Читать книгу Разрешаю себе - - Страница 6

Когда-то давно, я мечтала стать партизанкой, ну или, на худой конец, следователем, раз войны нет. Выбирала на улице «преступника» и следила за человеком, распутывая загадочное дело. Переписывала старательно уголовный кодекс в тетрадку и учила статьи наизусть. Все кругом знали – я стану следователем. Но, когда я выросла, и пришло время учиться, мама не пустила в другой город, а я послушная девочка. Неизвестно, что со мной там может случиться.

Поступила в медицинское училище. Казалось, что хуже не придумаешь. Плакала сильно первое время, но в голову не пришло тогда, что могла настоять на своем выборе и поступить в юридический. А когда пошла практика, оказалось, что это очень даже интересно – лечить людей.

Все самые страшные болезни мира, которые преподавали нам на лекциях, были моими. Каждый симптом обязательно находился. Слушаем на лекции внимательно про новую болезнь века – СПИД.

Подруга медленно поворачивается ко мне, я поворачиваюсь к ней в полном шоке. Все симптомы на лицо.

Она:

– И у тебя?!

Я:

– И у меня!

Преподаватели улыбались, говоря, что все медики проходят через мнительность. Синдром студента-медика называется.

Сейчас это приобрело более масштабное явление. Я бы назвала синдром уже по-другому. Например, синдром врача-любителя. Хотите серьезное что-то найти у себя или у родных, откройте интернет. Болит мизинец на левой руке. Что там говорит умный Гугл? Диагноз на лицо… как минимум рак или инфаркт.

Началась практика в хирургии на втором курсе. В операционной почти все студенты в обмороке. Жуткое зрелище – легкие курильщика! Сморщенный черный комок внутри розового тела. Определенно, никогда не буду работать в таком месте, ни за что! И где бы вы думали я начала работать после окончания медучилища? Ну естественно! В хирургии.

И вдруг – понравилось. Мне доставляло удовольствие помогать больным людям, облегчать их боль. Я удивлялась себе, семнадцатилетней девочке.

Работа в хирургии преподнесла мне «подарок» – гепатит В. Нечаянно.

Как сейчас помню. Делаю капельницу совершенно желтому больному и думаю, как бы не заболеть. И раз! Заболела! Как по заказу. Как говорится, чего боялась, то и случилось. Перчатки в начале девяностых не в ходу были. Видимо, при работе с донорской кровью и заразилась.

Иногда я держала крючки во время операции, помогала хирургу. И каждый раз меня посещала одна и та же мысль, что меня обязательно должны оперировать, и не один раз. В этом не было никаких сомнений.

Потому что я бедная девочка, которой предназначено героически страдать. И вот почему обязательно страдать? – спросите вы.

Я не знала почему, но так надо, казалось мне.

Это как-то круто, что ли, в глазах людей. Весомо. Не просто какой-то там гастрит. Я должна быть особенной, – неосознанно эта мысль поселилась в моей голове. В далеком детстве, во дворе я твердо решила, что вынесу «сто уколов» и буду настоящим героем в глазах людей.

Вы замечали иногда, как люди, в беседе о болезнях, как будто гордятся ими, как большим личным достижением?

Например, сидишь в длинной очереди в кабинет к травматологу:

– У вас что? – спрашивают вас.

– Перелом пальца, дверью прищемил. А у вас?

– А у меня перелом стопы со смещением. Операцию будут делать, – хвастается сосед, горделиво поглядывая на вас.

И вы внутренне соглашаетесь: ну да, у тебя все серьезней! И смотрите на него с уважением. Он в ваших глазах практически герой. И вы вспоминаете свой случай – повесомей, – чтобы стать героем в глазах героя.

Наверное, вы уже догадались, что операций у меня было несколько. Не считая аппендицита в детстве. Еще четыре. По одной четыре года подряд. С разными неприятными осложнениями. Не могу сказать, что мне нравилось страдать. Было очень больно. Но неосознанно посещали мысли, что я недостаточно пострадала. А еще – я была героем в глазах многих. Я так классно держалась! Теперь меня любила не только мама, но и окружающие.

С детства жутко боялась, что мой пупок когда-нибудь развяжется. Никому не разрешала его трогать категорически.

Так вот, перед самым замужеством была последняя из операций.

Проснулась ночью после операции от противного липкого ощущения. Включаю свет. Вся постель залита кровью. Из-под повязки, в области пупка пузырится кровь. О ужас! Я знала, что так будет! Этот момент настал! Пупок развязался, оттуда сейчас выпадут все кишки! Я умираю! В глазах темнеет от страха. Медсестра, моя спасительница, посмеялась надо мной. Разошелся шов возле пупка. Наложили новый. Фух, живу дальше. Хочется в этом месте поставить смайлики.

Последняя операция была окончанием этой эпопеи страданий. Было такое осложнение, что боль терпеть удавалось с трудом. Трубки торчали по бокам из живота. Туда заливали жидкость, чтобы органы внутри плавали и не слипались между собой (такая странная особенность организма слипаться органам в один комок). Жидкость распирала живот, давила на диафрагму – невыносимая боль, даже уши ломило. Где живот, и где уши! Хватит, Боже, взмолилась я, достаточно! Я не хочу больше!

И все закончилось по моему твердому решению, что операций достаточно. Мне было почти двадцать шесть лет.

Мне так жаль, что в детстве и юности я растрачивала свое здоровье. Но все эти годы, когда «приключалась» болезнь, я оставалась позитивной, неунывающей девушкой. Я любила поддерживать тех, кто рядом. Ведь болеть было по кайфу, неосознанно, конечно. Это был верный способ получить любовь, заботу и внимание людей.

Из моей истории видно, как мозг постепенно настроился на болезнь и страдание. В юном мозгу сложились прочные нейронные связи: болезнь и страдание = любовь.