Читать книгу После Владимира - - Страница 36

Храм был освещен множеством свеч и заполнен людьми. Радостная пасхальная служба воодушевляла верующих, все были одеты в светлые одежды, женщины пестрили красотой и богатством праздничных сарафанов и платков, затейливых головных уборов. Сверкали жемчуг, позолота, ажурное золотое теснение. На пасхальной неделе каждая баба и девка надевала все самое лучшее, показывая свое мастерство в рукоделии. Княжеская семья стояла в отдельной нише наверху. Князь, княгиня, княжич и несколько человек из их окружения молились. Князь был поглощен службой, Изяслав был немного рассеян и смотрел больше на молящихся, любовался женскими нарядами. Все было так красиво, что сердце его пело в первый раз после решения отца, которое, как ему казалось, принижало его. Он был в самой силе, и только подготовка новых дружинников отвлекала его от темных мыслей и какой-то непонятной тоски. Как будто его позвали в дорогу, но не сказали, где она. Он сейчас стоял на каком-то перепутье, ожидая либо подарка от судьбы, либо сокрушительного удара. Оказалось, что он – не свободный человек, даже здесь в семейном кругу, как и в плену, он испытывал острую, почти болезненную нехватку воздуха. Он не мог поехать, куда ему хотелось, делать, что ему хотелось, только теперь его сдерживали не чужие порядки и желания, а родительская любовь, которая опутала его, как сетью, хотя была и сладка, как мед, но тяжела, как палица, которой он не мог махнуть Он, как колодник, был прикован к отцу и матери и повиновался им. Почему это великое счастье он воспринимает как повинность?

Он еще раз окинул взором зал, легкая фигурка привлекла его внимание, она показалась ему знакомой. Он не заметил ее раньше, потому что она стояла в темном углу. Кто-то передал девушке свечу, которая посветила ее лицо. Неужели она?! Его непонятная тоска сразу куда-то улетучилась. Он спустился вниз в общий зал, продвигался среди прихожан, чтобы увидеть хотя бы профиль молящейся. Сердце его пропустило удар, когда он увидел знакомое лицо. Вот его бы он узнал из тысячи!

Он отстоял службу до конца, вышел одним из первых. Его обступили нищие и просящие, он раздал монеты без счета. Люди целовали его руки и сапоги. Казалось, это никогда не кончится. Наконец она тоже вышла. Так хотелось увидеть ее изумрудный взгляд. Но она прошла мимо толпы, не поднимая глаз. И одета она была скромнее других женщин, только яркий платок с красно-зеленым орнаментом можно было считать праздничным украшением. Когда она научилась не поднимать глаз? Что с ней случилось за эти несколько недель? Он подождал немного, боясь, что вся толпа, которую он собрал, кинется за ним. Два дружинника стали оттеснять от него людей. Он повернулся и пошел за своей пташкой. Она не убегала от него, она его не заметила. Его… не заметила?! Что-то похожее на обиду тронуло его сердце.

Для нее было неожиданностью его появление, он прижал ее к себе:

– Не ожидала, пташка? Сердечко мое, искал тебя везде. – Сам не ожидал от себя такого вранья.

Он знал, что он не должен никого целовать, он привык, что целуют его. Но не смог удержаться от поцелуя. И это было опять сладко и остро, вдохнул запах ее волос. Просто мед.

– Что ж ты косичку свою забыла? – Он вытащил полкосы из-за пояса. – А меч с тобой?

– А как же, княжич!

С лязгом вышел меч из ножен. До боли знакомый звук. Только теперь меч оказался у нее за поясом, настоящим мужским кожаным поясом.

– Вот тебе и пташка! Нет уж, второй раз она меня не ранит! – пронеслось у него в голове.

Он отступил на мгновение, хотел посмотреть, что она будет делать. Клинок нацелился прямо ему в горло. Ловким движением выхватил у нее меч, завел ее руки назад, обнял сзади:

– Ну, что сладкая, ты меня опять удивила. Вот теперь не отпущу, будешь моим гриднем. – Опять повернул ее к себе, на шее сверкнула камея. – Да кто ты такая? Огородница с драгоценной камеей на шее, – провел пальцем по украшению.

– Что ж… все также? Хочу… куплю?

– Денег хватит, сладкая, – медленно провел языком по ее шее.

– В рабыни берешь? – глухо сказала она.

– Вы все мои рабы. Для тебя так важны слова? Просто будешь моей, мне дерзкая нужна.

Сверкнула изумрудами. Наконец-то. Опущенный взгляд от нее не хотел терпеть.

– Изяслав, монах к тебе.

Он хотел возразить, но маленький человечек уже упал к нему в ноги:

– Не казни, княжич, брат я этой девы.

– Сколько хочешь за нее брат?

– Есть разговор о ней важный. Выслушаешь?

Что бы ему сейчас монашек ни сказал, он ее все равно не отпустит. Просто не сможет.

– Веди их ко мне. – Он не знал, что скажет князь, но стоять дальше на дороге было нельзя. – Накорми, глаз с них не спускай, я скоро буду, – приказал Изяслав.