Читать книгу Кокон - - Страница 2

«В кадре автобусная остановка. Обычная автобусная остановка с пустой деревянной скамейкой. Над ней кривоватый навес-козырек и стеклянный задник, облепленный старыми рекламными объявлениями с нечитаемым текстом. Вокруг абсолютная тишина. Через несколько секунд начинает играть тихая музыка – микс фанка и гитарного рока. Что-то вроде «перцев», только без слов. Музыка становится немного громче, в кадре появляется одинокий молодой человек, по виду типичный студент, с простой провинциальной внешностью и легкой уродинкой, например в виде крупной бородавки над правой бровью. Садится на скамейку. Ему явно скучно, он смотрит прямо перед собой, слегка покачивая головой в такт музыке, звучащей в его наушниках. Темнеет, зажигаются фонари.

К остановке подъезжает самокат. Обычный сиреневый шеринговый самокат. Только без пользователя. Тормозит перед молодым человеком и призывно моргает передним фонарем. Парень игнорирует эти заигрывания и продолжает смотреть прямо перед собой. Самокат сигналит несколько раз и дергается на полколеса вперед, как бы призывая парня подвинуться, затем резко стартует, уезжая за пределы кадра.

Парень продолжает смотреть прямо перед собой. Самокат снова возвращается в кадр. Сигналит сильнее. Сигналит и моргает фонарем. Парень достает телефон и что-то набирает. Музыка начинает играть громче. Появляется вокал. Приятный голос поет: «…назови меня собой, я проткну все злые очи…» Парень закрывает глаза и начинает активнее двигать головой, потом плечами, потом всем телом в такт музыке. Самокат уезжает за пределы кадра. Затемнение».

– Так. И чего это? Реклама самокатов? – спрашивает уставший мужчина с неухоженной бородой и легкой проседью в заправленных набок волосах.

– Нет, – отвечает студент с чуть косящими глазами, длинными платиновыми волосами и серебряным крестиком в ухе.

– Беспроводные наушники? Смартфон?

– Нет и нет.

– Сдаюсь.

– Новый альбом группы «очи».

– «Очи»? Альбом? С каких пор музыканты рекламируются?

– Контент щас приносит денег как немецкие тачки в прошлом веке. Уж вы-то должны знать, – улыбается студент. – А реклама – это конверсия и профит. И пофиг чо там: музыка, кино, блог про баню… ну ладно, блог про баню ни рубля не принесет…

– Давай дальше, – кивает мужчина и уверенным движением поправляет спадающую на лоб прядь сухих волос.

«Обычная городская заправка. С небольшим магазином, парой бензоколонок. Конец рабочего дня. Съемка из автомобиля, за рулем – мужчина средних лет. Он ждет своей очереди, копается в мультимедиа – допустим, переключает радиостанции. Подходит его очередь. Он подъезжает к бензоколонке, глушит двигатель. Роется в подлокотнике, находит бонусную карту. В это время зритель видит, что за стеклом автомобиля к колонке подходит какой-то мужик и снимает шланг. Наш герой открывает дверь авто и тоже видит наглеца. Окрикивает его, выходит, хлопает дверью, закрывает автомобиль и делает шаг навстречу. Наглец дико улыбается и начинает обливаться бензином. К нему подбегают работники заправки, он их отталкивает, брызжет в них горючим, продолжает обливаться, хохочет. Бросает шланг на землю, закрывает глаза, достает зажигалку, выбивает искру и поджигает себя. Пламя облизывает землю, бежит к машине героя – тот судорожно пытается открыть дверь. Куртка вспыхивает, он бессильно бьет кулаком по крыше авто, кричит. Загорается бензоколонка. Взрыв. Затемнение».

Студент молча смотрит на собеседника. Уставший мужчина хмурится.

– Реклама бензина? Типа вон как горит?

– Ха, прикольно. Можно, да. Но вообще я думал закроссить. Дать рекламу бензиновых «зиппо» – ну типа «почувствуй вкус настоящего пламени». И фоном продвинуть какие-нить онлайн-заправки.

– Не выходи из машины, вокруг одни психи?

– Ага, да, – студент кивает.

– Так, ладно… это бред, конечно, полный… но ход мысли любопытный, – мужчина усмехается в бороду. – Пойдешь на стажировку в группу нарративной рекламы. Выйдешь со следующей недели, условия сегодня на почту. Вопросы?

Студент достал телефон, покрутил его, зажав большим и средним пальцами, пробежался глазами по кабинету. Заговорил.

– А как реклама вписывается в продукт? Типа нативно встроить в сюжет товары и бренды?

– Вроде того. По крайней мере будем это тестировать.

– Просто текущий контент лишен осмысленного сюжета, не? Я думал, там суп из графы, голограмм, фракталов и прочего аудиовизуала.

Мужчина поворачивает свой «аймак» к студенту и отъезжает на кресле вбок, чтобы видеть экран. Включает один из роликов с рабочего стола.

– Ваня, да?

– Да.

– Сергей.

– Я помню. Вы говорили в начале встречи.

– Так, Вань. Видишь вот это шоу? – в этот момент на экране раскатывается калейдоскоп ярких геометрических фигур, линий. – Это диагностический контент. Так мы снимаем данные мозговой активности пользователя, его реакции на визуальные раздражители. Скоро добавим озвучку. Короче, человек смотрит на разные и, на первый взгляд, случайные последовательности рисунков, форм, слышит звуки – тихие, громкие; потом слушает музыку разного ритма и настроения…

– И визуал все время такой безумный?

– Нет, конечно. На диагностике визуал меняется от монохрома к радужному, от медленных раскрывающихся цветков к плотным пакшотам… ну таким гвоздям из образов – библейских, военных, мирных, с людьми, животными или ядерным грибом. Все это время датчики снимают информацию о том, как подсознание пользователя реагирует на увиденное, услышанное. Так создается эмоциональный профиль человека. Мы называем его эмо-картой.

– Ага, ага, – студент закивал. – Понял. Так легче настроить реки…

– Реки?

– Ну эту… выдачу.

– Да, так легче настроить рекомендованный рекреационный контент в нашем приложении. Речь, по сути, о полном программировании настроения. Ну, представь себя менеджером в каком-нибудь «нацтрансбанке», – Сергей неожиданно включился и встал со стула. – У тебя стресс, злость, твой день – говно, и клиент тяжелый через полчаса. Ты идешь в отдельную комнату, надеваешь шлем виртуальной реальности, говоришь в микрофон «хочу успокоиться». Все, дальше система работает! Датчики снимают пульс, врубается графический поток, играет музыка; может, еще с креслом сделаем партнерку – закажем у каких-нибудь японцев, чтобы легкий массаж добавить. Через десять минут дыхание в норме, и можно дальше идти работать, или чего ты там делал.

– Круто-круто. Так. И где тут реклама?

– Вот эти калейдоскопы у нас уже работают – три банка, два телекома закупились. Мы хотим пойти дальше, хотим пробовать реалистичный контент. Показывать людям крутые игровые сюжеты, где они в главной роли и что-то с ними происходит – и в это вот «что-то» закинем интеграции с брендами.

– Надеваешь шлем, садишься на мотоцикл, мчишь в закат, а тебя обгоняет соска на «Тесле»?

– Я думал, у вас так давно не говорят.

– Я же на собеседовании.

– Точно, – улыбнулся Сергей и вернулся в кресло.

– А потестить можно?

– Все можно. Когда договор подпишешь. Мы всю команду из молодых собрали. Чтобы не задушить идею херней, которую говно…агентства годами делают. Ну все, давай, до понедельника.

Сергей кивнул студенту на дверь, протягивая руку. Ваня пожал ее и вышел. Сергей протер руку о джинсы, подождал, пока студент закроет дверь, и откинулся на спинку кресла. И где только Али таких находит? Хотя… пусть находит.

*

Офис компании «Лама На Кухне» занимает почти тысячу квадратов одного из корпусов старого московского завода, переделанного, как водится, в бизнес-лофт. На серого цвета кирпичных стенах висят цветные таблички с текстами типа «меняем ДНК на ЛНК», «мама любит ламу, а папа просто не пробовал» и другими «шедеврами гей-коммуникации» по мнению одного из собственников. В офисе много людей и мало предметов. Это и не офис даже в его классическом виде, а русское поле экспериментов, питательный бульон для гиков и фантазеров. Здесь мало столов, но много мягкого и удобного – диванов, биванов, пуфов, шезлонгов. На стенах колонки и большие видеопанели.

По открытому пространству ползают люди неопределенного пола и возраста, десятки их просто лежат на мягких коврах в шлемах виртуальной реальности – китайских, тайваньских, самодельных, с джойстиками и без, в тактильных перчатках и полноценных костюмах; они разговаривают, иногда кричат, иногда орут, реже плачут или смеются. То, что они видят в шлемах, транслируется на связанные видеопанели. Все они – тестировщики контента, та самая биомасса, нужная для сбора данных и подготовки типовых эмо-карт. Они получают за это смешные деньги, потому что им, в первую очередь, весело и будет о чем рассказать своим френдам в соцсетях, соседям по общаге и знакомым барменам.

Да, как выяснилось, жизненный статус человека почти не играет роли в настройке системы. Алкаш-заика физически проживает стресс примерно так же, как менеджер компании из топ-сто русского «форбс», просто в ином масштабе. Если для одного источник тревоги таится на дне стакана, для другого он будет зарыт в поддельных документах для аудиторов. И эффективно снимать стресс обоим поможет примерно сходный аудиовизуальный ряд.

Куда большее значение имеют, например, пол и психотип испытуемых. Мужчины лучше реагируют на интенсивную музыку и яркие цвета, женщины – на прохладные, пастельные. С психотипом сложнее. Существующие классификации невозможно быстро и массово перенести на реальных людей, а приглашенные консультанты-нейрофизиологи разнятся в подходах и терминах, предлагают модели темпераментов вместо психотипов, тесты Майерс-Бриггс, акцентуации Леонгарда и Ганнушкина, и требуют больше консультаций, и больше часов, и, как водится, больше выплат.

Впрочем, система работает и без подключенных алгоритмов для типирования личности. Это все так, это на всякий случай, вдруг выстрелит. А пока что достаточно снимать реакции на контент со студентов, алкоголиков, безработных, тусовщиков, блогеров, журналистов – лишь бы приходили, лежали, радовались, орали и честно рассказывали о своих впечатлениях. Не только аналитикам и продуктологам, но и всем знакомым во всех своих уже немногочисленных соцсетях. Компании важно просто двигаться, получать контракты, рисовать новый и новый контент – даже без точной диагностики пользователь сможет просто перебрать имеющуюся библиотеку и найти что-то подходящее, отметить, оставить комментарии и совсем скоро получить новый доработанный опыт.

Собственников у компании двое. Один из них – Сергей – выходит из своего кабинета с привычно недовольным выражением лица. Осторожно обходит лежащие тела по пути к выходу из надоевшего офисного хаоса. Кивает секретарше – такой же уставшей: пора домой. В ожидании лифта надевает на уши большие красные «маршаллы», тычет коротким пальцем в смартфон и закрывает глаза.

Ничего-ничего. Это разгон. Самый-самый разгон, самый-самый плотный этап. А система уже работает, уже приносит деньги, инвесторы спокойны, очереди из клиентов пока нет, но океана голубее просто не придумать. Ха, разве что плодить промо- и вдохновляющие тексты для гей-табличек в офисы. Впрочем, одну такую табличку Сергей сделал собственноручно и повесил в своем кабинете над входной дверью: «Жизнь проходит, пока ты строишь Ламу».

Немного побродил по улице в поисках своего авто. Он знал, где находится его авто, но любил рассматривать другие машины, прикидывать статус и доходы владельцев. Любил представлять себя за рулем вот этого, например, черного мускулистого «доджа», напоминающего о любимом в детстве кино «Угнать за 60 секунд». Или серебристого немца-кабриолета. Едешь за рулем такого теплым летним днем, откидываешь крышу, волосы уже не набок, а красиво так назад…

Потом, когда все проблемы решатся, когда он сможет продать свою долю, он и обзаведется летним авто, и купит отдельную машину жене. А пока он открывает скучный «джолион», скидывает наушники на шею, заводит двигатель, включает радио, машинально проверяет, на месте ли детское кресло, и погружается в неспешный ритм дороги до дома.

Радиоведущий рассказывает о том, как отечественные цифровые компании чувствуют себя после ухода из России глобальных игроков. Всё к лучшему. С уходом этих «цукеров» и «бергов» появилось больше доступных китайских гаджетов. Их шлемы отлично решают все нужные «Ламе» задачки, появилось и разрешение в восемь тыщ пикселей, и полноценные комплекты с тактильным оборудованием, и нормальная локализованная техподдержка, гарантийный сервис, оптовые скидки… Корпорации снова готовы экспериментировать, вкладывать деньги в виар для развития персонала. И для понтов, конечно. Всё к лучшему.

Примерно так они и рассуждали, когда создавали компанию с Али – старым другом, коллегой. Они мечтали о том, чтобы изменить отношение людей к технологиям и отношение технологий к людям. Они мечтали, чтобы гаджеты перестали убивать свободное время людей тупыми сторис, гасить нервные клетки заппингом в однотипные сериалы, модную еду и интервью с глупыми рэперами. Они представляли себе дивный новый мир, в котором твой домашний шлем – это больше, чем способ отмокнуть на диване, постреляв по зомби. Это мир фантазий, в котором можно выпить с Высоцким, побоксировать с Тайсоном или пофлиртовать с молодой Натальей Варлей. А может, лучше узнать себя, простроить и реализовать, закрывая гештальты, залечивая детские травмы через творчество в свободной и яркой вселенной.

Конечно, такой мир будет строиться долго. Но точно построится. Главное – верить и пахать. И не выключать своего маленького ребенка-фантазера – эту мысль все время повторял Али. Ха. Он-то не выключает, точно. Надо бы связаться с ним. И скорее вернуть его из этого странного трипа. Еще и Плевин куда-то пропал…