Читать книгу Исход - - Страница 5

Серебристая «Вита» медленно двигалась по улице Водопроводной, направляясь в сторону Восточного рынка и расположенного рядом хозмага, что на территории бывшего лесосклада. Пылающее кроваво-красным огнем солнце устало опустилось за горизонт. Хищные сумерки лениво и небрежно пожирали город, вот уже второй месяц, живущий практически без электричества. Раскупленные в ажиотажном порядке свечи давно сгорели, сделав пределом мечтаний и показателем роскоши, обычные керосиновые лампы. Однако и это ненадолго. Добыча углеводородов, а равно и их перегонка, прекращены полностью, в связи со стопроцентным выходом из строя всего оборудования. Оставшееся топливо находится под полным контролем военных и доступ гражданского населения к нему жестко ограничен.

Добыча природного газа так же остановлена. Накопленные резервы пока еще позволяют, осуществлять подачу газа в дома людей на пару часов в сутки. Однако и в этом графике все чаще случаются перебои. И как скоро закончатся эти самые резервы, знает только бог. А впереди зима, и чем будут отапливаться миллионы живущих в холодных регионах, ведает тоже, только он.

Прямо по курсу, на левой обочине вяло догорала брошенная кем-то «десятка». С того самого дня, когда все и началось, на улицах города осталось огромное количество брошенных, вышедших из строя автомобилей. В основном частных, но встречались и другие типы техники. Вон, например, большой городской автобус, с распахнутыми, настежь, дверями и уже разграбленным салоном. Будучи поспешно сдвинутым с проезжей части военным бронетранспортером, расчищающим проезд, завалил забор и застрял углом в чьем-то палисаднике.

Что-то явно происходило с константами мира, с основными физическими законами, на которые так долго опиралась цивилизация и на основе которых создавала свои творения. Вся созданная человеком техника, начиная с простейшей и заканчивая самой сложной, просто отказывалась работать. В течение первого месяца, с момента начала катастрофы, отказало более пятидесяти процентов всего оборудования, созданного руками человека. В дальнейшем скорость выхода техники из строя пошла на убыль, но отказы все еще продолжались. Кое-что еще держалось, крутилось, ездило, кое-как трепыхалось. Вот только надолго ли?

Что-то произошло с электричеством, его основные качества изменились, словно деградировали. И если для обычной лампы накаливания, коих, кстати, к моменту катастрофы уже почти не осталось, это оказалось непринципиально, то для сложной электронной техники, смертельно. Но опять-таки, кое-какая гражданская и военная электроника еще жила. Подразделения правительственной связи, пусть и с перебоями, но все еще удерживали свои системы коммуникации. И здесь, так же как и с остальной техникой, совершено невозможно, оказалось, вывести хоть какие-то закономерности, причины и следствия.

Хотя, нет, два момента все же можно назвать общими, пусть и с большой натяжкой. Первый звучит так: «Всеобщая, бессистемная деградация». А второй момент более сложен, но размышлять над ним уже нет ни желания, ни надобности. И связан он с тем, что тотальный отказ техники шел параллельно с массовым исходом детей. Наверняка все это как-то взаимосвязано.

Вот и сейчас в городе осталось всего пара десятков работоспособных автомобилей. По какой-то неведомой причине это в основном полицейская техника, машины МЧС, военка, да еще практически весь автопарк городской мэрии. На этом фоне, Дедова «Вита» наверняка выглядела бы белой вороной, если бы не пара причин. Первая: еще месяц назад Дед снял с брошенной за городом кареты «Скорой помощи», пакет оранжевых и синих мигалок. Которые и красовались сейчас на крыше «Виты», готовые в любой момент вспыхнуть тревожными огнями. Инерция сознания обычного человека автоматически причисляла автомобиль с мигалками какому-нибудь важному ведомству или службе, и вопросов, так ли это на самом деле, пока не возникало.

А вторая причина крылась в маленьком, бронзовом значке, изображающем «Щит и меч», купленном много лет назад, за бесценок, в магазине военторга. Этот самый значок ненавязчиво украшал «торпеду» минивэна. Какая сила была упрятана в недра этого «Щита и меча», разговор отдельный, но при желании, вокруг него можно рассмотреть точно такое же, едва заметное марево, как и у браслета, что красуется на правой руке Деда. Который в данный момент вырулил на стоянку у хозмага, заглушил двигатель и внимательно осмотрел окрестности.

Странно, непривычно и в тоже время тяжело наблюдать за этим, толи все еще наполовину живым, толи уже наполовину мертвым миром. Вязкие сумерки, черные, безжизненные глазницы окон, редкое, едва заметное шевеление, и тяжелая, давящая тишина. Почти полностью исчезнувший, животный мир. Насекомые, птицы, рыбы, млекопитающие, даже черви и те пропали, неизвестно, как и куда. Дед самолично наблюдал, как большой черно-белый, соседский кот Тимоха, долго и тщательно вылизывал свою шерстку, греясь на солнышке. А затем поднял голову к небу и медленно растаял. Исчез, растворился, и ни вспышки, ни следа. А еще через пару дней точно также пропали все рыбки в аквариуме, что стоит в спальне. И суматранские барбусы, и данешки, и лялиусы, и сомики, и все до единой улитки. Только вот этого Дед уже не видел. Крепко спал, после очередной Дороги и обязательного Поцелуя.

Крепко зажмурив глаза, на пару секунд, и тряхнув головой, Дед сбросил наваждение, затем распахнул дверь и вышел из машины. Итак, он на месте. Старые, добрые, механические часы на левой руке, подарок отца, показывают «без десяти девять». Время еще есть. Дед осмотрелся, направлений, откуда может появиться женщина с ребенком, в принципе, всего два. Либо из микрорайона новостроек, что справа, либо из старого частного сектора, что позади. Самое время прогуляться и осмотреться.

Заложив круг по детской площадке, во дворе стоящей прямо напротив девятиэтажки, посмотрев на разбитые витрины разграбленного продуктового магазина, Дед собрался завернуть за угол и осмотреть внутренний двор изогнутой и очень длинной пятиэтажки. Однако не успел он сделать и десятка шагов, как услышал невнятный шум и приглушенные крики. Круто развернувшись, снова обшарил взглядом темный двор. Никого. Сделал пять шагов назад, за край разгромленного магазина и посмотрел на дорогу. Возле «Виты» тоже пусто.

И тут, прямо позади него, буквально в двадцати метрах, с треском распахнулась дверь подъезда и на улицу вывалилась молодая женщина с большой спортивной сумкой в руках. По тому, как бережно она прижимала эту сумку к груди, и как отчаянно старалась не упасть, буквально скатываясь по бетонным ступеням, он мгновенно все понял. А позади нее из подъезда выскочили разъяренные преследователи.

– Стой, сука! Убью!!! – грузный невысокий мужчина, в измятом трико и грязной майке, с черенком лопаты в руках, с разбега перепрыгнул ступеньки и кинулся вслед беглянке. За ним, подвывая, последовала растрепанная сорокалетняя женщина в порванном, распахнутом халате и почему-то босая.

Увидев стремительно двигающегося навстречу бородатого мужчину, молодая женщина на мгновение растерялась и вильнула в сторону.

– Не останавливайся! Бегом к машине! – закричал Дед, проскальзывая мимо женщины и разворачиваясь для встречи преследователя.

Рычащий от ненависти толстяк попытался на ходу замахнуться черенком, но Дед не дал ему на это времени. Скользнув в бок и развернувшись, перехватил правой рукой запястье вонючего ублюдка, а левой схватил за плечо, и используя инерции тел, крутанул того направо. Описав полукруг, и так и не успев еще ничего сообразить, толстяк врубился коленями в железное ограждение клумбы и с воплем опрокинулся в заросли. Отлетевшая в сторону палка загромыхала по асфальту. В нескольких окнах девятиэтажки появились мутные пятна лиц.

А Дед уже стремительно нагонял босоногую. Схватив ее за шиворот, заставил почти остановиться, после чего предельно бережно «уронил» ее на асфальт.

– Полежи, охолонь.

– Она украла мою девочкуууу, – босоногая перевернулась на живот и растопыренными пальцами потянулась вслед беглянке. – Мою доченьку! Украла! Мою школьницуууу!

Дед с ходу запрыгнул на сидение, и через несколько секунд мягко двинул «Виту» вперед. Вырулив на основную дорогу и отдышавшись, повернулся к женщине. На ее коленях, в раскрытой спортивной сумке, на ворохе мягких одежд, безмятежно спал малыш. Маленький человечек, мамино солнышко, мамино счастье. Тугой горячий ком подкатил к самому горлу и Дед с трудом справился с подступившими слезами. Не хватало еще раскиснуть прямо здесь.

– Ты в порядке? – просевший голос, казалось, выдал его с головой.

– Да, спасибо. Уже все хорошо. Только бок еще немного болит. Это от быстрого бега. Пройдет.

– Твоего сынишку зовут Максимка, я знаю. А как зовут тебя?

– Алина. Алина Круглова. А ты, Дающий Дорогу?

– Сокращенно – Дед, так меня и зови.

Девушка кивнула и снова посмотрела на своего ребенка, сладко причмокивающего во сне. Дед выждал паузу, затем спросил:

– Прости, что напоминаю, но, что за люди тебя преследовали?

– Это соседи, – Алина содрогнулась. – Они раньше были хорошими людьми. Их дочь, Вера, в этом году закончила третий класс. Они частенько просили присмотреть за ней, а то и вовсе оставляли ее у меня иной раз. Мне с Верой было очень интересно. Она какая-то необычная, с одной стороны вроде ребенок, а с другой стороны такая мудрость в ее словах иной раз, что просто диву даешься.

– Такое поколение. Дети-индиго, – Дед повернул направо, на улицу Калинина и прибавил скорости. – Помнишь, как в песне: «Новорожденный смотрит на свет пристальным взглядом Бога!» Это точно про них.

– Наверное. Так вот. Вера пропала уже в июле, прямо у них в квартире. У матери от горя помутился рассудок. Она, почему-то решила, что это я во всем виновата и убедила мужа. Она караулила под дверью и из-за них я боялась выйти из дома. Вот и сегодня, не успела я покинуть квартиру, как они погнались за мной.

– Понятно, – Дед кивнул, а затем добавил. – Все это печально, но это уже в прошлом. Забудь.

Коротко пискнул сотовый. Дед достал телефон, прочитал сообщение и удивленно вскинул брови.

– У тебя есть мобильник?! И он работает?! – Алина ошарашено смотрела то на запрещенный предмет, то на его владельца.

– Да. И нам сообщили координаты точки выхода. Химтехникум, аудитория 211. Насколько я помню, это компьютерный класс на втором этаже.

– Но, как же мы туда проникнем? Ведь все компьютерные залы запрещены и запечатаны наглухо.

– Вот в аудиторию как раз, проникнуть будет, я думаю, не сложно, к тому же нам подсказали код к замку, – Дед задумчиво потер подбородок. – А вот как незаметно попасть в само здание? Там ведь наверняка охрана.

Не успел он договорить, как мобильнику пискнул еще раз.

– Ага, ну вот и еще одна подсказка. Среднее окно сто первой аудитории не заперто.

Дед вернул мобильник в чехол и глубоко вздохнул, задумавшись.

– А откуда приходят эти сообщения? И кто их посылает? – тихо спросила девушка двадцать минут спустя, когда «Вита» уже спряталась за высоким забором, во дворе брошенного ЖЭКа. В двухстах метрах позади химического техникума.

– Ты хочешь честный ответ?

– Да.

– Я не знаю. Я, на самом деле, не знаю, – Дед растерянно пожал плечами, но этот жест остался неразличим в темноте салона, едва освещаемого огнями приборной панели. – Но думаю, что оттуда, куда вы с сынишкой уйдете. Не забивай себе голову, нам пора двигаться.

Щелкнул дверной замок, но выйти из машины Дед не успел. Алина импульсивным движением схватила его за рукав и удержала.

– Подожди.

Дед снова повернулся к ней и почувствовал, как где-то в груди, там, где живет душа, появилось тягучее, тоскливое ощущение. Не вовремя. Ох, как не вовремя. А девушка, медленно отпустив его руку, и словно сжавшись в комочек, тихо спросила, срывающимся голосом.

– Дед. Скажи мне, кто ты?

Мужчина горько усмехнулся:

– Дающий Дорогу.

– Но, – короткая пауза, затем на выдохе. – Ты, человек?

Такого вопроса Дед явно не ожидал, поэтому и ответил не сразу, а лишь секунд через двадцать.

– К сожалению, да. Такой же, как и ты, как говорится из плоти и крови. Родился здесь, в семьдесят четвертом году. Жил на мостовщине, если тебе что-нибудь говорит этот сленг. Окончил школу номер восемнадцать, затем учился в этом же химико-механическом техникуме, КИПовец. А почему ты спросила?

Девушка помолчала, кусая губы, затем ответила:

– Я не знаю. Столько всего. Ты, – повернулась и посмотрела ему в глаза. – Ты не похож на остальных мужчин, ты какой-то другой. Совсем другой.

– Но, ты же меня совершенно не знаешь.

– Зато чувствую. Я ведь женщина. А в народе всякое говорят о случившемся, вот я и спросила.

– И что именно говорят?

– А ты не знаешь?

– Нет, – Дед глубоко вздохнул. – Я практически ни с кем не общаюсь. Родителей давно нет, брат с сестрой в Москве, лучший друг пропал вместе с семьей. Остальные, как и все, замкнулись в своем горе, и просто стараются выжить и не сойти с ума от страха.

– А жена? – просевшим голосом спросила девушка и вновь посмотрела на спящего сына. – Дети у тебя были?

– Нет, не было. Ни жены, ни детей, – руки мужчины, что есть сил, стиснули руль. И хорошо, что темнота скрыла этот жест боли и отчаяния.

– Прости, – девушка потупилась, затем подняла голову и продолжила. – А в народе говорят многое. Верующие неустанно твердят о каре божьей, за грехи. Еще говорят, что это американцы запустили к нам ракеты с секретным вирусом. Но большинство считает, что это инопланетяне. Они воруют наших детей, а когда мы все сойдем с ума и передохнем, им достанется наша планета.

– Значит, ты добровольно идешь в руки к инопланетянам, да еще и несешь им сына? – Дед невесело усмехнулся.

– Нет, я не верю в это, – Алина погладила засопевшего ребенка.

– А во что ты веришь? И почему ты идешь?

– Дней через десять, после того, как все началось, в самый разгар паники и отчаяния, в один из вечеров, Вера была у меня. Мы смотрели телевизор. Сначала показывали какого-то депутата, он гневно тряс тройным подбородком и требовал от правительства начать всеобщую вакцинацию. Когда его спросили: «От какой болезни надо делать прививки?», он вообще свихнулся на своей истерике. Начал кричать, что от всех болезней сразу. Что надо колоть сразу все лекарства, какие есть. И заставить всех каждый день пить таблетки.

Девушка немного повеселела, на волне воспоминаний.

– Потом показали каких-то ученых, кажется астрономов. Они рассказали, что на орбите Земли уже давно летает множество неопознанных космических кораблей. Что правительство знает об этом, но скрывает от населения. И в доказательство заявили, что каждый месяц, в первых числах, облака на закате всегда похожи на космические корабли пришельцев. Вот. Вера тогда долго и заливисто хохотала, а потом сказала, что все эти взрослые просто слепые. Что они не видят того, что происходит, а просто рассказывают то, чего боятся сами.

Девушка прервалась и вздохнула.

– Я тогда спросила ее: «А ты видишь? Ты знаешь, что происходит». А она повернулась ко мне и совершенно серьезно ответила: «Конечно. И все дети знают. Бог покидает этот мир и забирает нас с собой. И на земле ему помогают люди с душами ангелов. Только Бог не тот, что в церкви, а настоящий, который был здесь всегда. Посмотри на Максимку и ты поймешь, что это».

Слепо смотрящий в темноту Дед, почувствовал, как волосы на голове встают дыбом и кожу спины и рук покрывают крупные «мурашки». Как же слова неизвестной девочки похожи на его собственные туманные догадки, которые, словно потерянные пазлы, все никак не сложатся в единую картину. А девушка, тем временем продолжила свой рассказ.

– Я задала ей еще один вопрос: «Бог заберет с собой всех детей?». И получила ответ: «Всех, до единого. И меня, и твоего Максимку, тоже. Вместе с тобой, потому, что ты светлая. Когда Он позовет вас, ты поймешь, и в помощь вам, он пришлет своего ангела».

– Значит, ты решила, что я и есть тот ангел, присланный Богом?

– Я не решила. Я просто это знаю. Я чувствую своим сердцем и в нем больше не осталось места для страха, в котором я жила эти месяцы. Поэтому я иду за тобой, и я верю тебе.

– Хорошо, Алина, – в горле внезапно пересохло, и слова давались Деду с трудом. – Пусть я буду для вас ангелом. Пусть. Но, что бы стать им по-настоящему, мне еще надо довести вас до точки выхода. Бери сынишку и пошли.

Несмотря на чистое, ночное небо, света звезд и неполной луны оказалось явно недостаточно, для нормальной ориентации. Дед то и дело прикладывал к глазу монокуляр ночного видения с двукратным увеличением. Штука неплохая для обзора, но совершенно не подходит для движения. К тому же, правая рука все время занята, а другой он крепко сжимает ладонь девушки. Медленно продвигаясь, вышли к зданию мехмастерских техникума, обогнули его, миновали гаражный корпус и оказались под окнами сто первой аудитории.

Во времена учебы Деда здесь был кабинет полит истории, с кучей стеклянных стендов, фотографий вождей и описанием славных страниц истории. Что изучают, точнее, изучали, в этой аудитории в последнее время, Дед понятия не имел. Да это и неважно в данный момент. Гораздо важнее то, что среднее окно оказалось прямо над алюминиевым козырьком входа в подвал. Это заметно упрощало дело.

– Стой здесь, я сейчас.

Дед аккуратно взобрался на козырек, стараясь не грохотать железом, медленно пробрался к окну. Надавил внутреннюю створку, поддалась, хоть и с трудом. Орудуя маленькой «фомкой», словно заправский воришка, отжал ее посильнее и плавно распахнул внутрь. Перевалился через край подоконника и тихонечко сполз внутрь кабинета. Осмотрев в монокуляр обстановку, прокрался к двери и предельно медленно приоткрыл ее. Не скрипит, и слава богу. Прислушался. Слева, через три аудитории, за поворотом, в центральном холле, расположились два охранника. Неяркий свет их керосиновой лампы, едва освещал поворот и кусок стены.

Подъезжая к техникуму, Дед специально остановился невдалеке и подошел сбоку к центральному входу. Сквозь два слоя больших стеклянных дверей, насчитал всего двух полицейских, один за столом, пытается что-то читать под неровный свет «керосинки». Второй на матрасе, видны только его ноги, скорее всего, спит. Обычный охранный наряд. Да больше и незачем, не самая важная точка в городе.

Дед так же тихо прикрыл дверь и вернулся обратно к окну. Подхватил железный ученический стул и выставил его на козырек. Иначе маленькая девушка просто не сможет залезть в окно. Выбрался сам и помог Алине вскарабкаться на козырек, а потом и в кабинет.

– Бери малыша на руки, а сумку давай сюда.

– Но ведь так удобнее, – попыталась протестовать девушка.

– Делай, что говорю. Сумку ты взять с собой не сможешь. А мне возиться с ней будет некогда. Дай бог ноги унести вовремя. И оставлять нельзя. Так что давай ее сюда, – Дед размахнулся и с силой швырнул спортивную сумку в темноту. Затем залез в аудиторию, вернул на место стул и тихонько закрыл за собой окно.

– Сейчас я открою дверь, и нам придется идти так, чтобы ни единого звука, – торопливо зашептал Дед. – Слева на этом же уровне сидят охранники. Надеюсь, малыш тоже нас не подведет.

Маленький человечек, сладко проспавший все это время, и сейчас лежал на мамкиных руках, тихо тихо, словно понимая важность происходящего. И во тьме кабинета совершенно непонятно было, спит ли он по-прежнему или уже проснулся, и мысленно подбадривает свою любимую мамулечку.

Дед опустил «фомку», гвоздодер с одной стороны и молоток с другой, в правый набедренный карман армейских брюк. В его нижней, боковой части Дед уже давно прорезал отверстие, а самом кармане закрепил несколько кусочков пенопласта и сверху пару «липучек». Остальные вспомогательные вещи были так же продуманно размещены в многочисленных карманах его «афганки». Чертовски удобная одежда, как раз для таких случаев. «Песчанка», так полюбившаяся еще со времен службы в армии. Легонько подпрыгнул, ничего не звенит.

– Ну, с богом! – и медленно открыл дверь.

Выйдя в коридор первым, остановился и прислушался. Все спокойно. Вывел девушку и так же аккуратно закрыл дверь. По-прежнему крепко держа ее за левую руку, двинулся прочь от холла, в сторону мехмастерских. Миновали туалеты, свернули направо и стали медленно подниматься по лестнице, нащупывая ногами ступеньки. Пока все шло хорошо, и самый громкий звук издавало бешено колотящееся сердце.

Несколько долгих, напряженных минут понадобилось, чтобы пройти крыло второго этажа, выйти в центральный корпус и достигнуть нужного кабинета. Прямо напротив, зиял широкий лестничный проем, а этажом ниже, точно под ними находился центральный холл. Оттуда уже довольно разборчиво доносился храп и сонное бормотание одного из охранников. К двустворчатой двери кабинета были прикручены широкие металлические полосы с ушками посредине, на которых и висел внушительного вида, механический кодовый замок.

Подсвечивая себе зажатым в руке мобильником, Дед набрал на кольцах нужную комбинацию, замок едва слышно щелкнул и дужка расслабилась. От этого негромкого звука, Дед едва не выронил телефон. Ему все никак не удавалось унять предательскую дрожь в коленях и учащенное сердцебиение. Прижав дверные створки коленом, миллиметр за миллиметром вытянул замок, и присев, аккуратно положил его на пол, плашмя, под самую стену. Снова прислушался и собрался уже заняться дверью далее, как со стороны лестницы, довольно отчетливо и гневно прозвучало:

– Какого ты сюда явился, блин?

Дед мгновенно присел, рука автоматически метнулась к фомке. Глаза впились во тьму проема, пытаясь уловить хоть какое-то движение. Алина находилась несколькими метрами правее, вне поля зрения тех, кто мог бы подниматься по лестнице, и за нее пока можно было не беспокоиться.

– Какого хрена ты тут делаешь, я тебя спрашиваю? Ты что сюда спать пришел? Задолбал уже своим храпом.

Второй голос что-то сонно забормотал, и Дед почувствовал, как сильно вспотели ладони. Сильное волнение и ночная акустика сыграли с ним злую шутку. А с другой стороны это даже на руку. И пока полицейские продолжали вяло переругиваться, у него появилась отличная возможность вскрыть дверь. От полной капитуляции ее удерживал еще внутренний замок, но он был такой же старый, как и сами деревянные створки. Вошедшая в щель «фомка», нарастающее усилие, небольшой скрежет и дверь распахнулась.

И тут произошло непредвиденное. Тот, кто блокировал дверь, учел, что обычная сигнализация не сработает, по причине отсутствия электричества, и приготовил сюрприз, который и привела в действие открывающаяся дверь. На пол с оглушительным грохотом и вспышками посыпались петарды, огненными кольцами вращаясь на паркете, отчаянно визжа и рассыпая снопы искр.

– Мммать!! – зарычал сквозь зубы рванувшийся в кабинет нарушитель. Схватив один из металлических стульев, с разворота, что есть сил, швырнул его в окно. Сваренная из железных трубок, с двумя кусками фанеры, конструкция пробила окно и под звон осыпающегося стекла с грохотом рухнула прямо напротив центрального входа. Если повезет, это хоть на десяток секунд задержит одного из охранников. Дед стремительно рванулся обратно в коридор, краем глаза успев заметить, как сам собой зажегся один из мониторов во втором ряду.

Прямо в проходе наткнулся на девушку. Умница Алина не растерялась и не стала терять времени.

– Туда, быстрее! – уже не таясь, закричал мужчина. – Ладонью! Ладонь на экран!

Изливающий ослепительный свет монитор довольно ярко осветил кабинет, режа не успевшее адаптироваться зрение. Алина с ходу подслеповато наткнулась на край парты, прямо на острый угол, и едва не упала. Дед буквально всеми фибрами души и тела почувствовал, как ей невыносимо больно. Но уже в следующую секунду, отчаянно превозмогая боль, сделала пару шагов вперед и оказалась у точки выхода.

На какое-то, невообразимо долгое, мгновение девушка застыла. Затем подняла голову и посмотрела на Дающего Дорогу. И в этом взгляде измученной женщины, спасающей своего единственного ребенка билась дикой, обжигающей болью, вся Любовь этого мира. Слезы нерастраченной нежности уже чертили неровные дорожки на ее впалых щеках. А маленькое сердце захлебывалось немым криком жалости, отчаяния, и благодарности.

– Спаси Бог, тебя, Ангел! И прощай!

Яркая вспышка полыхнула в пространстве кабинета и угасла. Неведомый бог забрал с собой еще одного ребенка, забрал вместе с матерью. А своего добровольного помощника, в который уже раз, оставил одного, на этой проклятой, умирающей земле. Одного. С дикой болью в груди и запредельной, рвущей последние нити разума, тоской. А по бетонным ступеням лестницы уже вовсю грохотали тяжелые ботинки полицейских.

Ворвавшийся в кабинет охранник, с ходу получил по ногам, и заорав от боли, плашмя рухнул на пол. Дед мгновенно оказался сверху, придавив коленом шею. Левая рука вздернула подбородок полицейского, а правая сорвала с его глаз широкие очки, на пристяжных ремнях. Вот это вещь! Пассивный прибор ночного видения. Не то, что его ручной монокуляр.

Не отпуская хрипящего противника, Дед нацепил очки на голову. Мир тут же обрел серо-зеленые очертания, разогнав тьму и обрисовав перспективу. Подхватив выпавшую из пальцев полицейского, резиновую дубинку, рванулся к проходу. Незачем калечить несчастного, ему и так досталось. К тому же без ПНВ он практически слеп и соответственно, преследователь из него никакой. И хотя в кобуре полицейского остается табельное оружие, находиться на траектории поражения Дед явно не собирается.

Второй охранник уже несся наверх, прыгая через две ступени. Выскочивший на площадку Дед с силой швырнул дубинку ему в голову и тут же прыгнул следом. Противник оказался совершенно не готов к бою, либо просто не обучен. Вскинутые в защитном жесте руки оградили его голову от удара дубинки, но совершенно перекрыли ему обзор и лишили возможности маневра на пару секунд. Этого времени ему и не хватило. Сбитый сильным ударом, он опрокинулся на промежуточную площадку и на добрый десяток секунд выбыл из игры.

Первой мыслью Деда было сорвать и с этого бойца его ПНВ. Но это означало бы потерю темпа, и неприятную возможность увязнуть в ближнем бою. А значит, пришлось бы применять уже совсем не щадящие меры, для нейтрализации противника. По большому счету, ему было просто напросто жалко, этих простых русских пацанов, лет на десять, как минимум, моложе его самого. Поэтому он перепрыгнул падающего полицейского и устремился вниз. Выскочив в холл, свернул влево, и что есть сил, помчался к спасительной, сто первой аудитории.

Однако поверженный последним охранник оказался крепче, чем он думал. Едва Дед успел свернуть за поворот, оказавшись в правом крыле здания, как рычащий охранник вывалился в холл и тут же резко хлопнул выстрел. Пуля с глухим звуком ушла в стену, заставив беглеца мгновенно изменить планы. Ситуация резко усложнилась. Теперь уход тем же путем, через сто первую аудиторию стал слишком опасным. Проскочить в кабинет незамеченным, не удастся. Открывание окна, и последующие маневры убьют достаточно времени, чтобы высунувшийся в открытое окно охранник с близкого расстояния расстрелял беглеца. Укрыться здесь негде, до ближайшего угла, или хотя бы до мусорных баков, не менее пятидесяти метров. Значит надо искать другой путь спасения.

Решение созрело мгновенно. Не останавливаясь, он проскочил аж до самого входа в мехмастерские, с силой пнул дверь, и рванул вправо и вверх по лестнице. Краем глаза скользнул по коридору, вроде бы успел незамеченным. Если это так, что выскочивший в правое крыло охранник увидит качающуюся дверь в мастерские. И если повезет, то решит, что беглец побежал именно туда, и соответственно последует по ложному следу. Взлетая на третий, самый верхний этаж техникума, задыхаясь и откровенно устав, неожиданно вспомнил, как бегал тут пацаном. Точно такие же многократные взлеты по ступеням на верхний этаж, входили в разминку перед основной тренировкой по борьбе Самбо.

Теперь предстояло перебраться в противоположное крыло. Добежав до поворота в центральный корпус, сбавил скорость и стараясь не шуметь, крадучись вдоль левой стены преодолел все расстояние. Иначе нельзя, прямо под ним, аудитория двести одиннадцать, а значит и первый охранник, возможно, все еще там. Благо, основного преследователя пока не слышно, рыщет, наверное, среди токарных станков.

Прокравшись до самого конца левого крыла, открыл дверь в последний кабинет. Когда-то здесь преподавали гражданское строительство. И насколько помнил Дед, уже по последним, предшествующим катастрофе, временам, у крайнего окна этого кабинета висел блок сплит-системы. На него и была вся надежда. Пройдя в подсобку, закрыл ведущую в нее дверь и заблокировал ее обнаруженной тут же шваброй. Несерьезно, конечно, но секунд двадцать выдержит. Прислушался, пока, вроде тихо. Аккуратно открыл окно.

То ли он так разгорячился и вспотел, то ли переволновался, но, в общем-то, теплый воздух августовской ночи, показался ему ледяным. Заставив ощутимо вздрогнуть и покрыться «гусиной» кожей. Взобрался на подоконник, осмотрел кондиционер. Оставалось только молиться всем богам, каких знал и не знал, чтобы крепления этой штуки выдержали дополнительные девяносто килограмм веса, хотя бы минуту.

Подтянулся, закинул тело, страшно, черт побери. Встал на колени, пытаясь цепляться за голые кирпичи. Нащупал вытянутой вверх рукой, край бетонного парапета. И в этот момент почувствовал, как кондиционер под ним, начал медленно отклоняться от стены. На какое-то мгновение едва не запаниковал, но все же удержался. Стараясь не делать резких движений, встал. Затем, схватившись обеими руками за парапет, сильно оттолкнулся ногами и забросил себя на крышу. Кондиционер скрипнул выдираемыми кронштейнами и затих, изрядно наклонившись. Хорошо, что все-таки не сорвался. Хотя наверняка упадет, но уже не в ближайшие минуты. А там, пусть падает, все равно он теперь уже никому не нужен.

Сполз с парапета на мягкий рубемаст крыши, позволил себе немного отдышаться. Все, больше нельзя, пора уходить. По короткой лестнице перебрался на крышу пристроенного дворца культуры. Еще раз внимательно осмотрел окрестности, радуясь новому ПНВ, и тут услышал приглушенные пистолетные хлопки. Выстрелы явно раздавались внутри здания мехмастерских, и судя по частоте, стреляли сразу двое. «Что они там, друг в дружку палят, что ли?» – подумал Дед и усмехнулся. А затем начал медленный спуск на землю по длинной пожарной лестнице.