Читать книгу Азбука спасения. Том 69 - - Страница 16

Сердце

Одно из основных прошений, с которыми мы обращаемся к Богу, это обретение спасения: «О свышнем мире и о спасении душ наших Господу помолимся». Кроме того, очень многие тропари заканчиваются словами «моли спастися душам нашим». Спасение души – это не снятие с себя какой-то вещи, но облечение во Христа. Это не отрицательное, но положительное состояние и, главным образом, общение и соединение со Христом. Это общение совершается прежде всего в сердце. Поэтому обретение спасения есть, прежде всего, обретение сердца. После того как Бог удостоит нас обрести сердце, мы сможем идти путем спасения. Характерны слова аввы Памво: «Если имеешь сердце, можешь спастись». «Иметь сердце» значит найти свое сердце, через которое Бог сможет направлять человека.

Объясняя слова Господа Царствие Божие внутрь вас есть (Лк.17:21), преподобный Марк Подвижник говорит, что «прежде должно возыметь в сердце действительную благодать Святого Духа и потом соответственно сему войти в Царствие Небесное». Поэтому многие отцы считают необходимым обрести место сердца, где действует нетварная благодать Божия, поскольку тогда наставником христианина становится Бог, а путь его безопасно направляется Святым Духом.

Что такое сердце

Когда Священное Писание и святые отцы говорят о сердце, они имеют в виду как вышеестественное (духовное), так и плотское сердце. Ведь сердце – это, с одной стороны, плотской орган, с другой же – центр нашей личности, в котором совершается наше общение и соединение с Богом. В некотором отношении эти два значения слова «сердце» совпадают, но в тоже время между ними проводится и различие. В дальнейшем мы рассмотрим этот предмет подробнее. Прежде всего, давайте рассмотрим вопрос о вышеестественном (духовном) сердце. Этому духовному сердцу довольно сложно дать определение, поскольку «сердце – поистине непостижимая бездна» (Св. Макарий). Ведение этого духовного сердца тем более невозможно для плотского человека, подчиненного владычеству рассудка и подверженного помрачению своей жизни после падения. Поэтому нельзя найти определения, которым бы описывалось состояние, переживаемое духовным человеком. Можно охарактеризовать лишь его признаки и образы.

Духовный человек, живущий молитвою, «познает, что сердце его не есть только физический орган или орган психической жизни, но нечто не поддающееся определению, способное соприкасаться с Богом, источником всякого бытия» (Старец Силуан). Сердце – это то место, где происходит развитие всей духовной жизни, где действует нетварная энергия Божия. Как правило, это «глубокое сердце» неведомо не только окружающим, но и самому человеку. Ведь благодать Божия таинственно совершает спасение человека в его сердце. Характерны слова архимандрита Софрония: «Полем духовной борьбы для всякого человека, прежде всего, является его собственное сердце, и тот, кто любит входить в свое сердце, оценит выражение пророка Давида: приступит человек, и сердце глубоко (Пс.63:7).

Истинная христианская жизнь течет там, в глубоком сердце, сокрытом не только от посторонних взоров, но в полноте и от самого носителя этого сердца. Кто входил в этот таинственный чертог, тот, несомненно, испытал невыявляемое изумление перед тайной бытия. Кто чистым умом погружался в напряженное созерцание своего внутреннего человека, тот понимает невозможность проследить в полноте течение своей жизни даже за короткий отрезок времени, тот сознает невозможность уловить процессы духовной жизни сердца, которое своей глубиной касается того бытия, где уже нет процессов». Апостол Петр называет сердце сокровенным человеком: сокровенный сердца человек (1Пет.3:4). Это действительно то место, где святится Бог: Господа Бога святите в сердцах ваших (1Пет.3:15). В сердце восходит благодать Божия: …доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших (2Пет.1:19). Хотя человек и соединяется в сердце с Богом, сердце остается меньшим, а Бог – большим: Бог больше сердца нашего (1Ин.3:20).

Мы привели эти цитаты не для того, чтобы показать, как характеризуют сердце Священное Писание и святые отцы, но чтобы стало понятным, что в Новом Завете и у святых отцов многократно говорится о сердце. В другом месте мы отметили тот факт, что ум является, прежде всего, глазом души. Кроме того, мы указали, что святые отцы во многих случаях ум связывают с сердцем. Действительно, сердце может отождествляться с умом. Характерны слова Максима Исповедника о старающихся «очистить от ненависти и невоздержания ум свой, который Господь называет сердцем». Ум – это глаз души, а сердце – центр человеческой личности и духовного мира, однако ясно, что ум и сердце связаны между собою. Очень важно отметить, что святитель Григорий Палама, сказав о чистоте сердца, в дальнейшем разбирает вопрос об уме и его чистоте (Добр. Т.5.). Конечно, здесь следует напомнить и о том, что было доказано в предыдущем параграфе: отцы называют умом и сущность души, находящуюся в сердце, и ее энергию, состоящую в помыслах. «Умом называется и деятельность ума, состоящая в мыслях и разумениях; ум есть и производящая сие сила, называемая в Писании еще и сердцем».

Никифор Уединенник, рассматривая и описывая внимание, говорит, что «внимание некоторые из святых называли блюдением ума, иные – хранением сердца, иные – трезвением, иные – мысленным безмолвием, а иные – еще иначе как. Но все сии наименования одно и тоже означают, как о хлебе говорят – укрух, ломоть, кусок, так и о сем разумей». Следовательно, согласно Никифору Уединеннику, хранение ума и хранение сердца – это одно и то же. Это и значит, что в святоотеческом богословии ум связывается и отождествляется с сердцем. Поэтому все, что мы написали в предыдущем параграфе об уме, можно отнести и к сердцу. Здесь, однако, речь пойдет в основном о сердце.

О соединении ума с сердцем говорится и у блаженного Диадоха Фотикийского. Блаженный учит, что благодать Божия с момента крещения «сокровенно начинает пребывать в самой глубине ума, утаивая присутствие свое от самого чувства его. Когда же начнет кто любить Бога от всего произволения своего», тогда она передает душе часть своих благ через чувство ума. Когда же кто-либо раздаст свое материальное богатство, «тогда обретает в себе то место, в коем укрылась благодать Божия» (Св. Диадох Фотикийский. Добр. Т.3.). В другой главе блаженный говорит, что в святом крещении благодать вселяется в глубину души, то есть в ум. Когда же мы «тепле вспоминаем о Боге, то чувствуем, что божественная любовь как бы потоком исторгается из самой глубины сердца нашего». В этих цитатах налицо соединение ума, души и сердца.

Поскольку во времена блаженного Диадоха было распространено еретическое представление мессалиан, согласно которому в душе одновременно пребывают благодать Божия и сатана, блаженный проводит разграничение, исходя из знания Священного Писания и из самого чувства ума. Он подчеркивает, что «прежде крещения благодать совне направляет душу на добро, а сатана гнездится в самых глубинах ее, покушаясь преграждать уму все правые исходы; с того же часа, как возрождаемся в крещении, бес бывает вне, а благодать внутри». После крещения сатана покидает душу, а благодать входит в нее. Таким образом, благодать и сатана не находятся одновременно в одном и том же месте. «Благодать чрез чувство ума и самое тело обвеселяет радованием неизреченным», бесы же насильственно пленяют душу через телесные чувства, особенно если найдут человека нерадивым к духовным подвигам.

Когда мы поступаем по плотской похоти, благодать Божия, находящаяся после крещения в глубине духовного сердца, заслоняется страстями. Поэтому задача человека заключается в том, чтобы раскрыть эту благодать при помощи подвижнической жизни во благодати, то есть прогнать облако, покрывающее сердце. Поскольку же диавол, по словам блаженного Диадоха, в святом крещении изгоняется из сердца, то «как же может, после такого посрамления, этот изверженный опять войти внутрь и пребывать там вместе с истинным Домовладыкою, в Своем доме упокоевающимся, как Ему благоугодно»? Это учение блаженного Диадоха изложено здесь для того, чтобы стало ясным, что при святом крещении благодать Божия входит в «глубокое сердце», то есть в глубину духовного сердца. Когда же это сердце сокрыто страстями, мы ведем великую борьбу, чтобы открыть его.

Феолипт, митрополит Филадельфийский, учит, что сердце, то есть ум, раскрывается, когда человек живет как безмолвник. «Когда, прекратив внешние развлечения, ты укротишь и внутренние помыслы, тогда ум начнет воздвизаться к делам и словам духовным» (Добр. Т.5.). Святой призывает отказаться от общения и бороться против внешних помыслов, пока мы не обретем место чистой молитвы – дом, где обитает Христос. «Итак, прекрати беседы внешние и со внешними, пока обретешь место чистой молитвы и дом, в коем обитает Христос». Отсюда явствует, что сердце – это то место, которое можно открыть благодатным подвигом и в котором является Христос. Это известно человеку, очищающему себя от страстей и всех дел греха. У падшего же человека, живущего далеко от Бога, сердце закрывается и становится совершенно неведомым. Человек не знает, существует ли оно. Но человеку, живущему по Богу, сердце известно. Для него оно является реальностью.

Это учение подводит нас к той точке зрения, что откровение сердца есть, по существу, откровение личности. Человек, который с помощью благодатного подвига откроет сердце, где скрывается и царствует Христос, становится личностью. Ведь личность – это главным образом «подобие Божие». Итак, откровение сердца – это откровение личности. Мы не намереваемся излагать в этой связи онтологию личности, как она представлена в учении святых отцов Церкви. Согласно учению отцов, мы верим, что образ есть потенциальное подобие, а подобие есть образ в действии. Точно так же человек, создаваемый Богом и воссоздаваемый Святым Духом, есть потенциальная личность. Поэтому мы утверждаем, что с онтологической точки зрения личностями являются все люди и даже сам диавол. Однако с сотериологической точки зрения не все мы личности, поскольку не все достигли подобия Божия. Не занимаясь специально онтологией личности, здесь мы обращаем внимание именно на аскетику личности, которою обыкновенно пренебрегают современные богословы.

В этой связи характерны слова архимандрита Софрония: «В божественном бытии ипостась образует его самое глубинное начало. Подобным образом и в человеческом бытии ипостась является самым существенным и основным элементом. Личность – это сокровенный сердца человек в нетленной красоте… что драгоценно пред Богом (1Пет.3:4), наиболее ценное ядро всего человеческого существа, проявляющееся в способности человека познавать себя и распоряжаться собою в том, что он обладает созидательной энергией и может познавать не только видимый мир, но и Самого Бога. Сжигаемый любовью, человек чувствует, как соединяется с Богом, Которого возлюбил. В этом единстве он познает Бога, так что любовь и ведение сливаются в некое единое действие».

Личность – это сокровенный сердца человек, и для нее подходит только такое определение. Личность – это таинственное общение и единение со Христом, поэтому ее невозможно определить при помощи научных терминов. Церкви нельзя дать другое определение, кроме того, что она есть тело Христово, и то же самое относится к человеческой личности, сердцу, где совершается таинственное общение Бога и человека.

«Научное и философское знание может давать свои формулировки, но личность превыше всякого определения, и, следовательно, ее нельзя познать извне, если только она не откроется сама. Как Бог есть таинственный Бог, так и у человека имеются таинственные глубины. Это не начало и не конец существования, ибо Бог, а не человек, есть Альфа и Омега. Боговидное качество человека заключено в образе его существования. Подобие же существования – это то подобие, о котором говорят Писания». Итак, если нельзя дать определения личности, то нельзя определить и сердце, которое есть личность. Личность – это некая реальность, порождаемая благодатию Божией. «…Личность рождается свыше и не подчиняется законам природы. Личность превосходит земные пределы и устремляется в иные сферы. Ее нельзя истолковать. Она единственна и уникальна» (там же). Поскольку личность – это сердце, то можно сказать, что и сердце рождается свыше. Оно не является естественным состоянием. «Сердечное место» можно различить только при содействии благодати Божией.

Это рождение личности в действительности есть откровение. «Личность – это порождение свыше. В нас вырастает изумительный цветок: ипостась-личность. Как и Царствие Божие, личность не приходит приметным образом (Лк.17:20). Процесс вхождения человеческого духа в область божественной вечности различен для каждого из нас». Таким образом, личность, как и сердце, порождается свыше. Сердце – это то место, где Бог открывается как Любовь и Свет. «Бог открывается как Любовь и Свет главным образом через сердце. В этом свете человек созерцает евангельские заповеди как отражение небесной вечности и славу Христа как единородного Сына Своего Отца – ту славу, которую видели ученики на горе Фавор.

Личностное откровение делает общее откровение Нового Завета духовной собственностью человека». Все это надо было сказать для того, чтобы сделалось ясным, что человек становится личностью именно тогда, когда открывает сердце, а также и то, что сердце – это место, которое можно открыть благодатным подвигом и в котором открывается Бог. Там человек ощущает Свет Божий, и оттуда наполняет его Любовь Божия и любовь к Богу. Человек обретает ощущение сердца, но вся жизнь, скрытая там, остается недоступной для восприятия.

Согласно учению святых отцов, это духовное сердце находится в плотском сердце, как в некоем органе. Святитель Григорий Палама ссылается на речение Господа: Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления (Мф.15:19) и на слова преподобного Макария: «Сердце правит всем составом человека, и если благодать овладеет пажитями сердца, она царит над всеми помыслами и телесными членами, ибо в нем заключены ум и все помыслы души». В этой связи он пишет, что «сердце наше есть сокровищница разума и первый плотской разумный орган» (Свт. Григорий Палама. Триады… Тот же святой, чтобы подтвердить учение о том, что в сердце, телесном органе, находится духовное сердце, ссылается на слова апостола Павла: Вы – наше письмо, написанное в сердцах наших… вы показываете собою, что вы – письмо Христово, через служение наше написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, но на платяных скрижалях сердца (2Кор.3:2,3) и научение Максима Исповедника: «Посетив чистое сердце, Бог удостаивает посредством Духа начертать в нем Свои письмена, как на некиих Моисеевых скрижалях».

Возвращаясь от своего рассеяния, ум прежде всего находит телесное сердце, а затем входит в сердце духовное, глубокое. Таков общий опыт всех делателей Иисусовой молитвы, подвизавшихся в священном делании обращения ума в сердце. «Чрез чистую умную молитву подвижник научается великим тайнам духа. Сходя умом в сердце свое, сначала вот это – плотяное сердце, он начинает проникать в те глубины его, которые не суть уже плоть. Он находит свое глубокое сердце, духовное, метафизическое, и в нем видит, что бытие всего человечества не есть для него нечто чуждое, постороннее, но неотделимо связано и с его личным бытием» (Старец Силуан). Следовательно, делатель этого безмолвнического подвига может ясно различить духовное сердце от плотского. Он ощущает существование и действие обоих этих сердец. Вначале ум находится в плотском сердце, а затем открывает духовное, так что может одновременно чувствовать движения их обоих.

Преподобный Никодим Святогорец, чьи творения составляют органическую часть православного предания, отмечает, что плотское сердце – это центр естественный, противоестественный и вышеестественный. Это естественный центр, поскольку сердце создается первым из всех членов человеческого тела, согласно тому, что говорит Василий Великий: «При рождении животных сердце, которое естественно образуется прежде всего, получает от природы устройство, приличное будущему животному». Это противоестественный центр, поскольку из него исходят все страсти и хульные помыслы. Конечно, здесь необходимо объяснить, в соответствии со сказанным выше, что после святого крещения благодать Божия находится в центре сердца, диавол же действует снаружи. Апостол Петр сказал Анании: Анания! Для чего ты допустил сатане вложить в сердце твое мысль солгать Духу Святому»? (Деян.5:3). Сатана вошел в сердце Иуды: и во время вечери… диавол уже вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его (Ин.13:2).

Кроме того, известно учение Господа о том, что из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления (Мф.15:19). Вместе с тем сердце – это центр вышеестественный, поскольку в нем действует благодать Христова. Апостол Павел говорит: Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: Авва, Отче! (Гал.4:6). В другом месте он пишет также: Любовь Божия излилась в сердца наши (Рим.5:5). Преподобный Фалассий пишет, что «благое сердце и помышления износит благие, ибо по сокровищу его бывают и помышления у него» (Добр. Т.3.).

Тот факт, что из сердца исходят и благие и дурные помыслы, не означает, что в одном и том же месте одновременно находятся благодать и сатана. «Износит сердце и само из себя помышления добрые и не добрые», но дурные мысли оно рождает не по своей природе, а потому, что помнит о прежнем зле. Большую же часть злых помыслов сердце «зачинает от злодейства демонов. Мы же все их чувствуем исходящими как бы из сердца» (Св. Диадох Фотикийский. Добр. Т.3.). Кроме того, блаженный Диадох подчеркивает, что благодать Божия «сокрывает свое присутствие у крещаемых, ожидая произволения души». Если человек соблюдает заповеди Христовы и непрестанно поминает Его имя, то «огнь святой благодати простирается и на внешние чувства сердца, ощутительно поедая терния человеческой земли».

В этом состоянии веяние Духа Святого угашает стрелы бесовские во внешнем телесном чувстве, огненные же стрелы – еще когда они несутся по воздуху. Следовательно, в сердце совершается величайшая битва. Если Христос победил, а диавол побежден, то наступает внутренний и внешний мир. Поэтому главная задача подвижника заключается в том, чтобы он, «войдя в свое сердце, воздвиг брань против сатаны и возненавидел его» (Св. Макарий Великий). Будучи естественным, противоестественным и вышеестественным центром, сердце является источником плотской и духовной жизни, но может стать и источником духовной смерти.

Характеристики сердца

Из написанного нами ясно, что хотя духовному сердцу и нельзя дать совершенно точного определения, однако можно сказать, что сердце – это то место, которое раскрывается при помощи благодатного подвига и в котором открывается и обитает Сам Бог. Это место ощущает человек, по-настоящему органически находящийся в рамках православного предания. Святые отцы, пережившие эту реальность, указали некоторые отличительные черты такой жизни и начертали ее образы. В дальнейшем мы попытаемся рассмотреть эти характеристики-определения, которые яснее изображают сердце и его роль во всей духовной жизни.

Сердце – это то место, в котором обитает Бог: …вселиться Христу в сердца ваши (Еф.3:17). Потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым (Рим.5:5). «Как угль рождает пламень, так много паче обитающий от святого крещения в сердце нашем Бог, если находит воздух сердца нашего чистым от ветров злобы и охраняемым стражбою ума, возжжет мысленную силу нашу к созерцанию, как пламень восковую свечу» (Преп. Исихий, пресвитер иерусалимский. Добр Т.2.).

Поскольку в сердце обитает Бог, там находятся «все сокровища премудрости и ведения». «Открываются же они сердцу по мере очищения каждого заповедями» (Св. Максим Исповедник Добр. Т.3). В зерцале души «надлежит печатлеться и светописаться одному Иисусу Христу, Который есть премудрость и сила Бога Отца». В сердце надлежит непрестанно искать Царствия Небесного, «и зерно, и бисер, и квас, и все другое». В сердце мы обретем божество. «Сего-то ради и Господь наш Иисус Христос сказал: Царствие Божие внутрь вас есть (Лк.17:21), разумея чрез то пребывающее внутрь сердца божество» (Св. Филофей Синайский Добр. Т.3.).

Пребывая в сердце, Бог учит догматам и Своему закону и записывает их там. Следовательно, сердце – это то место, где запечатлеваются заповеди Божии. Апостол Павел подтверждает: Они показывают, что дело закона у них написано в сердцах (Рим.2:15). В сердце Бог «записывает Свои законы» (Св. Максим Исповедник). Там человек не только познает смысл вещей, «но, прошедши их все, зрит некако и Самого Бога» (Добр. Т.3.). Бог, Который находится и почивает в таком сердце, «удостоивает Духом начертывать на нем Свои письмена». Таким образом, святые, имея в сердце Бога и удостоившись начертания закона Божия, приобретают ум Христов, согласно слову апостола: А мы имеем ум Христов (1Кор.2:16). «Ум Христов, который приемлют святые… приходит не по лишению собственной нашей умной силы и не как существенно и лично переходящий в наш ум… но как своим качеством освящающий силу нашего ума и к одному с собою уносящий его действие». Это значит, что сила нашего ума не теряется, но озаряется действием Христовым.

По словам преподобного Максима, ум Христов имеет тот, «кто о всем помышляет в Его духе и чрез все приводится к мысли о Нем» (Добр. Т.3). Человек мыслит согласно с волей Божией, никогда не теряя памятования о Боге. То же самое происходит и с вожделевательной силой. Человек постоянно желает того, что хочет Бог, и ненасытно алчет Его. Преподобный Петр Дамаскин ссылается на высказывание Василия Великого, что Бог, найдя сердце человека чистым от мирских дел и занятий, «пишет Свои догматы, как на чистой скрижали». Таким образом, можно говорить о «догматическом сознании» человека, находящегося в подобном состоянии. Человек на собственном опыте познает церковные догматы, поскольку Бог живет в его сердце. Нам необходимо подвизаться, чтобы Христос вселился в наше сердце, поскольку тогда Сам Бог «учит нас непоколебимо соблюдать Свои законы» (Авва Филимон).

Сердце – это ад, куда нисходит Христос, освобождая душу человека. Он сошел во ад, чтобы освободить души праведников, и теперь так же сходит в тот ад, который зовется глубиною сердца. Святой Макарий учит, что, слушая о том, как Господь, сойдя во ад, освободил души, не следует думать, что все это было давно и далеко от нас.

Гроб – это сердце. Господь приходит «к душам, взывающим к нему во аде», то есть в глубине сердца, и после прения со смертью, «подняв тяжкий камень, лежащий на душе, отверзает гроб, воскрешая поистине мертвого и избавляя душу от мрачной темницы».

Сердце – это земля, на которой Господь сеет зерно горчичное. По словам преподобного Максима, «зерно горчичное – это Господь, Который сеется в сердце принимающих Его по вере их».

Сердце – это храм и жертвенник, то священное место, где славится и святится Господь. Апостол Петр призывает: Господа Бога святите в сердцах ваших (1Пет.3:15). По словам святого Макария, все видимые предметы суть тени сокровенных. Зримый храм – это образ храма сердечного. Священник, совершающий приношение святых тайн, есть образ «истинного священника, благодати Христовой». В этом подлинном духовном храме, то есть в глубине сердца возрожденного человека, совершается непрестанное богослужение: … назидая самих себя псалмами и славословиями и песнопениями духовными, поя и воспевая в сердцах ваших Господу … (Еф.5:19). Сердце, воздействуемое духом и не имеющее помыслов, есть «истинное священство, еще прежде будущего жития» (Св. Григорий Синайский. Добр. Т.5.). Преподобный Иоанн Синайский учит, что «иное есть прилежно умом блюсти свое сердце, и иное быть епископом сердца посредством ума». В первом случае человек просто блюдет сердце, а во втором является епископом, приносящим словесные жертвы (Леств. 28:51).

Сердце – это еще и святилище, в котором находится огнь Божий (Леств. 26:8). Именно это почувствовали двое учеников по пути в Эммаус, когда к ним обратился Христос, и, вспоминая об этом, сказали: Не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание? (Лк.24:32).

Сердце – это «приемная зала Господня».

Сердце – это сосуд с елеем, то есть божественной благодатью. По словам Макария Египетского, «оные пять бодрствовавших дев, державшие чуждый для их естества елей, то есть благодать Духа, в сосудах сердца, смогли войти в брачный чертог вместе с Женихом». Таким образом, сердце – это сосуд, где мудрый человек сохраняет благодать Святого Духа, чтобы таким образом войти в брачный чертог и радоваться на брачном пиру Жениха.

Сердце – это поле, где скрыто сокровище, и человек, нашедший его, продает все, чтобы купить это поле (Мф.13:44. См. также: Добр. Т.3.).

Сердце – это образ Нового Завета или, вернее, Новый Завет есть образ чистоты сердца, соблюдения и хранения ума (Преп. Исихий, пресвитер иерусалимский. Добр. Т.2.). «Образ внешних, чувственно-телесных подвигов есть Ветхий Завет, а святое Евангелие, которое есть Новый Завет, есть образ внимания или чистоты сердечной».

Сердце – это небо. «Где смирение, память о Боге с трезвением и вниманием и частая против врагов устремляемая молитва – там место Божие, или сердечное небо» (Св. Филофей Синаит. Добр. Т.3.). В сердце дается залог Духа: Бог запечатлел нас и дал залог Духа в сердца наши (2Кор.1:22). Сердце – это скрижали, на которых Бог пишет Свое послание: Вы – наше письмо, написанное в сердцах наших… написанное не чернилами, но Духом Бога живаго, не на скрижалях каменных, по на платяных скрижалях сердца (2Кор.3:2—3).

Сердце – то место, где сияет свет Божий: Бог …озарил наши сердца, дабы просветить нас познанием славы Божией в лице Иисуса Христа (2Кор.4:6). В сердце человек убеждается в своем усыновлении и там ясно слышит глас Божий: А как вы – сыны, то Бог послал в сердца ваши Духа Сына Своего, вопиющего: Авва, Отче! (Гал.4:6). Поскольку Бог почивает в сердце, там Он и обращается к человеку. Там можно явственно и отчетливо слышать глас Божий.

В чистом сердце имеются и глаза, которыми оно созерцает тайны Божий: чтобы Бог Господа нашего Иисуса Христа, Отец славы, дал вам Духа премудрости… и просветил очи сердца вашего, дабы вы познали, в чем состоит надежда призвания Его… (Еф.1:17,18).

В сердце господствует мир Божий: И да владычествует в сердцах ваших мир Божий (Кол.3:15).

Сердце – это гусли, где струнами служат чувства, а гусляр – это мысль, которая с помощью разума непрестанно ударяет по бряцалу – памяти Божией, от чего «сладость некая неизреченная исполняет душу, и ум, чистым бывая, освещается божественными озарениями» (Бл. Каллист Патриарх. Добр. Т.5.).

Сердце – это источник, из которого во время горячей молитвы истекает вода «от животворящего Духа» (Св. Григорий Синаит).

Сердце – это наш внутренний человек (Св. Григорий Палама).

Эти и многие другие образы и характеристики святые апостолы и святые отцы используют для того, чтобы описать сердце и выразить его сущность. Вкратце мы можем сказать, что сердце – это «наш внутренний человек», это то место, которое раскрывается при помощи благодатного подвига и в котором открывается и обитает Сам Бог. Это духовный храм, где совершается непрестанная божественная литургия, приносится непрестанное славословие Богу. Это место, неизвестное для большинства, но знакомое подвижникам, делает человека живым.

Болезнь сердца

По библейско-святоотеческому преданию известно, что сердце человека, если оно прекращает отвечать воле Божией и начинает исполнять желания диавола, заболевает и мертвеет. Речь идет о болезни, окаменении, нечистоте, духовном омертвении сердца. Некоторые признаки такого больного сердца мы и рассмотрим в этом параграфе. Диавол входит в сердце человека и пленяет его. И во время вечери, когда диаволу же вложил в сердце Иуде Симонову Искариоту предать Его… (Ин.13:2). Конечно, этому предшествовало многолетнее пленение ума. «Как невозможно по одному каналу вместе проходить огню и воде, так невозможно греху войти в сердце, если он не постучится прежде в дверь сердца мечтанием лукавого прилога» (Преп. Исихий, пресвитер иерусалимский. Добр Т.2.). Именно воображение (мечтание) приводит сердце к диавольскому прилогу. После падения человека воображение, которое тоньше мысли и грубее ума, сделалось началом зла. Поэтому святые отцы советуют каждому хранить свое воображение в чистоте или, еще лучше, жить таким образом, чтобы воображение не могло действовать, а мечтательная способность была умерщвлена. Только умертвив ее великим покаянием и многим плачем, человек может богословствовать.

Утрата сердца

В творениях святых отцов говорится об утрате сердца. При этом имеется в виду, что в сердце больше не действует благодать Христова, так что оно превращается из вышеестественного центра в противоестественный. Утрата сердца – это утрата спасения. Одна из болезней сердца – это неведение и забвение. Сердце, утратившее благодать Христову, покрыто неким облачком или покрывалом. Это замечено в отношении иудеев и еретиков, для которых Священное Писание, хотя они и читают его, остается совершенно непостижимым, поскольку сердца их покрыты. Доныне, когда они читают Моисея, покрывало лежит на сердце их (2Кор.3:15). Сердцем человек получает уверение от Бога, в сердце Бог открывается, говорит и толкует Свое слово. Если же сердце покрыто, то человек находится в глубокой тьме.

Ожесточение сердца

Невежественное сердце есть ад. «Ад есть неведение, ибо тот и другое мрачны. Пагуба же есть забвение, ибо в обоих их пропадает нечто из бывшего» (Преп. Марк Подвижник. Добр. Т.1.). Болезнью сердца является ожесточение и окаменение. Не принимая благодать Христову, изменяющую все, сердце пребывает в ожесточении. Жестоковыйные! люди с необрезанным сердцем и ушами! – обратился к иудеям первомученик Стефан (Деян.7:51). Именно это ожесточение «собирает» гнев, за который человек будет осужден. Но, по упорству твоему и нераскаянному сердцу, ты сам собираешь гнев на день гнева и откровения праведного суда от Бога (Рим.2:5). Люди подвергнутся осуждению за ожесточение сердца. Сердце жестокое – это железные ворота, ведущие в город (Деян.12:10). Закрытые врата не позволяют человеку войти во град. Но «зло-страждущему и сокрушенному они сами о себе отверзутся, как и Петру» (Добр. Т.1.).

Поэтому наш долг – не создавать таких условий, чтобы сердце ожесточилось и окаменело. Не ожесточите сердец ваших, как во время ропота (Евр.3:8). Ожесточенное сердце зовется и окаменелым. С такими окаменелыми сердцами много раз сталкивался Господь. После чуда умножения пяти хлебов и бури сердце их было окаменено (Мк.6:52). В другом случае Господь сказал: Еще ли окаменено у вас сердце? (Мк.8:17). Глядя же на людей, обращавших внимание на то, исцелял ли Он в субботу, Господь, воззрев на них с гневом, скорбя об ожесточении сердец их (Мк.3:5), исцелил имевшего сухую руку.

Нечистота сердца

Болезнь сердца – это и нечистота. Естественно, что сердце, утратившее благодать Божию и подверженное воздействию лукавых бесов, является нечистым. По словам Никиты Стифата, нечистота души – это не только когда человек имеет нечистые помышления, но и когда он превозносится своими подвигами, бахвалится добродетелями и много думает о своей мудрости и ведении Бога, то есть, гордясь ими, осуждает братии как беспечных и нерадивых. «Это видно из притчи о мытаре и фарисее» (Св. Никита Стифат. Добр. Т.5.). Всякая похоть, возникающая в сердце, пусть даже она и не получает внешнего проявления, есть нечистота и блуд. Господь подтверждает, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем (Мф.5:28). Но и всякая иная похоть, если даже она не является плотской в строгом смысле этого слова, однако противоречит воле Божией, есть осквернение сердца, то есть болезнь. Сердце тогда заболевает.

Кроме того, больным является несмысленное сердце. У идолопоклонников, служащих твари, а не Творцу, омрачилось несмысленное их сердце (Рим.1:21). Болезнь сердца – это и неимение правоты. Это значит, что сердце, творящее волю лукавого, неправо, поскольку правота сердца достижима лишь в его естественном состоянии, то есть, когда оно служит обиталищем Бога. Апостол Петр сказал в обвинение Симону Волхву, желавшему приобрести благодать Божию за деньги: Сердце твое неправо пред Богом (Деян.8:21).

Грубость – это тоже немощь сердца. Страсти, находящиеся в сердце, делают его грубым, так что эта грубость находит и внешнее проявление. Вот почему в православном предании постоянно говорится не только о внешнем, но и о внутреннем благородстве. Сердце должно быть простым, тонким. Человек с простым сердцем обладает внутренним благородством. Следовательно, существует внешнее благородство, которое не связано с благородством сердца или даже находится в явном противоречии с грубостью сердца. Есть и иное внешнее благородство, проистекающее из внутренней мягкости и отвечающее ей. Архимандрит Софроний пишет о старце Силуане: «При общении с ним в самых разнообразных условиях человек даже самой тонкой интуиции не мог бы заметить в нем грубых движений сердца: отталкивания, неуважения, невнимания, позы и подобного. Это был воистину благородный муж, как может быть благородным только христианин» (Старец Силуан). Ведь очевидно, что притворство, лицемерие, ирония, отталкивание свидетельствуют о болезни сердца, которому присущи грубые движения.

Сластолюбивое сердце

Внутреннее сластолюбие – это опять-таки болезнь сердца, проявляющаяся в том, что сердечное наслаждение не обращается к любви Божией и не радуется ей, но получает удовлетворение от плотских предметов, не угодных Богу. Сластолюбивое сердце служит темницею для души, особенно в час ее исхода. Согласно преподобному Марку Подвижнику, «сластолюбивое сердце во время исхода бывает темницею и узами для души» (Добр. Т.1.). Пока существует тело, страсти души получают удовлетворение. Однако, когда душа освободится от тела, они уже не могут быть удовлетворены, поскольку материальные предметы для нее больше не существуют.

Поэтому страсти, главным образом сластолюбие души, не находя удовлетворения, будут утеснять ее. Это и есть те мытарства, о которых говорится в святоотеческих трудах. Поэтому сластолюбивое сердце становится темницей и цепью для души в час ее исхода. Больная и мертвая душа передает свою болезнь и помрачение всему психосоматическому существу человека. Все, что бы ни думал и ни желал человек, является мертвым. Поэтому авва Дорофей говорит, что, пока мы остаемся страстными, нам вовсе не следует доверять сердцу. Ведь «кривое правило и прямое кривит» (Авва Дорофей). Преподобный Марк Подвижник также советует: «Прежде истребления злых, не слушай сердца своего» (Добр. Т.1.С.). Больное сердце нуждается в лечении. Если же оно не исцелено, то заболевает весь человеческий организм.

Исцеление сердца

Высшая цель человека – приобрести ведение Бога, поскольку в этом заключается его спасение. Конечно, когда мы говорим о ведении Бога, то подразумеваем не умозрительное знание, но «общение в бытии», то есть ведение Бога есть общение человека с Богом. Где такое общение достигается, там человек обретает спасение. Однако общение это совершается в глубине сердца. Там Бог встречается с человеком, там Он передает ему Свое ведение, там человек обретает ощущение Его бытия. Для достижения этого общения и видения Бога необходимо очищение сердца. Это подтвердил Господь: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф.5:8). Больному и омертвевшему сердцу необходимо исцелиться и очиститься, чтобы оно могло принести человеку ведение Бога. Чистое сердце есть орган познания, орган православной гносеологии.

Далее речь пойдет о том, как исцеляется сердце. В качестве первого целебного лекарства следует назвать покаяние. Сердце должно покаяться и вернуться к своему естественному состоянию. Если греховная жизнь привела его к противоестественному состоянию, то жизнь в покаянии вернет его к состоянию правильному, даст ему жизнь. Преподобный Иоанн Лествичник, рассуждая о покаянии, дает точные определения: «Покаяние есть возобновление крещения. Покаяние есть завет с Богом об исправлении жизни. Покаяние есть купля смирения. Покаяние есть всегдашнее отвержение телесного утешения. Покаяние есть помысел самоосуждения и попечение о себе, свободное от внешних попечений… Покаяние есть примирение с Господом… Покаяние есть очищение совести» (Леств.5:1). В другом месте тот же святой указывает, что осквернившим себя после крещения необходимо «очистить руки свои неослабным огнем сердечным и елеем милости Божией» (Леств.7:64). Божие благоутробие и огнь сердца исцеляют человека от его болезни.

Чем глубже покаяние, тем более возрастает сокрушение. Сердце, проходя через покаяние, сокрушается в буквальном смысле слова. Царь и пророк Давид говорит: Жертва Богу дух сокрушен, сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс.50:19). В сокрушенном сердце почивает Бог. «…Приступающие просить Небесного Царя об оставлении греховного долга должны иметь неисповедимое сокрушение» (Леств.28:24). По словам преподобного Никиты Стифата, «не лицами, не внешним видом и не словами характеризуется истина, и не в них почивает Бог, но в сердцах сокрушенных, в духах смиренных и в душах, просвещенных боговедением» (Добр. Т.5.).

Говоря о сокрушении сердца, необходимо объяснить, каким образом сокрушается сердце и что представляет собою само это сокрушение. Преподобный Марк Подвижник, начиная со слов о том, что «без сокрушения сердца невозможно совершенно избавиться от зла», определяет, что именно может сокрушить его: «сердце же сокрушается от тройственного воздержания, именно от сна, пищи и телесного покоя» (Добр. Т.1.). Старание человека воздерживаться от всех этих вещей помогает ему приобрести сокрушение сердца. Телесный покой способствует сладострастию, которое принимает лукавые помыслы. Точно так же сердце делают сокрушенным «уединение разумное и молчание от всех» (Св. Григорий Синаит. Добр. Т.5.).

Преподобный Марк Подвижник, возвращаясь к этому предмету, подчеркивает, что «бдение, молитва и терпение находящих (неприятностей, бед, скорбей) суть стертие (сокрушение), не одни раны наносящее, но полезное для сердца» (Добр. Т.1.). Телесное утомление и лишение необходимых вещей создают сердечную боль, полезную и спасительную для человека. Филофей Синайский, подчеркивая, что надлежит отлагать всякое попечение, чтобы смирить возношение сердца, обращает внимание на те способы, которыми этого можно достигнуть. Сердце сокрушается и смиряется воспоминанием жизни Адама до падения и памятью о всех грехах от юности (разумеется, кроме плотских грехов, поскольку «воспоминание о них опасно»). Эта память о грехах «и слезы рождает, и ко всесердечному благодарению Бога подвигает нас, как и всегдашняя действенная (до чувства доводимая) память о смерти, которая притом рождает и плач радостный со сладостию и трезвение ума».

Сверх того, истинно смиряют душу воспоминание о страстях Господа Иисуса и великие Божий благодеяния, оказанные нам (Добр. Т.2.). Плотской, то есть находящийся далеко от Бога, человек отличается жестокостью и грубостью сердца. Когда же он очистится от страстей и придет в сокрушение, то становится чувствительным и смягчается.

Святые отцы описывают и вредоносное сокрушение. Согласно преподобному Марку Подвижнику, «есть стертие (сокрушение) сердца правильное и полезное – к умилению его, и есть другое, беспорядочное и вредное, – только к поражению» (Добр. Т.1.С.). Полезное сокрушение совершается в духе умиления и в молитвенной атмосфере, то есть сердце сокрушенное непрестанно молится Богу. Оно не отчаивается, но уповает на великую любовь и человеколюбие Божие. Следовательно, признак такого сокрушения – надежда. Преподобный Симеон Новый Богослов, как опытный духовный врач, знает, что «безмерное и безвременное сокрушение сердца… омрачает и возмущает ум. Оно изгоняет из души чистую молитву и умиление, а всаждает в нее болезненное томление сердечное. Отсюда жесткость и нечувствие безмерное, а чрез это демоны обыкновенно отчаяние наводят на взявшихся жить духовно» (Добр. Т.5.).

Итак, сокрушение, не связанное с умилением и молитвою, лишь еще сильнее помрачает человека и создает обстановку, подходящую для того, чтобы диавол вверг его в отчаяние и безнадежность. Подлинное же смирение, не приносящее сердцу вреда, отличается, напоминаем, присутствием молитвы, сокрушения и упования на Бога. Сокрушение сердца совершается в молитве и приводит ко множеству результатов. Анонимный исихаст так описывает преимущества этого спасительного делания: «Сокруши, о монах, сердце свое молитвою, чтобы сила сатанинская была совершенно сокрушена в сердце твоем…

Как человек боится взять рукою раскаленное и искрящееся железо, так и диавол боится сокрушения сердца. Ибо сокрушение сердца наголову сокрушает лукавство его. Если на пребывающее в покое и несокрушенное сердце нападет диавольское мечтание, то образ сего мечтания тотчас же бывает принят сердцем и глубоко напечатлевается в нем, но в сокрушенном сердце нет места никакому мечтанию. От сердечного сокрушения бежит всякое сатанинское лукавство, им сожигается всякое бесовское действо… Сокруши сердце свое молитвою, чтобы сокрушен был грех в сердце твоем… Диавол увидел сердце, уязвленное молитвенным сокрушением. Тотчас вспомнил он раны Христовы, понесенные за человека, и потому затрясся и убоялся.

Плач по Боге

Таким образом, плач по Боге и происходящие от него слезы заповеданы нам Христом. Слезы – это образ жизни. Если образом жизни можно назвать покаяние и плач, то это относится и к слезам, которые струятся из кающегося и сокрушенного сердца. Говоря о слезах, необходимо заметить, что существуют внутренние слезы сердца и внешние, телесные слезы. Сердце часто плачет, умываясь реками слез. Подвижник духовной жизни, проникнутый духом православного предания, многократно «вынуждает» сердце плакать. В большинстве случаев эти сердечные слезы обнаруживают себя внешне. Иногда они бывают и тайными. Давайте же рассмотрим ценность слез.

Святые призывают христианина плакать, поскольку при этом сердце очищается и приобретает духовную чувствительность, избавляясь от ожесточения и окаменения. Преподобный Исаак призывает: «Омочи ланиты твои слезами очей твоих…» (Исаак Сирин). Более того, тот же святой призывает просить Марфу и Марию научить нас «плачевным гласам» (там же). Преподобный Нил Подвижник учит молиться, прежде всего, о приобретении слез: «Прежде всего молись о получении слез» (Добр. Т.2.). Точно также слезы необходимы для того, чтобы могло исполниться любое наше прошение (Преп. Нил Подиижник. Добр. Т.2.).

Ценность слез велика. Характерны слова отцов, не понаслышке знакомых с этой реальностью. Слезы – это крещение. «Источник слез после крещения больше крещения, хотя сии слова и кажутся несколько дерзкими» (Леств.7:6). Слезы – это признак возрожденного человека. По словам аввы Пимена, «плач – это путь, переданный нам Писанием и отцами, говорящими: „Плачьте. Нет иного пути, кроме этого“». Это, как мы сказали чуть выше, образ жизни. Нам невозможно познать себя без слез, ибо если мы осознаем свою греховность (а это является свидетельством пребывания внутри нас божественной благодати), если приобретем дар самопознания и самоосуждения, то сразу же начинаем плакать. Ведь «никто не должен оставить своего мертвеца и идти плакать о чужом». Слезы у человека свидетельствуют о том, что Христос коснулся очей его и он прозрел умственно (Преп. Марк Подвижник. Добр. Т.1.). Слезы отверзают очи души. Они необходимы еще и потому, что, согласно учению аввы Арсения, человек в любом случае когда-нибудь будет плакать. Кто плачет здесь по собственной воле, не будет плакать в другой жизни. Напротив, тот, кто не плачет здесь, «вечно будет плакать там».

Преподобный Симеон Новый Богослов, которого, как и некоторых других, можно назвать богословом слез, говорит, что слезы есть знак жизни. Младенцы, появляясь на свет из чрева матери, плачут, и это является признаком жизни. То же самое относится и к духовному рождению. Слезы есть признак возрожденного человека. Если младенец не заплачет, то становится ясным, что он мертв. Следовательно, по словам Симеона Нового Богослова, «плач вместе со слезами суть от рождения спутники человеческой природы». Преподобный отметил это, поскольку в его время многие утверждали, что по природе люди разнятся между собой и, следовательно, не все могут плакать. Однако это не так.

В заключение святой говорит, что, как еда и питье необходимы для тела, столь же необходимы и слезы для души. Тот, кто не плачет ежедневно и ежечасно, «голодом растлевает и губит душу». Когда же человек приобретет благое произволение, усердие, терпение, смирение и любовь к Богу, тогда «душа, ныне подобная камню, сделается источником слез». И, конечно, преподобный приводит найденные им в Священном Писании указания на то, что некоторые люди, крестившиеся во взрослом возрасте и умиленные нашествием Все-святого Духа, плакали «не мучительными и болезненными слезами, но, благодаря действию и дару Святого Духа, сладчайшими паче меда, и так безболезненно и тихо истощивши их через очи». Из всего этого ясно, что, с одной стороны, слезы необходимы для нашей духовной жизни и, с другой – что они сами суть образ жизни и пища души. Ясно и то, что существует много видов слез. На это последнее обстоятельство мне и хотелось бы обратить внимание читателя.

Никита Стифат, ученик Симеона Нового Богослова, учит, что иные слезы проливаются от покаяния, и иные – от божественного умиления. Первые походят на реку, которая потопляет и разрушает все твердыни греха, вторые же бывают как дождь для нив и роса для злаков, «питая клас ведения и делая его многозеренным и многоприплодным» (там же). Тот же автор подчеркивает, что излияние слез иногда доставляет сердечному чувству горесть и болезнование, а иногда – радость и веселие. Слезы покаяния приносят горечь и боль, слезы же чистого сердца, достигшего свободы от страстей, суть слезы наслаждения и несказанной сладости (Добр. Т.5.). Почти такая же разница существует между слезами, происходящими от божественного страха и от божественной любви, (Свв. Каллист и Игнатий Ксанфопулы. Добр. Т.5.).

Слезы приносят много плодов. Они очищают сердце человека от скверны греха и в дальнейшем просвещают его. Отцы учат, что диавол, войдя в человеческую душу, напечатлевает там образы, после чего удаляется, оставив в сердце образ греха. Этот образ уничтожается слезами, которые омывают сердечное место и изгоняют облако, сокрывшее сердце человека. Следовательно, с помощью слез достигается очищение от грехов. Авва Пимен учит, что «желающий избавиться от грехов, избавляется от них рыданием. В другом месте тот же святой призывает: «Будем плакать пред лицем благости Божией со всякой болезнью, пока не пошлет Он нам милость Свою». Поэтому там, где присутствует плач, нет и следа злословия или осуждения. Действительно, засвидетельствовано всем опытом Церкви, что как вода смывает буквы, так и слеза может смыть грехи (Леств.26:229). Благодаря слезам приходит Всесвятой Дух, который почивает в сердце, очищая нас и омывая от скверны порока (Исаак Сирин).

Слезы не только очищают, но и просвещают душу. В самом деле, благодать Божия, приходящая через покаяние, озаряет и освящает сердце человека. Бездна плача, то есть великий плач, ожидает утешения. Слезами достигается чистота сердца, чистое же сердце получает просвещение «Просвещение же есть неизреченное действие, неведомым образом разумеваемое и невидимо зримое». С плачем приходит утешение, согласно Христовой заповеди-блаженству. Это утешение «есть прохлаждение болезнующей души… Заступление есть обновление души, погруженной в печаль, которое чудным образом превращает болезненные слезы в радостные» (Леств.7:57). Никита Стифат также учит, что никто не может в меру своих сил достичь уподобления Богу, «если он наперед теплыми слезами не смоет приразившейся к нему тины греховной и не прилепится к исполнению святых заповедей Христовых». Таким образом он отвергает безобразие (Добр. Т.5.) и приобретает способность вкусить славы Божией.

Конечно, святые отцы обращают внимание и на слезы прелести. В некоторых случаях слезы могут производиться и диаволом. Если человек плачет и после превозносится, то он находится в прелести. Поэтому отцы заповедуют не гордиться, если наша молитва сочетается со слезами. «Не возносись, проливая слезы в молитве твоей» (Преп. Марк Подвижник. Добр. Т.1.). Никому не следует превозноситься, считая себя стоящим гораздо выше, чем другие. Слезы нужны для того, чтобы ими смывалась скверна страстей. Если же мы забудем об этой цели и возгордимся, то можем впасть в помешательство: «Многие, проливая слезы о грехах, забывали цель слез и, вознеистовствовав, совратились (с правого пути, или с ума сошли)» (Преп. Нил Подвижник. Добр. Т.2).

Существует много видов слез. Это слезы сочувствия, слезы эгоистические, сатанинские, Божии и т. д. Однако нам следует подвизаться ради того, чтобы преобразить даже и сочувственные слезы. Отцы Церкви заповедали нам плач. Если даже в плаче содержится элемент эгоизма, то он может быть преображен и может внести свой вклад в дело спасения с помощью самоосуждения, если мы обратим свое внимание на себя, на свои грехи, если прекратим беседы с другими и начнем беседовать с Богом, видя свое собственное ничтожество. Убежден, что ужасное состояние, в котором пребывают многие люди, связано с тем, что мы утратили плач. Мы не плачем. Вот почему, когда мы испытываем бремя различных трудностей, когда нервы наши на пределе, а все наше внутреннее состояние выглядит жалким, нам следует стараться плакать с помыслами самоосуждения. Если сделать такую попытку, то и Бог пошлет нам Свою благодать, так что слезы сделаются для нас образом жизни и сердце будет очищаться от страстей огнем, который рождается в сердце.

Покаяние становится ощутимым, когда Святой Дух возжигает огнь в сердце человека. Об этом огне, который загорается в сердце, Господь сказал: Покаяние, плач, сокрушение теснейшим образом связаны с Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он у же возгорелся! (Лк.12:49). Как мы увидим в дальнейшем, сердце воспламеняется, в том числе и из-за наличия страстей, когда Христос приближается к нему. Это тот жар, который ощутили ученики, направляясь в Эммаус: не горело ли в нас сердце наше, когда Он говорил нам на дороге и когда изъяснял нам Писание? (Лк.24:82). Когда этот огонь уничтожит сердечные страсти, то переживается как свет. Апостол Павел, обладавший этим опытом, писал, что Господь осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения (1Кор.4:5). Тот же опыт апостол Петр выражает в таких словах: …доколе не начнет рассветать день и не взойдет утренняя звезда в сердцах ваших (2Пет.1:19). Вначале сердце переживает благодать Божию как огонь, попаляющий грех и страсти, а затем, когда страсти будут сожжены, воспринимает ее как свет, просвещающий всего внутреннего человека.

Учение о том, что благодать Божия сперва воспринимается как огонь, а впоследствии как свет, рассматривается у Иоанна Синайского, автора Лествицы. Преподобный говорит, что пренебесный огонь, входя в сердце, одних опаляет по недостатку очищения, а других просвещает «по мере совершенства». Ведь «один и тот же огнь называется и огнем поядающим, и светом просвещающим. Посему одни отходят от молитвы как исходящие из разжженной печи, ощущая облегчение от некоторой скверны и вещества, а другие – как просвещенные светом и облеченные в сугубую одежду смирения и радования» (Леств.28:51). Огонь, ощущаемый сердцем человека, часто чувствует и тело. Тогда человеку кажется, что он находится в аду и горит в адском пламени. Это важное и спасительное ощущение, поскольку такое покаяние исцеляет душу. И чем чувствительнее этот огонь покаяния, тем больше создается условий для созерцания нетварного Света. Бог естьогнь поядающий, согласно апостолу Павлу: …потому что Бог наш есть огнь поядающий (Евр.12:29).

Преподобный Иоанн Лествичник говорит, что всякий труд наш есть пред нами, дондеже внидет во святилище наше огнь оный Божий (Пс.78:16). Бог же наш есть огнь поядаяй (Евр.12:29) всякое разжжение и движение похоти, всякий злой навык, ожесточение и омрачение, внутреннее и внешнее, видимое и помышляемое» (Леств.26:8). Покаяние – это дело и время благодати, но и нам следует помогать приходу истинного покаяния, то есть огня Божия, в наше сердце. Вообще вся подвижническая жизнь – это синергия божественной и человеческой воли. Отцы учат, что мы очищаемся от страстей «или произвольными трудами, или невольными скорбями». Произвольные труды – это плач по Боге, то есть покаяние, ощущение покаянного огня.

Невольные скорби – это различные испытания, бывающие в нашей жизни. «Когда то, что от воли, предупредит сделать требуемое, тогда не встречается нужды в том, что не от воли» (Св. Никита Стифат. Добр. Т.5.). Поэтому нам надлежит подвизаться, чтобы взрастить в своей душе покаяние, огнь Божий, и тем самым избавиться от невольных скорбей. Этот огнь покаяния и происходящую от него теплоту должно всегда сохранять в сердце. Диавол страшится монаха, проводящего жизнь в плаче, и не решается приблизиться к нему. Поэтому верный и мудрый инок есть тот, кто «горячность свою сохранил неугасимою и даже до конца жизни своей не переставал всякий день прилагать огонь к огню, горячность к горячности, усердие к усердию и желание к желанию» (Леств.1:27).

Чистая молитва рождается в сердце, в котором есть этот огонь. Поэтому одно из прошений нашей молитвы – о пришествии огня, который, с одной стороны, попалил бы наши грехи и страсти, а с другой – дал бы нам чистую молитву. «Огнь, пришедши в сердце, воскрешает молитву», и результатом этого бывает сошествие огня в горницу души (Леств.28:45). Поэтому ясен призыв не оставлять молитвы, пока не отошли от нас огнь благодати и вода слез (Леств.28:49). Именно этот благословенный огонь, который возжигается в сердце с пришествием благодати, в сочетании с покаянием и слезами приносит нам духовное возрождение. С помощью этого огня преображается все наше внутреннее состояние, изменяются даже проявления телесной активности.

Феофан Затворник пишет: «Когда сердце ваше затеплится теплотою Божиею, с того времени начнется собственно внутренняя ваша переделка. Огонек тот все в вас пережжет и переплавит, иначе сказать – все одухотворять начнет, пока совсем одухотворит. Пока не придет тот огонек, одухотворения не будет, как ни напрягайтесь на духовное. Стало быть, теперь все дело – достать огонька. И извольте на сие направить весь труд. Но сие ведайте, что огонек не покажется, пока страсти в силе, хоть им и не поблажают. Страсти – то же, что сырость в дровах. Сырые дрова не горят. Надо со стороны принести сухих дровичек и зажечь. Они, горя, начнут просушивать сырость и по мере просушивания зажигать сырые дрова.

Так понемногу огонь, гоня сырость и распространяясь, обымет пламенем и все дрова положенные. Дрова наши суть все силы души нашей и все отправления тела. Все они, пока не внимает человек себе, пропитаны сыростью – страстями и, пока страсти не изгнаны, упорно противятся огню духовному. Они проходят и в душу, и в тело, забирают и самый дух – сознание и свободу – в свою власть и, таким образом, господствуют над всем человеком. Как они в стачке с бесами, то чрез них и бесы господствуют над человеком, мечтающим, однако ж, что он сам себе господин. Вырывается из сих уз прежде всего дух. Благодать Божия исторгает. Дух, преисполняясь под действием благодати страхом Божиим, разрывает всякую связь со страстями и, раскаявшись в прошедшем, полагает твердое намерение угождать прочее единому Богу и для Него единого жить, ходя в заповедях Его» (Умное делание). Греческий перевод этой цитаты в общем соответствует подлиннику, однако в последнем абзаце вместо слова «дух» употребляется слово «душа».

Тот же подвижник пишет об этом благословенном огне: «Воспринимается, по словам Варсануфия, огнь, который воврещи на землю пришел Господь, и в этом огне начинают перегорать все силы естества человеческого. Если долгим трением возбудите вы огнь и вложите его в дрова, – дрова загорятся и, горя, будут издавать треск и дым, пока перегорят. Перегоревшие же являются проникнутыми огнем, издавая приятный свет, без дыма и треска. Точь-в-точь подобное же происходит и внутри. Огнь воспринят, начинается перегорание. Сколько при этом дыма и треска – знают испытавшие. Но когда все перегорит – дым и треск прекращаются и внутри качествует только свет. Состояние это есть состояние чистоты, до него долгий путь. Но Господь многомилостив и всесилен… Очевидно, что тому, кто воспринял огнь ощутительного общения с Господом, предлежит не покой, а труд многий, но труд сладкий и плодный, доселе же, он был и горек, и малоплоден, если не совсем бесплоден» (Умное делание).

По мере того, как благодатный огонь сжигает страсти, он все больше воспринимается как Свет, просвещающий сердце. Исихий Пресвитер учит, что «как невозможно, чтобы у того, кто взирает на солнце, не блистали сильно зрачки, так невозможно не светиться и тому, кто всегда проникает в воздух сердца» (Добр. Т.2.). Естественно, что сердце, не принимающее виды, образы и мечтания лукавых духов, «рождает из себя помыслы световидные». Уголь рождает пламя. «Так много паче обитающий от святого крещения в сердце нашем Бог, если находит воздух сердца нашего чистым от ветров злобы и охраняемым стражбою ума, возжжет мысленную силу нашу к созерцанию» (Преп. Исихий, пресвитер иерусалимский. Добр. Т.2.). «Сердце, совершенно отчуждившись от мечтаний, станет рождать помышления божественные и таинственные, играющие внутри его» (Добр. Т.2.). Сердце становится орудием Всесвятого Духа и приобретает ведение Бога. Все мысли и действия человека, чье сердце избавилось от страстей и мечтаний, являются богословскими. Весь человек являет собою богословие. Богословием исполнены его речь и молчание, деятельность и покой. В чистом сердце, этом «месте Божием», или «сердечном небе» (Св. Филофей Синаит. Добр. Т.3.), сияет Солнце правды.

Мы уже говорили об огне, входящем в сердце, в «святилище Божие». Присутствие огня создает теплоту в сердце и теле. Ведь огонь вообще обладает способностью греть. Блаженный Диадох Фотикийский выражает сущность этой теплоты, возникающей в сердце. «Когда душа, – говорит он, – придет в познание себя самой, тогда она и из себя самой износит некую боголюбивую теплоту. Такая теплота легко ослабевает. Однако теплота, происходящая от Святого Духа, является мирной и не престает». Она «вовне сердца не порывается, но сама собою всего человека обвеселяет любовию некою безмерною и радостию». Первая теплота является естественной, вторая же – духовной (Св. Диадох Фотикийский. Добр. Т.3.). Именно теплота, если она бьет ключом, собирает ум человека, благодаря чему совершается чистая молитва. Подвижнику этого умного делания следует знать, что духовная теплота есть приходящая «не с десной и не с шуей стороны или свыше, но в сердце источающаяся, как источник воды от животворящего Духа. Сию единую в сердце своем возжелай обрести и стяжать, блюдя свой ум немечтательным и обнаженным от разумений и помыслов» (Св. Григорий Синаит. Добр. Т.5.).

Проявление этой теплоты в нашем сердце имеет важное значение, поскольку благодаря этому там будут собраны силы нашей души и начнет совершаться непрестанная молитва. Феофан Затворник учит: «Огонек сей есть дело благодати Божией, но не особенной, а общей всем. Он является вследствие известной меры чистоты во всем нравственном строе человека ищущего. Когда затеплится сей огонек или образуется постоянная в сердце теплота, тогда бурление помыслов останавливается. Бывает с душою то же, что с кровоточивою: …ста ток крове ея (Лк.8:44). В этом состоянии молитва больше или меньше подходит к непрестанной. Посредницею ей служит молитва Иисусова. И это есть предел, до которого может доходить молитва, самим человеком творимая. Думаю, что все сие вам очень понятно.

Далее в сем состоянии дается молитва находящая, а не самим человеком творимая. Находит дух молитвы и увлекает внутрь сердца – все одно, как бы кто взял другого за руку и силою увлек его из одной комнаты в другую. Душа тут связана стороннею силою и держится охотно внутри, пока над нею есть нашедший дух. Знаю две степени сего нахождения. В первой – душа все видит, сознает себя и свое внешнее положение, и рассуждать может, и править собою, может даже разорить сие состояние свое, если захочет. И это вам должно быть понятно. У святых отцов, и особенно у преподобного Исаака Сирина, указывается и другая степень даемой или находящей молитвы. Выше показанной стоит у него молитва, которую он назвал экстазом, или восхищением» (Умное делание).

Теплота

Согласно приведенным выше словам блаженного Диадоха, существует некая естественная теплота. Итак, есть два вида теплоты: естественная и вышеестественная. Об этом, как и о плодах, приносимых вышеестественной теплотой, опять-таки пишет Феофан Затворник: «Теплота настоящая – дар Божий, но есть и натуральная теплота, плод собственных усилий и свободных настроений. Они отстоят друг от друга, как небо от земли. Какая у вас – это не видно. После откроется. «Мысли утомили, не дают установиться вниманием перед Богом». Это знак, что ваша теплота не Божия, а своя. Первый плод Божией теплоты есть собрание мыслей воедино и устремление их к Богу неотходное. Тут бывает то же, что с кровоточивою. У той «ста ток крове…», а тут останавливается ток помыслов. Что же нужно? Держа свою натуральную теплоту, ни во что ее вменять, а только приготовлением некиим к Божией теплоте почитать, затем болезновать о скудости Божия действия в сердце и в болезни молить Господа непрестанно: «Милостив буди! Не отврати лица Твоего!… Просвети лице Твое!…» К этому усугубить лишения телесные… в пище, сне, труде и подобное. Все же дело предать в руки Божии» (Умное делание).

С другой стороны, надо заметить, что здесь, как и во многих других случаях, диавол способен доставить сердцу некую теплоту, чтобы отвлечь внимание человека от Бога. Когда возникшая теплота отвлекает внимание от Бога, а молитва утрачивает чистоту, так что человек может возгордиться, это является признаком сатанинского происхождения теплоты. Мудрый и добрый подвижник не восхищается собою, не позволяет уму утратить чувство греховности, опыт покаяния и неутолимое памятование о Боге посреди глубокого смирения. В любом случае теплота молитвы передается и телу. Григорий Палама, возражая на утверждение Варлаама, что будто бы тело не принимает участия в молитве и что надлежит умертвить страстную часть души, говорит, что отеческое и православное учение не таково. Залог будущих благ получает не только душа, но и тело (Свт. Григорий Палама. Триады…).

Возрождение души влечет за собою и возрождение тела. Плач не ограничивается только душой, но «переходит от нее на тело и телесное чувство» (там же). Благодать Божия, находящаяся в душе, переходит и на тело. В качестве доводов святитель приводит взятый из Писания пример с Моисеем, чье лицо просияло, и Стефана, чье лицо казалось лицом ангела. То же самое относится и к теплоте: теплота души переходит и на тело. «Так в напряженной молитве, когда разгорается нечувственный огонь, зажигается умопостигаемая лампада и томление ума вспыхивает воздушным пламенем духовного виденья, тело тоже странно легчает и разогревается до того, что… при взгляде на него кажется, словно вышедшим из жара чувственной печи» (там же). Видящие такого человека чувствуют это. Даже пот Христа «уже говорит о том, что от упорного моления к Богу в теле возникает ощутимый жар», взыгрании сердца. Это признак здравия сердца. Святитель Григорий Палама, приводя в пример Василия Великого и Афанасия Великого, говорит, что взыграние сердца, когда оно «играет, как бы прыгая от восторга любви к добру», является признаком благодати (Свт. Григорий Палама. Триады…).

В другом месте святитель говорит, что «когда душа играет и как бы подпрыгивает от неудержимой любви к единому Желанному, вместе с ней приходит в движение и сердце, духовными взыграниями показывая причастие благодати и словно устремляясь отсюда к встрече Господа, по обетованию, с телом на облаках». Таким образом, сердце играет, устремляясь к встрече Господа, когда Он явится на облаках. Еще сейчас оно приуготовляется к встрече Небесного Царя. Такая теплота столь необходима для духовной жизни, что преподобный Иоанн Лествичник советует в случае утраты этой блаженной и вожделенной теплоты прилежно исследовать, по какой причине мы ее лишились, и на эту причину обратить «весь труд свой и все прилежание» (Леств.1:12,5). Присутствие в сердце благодати обнаруживается и воочищается и приготовляется к лицезрению Бога. Таким путем можно исцелить сердце, очищая его от скверны греха. Страсти преображаются. Они служат уже не диаволу и делам греха, но Господу. Таким образом, сердце человека.

Сердечная чистота

Далее мы рассмотрим это очищение сердца и его последствия для человека. Господь сказал: Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят (Мф.5:8). Иаков, брат Господень, призывает: Исправъте сердца, двоедушные (Иак.4:8). А апостол Петр заповедует: Постоянно любите друг друга от чистого сердца (1Пет.1:22). Чистое сердце видит Бога «и сущие в Нем сокровища» (Св. Максим Исповедник. Добр. Т.3.). Оно видит Бога, Который является «крайним пределом благ». Внешний, телесный подвиг служит образом Ветхого Завета, в то время как чистота сердца – это образ Евангелия Нового Завета. Пост, воздержание, жесткое ложе, стояние, бдение и прочие телесные подвиги хороши потому, что они успокаивают страстную часть тела, препятствуя греховным движениям. Это обучение нашего внешнего человека и охранение его от страстных дел. В то же время они защищают и от мысленных грехов. Однако «чистота сердечная, то есть блю-дение и охранение ума, коего образом служит Новый Завет… все страсти и всякое зло отсекает от сердца, и искореняет из него, и вместо того вводит в него радость, благонадежие, сокрушение, плач, слезы, познание себя самих и грехов своих, памятование смерти, истинное смирение, безмерную любовь к Богу и людям и божественное рачение сердечное» (Преп. Исихий, пресвитер иерусалимский. Добр. Т.2.).

Святые отцы, не пренебрегая внешними телесными подвигами, которые, несомненно, полезны для обучения, уделяют большее внимание внутренней чистоте, чистоте сердца. Внешние подвиги приготовляют почву для возрастания подвижничества внутреннего. Если же человек пребывает во внешних подвигах и не переходит ко внутренним, он переживает этап Ветхого Завета. Старание очистить сердце состоит в изгнании из сердечного воздуха облаков лукавства, чтобы мы могли увидеть Солнце правды, Христа, «и сколько-нибудь просветиться в уме словами величествия Его» (Св. Филофей Синаит. Добр Т.3.).