Читать книгу Ошибка Конан Дойла - - Страница 3

Две женщины сидели за столом и пили чай.

– Мама, давай фотографию на стену повесим. Вот все мои одноклассники здесь…

– Дочка, нельзя на стену вешать фотографии, Аллах накажет.

– Ой, мама, двадцать первый век на дворе! Я хочу врачом стать, учиться в институт пойду. Папа разрешит…

– Пусть только не разрешит! Я ему…

– Ой, мама, знаю я тебя… А ты до замужества встречалась с папой?

– Что ты, дочка, тогда и в мыслях никто из девочек такое не держал! Когда меня отдавали замуж, страх у меня такой был – душа из тела вылетала! Три дня не спала, думала: какой он? Аллаха молила, чтоб он был здоровый, не кривой… А когда разрешили на жениха посмотреть, благодарила Аллаха, что он высокий и красивый. – И мать тяжело вздохнула.

– Что ты, мама, вздыхаешь? Ведь высокий и красивый…

– Злой он человек, дочка.

– Мама, да он мне душу свою отдаёт!

– Тебе – да… Но ладно, забудем об этом разговоре. Я за тебя, Асия моя, тоже душу отдам! И чтобы он там ни думал, я сделаю всё для тебя. Мы живём среди русских женщин, а они даже в космос летают. Если что, я ему…

– Мама, ну какая ты у меня умная, – улыбнулась дочка, – и смелая!

В это же самое время в другом месте за столом сидело четверо, ели руками плов, пили густой чай… Высокий симпатичный курд Альбек говорил:

– Аллах спас меня и мою семью. Горбатый не защитил нас, наш народ, когда нас выгнали из Средней Азии. Да, Аллах свидетель, мусульманин пошёл на мусульманина…

Забудем это, мои друзья. Мы здесь среди русских и казахов, нам ничто не угрожает. Забудем политику и перейдём к делу. Так ты, Кайсым, как я понял, обещаешь хорошие деньги за мою дочь? Ну да, она красавица, спортсменка…

– А ещё комсомолка и будущий доктор медицинских наук, – продолжил Кайсым.

– А что плохого в том, что она мечтает быть врачом? – спросил отец.

Двое рассмеялись, а третий – Кайсым – симпатичный, средних лет мужчина усмехнулся:

– Мне нужна жена…

– Тебе нужна вторая жена, – уточнил отец.

– Ну и что? Аллах разрешает иметь до четырёх, если можешь их прокормить.

– Не забудь, мы живём на территории России, а здесь свои законы… Но мы не будем нарушать наши традиции, обычаи и законы шариата. Задёшево дочь не отдам.

– Четыре тысячи и ни рубля больше! – отрезал Кайсым.

– Хорошо, но сейчас и полностью! – подумав, согласился отец.

Кайсым достал из внутреннего кармана деньги:

– Считать будешь?

– Мусульманин не обманет мусульманина, – ответил отец и сунул деньги в карман. – Теперь надо, по традиции, так сказать, сыграть нашу свадьбу-договор, спросить, согласны ли жених и невеста.

– Хорошо, пройдёмте в другую комнату.

Все четверо мужчин прошли и сели за столик на ковёр.

– Тебе нравится невеста? – спросил один из мужчин будущего жениха.

– Да.

– Ты хочешь на ней жениться?

– Да.

– А ты, невеста? – обратился он к другому мужчине, исполняющему роль невесты. – Хочешь выйти за него замуж?

– Да, – ответил тот.

– Восхвалим Аллаха милосердного и великого! – заулыбались все.

Они встали и пошли во двор. Садясь на коня – маленькую монгольскую лошадь, отец дочери, которую он только что продал, сказал:

– Поезжайте к моему двоюродному брату, он придёт к нам домой и вызовет дочь во двор… Да будет счастлива семья!

– Аллах акбар! – хором сказали провожающие.

Отец легонько ударил пятками в бока лошади, и она, махнув хвостом, затрусила по чуть прибитой дождём дороге в степь.

…Мать сидела с дочерью за столом и катала в ладонях сыр. Эти сухие сырные катушки-градинки муж потом брал с собой в степь, они долго хранились. Мясо они научились сохранять в роднике, оно оставалось свежим до трёх дней. Муж пас совхозное стадо.

Асия учила русский язык, потом стала делать задания по математике… Вошёл двоюродный брат мужа и сказал:

– Асия, там твои подружки к тебе пришли и ждут во дворе.

Мать почтительно встала и пригласила его к столу, а дочка козочкой выскочила во двор…

– Садись, я сейчас чай подам, – предложила мать. – Сливки?

– По-русски живёте, – осмотревшись вокруг, покачал головой мужчина. – Стол, стулья…

– У нас в другой комнате по-мусульмански…

– Мама! – вдруг раздался во дворе испуганный крик дочери.

Женщина кинулась к двери, но гость опередил её и встал у двери.

– Не спеши, апа! – почтительно сказал он.

– А, чёрт, она кусается! – донёсся мужской крик со двора.

– Мама! – снова закричала дочь.

Мать оттолкнула мужчину от двери и выскочила во двор. И увидела, как двое мужчин запихивают её дочь в машину.

– Стойте, негодяи! – заорала мать.

Машина плохо заводилась… Матери попался на глаза валявшийся на земле камень. Она швырнула его в заднее стекло машины, и оно осыпалось, оставив на резинке осколки стекла, окно стало похоже на раззявившую пасть с изъеденными зубами. Машина дымнула и рванулась с места с пробуксовкой… Вышел из дома двоюродный брат мужа и с ухмылкой посмотрел, как мать бежит вслед за машиной с вытянутыми руками с криком:

– А-сия-я-я!

Мать задохнулась и упала…

Участковый сидел за столом – сытый и довольный жизнью с той поры, как в район нахлынули курды. Жизнь его стала не мёд, а баранина: приезжий народ часто приглашал его в гости. Еда у них была вкусная, а за зашторенными занавесками окон – Аллах не увидит! – были и рюмки, не одна и не две. Располнел участковый, солидность и важность приобрёл. Жена его, наполовину казашка, наполовину русская, была женщина покорная и худосочная. Когда он приходил домой и брякался на софу, она расшнуровывала его ботинки, снимала их… «Ну что у меня за жена такая? – думал он в это время. – Не мог найти лучше!» С тем и засыпал… А утром шёл к себе в участок, плюхался в кресло, звонил в управление, докладывал, что на его участке всё спокойно и происшествий не случилось.

И вот на пороге его кабинета появилась женщина с лицом белее снега и закричала:

– Украли мою голубушку! Дочку Асию украли!

Участковый чуть не подпрыгнул в кресле от страшной мысли: «Тут не Кавказ, а почти центр России! И такое! За кражу человека…»

– Послушай, ты выдвигаешь очень серьёзное обвинение против людей. Ты знаешь, что за это дают до двенадцати лет? Садись, успокойся… – и он налил ей из графина воды. – Я думаю, что в этом деле участвовали и ваши родственники? – Женщина, выпив воды, немного успокоилась. – У вас, мусульман, как я знаю, кража невесты допустима… Ты вот что, иди домой, а мы после разберёмся.

Женщина молча встала и вышла из его кабинета. Побрела домой… А её муж Альбек, приехавший на калду навеселе после такой выгодной сделки, привёз и своему напарнику бутылец.

– Вот, дочерей надо иметь! – хвастался Альбек, лёжа на лежанке, заложив руки за голову. – Мне вот за мою девочку столько отвалили, ого-го! Машину теперь куплю!

– Да вы вроде женщин не цените. У вас жена как рабыня.

– Много ты понимаешь! Хорошая жена – это счастье… – И он уснул, улыбаясь.

А в машине, которая мчалась по степи, сидела между двух мужчин Асия и плакала…

– Что ты разревелась? – говорил ей один из мужчин. – Тебе давно пора замуж. Раньше девочки выходили в тринадцать лет, а тебе почти четырнадцать. И муж у тебя умён, богат, красавец…

– Папа узнает и убьёт вас! – ответила девушка.

Они загоготали.

– Да твой папа… – начал было говорить один из мужчин, но другой резко оборвал его:

– Заткнись!

Через час машина подъехала к небольшому аулу и остановилась у одного из домов. Их встретил Кайсым и с порога сразу же спросил Асию:

– Жена, почему не в чадре? Отведите её на женскую половину. Пусть ею займётся моя жена, а я по делам. Корова на второй ферме заболела…

Асию отвели на женскую половину дома. Она плакала, чем вызвала жалость у женщины намного старше её – первой жены.

– Мой муж – хороший человек, – говорила женщина, гладя Асию по голове. – Я тоже вышла за него вот как ты. Ревела, а потом привыкла, слюбились… Не хотела я вторую жену, да они разве слушают нас? Мы, мусульманки, только тем и хороши, что покорны и терпеливы. Ты молись Аллаху, легче тебе будет.

– Я мечтала врачом быть… – сквозь слёзы сказала Асия.

– И я тоже мечтала, да улетучилась моя мечта. Давай я тебя помою. А ты плакать перестань и мужу не груби, будь ласкова с ним, и всё будет хорошо. А станешь любимой женой, всё тебе будет – и любовь, и ласка, и даже учёба. Он для тебя всё сделает. – И она привела последний довод: – Любимой жене всё позволено!

Через три дня, когда приехал Кайсым, Асия была уже спокойной: смирилась со своей участью. «Я мусульманка, – говорила она себе, – а то, о чём мы мечтали с другом детства… Это были детские мечты…» Асия встретила мужа ласково, но тяжело вздохнула… Тот поел и пошёл на улицу. Во дворе был небольшой бетонный бассейн. Кайсым долго в нём мылся, фыркал…

…Утром, отлюбив молодую жену два раза, он недовольно ей бросил:

– Уходи к отцу! Я думал, ты девочка, а ты женщина. А я ему платил за девочку. – И он вышел, не глядя на Асию, бросив своей безропотной первой жене: – Пусть уходит, мне такая не нужна! Поеду заберу деньги. Да простыню, на которой мы спали, собери и никуда не отдавай. Отцу предъявим! – И он уехал.

Асия осталась в постели: у неё всё горело внутри, во рту пересохло. Она молча плакала и думала: «Стыд, позор! Почему Аллах сотворил меня такой?» Она села и подобрала под себя ноги, продолжая плакать… Потом посмотрела на дверь… на ручку двери… Сделала петлю на шарфе… Делая это, вспомнила, как давным-давно она ещё ребёнком сидела среди взрослых и слушала их рассказы. Один пастух рассказывал: «Я чуть не умер однажды. Научили меня, дурачка, жилы на шее пальцем прижимать. Я попробовал и уснул. Хорошо, напарник разбудил, а то бы умер».

Асия решила попугать старшую жену. «Войдёт она, увидит, испугается и снимет меня, – размышляла она, привязывая один конец шарфа к двери и накидывая петлю на шею. – И муж не прогонит обратно к отцу». Она встала на колени, потом легла: голова не достала до пола. «Что я делаю?» – пронеслась в голове мысль, когда она начала засыпать…

К вечеру в спальню зашла старшая жена, с трудом открыв дверь.

– Умерла! – охнула она, потом выскочила на улицу и закричала: – Умерла жена!

Вышли соседи, кинулись к их дому. Один мужчина отвязал Асию от ручки двери и положил на кровать. Все смотрели на мёртвую девочку… Смерть уже вступила в свои права… бледно-шафранный цвет покрыл её лицо, но она была по-прежнему красива, с разлётом чёрных бровей и карими глазами. Мужчина закрыл Асие глаза…

…Кайсым приехал на калду к отцу Асии, поздоровался.

– Салам алекум! – ответил тот. – Что, зятёк, примчался?

– А то! Забери свою дочку, а деньги верни!

– Это как?.. Мы же договорились… Дочку ты взял… Девочка теперь опозорена…

– Она не девочка!

– Это как не девочка?! Она ни с кем не встречалась… Значит, решил использовать и обмануть?

– Ты меня за дурака не держи! Она не девочка! Деньги отдай и езжай забирать дочь!

– А вот этого видал? – и Альбек показал дулю.

Кайсым схватил его за полу халата и приблизил к себе:

– Да я тебе!

– Ты что, слюной мне брызгать будешь? – и Альбек боднул его в лицо.

Кайсым упал бы, если бы не держался за халат. Альбек потянул его за собой, оторвал от себя и ударил в лицо. Но тут ударил его и Кайсым, уронил на землю и не сдержался, ударил ещё раз.

– Ой-ё-ёй! – схватился Альбек за бок.

– Где деньги? Убью!

– На топчане, в подушке, – ответил отец.

Кайсым пошёл в вагончик и кинулся к подушке, рванул наволочку. К его ногам упали деньги… Не считая, он положил их в карман халата и вышел.

– За дочерью своей приезжай! – сказал он отцу Асии. – Я позор терпеть не буду! Не приедешь – убью её!

Кайсым гнал машину, петляя по степи… И вдруг, когда вырулил из очередного оврага, на его пути встал всадник на коне, с виду почти мальчик, но рослый.

– Деньги верни! – приказал всадник.

– Какие деньги? Как разговариваешь со старшим? Да я тебя… – Кайсым вылез из машины.

Юноша поднял коня на дыбы. Кайсым попятился…

Всадник крикнул:

– Тюрьма по тебе плачет! – и после этих слов ускакал.

Обозлённый Кайсым сел в машину и вдарил по газам…

Домой он приехал вечером… Возле дома стояли люди…

– Что собрались? – спросил он. – Меня, что ли, не видели?

Из дома выскочила старшая жена и упала ему в ноги:

– Умерла она! Прости, не доглядела…

Кайсым кинулся в спальню и оторопел…

– Асия! – закричал он. – Ехал я от твоего отца, долго думал и решил покрыть твой грех. Молода ты, красива, по душе мне пришлась… – и он упал около Асии… Захолонуло его сердце… Лежал он с ней – голова к голове, руки на ней. – Асия, милая, что ты наделала?

Долго лежал он около Асии, потом встал и, покачиваясь, пошёл, на ровном месте чуть не споткнулся… Позвал парня из толпы и велел ему завернуть тело Асии в ковёр и доставить домой на машине. Асию увезли к отцу…

…Мать, убитая горем, сидела, покачиваясь, около тела дочери и бормотала что-то нечленораздельное. Ждали отца, но он в тот день не приехал. А Асию надо было готовить к похоронам. Отправили за ним всадника… Тот помчался в степь… Отца Асии потом нашли убитым около калды… Арестовали Кайсыма…

– Жену удушил, отца её убил, – устало вздыхал следователь, сочувственно глядя на Кайсыма. – Уголовное дело заведено на тебя. Два убийства… Грозит тебе пожизненное…

– Да не убивал я никого!

– Вот документ, принёс криминалист… В пачке денег, что взяли у тебя, нашли отпечатки пальцев отца. Как они оказались на деньгах? За девушку платил?

– Платил, калым это.

– А почему девушку убил?

– Не убивал я, да и не девушка она.

– Как не девушка?! Её все у нас знают, она из хорошей семьи, Аллах берёг её для семейной жизни… Слушай, я знаю, наверное, не понравилась тебе строптивая, отказала тебе в ночи… Ну погорячился немного, пальцы на её горле подержал, а она возьми и умри. Ты инсценировал её смерть: мол, сама повесилась. Денег стало жалко… И такое бывает… Решил обмануть. Как у вас там бывает? Сказал муж жене три раза: «Развожусь!» – и всё. А она в петлю, а ты – к тестю: мол, деньги давай, а жену забери.

– Да не убивал я ни её, ни его! Ну подрались мы с ним, ну врезал я ему, деньги забрал и ушёл.

– Нет, ты деньги забрал, наволочка разорвана, вышел, а топор рядом лежал, которым ты в гневе ударил его по голове…

– Да не убивал я его! Подрались мы, и всё. О Аллах, за что мне такое наказание? Ничего не делал, и вот тебе! О Аллах!

– Кайсым, не сваливай всё на Аллаха. Девушку, скажем, ты не убивал, но довёл до самоубийства. Она женщина, и ты в России…

– Нельзя ли передать моё дело следователю-мусульманину?

– А что, он законы может изменить?

– Нет, но подход к ним будет другой.

Седоволосый следователь передал просьбу Кайсыма начальнику.

– Это ещё зачем? – спросил начальник.

– Говорит, что мусульманин лучше поймёт ситуацию.

– У нас в России законы для всех одинаковы. Так что иди и работай! – ответил начальник. – Хотя постой! Что там говорит твой подследственный?

– Говорит, что не убивал, только дрался… И что девушка была не девочкой…

– Это как?

Капитан улыбнулся:

– Платил за девочку, а получил женщину…

– Так это ещё лучше, как писал Бальзак, мол, на девочку много времени надо тратить.

– Да, но он не захотел быть… на вторых ролях. Для нас это смех, а для них – очень важно… Наши криминалисты всё сделали, успели…

– И что? Чего замялся, договаривай.

– Она похожа на подследственного…

– Договаривай! – потребовал начальник, видя, что следователь замялся.

– Криминалист говорит, что биоматериал принадлежит Кайсыму, а свежих разрывов плевры нет. То есть она действительно была не девушкой.

– А что говорят другие участники кражи невесты?

– Говорят, что, мол, наше дело маленькое, мы просто везли её по указанному адресу, и мы ни при чём.

– Короче, идите и работайте с убийцей! – отрезал начальник.

– С каким убийцей?

– Тебе до сих пор не ясно? Кто довёл девушку до самоубийства? А кто бил её отца?

– Но Кайсым не сознаётся!

– Дожми его!

– Ну, разве только так.

Следователь пошёл к себе и приказал привести к нему подследственного.

– Какого? – спросил дежурный.

– Басурманина…

– Вы скажете! Я тоже нерусский, но уважаю всех людей…

– Веди Кайсыма и не разговаривай! Я тоже всех уважаю, но только не преступников и убийц!

– Слушай, Кайсым Тимурадович, – сказал нарочито устало следователь, когда к нему привели подследственного, – хватит ваньку валять! Сознавайся, что это ты убил отца! Чего уж тут, грехов на тебе много, одним больше, одним меньше…

– Да, я понимаю, что подозрение падает на меня, но знаешь, что я подумал? А не убил ли его малец?

– Какой малец? Подпасок, что ли? Свалить на него хочешь?

– Этот гадёныш меня на коне догнал и не побоялся потребовать деньги, чуть конём не стоптал. Так что от него…

– Хочешь отвертеться?

– Да не убивал я, поверь, только дрался!

– Да, жену купил…

– Ну да, купил, но чтоб убить!

– Не отпирайся. Лучше сознайся!

– Да не убивал я! Это подпасок мог убить.

– Он же ещё ребёнок!

– Я повторяю: этот ребёнок со своим конём не побоялся меня, мужика, в степи остановить, деньги потребовал!

Кайсыма увели… Следователь сидел и долго думал: «А какой мотив мог быть у этого подростка?»

Подпаска взяли в поле, стадо принял другой пастух…

– Ну расскажи, сынок, – по-отечески заговорил с ним следователь, – тебе нет и четырнадцати?

На лице парня не было и кровиночки. Несколько минут он молчал, а потом вдруг вышел из оцепенения и начал рассказывать. Иногда вставлял: «Я не хотел, он сам. Я защищался». Следователь слушал его не перебивая. Он знал, что изольёт человек душу и легче ему станет, что и без наводящих вопросов расскажет всё.

– …Я оставил стадо и поскакал к вагончику, где мы жили и где тёк родник, чтобы набрать воды, – рассказывал юноша. – Когда был недалеко от вагончика, увидел, как машина отъехала. Я подскакал к вагончику… Дядя Альбек сидел на земле, из носа у него текла кровь. Лицо синее, глаза заплыли, словно его покусали пчёлы. «Ата, за что это тебя и кто?» – спросил я. «Мой зять избил и мои деньги на машину забрал», – ответил он. Я не понял, какой зять, ведь у него была одна дочь, но, услышав про деньги на машину, развернул коня и помчался вслед за машиной. Я знал, что дорога шла зигзагами, что на повороте у оврага наши пути встретятся и я ему скажу по-хорошему: «Нехорошо ты сделал, что деньги забрал». И я его догнал. Это был здоровенны такой мужик. «Что тебе, молодой, надо?» – спросил он. «Ты забрал деньги у моего пастуха!» – «Ну и что?» – «Нехорошо быть вороном и тащить всё, что попадается». Я с ним по-хорошему говорил, а он вдруг закричал: «Прочь с дороги, молокосос! Буду я тут перед тобой ещё отчитываться!» И он шагнул ко мне. Я едва дёрнул поводом, и лошадь сделала свечку, пошла на него. «Отдай деньги и катись колбасой!» – потребовал я. «Слушай, юноша, – перешёл он на миролюбивый тон, – ты законы шариата знаешь?» – «Знаю, отец и мать говорили кое-что». – «Я купил у него дочь, девушку, а она оказалась… не девочка. У нас договор был…» – «Какую девочку?!» – «Асию!» Как обухом по голове он ударил меня. «Мою Асию продали! – пронеслось в моей голове. – Продал её отец, а говорил, что когда я подрасту, то именно я куплю её у него за небольшой калым…» Я сник, тронул лошадь и проехал мимо него шагом. Мне всё сразу стало безразлично. Я только слышал, как он завёл машину и поехал. А я пустил коня шагом и начал вспоминать…

Ещё десятилетней девочкой Асия приезжала к отцу в степь, и мы вместе на конях пасли стадо. Мне было тогда двенадцать лет. Мы купались в степном пруду, застланном почти ковром ряски… Она стояла у берега в окне воды и говорила: «Смотри, сколько мальков! Смотри, они трогают меня и плывут мне прямо в ладони!» А я смотрел на неё – красивую, весёлую и счастливую. Она была в лифчике матери, такая хрупкая, тонкая. И столько в ней было детской наивности и простоты, что во мне просыпался порой мужчина… Она весело и беспечно скакала на лошади или бегала, догоняя отбившихся от стада коров. Мы целый день были у стада, гоняли его, подгоняли на водопой и на лёжку возле пруда. Я сделал шалаш: полрогатины врыл, положил наклонно палку и накрыл дерюгой. И так нам было в тени шалаша прохладно и счастливо, что однажды я купил целый кулёк конфет, и мы лежали в этом шалаше, а коровы были на стойле… Я дал ей конфету… «Вкусно», – сказала она. «Дать ещё? Хочешь?» – «Да». – «Слушай, Асия, ты меня любишь?» – «Люблю», – сказала она. «А можешь ты мне это самое… Ну как муж и жена?» Она сразу поняла, что я имел в виду. «А ты дашь мне тогда целый кулёк конфет?» – спросила она. «Да, – обрадовался я, – это будет твой кулёк конфет». «А это больно?» – поинтересовалась она. «Нет, – ответил я, – только чуть-чуть». «А кулёк сразу отдашь?» – «На, бери прямо сейчас!» Она легла… Она жевала конфету, а я пытался в неё попасть… «Ой, что ты врёшь?

Мне было больно немножко», – сказала она, продолжая есть конфеты. Она была ещё дитя, да и я не был мужчиной…

«Мне чуть больно и живот тянет», – пожаловалась она.

«Это пройдёт. Пойдём купаться!» – «А ты кулёк обратно не отберёшь?» – «Нет». Она встала и побежала, я погнался за ней и увидел, что по её ноге текла кровь. Она подбежала к берегу, хотела снять сарафан, но увидела, что трусиков под ним нет, и бросилась в воду прямо в сарафане. Сарафан пузырём вздулся на ней. Я тоже кинулся в воду и купался вместе с ней, и был непомерно счастлив. А потом мы погнали коров на пастбище, а вечером – на калду. Её отец остался на ночь сторожить калду, вагончик и стадо, а мы поехали с ней домой… Утром, когда я проснулся, к нам в гости пришла мать Асии и сразу с места в карьер: «Эх, бессовестный! – и к матери моей, которая стояла с чайником: – Садись, апа, чай сейчас будем пить. Ты знаешь, что сделал твой бессовестный сын?!» «Чего он такого наделал? – с испугом посмотрела на меня мать, а я от страха, наверное, побелел. – Чего он такого сделал?» Мать Асии зашептала ей что-то на ухо». «И только-то, – протянула моя мать. – Ты что, сама маленькой не была? Ты только, апа, мужу не говори, а то он его с работы прогонит». – «Ладно, чего уж, сама виновата, пускала её в степь к отцу. Вот и допускалась». А моя мать полезла в сундук, достала халат и протянула его матери Асии. «Мужу не говори», – ещё раз попросила она. «Я не скажу, – приняла мать Асии халат. – Если он не скажет никому…» – «Он не скажет, а если скажет, его в тюрьму посадят». Слово «тюрьма» вселило в меня страх и заставило закрыть рот на замок…

Жизнь текла дальше… Я учился, и она училась. О том, что первый любовный опыт она приобрела со мной, ни она, ни я даже не вспоминали. Она росла, зацвела… Её отец говорил мне: «Вот, учись, работай, и я выдам за тебя свой цветочек». И я жил надеждой, что скоро она будет моей женой. Но она стала какой-то отдалённой, ударилась в учёбу. Когда мы встречались, она говорила: «Хочу стать врачом. И замуж не думаю выходить…» Но я ждал и был уверен, что она будет моей. Я мечтал о ней… Когда я был один, то корил себя: «Размечтался! А где деньги на калым?» Эти мысли охлаждали мой пыл. Но потом опять приходила окрыляющая мысль: «Но ведь он обещал её мне!»… А теперь продал…

Я вернулся к вагончику… Дядя Альбек сидел на его ступеньках уже умытый. «Я не стал требовать с него деньги», – сказал я. «Почему? – застонал он, поднимаясь со ступеньки. – Он отнял у меня всё: дочь, деньги… Я это так не оставлю! Ишь, попользовался и говорит, что она не девочка. Я ему покажу…» «Она не была девочкой! – вскипел я, чтоб сделать ему больно, как он сделал мне. – Я её сделал женщиной два года назад!» «Так это, значит, ты, паршивец, отнял у меня такие деньги! – закричал отец Асии. – Да я тебе за них!»… Понимаете, он не за дочь, а за деньги хотел убить меня! «Ты же обещал отдать её мне!» – закричал я. «Тебе, нищеброду?! Мою Асию?!» И он кинулся ко мне. Я бегом вокруг калды, он – за мной. Догнал меня, схватил за горло… Я упал и почувствовал запах крови, который шёл от его перевязанной головы. Я начал задыхаться и почувствовал, что смерть моя пришла. Стал шарить рукой вокруг и нащупал камень-лизун, схватил его и с размаху ударил ему по голове… Он застонал, руки его ослабли… Я вывернулся из-под него и отполз в сторону. Видел, как он засучил ногами, разбрасывая кусочки соли-лизунца, а потом затих. Я вскочил и кинулся к коню, поскакал в степь. Хотел побыстрей ускакать от этого страшного места. Целую ночь просидел в овраге… Скотина лежала ночью возле калды, а утром сама пошла на пастбище… А потом приехали ваши сотрудники… Не знаю почему, но я подумал, что меня сразу заберут, и на душе почему-то стало легко. Но меня не забрали… А потом второй удар: похороны и отца, и дочери. Похоронили мою Асию! Я хотел пойти к вам и сдаться, всё рассказать, как было, но там, на кладбище, один мужчина сказал: «Некому отомстить за девочку!» И я сразу изменил своё решение. Я отомстил.

Юноша замолк.

– Меня теперь посадят? – спросил он через некоторое время.

– Я это не решаю, – ответил следователь. – Но твёрдо держись своей правды.

Мать девушки шла на кладбище, на пригорке невдалеке стояли ёлочки. Она остановилась и остолбенела: ей показалось, что это дочь бежит ей навстречу.

– Доченька моя! – радостно протянула она к ней руки…