Читать книгу Последний репортаж - - Страница 4

Тяжелее всего, на мой взгляд, пришлось одиноким людям. Мне повезло, у меня есть кот Оплот. Нашла его пару лет назад на помойке, зачуханного и облезлого. В обычной жизни я бы вызвала службу по отлову бездомных животных, но в данных обстоятельствах не побрезговала даже компанией вшивого кота. Конечно, сейчас никаких вшей у него нет, и с тех пор он изрядно разжирел за мой счет, но зато теперь, когда я возвращаюсь домой, меня есть кому встречать. Не знаю, он рад мне или тому, что я приношу из продуктовых магазинов, но мне хочется верить, что хоть чуточку любви он ко мне испытывает.

Помимо кота в моей жизни появились друзья – семейная пара Настя и Антон. Когда на душе становится тоскливо, мы устраиваем совместные вечера. Сегодня как раз намечается именно такой. Обычно, как и в этот раз, мы встречаемся у меня: они-то друг у друга есть, поэтому я приглашаю их чаще. Оплот, хоть и разбавляет мое одиночество, но мои монологи не в счет, иногда скучаешь по простому человеческому общению, когда есть с кем обсудить последние новости или узнать что-то новое. Без этого действительно тяжело. Неудивительно, что за время карантина втрое увеличилось количество самоубийств. Живя серой и замкнутой жизнью, каждый невольно задумывается о петле, открытой газовой конфорке на ночь или же о шаге с крыши своей многоэтажки, но, к счастью, мне сегодня будет не до этого. У меня слишком много дел, нужно как следует все подготовить к встрече гостей. Помимо традиционной готовки ужина необходимо принять ряд мер для безопасности. Под этими словами я понимаю противодействие смертельному вирусу.

Во-первых, все контактные поверхности я оборачиваю в пищевую пленку, чтобы после ухода ребят можно было ее просто снять и выкинуть, а не отмывать всю квартиру специальным раствором.

Во-вторых, разделяю обеденный стол на две половины пластиковой перегородкой. Эту идею я взяла из продуктовых магазинов. За такими заграждениями прятались кассиры, чтобы хоть как-то обезопасить себя от большого потока посетителей, пока их полностью не заменили терминалы самообслуживания.

Ребята первое время долго не соглашались на подобные встречи, но через какое-то время сдались и они. Долгое нахождение в замкнутом пространстве выматывает и сводит с ума любого, когда они увидели принятые мной меры защиты, остались довольны и стали приходить часто. Несколько раз я была и у них, правда сказать, они оказались настоящими параноиками в плане защиты и к моему прибытию перестелили клеенкой все полы и стены, превратив свою квартиру в настоящую операционную. Ну и ладно! Я все понимаю: хоть мы и доверяем друг другу, но страх заразиться все же присутствует.

Дело еще осложняется тем, что болезнь проявляется не сразу, а лишь через несколько дней, до этого человек чувствует себя хорошо, но уже является носителем смертельного вируса. Поэтому мы предпочитаем не рисковать и предпринимаем все меры предосторожности. Естественно, стопроцентной гарантии ни маски, ни антисептик, ни тем более обернутые в пищевую пленку дверные ручки дать не могут, любой из нас не исключает возможности заразиться, но что делать? Приходится идти на риск, чтобы почувствовать глоток свежего воздуха из прежней жизни, когда прийти к кому-то в субботний вечер было обычным делом, а иначе мысли о суициде окончательно завладеют твоей головой. Эти вечера единственное, что позволяет мне хоть как-то держаться в этом безумном и теперь уже чужом для меня мире.

Правда, до недавних пор, а точнее, года полтора назад у меня был недолгий роман с местным участковым по имени Петр. Роман продлился недолго, как-то само так случилось, что он незаметно пришел и также незаметно ушел из моей жизни. Я теперь часто о нем вспоминаю, и почему-то с теплотой. Наверное, потому, что это последние нормальные отношения, которые у меня были, если их к таковым можно отнести. Познакомились мы случайно, когда у меня был домашний карантин из-за того, что один из сотрудников в нашей редакции подцепил вирус. Естественно, всех работников моего офиса заставили сидеть дома без права куда бы то ни было выходить. А следить за этим поручили местным участковым. На протяжении двух недель Петр приходил каждый день утром и вечером, чтобы отслеживать соблюдение мной режима изоляции. Вернее, так было первую неделю – на вторую он стал приходить вечером, а уходить утром. Может, вы меня будете осуждать, но одиночество сделало свое дело. Интересно, где он сейчас? Может, уже погиб от вируса или все так же работает участковым, хотя странно, что я его ни разу не видела с тех пор, как мы расстались. Ну да ладно… Что-то больно много места в моей голове отведено этому человеку.

Уже полдень, а у меня еще ничего не готово к приему гостей. Обычно мы встречаемся в пять, чтобы они успели вернуться до начала комендантского часа, иначе у них будут проблемы. Так что пора срочно приниматься за работу. После того как я обернула все контактные места в пищевую пленку, включая ковер в прихожей, стол и стулья, на которых они будут сидеть, я принялась за ужин. Блюда скромные – отварной картофель с рыбой и бутылка белого сухого вина. Времена тяжелые, для некоторых и этот набор является недостижимой роскошью, да и вовсе не для еды мы встречаемся, это скорее неотъемлемая традиция – разделить трапезу с гостем. Главное для меня и моих друзей – это общение, почувствовать вкус прошлой, обычной жизни, хоть и не без вынужденных мер защиты, которые не дают забыть о днях нынешних.

Едва я закончила приготовления и посмотрела на часы, которые показали начало шестого, как услышала шаги на лестничной клетке. Их манеру шагать и о чем-то перешептываться я хорошо изучила. Сразу накинула марлевую повязку на лицо, надела медицинские перчатки на руки и побежала открывать дверь, испытывая то самое чувство социальной близости, которое нам всем так необходимо.

Я дождалась, пока Настя и Антон поднимутся на лестничную клетку моего этажа, чтобы через смотровой глазок по заложенной из детства привычке убедиться в том, что это действительно они. Несмотря на маски и защитные комбинезоны, я с легкостью отличу их силуэты даже в уличной толпе. Через прозрачный Настин комбез (из обычного дождевика) просвечивал уже довольно знакомый ярко-синий костюм, который делал ее весьма приметной.

Не успели ребята постучать в дверь, как раздался щелчок дверного замка. Я с большим нетерпением встретила их на пороге.

– Ты что, нас караулишь? – раздался веселый, звонкий голос Насти, который, словно бальзам, еще больше увеличил и без того приятные ощущения от нашей встречи.

Как же я по ним соскучилась…

– Скорее входите!

Настя вошла первой. Традиционных объятий мы теперь избегаем, как во времена средневековой чумы. Я просто отхожу на пару шагов. Можно сказать, что это часть современного общепринятого этикета. Антон сразу закрывает за собой дверь, после чего без особых прелюдий мы проходим на кухню и рассаживаемся по разные стороны стола с пластиковой перегородкой посередине. Ее я забрала из местного магазина. Когда он разорился, оттуда стали тащить что ни попадя, вот и я забрала свой единственный трофей. Снизу этой перегородки находится небольшой вырез – окошко, которое было изначально предназначено для обмена денег между кассиром и покупателем, теперь же мы его используем для переговоров. Из-за этого мой обеденный стол напоминает тюремную комнату для посетителей, которую каждый из нас видел в зарубежном кино. Антон указывает на подобное сходство каждый раз, когда усаживается за стол, и для большей реалистичности делает вид, что берет в руку воображаемую трубку переговорного устройства.

– Алло, Юля, как ты? – говорит он, подражая американским актерам.

А я в ответ всегда подыгрываю…

– Хорошо, – отвечаю я, – сегодня в тюрьме макароны дают. – И мы каждый раз над этим смеемся.

Такие обстоятельства нас ничуть не смущают, напротив, это превратилось в традиционный повод для шуток над нашим положением, а в современном мире без самоиронии никак. Зато мы теперь спокойно снимаем маски, после того как усаживаемся на свои места; если кто-то случайно чихнет, то пластиковая перегородка между нами примет удар на себя.

– Ужин подан! – торжественно провозгласила я, указывая на расставленные блюда.

– Довольно богатый стол по современным меркам, – констатировала Настя.

К слову, они тоже не бедствуют, вместе работают на продуктовом складе, поэтому у них всегда есть еда, чего нельзя сказать о большинстве других жителей нашего города.

Настя познакомилась с Антоном еще задолго до того, как все случилось. Поначалу он мне не нравился: невысокого роста, кудрявые волосы, высокий лоб и тонкие губы. Зарабатывал он на тот момент тоже копейки, так что Насте приходилось всегда занимать деньги у своих родителей. Зато она всегда вызывала у меня зависть: длинные стройные ноги, гладкая кожа, правильные черты лица и слегка вздернутый носик – стандартный объект обожания любого мужчины. Никогда не понимала, что она нашла в Антоне, но никогда не упрекала ее в этом – как говорится, каждому свое.

– Это все необходимо! – ответил Антон на затронутый мной вопрос о мерах, принимаемых для борьбы с вирусом. – Нужно просто затянуть пояса, рано или поздно все закончится, – добавил он, подливая себе вина в бокал.

– А если не закончится, – возразила я, – мы так и будем всю оставшуюся жизнь с затянутыми поясами ходить?

– Не так уж мы и плохо живем, – ответил он с прежней безмятежностью, смакуя вино из наполненного им бокала. – С голоду не умираем.

– А как насчет остальных, ведь не всем так повезло, как тебе! – огрызнулась я, понимая, что в конце сказала лишнего, намекая на то, что он попал на оптовую базу благодаря своему отцу, что, впрочем, так и было.

– Ну-у-у, знаешь ли, я немало труда приложил, чтобы иметь эту возможность! – с уязвленным видом произнес он в попытке скрыть свою обиду.

Наши мнения с Антоном всегда расходились по вопросам принимаемых правительством мер, поэтому мы каждый раз зарекались больше не поднимать разговоров на политические темы – и каждый раз этот разговор начинался и заканчивался чуть ли не конфликтом. Слава богу, мне хватало терпения, выдержки и такта не произносить вслух многое из того, о чем я думала. Настя в эти моменты просто отмалчивалась. По ее глазам я понимала, что она на моей стороне, но спорить и ругаться с Антоном не хотела, себе дороже, поэтому зачастую просто говорила что-то нелепое, пытаясь перевести разговор на другую тему, как, собственно, и в этот раз.

– Удивительно, сколько сажи осело на окнах за это время, – произнесла Настя, перебив напряженное молчание между нами. Это сработало. Уже через минуту мы высказывали свое недовольство по поводу грязи и переполненных мусорных контейнеров на улице, в отношении которых наше мнение всегда совпадало.

Мусор давно перестали вывозить. Вместо этого улицы обрабатывали дезраствором, который в совокупности с гниющими отходами по всему городу давал запах нафталина.

Этот запах напоминал мне старый двустворчатый шкаф в маминой комнате. Он был ярко-рыжего цвета, как будто его покрыли слоем железа и он заржавел. Из-за сломанных ручек приходилось подцеплять дверные створки ногтями, чтобы получить доступ к накопленным и выцветшим от долгих лет носки вещам. В жалкой попытке сохранить поношенные остатки его полки были завалены таблетками нафталина, источающими едкий запах, что, впрочем, не мешало моли размножаться. Теперь мне казалось, что мы та самая моль из ржавого шкафа, которую пытаются вытравить из города.

Еще какое-то время мы поговорили о работе, я рассказала о своей планктонной рутине в журналистике, а они о пустеющих складах с продуктами, но Антон с уверенностью заверил, что это временный дефицит и скоро поступит новая партия продовольствия. По его словам, во время эпидемии закрылось множество фабрик, из-за чего производство товаров и продуктов питания резко сократилось. Для того чтобы прокормить безработную массу, правительство издало закон о замене органических продуктов питания на синтетические. Если раньше министр питания рассказывал, как выбрать в магазине продукты естественного происхождения, вместо того чтобы контролировать их производство, то теперь и вовсе убеждал население в том, что синтетическое мясо полезнее и гораздо лучше усваивается человеческим организмом. При этом выделение денежных средств на поддержание сельского хозяйства продолжалось, но на что конкретно шли эти деньги и в чье пользование они поступали, никто не уточнял. Вместо конкретных цифр, большинство докладов сводилось к процентному соотношению объемов производства, по которому было невозможно понять, что было произведено или построено за отчетный период. Главное, что должен был понять потребитель из приводимых статистических данных, – то, что деньги выделялись, положительная динамика сохранялась, следовательно, продукты в магазинах скоро появятся.

Хотя непонятно, откуда постоянный дефицит продуктов, если у большинства людей нет возможности их покупать, но это я уже озвучивать не стала – если честно, эти разговоры меня изрядно утомили, да и говорить больше было не о чем.

Поразительно, как пара часов, проведенных с другим человеком, восстанавливает весь дефицит общения, накопившийся за долгое время.

Когда темы для разговора иссякли, мы еще немного посмотрели телевизор. В основном все эфирное время занимали развлекательные шоу со знаменитостями, которые давно превратились в зажиточных лицемеров, рассказывающих своему зрителю о важности их расточительного образа жизни. Они могут часами расхваливать друг друга на радость заурядной публике и пропагандировать современную политическую власть с поразительной ловкостью, приспосабливаясь к ее любым изменениям. Ведущими и гостями в таких передачах стали проекции нейросети – еще один способ экономии за счет компьютерной графики, наносящий ущерб психике. Невозможно определить, где слова известного политика, а где работа искусственного интеллекта, который сначала затмил, а затем полностью обесценил силу человеческой мысли. Нейросеть может генерировать любое произведение, в результате чего талант и творчество потеряли всякую ценность.

Но в остальном по телевизору идут все те же передачи и сериалы, что до эпидемии, за исключением выпусков новостей, тут сплошные цифры погибших и пару сюжетов о задержании нарушителей режима изоляции, которым теперь грозит лишение пособий или уголовный срок.

Антон снова начал нахваливать принятые меры, которые позволили сократить число погибших, судя по графической схеме, показанной на экране, попутно осуждая пойманных нарушителей, которые своими безответственными действиями сводят все старания властей на нет.

– Вот именно из-за таких несознательных граждан мы и не можем вернуться к привычному образу жизни, – констатировал он, тыча пальцем в телевизор. Конечно, причины по которым они нарушили запрет никто слушать не стал, да их и не озвучивали; главное, что должны были понять из этого выпуска, – это то, что система работает и виновные будут наказаны.

Это стало последней каплей. Мой дефицит общения перерос в его избыток, поэтому я выключила телевизор, оборвав нескончаемый треп Антона.

– Правильно сделала, что выключила, – проговорил он, даже не задумываясь о причинах моего поведения.

Настя же прекрасно поняла мой намек, и уже через пару минут я снова осталась дома одна.

Самое удивительное, что едва я попрощалась с ребятами, как меня снова охватила пустота. Парадокс общения в том, что его дефицит обратно пропорционален его переизбытку. Может, как раз наши беды оттого и случаются, что в жизни все обратно пропорционально тому, чего мы хотим, но кто в этом разберется, если даже самые именитые философы так и не смогли найти точного ответа на сокровенные вопросы нашей души. Я еще порассуждала сама с собой о смысле жизни и незаметно погрузилась в сон, так и не отыскав достойного ответа.