Читать книгу Максим Давыдов. По совести и чести - - Страница 5

Начало учебы

Перед тем, как Максим отправился в первый класс, семья снова переехала. Деда Ивана забрал к себе в Краславу сын Павлик, а Елена с детьми перебралась в Аглону к другому кавалеру, личные характеристики которого, как показала в итоге практика, не уступали предыдущим.

Казалось бы, трудолюбивая, заботливая и любящая мать должна получить от вселенной награду в виде порядочного жениха, но нет, судьба долгое время была к ней неблагосклонна в этом щепетильном вопросе. Возможно, причина была в родовой карме или в какой-то неосознанной установке в голове, а может, просто в статистике, которая твердо указывала на наличие скудного процента достойных мужчин среди местного населения.

Матери с малышами снова доставалось. У женщины накапливались синяки, а у детей – психологические травмы. И пускай первые, физические быстро исчезали с тела, то вот другие прятались куда-то в глубину души и там же, со временем позабытые, хранились, непроизвольно влияя на решения и настроение их владельца.

Доходило до того, что приходилось, порой, сломя голову, спасаться бегством. Так, однажды закрывшись втроем в уборной на втором этаже дома, пострадавшим от чрезмерной агрессии хозяина ничего иного не оставалось, как удрать через окно. Веревка была, а вот ресурса у скромной двери, стоявшей между ними и буйным проявлением алкогольного опьянения, оставалось все меньше. Поэтому действовать следовало крайне быстро. Соответственно, проводить инструктаж по технике безопасности мать не стала. Алена, будучи все же постарше, благополучно достигла земли, а Максим, крепко вцепившись в спасательный канат руками, очень быстро сжег себе нежную кожу на ладошках.

Да, верхние конечности еще долгое время не были в состоянии толком выполнять свою функцию, но главное, конечно, что все родные члены семьи были освобождены и смогли спокойно переждать, пока этанол вышел из крови текущего отчима Павлика.

Пока было лето, погодные условия позволяли с легкостью и удовольствием проводить время вне напряженной домашней обстановки, а когда наступил сентябрь, Макс отправился навстречу новым знакомствам не только с людьми, но и со знаниями.

Школа находилась на приличном расстоянии от их места жительства. Двенадцать километров в одну сторону, это все же серьезный вызов для шестилетнего мальчишки, пусть и такого гиперактивного как «Ягодка». А уж тем более, если он повторяется дважды в день пять раз в неделю. Машины, естественно, у них не было, автобусы курсировали, но значительно реже, чем требовалось, зато у первоклассника был отличный велосипед «Орленок», какие были популярны в то время. Ну как популярны, – просто особо-то выбора не было, либо этот, либо белорусский «Аист», со значительно меньшим диаметром колес. Поэтому, если выбирать между двумя доступными вариантами транспортировки в учебное заведение и обратно, а именно между трамваем номер одиннадцать, то есть на своих двоих, и двухколесным железным конем, то однозначно предпочтение было отдано второму.

Тем не менее если пешком дорога в одном направлении должна была занимать у новоиспеченного школьника около трех часов, а крутя педали, – в раза четыре меньше. По факту гонщик порой умудрялся добраться до Гравер, где на улице Ezeru, то есть в переводе с латышского Озерная, тридцать три, находилась заветная школа, лишь к полудню. Просто по дороге встречалось слишком много развлечений, страстно привлекающих детский интерес.

Какие развлечения могут быть в деревенской глуши, спросите вы? Самые что ни есть натуральные. Леса, с их вкусными угощениями и забавными зверьками, озера, с еще теплой водой, ручьи, с их обилием насекомых и земноводных и многое, многое другое. А что может сравниться с непосредственным изучением воочию настоящего мира? Неужели утомляющие уроки за партой? Да даже при наличии самого душевного и увлекательного учителя, ничто и никто не обучит ребенка лучше, чем сама матушка-природа.

Таким образом, нередко прибывая на учебу только к обеду и поучаствовав всего на пару предметах, Максим к вечеру возвращался домой, прежде всего, развивая мышцы ног. Так что посещаемость оставляла желать лучшего, а уж тем более с учетом того, что в некоторые дни он и вовсе не появлялся в школе.

Бывали и уважительные причины. Как например, огромный КамАЗ, дезориентировавший простодушного мальчугана, колесившего по краю дороги. Пока Макс оборачивался, чтобы взглянуть на настигающую его грохочущую махину, руль бесконтрольно завилял и потянул его вправо. А когда велосипедист вернул голову в стандартное положение, было уже поздно. Так он и полетел кувырком в кювет, где его изящно остановила насыпь из земли со вкопанным в нее столбом. Правда, ничего особо страшного не произошло, отделался всего лишь несколькими ушибами да царапинами, но вот буковок «н» в классном журнале напротив его имени добавилось.

Надо было срочно что-то делать!

И мальчишку пристроили на некоторое время к маминой подруге в Граверах, чтобы значительно сократить расстояние между двумя стратегическими точками и увеличить шансы на получение образования.

Школа, в которой Максиму выпала честь познакомиться с латвийской системой обучения, была построена еще в далеком тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году как церковная. И лишь незадолго до появления в ней нашего героя, а именно в тысяча девятьсот девяноста первом году, стала предоставлять полноценную девятилетнюю учебу. А когда юный ученик перебрался во второй класс, рядом с ней и вовсе появилось общежитие, предусмотренное для тех ребят, кому было далеко добираться. И Макс, конечно же, попал в список проживавших в нем, ведь по факту его истинная семья обитала на расстоянии многих километров, а у приятельницы Елены вечно оставаться было нельзя.

Так начался новый, уже немного самостоятельный, этап в жизни еще ребенка. Почему немного? А потому, что два основных параметра, необходимых для выживания, закрывались внешними силами и лишь с небольшой поддержкой мальчугана. Тут были обеспечены и крыша над головой и пропитание, а остальное все – второстепенно. За общежитие платить не надо было, его предоставляло государство, а вот с едой было все немного сложнее. Чтобы полноценно питаться, а кормили тут аж четыре раза за день, следовало каждый месяц совершать взносы в размере детских денег, которыми страна снабжала всех родителей. И вроде бы все красиво, система продумана и должна работать, да вот только не всегда финансы попадают к тому, кому они полагаются.

И вот в один очередной месяц платеж не поступил, оставив Макса и Алену, которая, учитывая новые условия, перебралась в Граверскую школу, без привычной кормежки. Но и для таких ситуаций у системы нашлось решение. При учебном заведении был оборудован огород, на котором ученики не только получали практические знания о земледелии и овощах, но и сами выращивали себе пищу. Соответственно, целых тридцать дней двое ограбленных детишек сидели на отдельных от всех местах в столовой и питались лишь общедоступными картошкой, морковкой, да капустой.

Похоже, что с психологией, а особенно детской, воспитатели знакомы не были, потому что в противном случае не стали бы подвергать и так пострадавших, еще и насмешкам товарищей, которых, к слову, ни в чем винить нельзя. Ладно пищевые ограничения, которые тоже могли бы быть с легкостью устранены, выступи хоть один из взрослых с инициативой поделиться, но вот зачем было наглядно подчеркивать их несправедливое отличие от всех остальных? Ведь именно такие наказания или исключения зарождают в человеке ущербность, которую потом приходится лечить чистым принятием и любовью.

Целый месяц Максим доблестно справлялся, получая по несколько доз издевательских шуток и презренных взглядов за день, а сам думал о другом:

– Неужели опять этот негодяй отнял у матери деньги, чтобы потратить на выпивку? Вполне возможно. И мы теперь тут должны обходиться картошкой в мундирах? Ну ничего, очень скоро я вырасту и вот тогда поговорим.

Несмотря на далекое от братского отношение к нему с сестрой в это нелегкое время, Макс остался верен своим принципам. Он охотно помогал всем нуждающимся, участвовал во всех доступных событиях и всегда прямо говорил то, что думал.

Если была возможность дать списать контрольную, давал, если кого-то обижали, вступался, если учитель был неправ, умело пользуясь своим авторитетом, заявлял ему об этом прямо в глаза. За это его все уважали и любили, а некоторые преподаватели частенько выгоняли из класса, чему он, в принципе, был только рад.

Любимыми предметами были математика с геометрией, с которыми он не только помогал старшей сестре, но и по которым даже ездил на олимпиады и с легкостью завоевывал почетные места. А вот литература изнуряла во время долгих и скучных сорока пяти минут. В таких случаях он занимал тактические места на задних партах и, прикрывшись книгой, тихонько пел песни одноклассницам, пока все остальные занимались чтением какого-нибудь «великого произведения». А когда приходила пора писать сочинение на основе прочитанного, не всегда получая подсказки от юных коллег, Максим находил выход в своем воображении и воистину сочинял.

Так, например, произошло с рассказом Льва Толстого «После бала», который обрел не только совершенно иные очертания, но и саму суть, которая теперь вещала об изрядно напившемся сударе и всевозможных из этого вытекающих, какие только пришли в голову молодому таланту, основываясь на полученном богатом опыте из личных наблюдений за местными мужиками.

Учительница, кстати, оценила писательскую креативность ребенка и не раз, улыбаясь, просила оставить ей шедевр на память. На что Максим, видя внизу листа двойку, отвечал:

– Конечно, берите. Вот только оценку попрошу повыше.

Педагог, как бы того ни хотела, не могла пойти на такую сделку, отлично понимая, что, во-первых, это неэтично, а во-вторых, такое соглашение могло бы повлечь за собой волну искушенных последователей. Поэтому, исключительные произведения и так попадали ей в руки, а Максу доставалась ее симпатия, которая в итоге все же отражалась на его баллах в других, более удобных случаях.

В другой раз он даже заставил недобросовестную преподавательницу, теперь уже латышской литературы, побегать за ним. Загнала она, правда, сама себя в такое положение, а проблемный ученик лишь был собой. Намечался диктант да вот только, вместо того чтобы зачитывать текст, Марья Ивановна, так ее аккуратно назовем, записывала его мелом на доске. Ученики наблюдали, время урока заканчивалось так же, как и свободное место на настенной зеленой плите.

– Вы нам, может, весь диктант так напишете? – не выдержал в итоге гиперактивный Максим.

– Селиверстов! – обрушилось на него в паре с озлобленным взглядом обернувшегося педагога. – Я бы на твоем месте лучше помолчала.

– Да, но вы не на моем месте, – тут же смело парировал ученик.

– Хорошо, – заиграли нервы у взрослого, – я вот на своем месте скажу, чтобы ты вышел из класса!

– Да? Ну а я вот на своем месте останусь! – пал издевательский ответ.

– Что?! А ну вон из класса!!! – сотрясла стены ожидаемая реакция.

Ничего другого не оставалось, как только послушно ретироваться, что, на самом то деле, являлось очень даже желанным результатом для бунтаря. Таким образом, с удовольствием погоняв мяч в спортивном зале с другими ребятами и хорошенько набегавшись, уже после уроков он наткнулся на Марью Ивановну в школьном коридоре.

– Максим, иди сюда, – ее голос звучал куда вежливее прежнего, – напиши диктант.

– Так вы же меня сами выгнали?! – удивился, внушительно пропотевший мальчишка. – И хорошо, не буду писать!

– Иди, пиши!

– Не буду писать!

– Вот тебе тетрадка с уже написанным. Садись и перепиши.

– Не хочу! Вначале выгоняете, а потом просите после занятий оставаться! Так не пойдет!

В итоге учительнице все же удалось уговорить непокорного школьника всякими правдами и неправдами. По-видимому, уж больно важна ей была статистика успеваемости ее подопечных.

За свои, вызывающие уважение в глазах других учащихся, выходки, добродушную, отзывчивую манеру поведения и всегда веселое настроение, Макс пользовался повышенной популярностью у девчонок. Таким образом, он мог смело приходить к ним в гости в общежитие, обниматься, играться и даже по-детски целоваться, а потом, сменив комнату, забавляться и с другой. Понятное дело, это все носило малолетний и несерьезный характер, но придавало уверенности в себе.

А вот у его матери в любовных отношениях царил настоящий хаос. Во время какого-то праздника, то есть при очередном поводе выпить, агрессия Павла достигла небывалых высот, и он вначале избил беззащитную женщину, а затем схватил свой меч, сделанный из острия косы и обычной палки, и нанес ей без пяти минут смертельное увечье. Хорошо, что веселились они не одни, и какая-то женщина, вовремя заметив кровавый след на боку Елены, вызвала скорую. В конечном счете медики успели спасти мать двоих детей, а родным сообщили, что будь рана на пару миллиметров глубже или прибыли бы они чуть позже, пришлось бы заказывать венки, а не приносить маме цветы в больницу.

После выздоровления Елена Ивановна вернулась в родной дом в «Вовери», где вскоре всю их семью ждал сюрприз.

– Ну, здравствуйте, родные! – в один прекрасный день на пороге родового дома стоял, улыбаясь, Анатолий Селиверстов.

Несколько лет от него не было ничего слышно. Алименты, естественным образом, не выплачивались. Ответственная и любящая мать воспитывала, кормила да одевала детей сама. Однако прошлые обиды не помешали доброму сердцу женщины впустить и приютить бывшего мужа.

Правда, надолго он не задержался.

В ближайший субботний день, нежданно для всех, к дому подкрался полицейский желтый бобик. Быстро выскочившие из него двое представителей исполнительной власти сразу же направились к жилому дому. Заблудившийся в своей жизни отец все же успел среагировать вовремя и пулей выскочил из здания через дверь с другой стороны.

Как обычно это бывает на деревнях, в этот день топилась баня. Тут она была еще старого типа, так называемого по-черному. Основные ее отличия от современных проявлялись в отсутствии дымохода и в наличии термически ядреных условий парения, а как бонус при этой планировке шли внутренние стены всегда только одного цвета – черного. То есть, пока она топилась, дым валил из всех щелей и, конечно, в нее можно было забегать лишь на короткое время, чтобы подкинуть дров, дабы не угореть. А когда помещение достигало нужной температуры, все оставшиеся угли из печки выносили, а дым выгоняли через двери и окна.

В панике Анатолий нашел себе убежище на чердаке плюющегося дымом строения. А куда смог направляется первым делом? Правильно, вверх! Поэтому, как сумел уцелеть в таких адских условиях, по всей видимости, нарушивший закон, остается загадкой. Особенно трудно было не кашлять и вести себя предельно тихо, когда к мыльне подоспели двое полицейских, один из которых направился внутрь и, размахивая казенной шапкой, пытался что-то рассмотреть.

Желания возвращаться в исправительное учреждение, откуда, как оказалось, он недавно сбежал в России, у него не было никакого. Вполне возможно, что в этот день он установил местный, абсолютный рекорд по задержке дыхания, а главное, оставил двоих мужчин в униформе ни с чем.

Само собой, Елена не была рада таким обстоятельствам, но и выгонять натворившего дел не стала. А вскоре, когда мать с двумя детьми поехала в Краславу по делам, он и сам ушел, а точнее, сбежал не попрощавшись, оставив лишь незабываемый подарок.

Как оказалось, имущество и без того далеко не богатой семьи резко обмелело на целый цветной телевизор, пару икон и оставшиеся несколько килограммов картошки.

Анатолий был в розыске. По его следам упорно шли хранители общественного порядка. Надо было бежать!

Но как это сделать, если за душой ни гроша? Вот он и решился на отчаянные действия, обокрав родных детей. Оперативно продав по дешевке самое ценное, что было в доме, он исчез.

Это был последний раз, когда Максим видел своего биологического отца, после которого осталось лишь воспоминание об утерянной возможности смотреть мультики.

Семейный цветной ящик пропал, зато в скором времени появился во втором доме, то есть в школе. Директор как-то раз приволок телек вместе с видеомагнитофоном, которые уже стали появляться в Латвии. Изначально начальник образовательного заведения приносил и смотрел вместе с учениками различного рода увеселительные программы, такие как КВН, но, по многочисленным просьбам смотрящих, в итоге согласился на настоящий боевик.

Ох, какую радость это доставило мальчишкам! Но не меньше ее в них проснулось и желание быть похожими на главного героя. Поэтому Макс как самый шустрый, долго не думая, очень быстро решился протестировать увиденное и дал с ноги в ухо соседу.

На этом показ кинофильмов с элементами драк и насилия временно был приостановлен, что, в целом, как мне думается, очень даже позитивно отразилось на восприимчивой психике молодых ребят.

Максим продолжал учиться, что у него получалось очень даже легко и успешно, особенно учитывая тот факт, что на занятиях он появлялся не особо часто. Уж слишком сложно было высидеть сорок пять минут на одном месте.

Его больше привлекали активные действия, для которых даже повод не требовался. А уж если таков находился и тем более был связан с нуждой в помощи у ближнего, то Макс включался в процесс без промедления, используя все подручные средства и не обращая внимания на общепринятые нормы поведения. Так, к примеру, когда его одноклассница Екатерина, не выполнив домашнее задание и впоследствии солгав учительнице, что просто тетрадь забыла дома, попала в неловкую ситуацию, он по-рыцарски кинулся ей на помощь. Проблема Кати в данном случае заключалась в том, что жила она относительно недалеко от школы, что было хорошо известно преподавателю, который, чувствуя явный подвох, отправил ее за доказательством сказанного.

Казалось бы, ложь раскрыта, и девочке придется краснеть, но тут в игру неожиданно вступил местный супергерой Максим. Выждав немного, чтобы не вызывать лишних подозрений, он попросился в уборную. Получив одобрение и взяв с собой свою «домашку», он выбежал из школы, вскочил на спокойно припаркованный учительский велосипед и помчался вдогонку за всерьез встревоженной девчонкой. А достигнув своей цели, дал ей списать и быстренько вернулся обратно.

Таким образом честь дамы была спасена, учитель вынужден был признать свою неправоту, а «джентльмен» добавил себе в копилку еще одно доброе деяние.

Однако, как известно, природа не терпит искажений и всегда стремится к равновесию. Поэтому в итоге настала пора пригасить и сверхэнергичность этого мальчишки, как мне думается, весьма странным способом.

Во время ежегодного праздника Пасхи, Максу попались тухлые яйца, что было замечено его сестрой, которая, разумеется, подняла панику. Утоливший свой голод сомнительными по качеству продуктами неотлагательно попал в больницу, где застрял на почти месяц. И вроде бы ничего необычного, вот только чувствовал он себя отлично, а помещен был в отдельную от всех палату, без возможности контакта с внешним миром.

– Единственное, что мне было доступно, это щелка с видом на часть телевизора вдалеке, – вспоминал он.

Конечно, это не карцер и не психушка, но все же крохотное помещение, в котором маленький человек был оставлен двадцать три с половиной часа в сутки наедине со своими мыслями. И лишь примерно тридцать минут занимали приносящие ему еду работники и редкие врачи. Может быть, в более зрелом возрасте, при наличии ноутбука и интернета, ему бы это время показалось отпуском, избавив от ежедневной суматохи, но в данном случае это приравнивалось к пытке.

Первые дни не сулили ничего иного, как сумасшествия. Комок бурно пульсирующей энергии в замкнутом пространстве не мог найти себе места. Но спустя некоторое время за отсутствием выбора он успокоился и стал воспринимать мир по-другому. Поэтому каким же было его потрясение, когда его в конце концов выпустили на волю.

– Макс! Привет! Как ты? Что с тобой делали? Как ты себя чувствуешь? Мы рады тебя видеть! – вспыхивали радостные голоса, приветствующих его школьных друзей.

А так как здесь его знали все, то голосов этих было огромное количество.

– Мне казалось, они все такие сверхактивные, и их так много, и все они слишком быстрые, – задумчиво вспоминал Максим.

По истечению нескольких дней и процесса адаптации он и сам вначале приравнялся к ним, а затем и перебил на голову в оживленности и жизнерадостности. Так что эффект от «Випассаны» сохранился лишь на короткий промежуток времени.

Жизнь деревенского ученика вернулась в привычное русло. Много движения, свежего воздуха, различных идей и незабываемых, в том числе и грешных, приключений.

А что могут придумать мальчишки почти уже в подростковом возрасте, предоставленные самим себе в свободное от учебы время? Да все, что угодно, лишь бы не делать домашних заданий. А если это что-то вдобавок будет запретным плодом, то интерес к такому замыслу автоматически возрастет в разы и неумолимо сбудется.

Так, все еще в очень раннем возрасте, продолжились отношения Макса с алкоголем. Ведь на прилавках магазинов красовался не только ликер, а целый перечень различных, привлекающих внимание бутылочек. И надо было попробовать их все.

Лет в десять было попробовано пиво. Какими тайными каналами оно просочилось в его распоряжение, эта история умалчивает. Зато точно известно, что шустрику с его приятелем Витькой хватило одного литра на двоих, чтобы продуктивно разрушить планы по поездке домой на выходные. Пацаны, налакавшись, почему-то через соломинку, легкого спиртного, безнадежно завалились спать, ни на что более неспособные.

Лучше уж так, чем если бы они вдруг задумали буянить и осуществлять свои пьяные замыслы.

В следующий раз испытание предстояло посерьезнее, да и в другой компании. Старшеклассники субботний день провожали самогоном, кой можно было без особого труда раздобыть на местных «точках». Юный исследователь, теперь уже вместе с дружком Дайнисом, прихватив с собой обычную воду из колонки и свежие огурцы со школьного огорода, присоединились к более опытным товарищам. Их приняли без особых возражений, четко понимая, что много драгоценного спирта на них не потратят, а вот дополнительная закуска им явно может пригодиться.

План удался. В молодых головах очень быстро зашумело и те, как процессоры, пораженные вирусом, безоговорочно отказались выполнять свои основные функции. Мальчишек уложили в горизонтальное положение, а наутро, когда организм вроде бы сумел справиться с ядом, Макс поднялся на ноги и едва успел добежать до подходящего места. Его пищеварительный тракт, как бы ни старался, все же не смог принять инородные жидкости и обильно вернул кое-как пережеванные овощи тем же путем, но в обратном направлении.

После такого сомнительного развлечения Максим еще несколько месяцев не мог есть огурцы, ощущая рвотный рефлекс лишь при одной мысли о них.

Тут следует отдать должное экспериментатору. Пробовать алкоголь он пробовал, а вот пристрастия не испытывал, как это, к сожалению, случалось с многими хорошими парнями. Да, этот дурманящий напиток еще долгие годы присутствовал в его жизни, но бывал лишь кратковременной ее частичкой, хотя и навлекающей лишние беды.

В классе четвертом Максиму оформили опекунство на сестру отчима Олега, а физически воспитанием стала заниматься их мать, то есть бабушка Нина. Поначалу мальчишка довольно часто бывал у нее в гостях. В основном помогал по хозяйству. Но со временем обстановка как-то накалилась, и отношение к подопечному заметным образом ухудшилось, что он, естественным образом, ощущал.

Чашу весов с желанием и нежеланием общаться со своим попечителем перевесил в негативную сторону вначале один неприятный случай, а вскоре и второй, вовсе не простительный.

Действия, происходящие в каждой из ситуаций, само собой, были разбавлены все тем же, хорошо уже нам известным, алкоголем. И если первая закончилась лишь подозрением и обвинением, то вторая снова приблизила семью Селиверстовых к очень вероятному трагическому окончанию.

Вначале десятилетнего Макса упрекнули в воровстве. После очередного застолья у хозяйки дома якобы пропали десять латов. Тогда в Латвии так называлась государственная валюта. И, конечно же, виновным безо всякого разбирательства она назначила самого безобидного и непьющего мальчишку. Кто же, как не он?

– Это не я! Я не брал! – звучал честный, детский ответ.

Так, к сожалению, частенько бывает, палец истинного виновного тыкает в единственного совестного и более слабого физически человека. Другой на месте Максима, возможно, поддался бы атаке взрослого и, может, даже зародил бы искусственно созданную вину, но не наш герой, который всегда яро отстаивал правду и боролся за справедливость. Пускай иногда через свои слезы, прежде всего, в более юном возрасте, но всегда оставаясь верным своим принципам, что дополнительно закаляло его характер.

Не сумев доказать свое беспочвенное заявление, порочная опекунша Нина решила прибегнуть к хитрости, которая вызвала у Макса лишь насмешку. Она стала преднамеренно оставлять на холодильнике денежные средства в виде монет, якобы искушая мальчишку совершить бесчестный поступок. Однако сколько бы раз она ни пересчитывала содержимое ловушки, ее ценность не менялась.

Кстати, через некоторое время она сама нашла собственноручно спрятанные на пьяную голову те самые десять латов и рассказала об этом Олегу, одному из участников этого недоразумения. Вдобавок она попросила сына ничего не говорить Максиму, зачем, мол, ставить себя в неловкое положение, да и еще извиняться перед молокососом? Но информация все же просочилась, укрепив убеждения мальчишки в непорядочности женщины.

Последней каплей в терпении Макса и в оставшемся, маломальском принятии своей опекунши оказалась ее, опять же затуманенная спиртными напитками выходка.

Елена с Олегом приехали к ней в гости и засиделись допоздна. Ягодка уже был отправлен в свою постель, когда за столом разбушевалась ссора, настоящая причина которой осталась неизвестной. Но что-то подсказывает мне, что была она связана с деньгами и воспитанием ребенка. Спор активно продолжался какое-то время, но быстро получил все шансы на затухание после того, как более рассудительная Елена оделась и покинула дом, не желая более выслушивать упреки в свою сторону. Казалось бы, конфликт исчерпан, можно выпустить пар, но не для раздутого эго хозяйки.

– Хватай нож, – долго не думая, приказала она своему сыну, – догони ее и убей!

От таких слов у Максима, который не спал и отчетливо все слышал, замерло дыхание. Страх и опасения за жизнь матери заполнили его сознание и взбудоражили душу.