать» и дорожные проблемы – они исключительно твои!

Линопер немного подумал, вздохнул и согласился.

Оганесян очень странно посмотрел на Ролика, как будто одновременно с удивлением, недоверием и уважением, даже открыл было рот, но промолчал.

Дальше ехали молча. У водителя как-то сразу улетучилась вся болтливость, он только напряжённо вглядывался в дорогу, в деревья вдоль дороги, явно ожидая подвоха. Роза тоже вгляделась в деревья и узнала их – это были дышащие деревья! Если верить Ролику, они растут только в ведьмином лесу, а значит, действительно есть отчего беспокоиться и опасаться. И она стала срочно продумывать разные сценки со старухой Кахард, пытаясь заранее подготовить защитное колдовство, но на сей раз воображение подвело её. Девочка не могла представить, что может сделать колдунья, а потому не могла и придумать, как от этого защититься. Кроме давящей лапы и стеклянного купола, уже раз спасшего их, у неё ничего не придумывалось. А ведь чтобы придавить ведьму и накрыть её куполом, надо сначала сбить её с толку, чтобы она замешкалась!

– А что ж у вас нет какой-нибудь магии, чтоб засечь ведьму или её ловушки издалека? – прервал молчание Оганесян.

Линопер хмуро молчал, но после небольшой паузы всё-таки нехотя ответил:

– Предупреждающее заклинание она как раз сама хорошо умеет распознавать издалека и встретит во всеоружии. А с глазами у неё не очень хорошо, скорее всего, мы первыми её заметим, затихаримся, тогда и она, может, обойдёт нас стороной.

Ещё минут десять ехали молча.

Вдруг раздался резкий свист, и на дороге перед каретой появилась Кахард! Линопер сперва дёрнулся, уводя карету влево, потом передумал – наверное, решил задавить ведьму. Но когда они должны были уже налететь на неё со всего ходу, ведьма оказалась ненастоящей – полупрозрачной, как голограмма, и они проехали сквозь неё. Линопер нервно выдохнул и прибавил газу, но ведьма опять появилась перед ними на дороге, подняла руки и стала бормотать заклинание. Карета заскрипела и стала резко замедляться. Все вцепились в свои сиденья, чтобы не упасть на пол. Колёса со скрипом проворачивались, пытаясь дать карете ходу, но карета всё замедлялась и замедлялась, пока совсем не остановилась прямо перед ведьмой. Кахард недобро улыбнулась всеми своими острыми зубами.

Внезапно пери Ирина вскочила с сиденья и со словами «счас ты у меня получишь!» стала рыться у себя в сумочке и достала оттуда сложенную рулоном и перевязанную ленточкой ткань.

– Что это, – нервно поинтересовалась Роза, глядя, как Кахард, не опуская руки, подходит к карете со стороны двери.

– Скатерть-самобранка, – быстро ответила пери, развязывая ленточку.

– Она приготовит нам ужин? – удивилась Роза, – и чем же это нам поможет?

– Ничего она готовить не будет, да и не умеет. Зато бранится отменно, – с этими словами Ирина развернула скатерть, бросила её в открытое окно прямо под ноги ведьме и тут же захлопнула окно. Затем обернулась к Розе и ткнула в неё пальцем: – Ты! Закрой уши!

Роза хотела возмутиться, что пери ей не мама тут указывать, но снаружи раздался такой визг, что стёкла в окнах кареты задрожали, и не только Роза, но и сама пери, да и все остальные тоже, прижали ладони к ушам.

– Ах ты дрянь несносная, карга старая, уродина кривозубая! – громыхало снаружи.

Глаза у Кахард округлились от удивления, потом налились кровью от гнева, она сперва закрыла рот, но тут же открыла его и вступила в перепалку, опустив заодно руки.