Читать книгу Бойтесь белого кота - - Страница 2

Ноябрь две тысячи двадцать четвёртого года – довольно прохладный, если не морозный, период. Было в этом что-то загадочное и простое в то же время. Всё шло своим чередом, было обыкновенным. Некоторая меланхолия окутывала человеческие разумы, улицы города, даже самые простые вещи. Так часто бывает в осеннюю пору…

Большое окно пропускало дневной свет, ложившийся тонкой скатертью на рабочий стол и бумаги. Кабинет был завален всевозможными книгами, предметами старины. Каждую из этих вещей Альберт любил в отдельности. С каждой у него было общее воспоминание.

Сегодня у него был день рождения, и любой, кто застал бы его, такого одинокого, в этот день, мог бы посчитать его несчастным. На первый взгляд, Альберт походил на человека, о котором все забыли в столь важный для него день, но на деле это было совершенно не так. На электронную почту приходили сотни поздравительных писем. Писали коллеги, старые друзья, не забывали о нём даже банки и магазины, клиентом которых являлся Смит. И этих простых электронных поздравлений ему было достаточно. Но больше всего его душу грел подарок, оставленный рано утром на пороге его дома. Большая картонная коробка, обклеенная подарочной бумагой и перетянутая сиреневой лентой. Не придал бы мистер Смит особого значения этому подарку, если бы не маленькая записка, приколотая булавкой к коробке.

«Нашему непревзойдённому Маэстро» – так там было написано. Тут даже и думать не пришлось, от кого этот подарок.

За те годы, что он вёл лекции и выступал на конференциях, он достиг небывалых высот. Конечно, это был тяжкий труд – заинтересовать молодёжь скучными уроками Архитектура сложна и многогранна. Однако Альберт смог завоевать признание молодого поколения. Приходилось идти в ногу со временем, осваивать разные стили ведения лекций, учиться думать, как думают современные молодые люди. В целом, быть с молодым поколением на одной волне. Да, несмотря на свои уже далеко не юношеские годы, мистер Смит обрёл любовь и внимание молодой публики. Для затравки, как он это называл, он начинал лекцию с какой-нибудь интересной истории или какой-нибудь новости. Студенты проявляли интерес, и дальнейшая лекция проходила с их живейшим участием.

Со временем Альберт забыл, что когда-то и он был молодым и неопытным. Юность пролетела так незаметно, что ему казалось – он изначально появился на свет известным профессором. Таким типичным: с заострённой седой бородкой, любовью к кофе и пиджакам, и этими неизменными очками в широкой чёрной оправе, которые он спускал с переносицы каждый раз, когда нужно было порицательно посмотреть на невнимательного слушателя. Этой фишкой он пользовался довольно часто, и многие не выдерживали его тяжёлого взгляда. Молодые в своих кругах называли его Маэстро, и, зная об этом, Альберт чувствовал гордость. Он гордился не собой. Гордился теми юными дарованиями, которые ценили его наставничество, научные труды, его самого.

И вот, коробка стояла на краю стола в кабинете. Несмотря на равнодушие к собственному празднику и подаркам, мистер Смит с теплотой и трогательностью изучал содержимое. Внутри были сладости, памятные фотографии студентов и профессора с различных мероприятий, поздравительные письма и открытки, написанные студентами, у которых он вёл лекции. Написанные с любовью и искренностью, они потратили на себя время своих творцов, и это тронуло сердце Альберта. Альберт читал письма и открытки с лёгкой улыбкой, сам себя обманывая. В силу возраста он стал сентиментален, так он старался объяснить тот трепет, с которым он пробегал глазами по строчкам с пожеланиями…

*****

Дочитав поздравления от студентов, мистер Смит достал из коробки сладости, сложил в коробку все поздравления и заботливо освободил для неё место на полке с антикваром. Достав из кармана пиджака пачку сигарет и зажигалку, он намеревался уже закурить. Резкий телефонный звонок разорвал умиротворяющую тишину столь внезапно, что мистер Смит встрепенулся. Рука, в которой он держал сигарету, дрогнула, едва её не выронив. На счастье мистера Смита, поджечь сигарету он ещё не успел, в противном случае, сигаретный пепел неминуемо испортил бы дорогой индийский ковёр. Галдёж телефона продолжал назойливо лезть в уши, и Альберт, суетясь, поторопился к телефону. Странно, что в выходной кто-то так настойчиво желал связаться с ним по рабочему телефону, а не по мобильнику. Но долго размышлять об этом Альберт не стал. Он подошёл к рабочему столу и поскорее поднял трубку.

– С кем я сейчас говорю? – по-старчески скрипучим голосом спросил мистер Смит, машинально начиная перебирать страницы черновика очередной исследовательской работы, что лежал на столе.

– Добрый день, мистер Смит! Моё имя Хелен Джонсон. Я врач из Центральной клиники. Могли бы Вы уделить мне несколько минут?

– Да… Конечно. – Альберт растерялся. Имя и голос этой женщины ему не были знакомы. Может, это врач, которого посещает кузен?

– Я звоню, чтобы сообщить Вам: Джуди Картер, Ваша сестра, скончалась сегодня в десять утра. Мне жаль…

Альберт крепче сжал трубку, да так, что хрустнули пальцы. Давненько он не слышал это имя. И от кого, ведь, услышал? От совершенно незнакомого человека. Они с Джуди не общались уже довольно долгое время. В последний раз (он и сам не припомнил, когда) их общение ограничилось коротким телефонным звонком.

Первые пару мгновений Смит так и стоял напротив телефона. На той стороне было молчание, но вскоре оно было прервано врачом:

– Вы готовы приехать и забрать тело, мистер Смит? – уточнила Джонсон. Её голос вывел из транса.

– Нет. Нет, мы с Джуди давно не поддерживали контакт. Благодарю за то, что осведомили… – врач желала сказать что-то ещё, но Альберт положил трубку. В голове не было никаких мыслей, а в душе – ни капли печали. Он, словно заколдованный, обошёл своё кресло. Деревянной походкой он подошёл к окну. В руках вновь появились зажигалка и сигарета, но Альберт не торопился закурить. Он исступленно смотрел на свои руки. Их обуяла мелкая дрожь. Он вглядывался в эти старые, жилистые руки, в их пигментные пятна и узловатые пальцы. До сего момента Альберт и не подозревал, насколько ослаб. Эта внезапная слабость была не столь старческой, сколько душевной. Вот, как оно бывает: живёшь много лет, не задумываясь о чём-то плохом, как на голову ледяной лавиной обрушивается внезапное осознание тленности своей жизни.

Зажатая в зубах сигарета заискрила маленькой огненной точкой. В лёгкие поступил едкий табачный дым. Едкий, но от того не менее привычный для мозга. Сделав длинную затяжку, Смит взглянул на пейзаж за окном, на серо-зелёное полотно газона, на буйство осеннего ветра. Дымная табачная пелена постепенно наполнила пространство кабинета своим запахом, и только тогда в нём проснулся прежний Альберт Смит, которого он давно позабыл. Перед глазами встала прозрачная пелена слёз. Он вспомнил малышку Джуди, которую качал на руках, будучи сам ещё ребёнком. Вспомнил, как просил её погулять на улице, когда родители ругались и били посуду. Он не знал ещё тогда, но определённо уже понял сейчас, что Джуди всё понимала. Словно вчерашние, перед глазами проносились времена давно ушедшие. Вот, Джуди впервые идёт в школу. Это воспоминание сменяется его первым в жизни трудовым днём. А вот, они вдвоём убегают из дома, пока мать спит нетрезвым сном в гостиной, а отец пропадает на работе. И эти её излюбленные карты таро. Она всегда носила их с собой…

Он запомнил Джуди угасающей вдовой, которая продолжала искать своё предназначение в мире мистики. Но где-то в глубине памяти ещё был виден размытый образ маленькой девочки, которую он, когда-то очень давно, клялся защищать и оберегать. Сейчас его пальцы мелко дрожали, были слабы. Он чувствовал, что и та маленькая девочка не смогла укрыться от всемогущего времени. В некотором роде, время оказалось по отношению к ней более беспощадным, чем к самому Альберту. Её уже нет, уже было поздно что-то осознавать. За призмой известности и общественного признания, за ширмой отчуждения от всего мистического Альберт Смит забылся, потерял ту прежнюю связь, ту единственную нить, которая держала его рядом с сестрой. Он не ощутил собственных слёз на щеках, не ощутил боли утраты. Единственное, что он почувствовал, услышав о её смерти, это сожаление. Альберт сожалел, что нарушил своё обещание.

*****

Вечером того же дня напротив дома Альберта остановился серый автомобиль. Мистер Смит прекрасно знал, кому принадлежит этот автомобиль. Гарри и Виктория Стюарты – горячо любимые зять и дочка, решили приехать, не предупредив. Альберт, увидев их машину из окна кабинета, немедленно пошёл встречать внезапных, но всегда желанных в его доме гостей. Петли входной двери даже не скрипнули, когда Альберт открыл. Уж кто-кто, а мистер Смит предпочитал, чтобы раздражающие посторонние звуки никогда не отвлекали его от работы, об этом он позаботился.

Виктория стояла на пороге с видом лёгкой растерянности, не говоря уже о её супруге. По лицам родных Альберт сразу понял, что им уже известно о смерти тётушки Джуди. Первое мгновение дочь порывалась улыбнуться, по-детски крепко и радостно обнять отца и поцеловать его в щёку, как она всегда это делала. Но совесть и чувство такта не позволяли ей сделать это. Она так и стояла, растерянно переминаясь с ноги на ногу и откидывая за плечи золотисто-русые локоны.

– Здравствуй, отец… – всё же, она решилась первой нарушить эту неловкую, даже мрачную, паузу.

– Здравствуй, дочка. – Альберт сам решился обнять её, а после поприветствовал и зятя: – Здравствуй, Гарри. – Тот лишь поприветствовал тестя кивком и рукопожатием.

Альберт шире открыл дверь и пропустил их в дом, после чего безмолвно отправился на кухню, чтобы приготовить кофе. Супруги прошли в гостиную, сели на диван. Никто из них ни о чём не говорил. Они переглядывались, словно общаясь мысленно, вслушивались в возню на кухне. Оба были в замешательстве. Сегодня, словно по воле причудливой судьбы, случились события, совершенно противоположные друг другу: день рождения Альберта, известие о смерти тёти и ещё кое-что, о чём Стюарты хотели бы поделиться с Альбертом. Несмотря на позицию Альберта в отношении собственного дня рождения, в этот день Стюарты хотели преподнести ему особенный сюрприз, от которого мистер Смит был бы в восторге, но теперь они не решались. Случившееся с тётей Джуди несчастье не позволяло себя игнорировать.

Да, Виктория отдалилась от тёти в одно время с отцом. Она никогда этого раньше не замечала, но сейчас ей приходило осознание, что она, её отец и муж, дядя, кузен и кузины, все они как-то отдалились от тёти Джуди. Постепенно они ушли из её жизни, реже стали вспоминать о ней, почти позабыли. И теперь, когда всеми забытая женщина умерла, Виктория, как никогда прежде, ощутила стыд и проявленную ими всеми несправедливость. В последнее время она стала жутко впечатлительной, и это происшествие не было оставлено без внимания.

Гарри всячески пытался её отвлечь, но супруга была полна решимости сделать хоть что-то. Они не могли приехать на похороны тётушки, на то у них были свои причины. Виктория настояла на покупке цветов, это было то немногое, что они могли сделать для тёти в последний раз. Смерть миссис Картер омрачила их сознания, приглушила весь праздничный настрой. Возможно, Альберт сейчас испытывал печаль и горечь потери. Стюарты не знали наверняка. Уже не было столь сильного рвения преподнести отцу сюрприз. Рвение это никуда не ушло, не угасло окончательно, оно отчаянно боролось за возможность себя проявить, но оба супруга не торопились. Похоже, что для сюрприза сейчас не самое подходящее время.

Вскоре мистер Смит появился в гостиной с небольшим деревянным подносом, на котором сверкали кофейные чашки из дорогой коллекции сервиза и небольшое блюдце, наполненное сладостями, подаренными студентами. Уютное пространство гостиной постепенно наполнялось терпким ароматом кофе. Альберт поставил поднос на столик и медленно опустился в кресло, с досадой вздыхая.

– Как твой бизнес, Гарри? Всё хорошо? – начал издалека мистер Смит. Тишина его угнетала, и он решил заполнить эту пустоту. Гарри сделал глоток кофе, посмаковал его послевкусие на губах и ответил:

– Всё хорошо. Скоро открою новое кафе. Уже подыскал подходящее помещение для аренды. А как продвигается работа об истории местной угольной промышленности? – Альбер усмехнулся. Гарри всё никак не мог запомнить, что Смит пишет работу не о самой угольной промышленности, а о том, как она повлияла на уровень жизни горожан и какое отражение нашла в архитектуре и культурном наследии города.

– Идёт полным ходом. – Вкрадчиво ответил Альберт. – К счастью, у меня полно материалов по этой теме. – Он сделал небольшую паузу, отпил кофе из чашки и обратил взгляд на дочь, спрашивая: – Ещё не решили завести малыша? Пора бы уже подумать о младшем Стюарте, а то старина Смит не доживёт до появления внуков. – Он как-то горько усмехнулся, от чего Виктории стало неловко. Пару мгновений она не решалась ответить. Альберт заметил её замешательство, понял, что шутить о собственной кончине в данный момент оказалось не самой удачной попыткой разрядить обстановку. – Не волнуйтесь, я непременно доживу до появления внуков. – Тут же исправился он, затем вновь пустил тяжёлый вздох. – Вам звонила мисс Джонсон? – теперь во взгляде отца Виктория видела истинные расстройство и волнение. Именно об этом она и думала в этот момент.

– Да, она звонила нам сегодня утром. Нам… очень жаль, пап. – Она даже не знала, какие слова следовало подбирать. Не знала, нуждался ли отец в словах соболезнования вообще? Она уже ни в чём не была уверена.

– Мы тут привезли корзину цветов. – Нерешительно заговорил Гарри. – Мы бы хотели поехать на похороны, но у нас есть неотложные дела. Если Вы, вдруг, поедете… в общем, пусть они побудут у Вас.

– Да, конечно… – Рассеянно ответил Альберт. Гарри не знал, о чём можно говорить дальше, поэтому просто поднялся и пошёл на выход. Виктория и Альберт просто пили кофе и наблюдали в окно, как Гарри доставал из багажника большую корзину с цветами и нёс её к двери. Цветы он оставил в коридоре и вскоре вернулся к ним.

Постепенно тишина сменилась беседой. Все трое старались больше не заострять внимание на столь неприятной теме, но разговор, тем не менее, не сильно вязался. За окном уже сверкали золотистыми отблесками уличные фонари, а ветер сменился предгрозовой прохладной свежестью, когда мистер Смит провожал Стюартов до двери. Обнявшись с дочерью и пожав руку зятю, Альберт с порога наблюдал за тем, как их автомобиль укатывал прочь, мелькая красными огнями задних фар за тонкими стволами деревьев. За этими красными огоньками следовали такие же кроваво-красные огоньки, а напротив них неслись по мокрым дорогам бледно-жёлтые вспышки едущих в противоположную сторону машин. Вечерний город всегда напоминал Альберту живое сердце. Оно стучало приливом жизни, а в его извилистых сосудах перегонялись машины, словно клетки крови в одном общем потоке. Многие люди не замечали подобного сходства, а замечавших было крайне мало. Вернее сказать, Альберт крайне редко встречал подобных людей. Но сейчас это поразительное сходство города с человеческим сердцем казалось ему самым явным и очевидным. Где-то в тёмной небесной шали пророкотали отдалённые раскаты грома. Они вывели Альберта из раздумий. Бросив на небо беглый взгляд, он вернулся в дом, стараясь более не думать о сходстве городов и сердец…

*****

С того дня прошло некоторое время. На похороны сестры Альберт так и не решился приехать. Он уже подписал отказ от тела, а посему считал неуместным являться на похороны. Его силы воли хватило лишь на то, чтобы вскочить, как испуганный заяц, и убежать от «встречи» с гробом сестры, но никак не на то, чтобы перебороть себя и взглянуть в глаза привязанному к его судьбе прошлому.

Мистер Смит не задумывался над течением дней и старался как можно больше времени уделять работе. Но работа давалась теперь ему тяжелее прежнего. Диссертация, в которой важное место занимала история угольной промышленности, перекликалась с воспоминаниями самого Альберта. Он всё чаще стал впадать в ностальгическое состояние. Но это была не та светлая ностальгия, какую зачастую подразумевают люди, говоря о ностальгии. Это были далеко не самые приятные воспоминания, которые он хотел бы забыть. Но от прошлого не уйти, с ним приходится мириться. По несколько раз ему приходилось перечитывать одни и те же абзацы в черновике, мысли роились в голове и не давали покоя. Перед глазами всё чаще текст диссертации сменялся яркими, словно недавно оставленными в его памяти, событиями.

Угольные шахты. Когда-то отец пропадал там целыми днями и ночами. Он приходил домой, измазанный углём и пахнущий моторным маслом. Альберту тогда казалось, что с собой отец приносил домой не только запах и грязь угольных шахт, но и гул буровых установок, переругивания рабочих, темноту и холод подземной глубины. Несмотря на усталость отца после тяжкой трудовой смены, в семье редко обходилось без скандалов. Пьянство матери, запустение и бедность. В этих воспоминаниях Альберт узнавал себя молодого, совсем ещё мальчика. А после наступила и белая полоса. В семье стали водиться деньги, наконец, закончились ссоры. Но какой ценой? Тогда ещё Альберт не знал, какова была цена за избавление от нищеты. Никто из них тогда не знал, или же знали, но закрывали на это глаза. Не хотели говорить вслух, признаваться самим себе и друг другу…

Мысли о прошлом стали всё больше одолевать Альберта после того, как ему снова позвонили. Этот звонок стал для мистера Смита кульминацией его волнений. Казалось, сама судьба решила ему напомнить о прошлом, заставила вспомнить о сестре. В этот раз Альберт говорил с нотариусом. И он даже представить не мог, что Джуди, судьбой которой он не интересовался на протяжении нескольких лет, могла бы упомянуть его имя в тайно составленном завещании.

– Добрый день, мистер Смит. Я Марк Грин, нотариус. Мы можем поговорить с Вами?

– Вы звоните мне по поводу смерти миссис Картер? – уточнил Альберт, на что получил ответ:

– Да, мистер Смит. Примите мои соболезнования. Дело в том, что за некоторое время до смерти миссис Картер оставила завещание. Я приглашаю Вас на встречу, где я озвучу завещание. Время и адрес места встречи я отправлю на вашу почту. Я приеду к полудню.

– Хорошо, мистер Грин. Благодарю за то, что осведомили меня. – На том и был окончен разговор. После этого волнительного звонка Альберт совсем позабыл о попытках перебить поток мыслей рабочей рутиной. В голове крутилось лишь одно слово: завещание. Через некоторое время мистер Грин снова связался с Альбертом, чтобы напомнить о месте и времени встречи, а заодно просил напомнить о встрече другим родственникам. Разумеется, нотариус лично осведомил каждого, однако, для уверенности в том, что вся родня покойной будет присутствовать, он заручился помощью их влиятельного родственника. Альберт был взволнован, услышав о существовании завещания, но его внутренний скептик твердил, что особого впечатления это завещание на него не произведёт.

Виктория с супругом, кузен, а так же дети самой Джуди и её внук тоже претендовали на наследство. Что бы там ни значилось, Альберт решил присутствовать на оглашении документа. Его стало изводить любопытство, к тому же, это была отличная возможность узнать, как все эти годы жила его сестра.